Глава 2. Подземный ход
Записки Аристократа
Ее сиятельство миледи Аннабель Хаксли, герцогиня Хендриксон, была чуть полноватой женщиной среднего роста, уже немолодой по островным меркам. Она вышла замуж за герцога в двадцать четыре года - уже возраст более чем зрелый, особенно для женщины, ибо совершеннолетие на Островах, как и везде, считается в четырнадцать, - сейчас ей сравнялось тридцать. Это в Эмиратах, где, говорят, и до пятидесяти-шестидесяти люди часто доживают, тридцать лет – почти молодость, а у нас – порог старости.
Тем не менее, герцогиня все еще была красива. Ясные глаза, густые волосы, белая, гладкая кожа, которую не брало никакое свирепое солнце, изящная линия носа с легкой горбинкой, четко очерченные губы, не слишком пухлые и не слишком худые, красивые зубы...
Никто не мог понять, как при столь исключительных чертах она умудрялась выглядеть незаметной. Когда герцогиня неподвижно сидела в своем кресле, положив руки на подлокотники, можно было подумать, что ее нет в комнате. Она говорила очень редко, а чтобы расслышать ее, требовалось прислушаться.
Она всегда присутствовала на военных советах герцога. Следовала за мужем во всех его походах, что огромная редкость: на Островах, как и везде, принято, чтобы жены владетельных сеньоров оставались в их отсутствие охранять замок. Родовым замком герцога занималась его старшая сестра, на нее же была оставлена и Мелисса, единственная наследница – при всех своих достоинствах миледи так и не сумела родить герцогу сына.
Как и многие мальчишки, юноши и взрослые воины в окружении герцога, я был влюблен в герцогиню искренней, благородной любовью истинного рыцаря, и готов был защитить ее ценой собственной жизни, если понадобится.
С течением времени наивная, детская влюбленность моя перегорела, оставив глубочайшее уважение и сострадание. Герцогиня – одна из немногих людей на Земле Быкаi, за кого я и впрямь готов отдать жизнь, если понадобится. Впрочем, пока она с меня сей сомнительной драгоценности не требовала..
Так вот, когда я уезжал последний раз из Чертовойii Крепости, герцогиня перед отъездом пригласила меня к себе.
Гардеробная ее покоев была практически пуста, если не считать двух гобеленов чудесной работы – один изображал охоту с беркутом, другой – принесение бескровной жертвы (герцогиня любила изящные вещи, и неплохо ткала сама). Даже платья вдоль стен висело на удивление мало – герцогиню и сейчас гораздо чаще можно было увидеть в мужской одежде, обходящей рыцарей или руководящей тренировками всадников, чем в наряде, приличествующем ее полу и сану. И подавно, не было здесь скучающих фрейлин за пяльцами и ткацкими станками.
Сегодня, герцогиня, впрочем, решила временно забыть, что в искусстве верховой езды она превосходит даже лучших военачальников Хендриксона, как и то, что в юности она участвовала в турнирах под мужским прозвищем с гербом Рыцаря Желтого Пламени, и оделась в розовое женское блио. Одежда эта удивительно шла ей. Вместо сложного головного убора на миледи был просто белый шелковый платок, подхваченный на лбу изящным обручем. У ног герцогини стояла корзина с шерстью, тонкие пальцы как раз наматывали белый клубок.
Почему мне так запомнилась эта сцена? Наверное, дело в ярких солнечных пятнах, что лежали на полу от лучей, дырявящих насквозь забранное узорной решеткой окно. Или в листьях ползучего вьюнка, что живой рамкой шелестели по окоему. Один белый цветок даже нахально заглянул прямо в гардеробную.
-Какое упорное растение, - улыбнулась герцогиня Аннабель, проследив мой взгляд. – Все цепляется, все ползет на самый верх, хотя не знает, что там.
-Хорошо, что ползет, - улыбнулся я в ответ. – Иначе стены Чертовой Крепости были бы чересчур голыми.
-Да… - герцогиня вздохнула, улыбка ее увяла.
Скрытый смысл ее речей был мне понятен: она во всем поддерживала герцога, но в последние года два все сильнее начинала бояться за нас.
-Стар…- она подняла на меня серо-зеленые глаза, полные странной смеси тревоги и безмятежности. – Я хотела тебя попросить кое о чем…
-Да? – осторожно спросил я. Просьбы герцогини могли оказаться вполне невинными, а могли и такими, что выполнение их навлекло бы на меня множество неприятностей.
-Рассказал ли его светлость тебе о каких-либо запасных путях выхода из Адвента?
-Он показывал мне карты, - пожал я плечами. – Но все они старые. Ведь Хендриксоны потеряли этот город еще при деде его светлости. С тех пор могли произойти какие угодно изменения. Нам всем придется рисковать.
-И все-таки ты рискуешь больше, Стар.
-Мы все знаем, на что идем.
На самом деле, я был не согласен с герцогиней. В конце концов, я избегаю нешуточных опасностей штурма, отправляясь в город заранее. Просто герцогиня относилась ко мне с излишней опекой; возможно, она видела во мне сына, которого у нее никогда не было, а может, дело было в подспудном чувстве вины – ведь сначала именно она настаивала на присутствии лазутчика в Адвенте.
-Стар… - герцогиня крепко сжала руки на коленях. – Ты знаешь, сегодня я видела еще один сон.
-Еще? – я насторожился. Именно сны герцогини сказали нам, что астролог Гаев окажется в Адвенте во время штурма, до этого мы думали, что он двинулся в сторону родной Шляхты – по крайней мере, именно так докладывали наши агенты. Мы еще запаниковали изрядно: вылавливать астролога в дикой и неизвестной Шляхте представлялась нам самоубийственной задачей. Поэтому когда герцогиня рассказала свой сон об Адвенте, мы вздохнули едва ли не с облегчением. Хотя приятного было мало: ведь герцог уже собрал своих вассалов (а некоторые из них отличались недюжинным упрямством), уже назначил дату, и отложить штурм было нельзя!
Тогда-то и решено было послать меня.
-Да, - герцогиня кивнула. – Не полный… как всегда. Ты знаешь.
Я кивнул. Сны о будущем предельно ясны и четки… настолько, что человеческий разум не может это вынести. От провидца требуется несгибаемое мужество, чтобы досмотреть сон до конца - или относительно до конца. Кроме того, человеческий разум неизменно искажает содержание посланий. По этим двум причинам пророчества всегда туманны – так мне сама герцогиня объясняла.
-В этом сне, - продолжила миледи Аннабель, - ты шел в темноте. Наверное, под землей. Я пришла к выводу, что эта реальная тьма, а не метафизическая. Нес незажженный фонарь.
-А вы уверены, что это действительно сон о настоящих событиях?
Незажженный фонарь – расхожий символ метафизических снов. Они тоже часто снились герцогине, и сложность была в том, чтобы отделить одни от других.
-Не до конца, - призналась она. – Но почти. Там все было слишком вещественным, - она сделала паузу, чтобы подчеркнуть слово "вещественный" – что бы оно ни значило в ее устах. - Потом фонарь загорелся, и я увидела тебя и еще… толпу людей.
-Толпу? – удивился я.
-Да. Причем некоторые из них вещественными не были. Одним был Райн Гаев, уверена совершенно точно. Я его видела уже не раз. Остальные… молодая женщина, очень красивая, с длинными черными волосами, она держала на руках маленького ребенка, лет пяти. Одета богато, но так, как у нас не одеваются. Еще… старичок с шаманским бубном, в одежде северян. Еще: четверо мужчин в дорогой одежде темных цветов, тоже северного кроя, и с оружием. Похожи лицами. Еще: студент с виолой на спине и беззаботным выражением лица. И… все это случится скоро, вероятнее всего, в Адвенте.
-Час от часу не легче! – я позволил себе это непочтительное восклицание, ибо действительно был удивлен. – Шаман с севера в Адвенте? Женщина с ребенком? И какие-то вооруженные молодчики? Да вдобавок мы шли подземным ходом?
-Да, - герцогиня Аннабель кивнула. – По поводу последнего я совершенно уверена. Насчет спутников могу ошибаться… это было очень странно, но все кроме Гаева расплывались, перекрещивались, словно были призраками или их вообще там не было. Так случается, если будущее не определено до конца. Значит, ты можешь встретить их или кого-то из них, а можешь не встретить. Но астролога ты выведешь из Адвента, я уверена.
-Зачем мне выводить его, моя госпожа? Мне бы только…
-Знаю! – она подняла ладонь в спокойном жесте. – Но… во-первых, он может согласиться отдать тебе Солнце, только если ты выведешь его из города. А может быть, ты уговоришь его стать нашим союзником. Вам с Хендриксоном почему-то не приходит в голову, - когда она начала эту фразу, в ее голосе так отчетливо прозвучало знакомое мне «Мужчины!», что я едва сдержал улыбку, - что астролог может согласиться сотрудничать с нами. Его светлость, безусловно, найдет, каким образом можно использовать его таланты. В любом случае, вот что я тебе скажу… Когда проникнешь в Адвент, постарайся первым делом разузнать насчет подземелий. Судя по моим снам, ты так или иначе в них окажешься. Лучше быть к этому готовым, чем нет.
-А вы не видели, чем окончилось наше путешествие? – спросил я со слабой надеждой.
Герцогиня Аннабель покачала головой.
Ну разумеется, можно было и не спрашивать. Не родился еще тот провидец, который способен досмотреть сон до конца. Если миледи когда-нибудь попробует это сделать, скорее всего, свалится от удара. Но ведь всегда надеешься на чудо…
-Только вот еще что, Стар… - тихо добавила герцогиня. Я подумал, что мне больше всего нравится, когда она раздает приказы громко, а иначе я никак не могу избавиться от ощущения, будто миледи чем-то больна. – Знаешь, сон иногда менялся. И тогда я видела, что фонарь нес астролог, а ты нес на руках девочку.
-Девочку? – удивился я.
-Да, - кивнула она. – Девочку с темной кожей. Она была без сознания. Завернута в какую-то дерюгу.
Вот это меня действительно удивило. Как ни удивительно, но никогда еще в жизни я не участвовал в спасении девушек или девочек. Как-то бог настоящий миловал. С другой стороны, надо же когда-то начинать?
Как бы то ни было, слова герцогини следовало принять к сведению. Я поклонился ей – и увидел, что нижний край ее подола испачкан травяным соком. Было совсем раннее утро, но миледи, видно, уже успела выйти из крепости по каким-то своим делам.
Солнце сверкнуло на пряди ее волос, когда я выпрямлялся.
-Береги себя, Стар, - сказала она с тоской в голосе.
Герцогиня волновалась за меня всегда так, как, наверное, не волновалась бы родная мать. Впрочем, мама сейчас понятия не имела, где я и что со мной. Я только надеялся, что она винит меня и считает предателем – тогда, наверное, она не так тоскует, и сердце ее одето стальным щитом против дурных вестей.
Итак, я поклонился герцогине и ушел. Уехал в Адвент. А сейчас с благодарностью вспоминал этот разговор. Едва услышав слухи о подземном ходе, через который будто бы сбегут благородные нобли, я понял, что это – именно то, что мне нужно.
Не скажу, что проникнуть в подземелья ратуши было особенно легко, но и назвать это трудным язык не поворачивается. Трудно – это когда вы приползаете куда-то из последних сил, истекая кровью, волоча на спине чуть сильнее раненого товарища.
А пробраться в ратушу было легче легкого. Не знаю, против кого они запирались, но не против Стара Ди Арси, который учился у лучших лазутчиков Хендриксона!
Герцогиня Аннабель… уж она-то всегда знает, что посоветовать.
Выяснив, что мне надо спасать астролога сразу и срочно, я первым делом отправился на рынок. Конечно, сперва надо было провести кое-какую подготовительную работу – припасти напильник, например. Никакими сверхъестественными силами я не обладаю, а без сверхъестественных сил весьма трудно открыть толстую чугунную решетку, или, скажем, толстую деревянную дверь, за которой моего «клиента» могут держать. И нет нигде гарантий, что мне по пути повстречается предупредительный тюремщик с ключами. Еще нужен был фонарь – опять-таки не для меня, ибо я видел в темноте вполне сносно, а для «клиента».
Вот чего я действительно не предусмотрел в моем замечательном планчике (как известно, план тем лучше, чем он проще), так это того, что отыскать люк в этот загадочный подземный ход окажется не так просто. Простейшее соображение: если этот тайный ход действительно столько времени оставался тайным, то и запрятан он на совесть - даже не пришло мне в голову. Пророческий сон герцогини Аннабель совершенно заслонил способность думать самостоятельно. В этом-то и опасность пророческих снов. Чтобы пользоваться ими без опаски, надо быть, как минимум, герцогом Хендриксоном.
Итак, представьте себе: ратуша ночью, на кухне храпит прислуга, все видят сны… И только я, аки вор или оголодавший призрак, на цыпочках брожу по комнатам первого этажа, и щупаю стены, как идиот!
Слава богу, мое затмение в мозгах длилось недолго: я понял, что таким образом я могу провозиться до рассвета, и никакого толку не извлечь. Поэтому я сунул руку в карман и вытащил оттуда ту самую темную баночку, про которую рассказывал мальчишкам. Поднатужившись, вытащил пробку – она была очень тугой. Из бутылочки вырвался крохотный язычок пламени, расцвел костерком, затанцевал над горлышком.
-Привет, - тихонько сказал я, - Агни.
-Привет, Стар, - рассеянно сказал нежный голосок, не похожий на голоса человека, птиц или животных, и вообще не похожий на голоса смертных или богов. После паузы саламандра спросила: - Тебе не кажется, что я немного потускнела? Почему ты так долго меня не выпускал потанцевать в очаге?
-Ты замечательно выглядишь, Агни, яркая и царственная, как всегда, - прошептал я. – Ты не представляешь, в каких условиях я жил: в моей каморке даже камина не было. Не мог же я выпустить тебя в очаг в общем зале гостиницы!
-Ты мог бы, - капризно звенел тонкий голос. – Ты мог бы что-нибудь придумать.
-Агни, пожалуйста, прости меня. Я всего лишь человек.
-Ты – больше, чем человек. Ты – мой Стар. Ты на самом деле мог что-нибудь придумать.
-В следующий раз обязательно придумаю, малышка. Обязательно. Ну, ты простила меня?
-Ты же знаешь, я не могу долго на тебя злиться, - а вот теперь печальный вздох и нежные, кокетливые нотки.
-Ладно, тогда поможешь мне, солнышко? Ты видишь вокруг?
-Сколько раз тебе повторять: я вижу не так, как вы, люди. Этого не объяснишь.
-Я об этом и спрашиваю. Я нахожусь сейчас в месте, которое мы называем ратушей. Это высокое здание с каменными стенами. Ты видишь здесь где-нибудь подземный ход?
-Вижу… - она внезапно заволновалась. – Стар, там, под нами – Большой!
-Кто? – опешил я.
-Большой, Стар! Один из них! Здесь! Я вижу его! Очень плохо, он, наверное, прячется! Но он здесь, здесь! Совсем рядом!
-Тише, тише, Агни! – я погладил крошечную треугольную головку ящерки указательным пальцем. – Скажи мне сначала, кто такой Большой? И как он может поместиться где-то здесь, раз он такой большой?
-Большому не обязательно быть большим. А кто он такой… - она помедлила миг, размышляя, потом твердо закончила. – Я не смогу тебе ничего объяснить, ты ничего не поймешь.
-Он опасный – этот большой? – спросил я. Еще только и этого не хватало, как будто мне своих проблем мало.
-Нет, - решительно сказала саламандра. – Большой не опасен.
На самом деле этот ее ответ ничего не значил, я даже пожалел, что задал вопрос. С Агни станется ответить в том смысле, что Большой для нее лично не представляет никакой опасности. Никогда не знаешь, какой из возможных вариантов ответа саламандра изберет. Надеюсь только, что меня, своего хозяина и друга, она не подведет под монастырь …
-Итак, ну где же подземный ход?! – нетерпеливо воскликнул я. – И главное, скажи мне, он проходит через подземелье замка? Место, где держат узников?
-Проходит, - тут же отозвалась саламандра. – Узников я чую. Их двое. И Большой тоже там, среди узников. А ход – он вон там.
И она махнула изящным хвостиком куда-то налево. Я обернулся в ту сторону и чертыхнулся: алый кончик, похожий на раздвоенную пику, совершенно четко указывал на дверь чулана с запасными котлами. Пришлось часть утвари оттуда выгребать – захламленность этого местечка служила показателем, что о существовании хода ни бургомистр, ни нобли ничего не знали, а то, конечно же, не позволили бы его так заваливать. Самое отвратительное, что делать это приходилось очень осторожно: было бы крайне неприятно, если бы кто проснулся да и кликнул стражу, приняв меня за вора. Вот уж поистине бесславное завершение великой эпопеи!.. Хорошо хоть, Агни мне подсвечивала вместо фонаря, не забывая, правда, возмущаться столь утилитарным использованием ее чудесной сущности.
Наконец, мне удалось разгрести среди грязных старых котлов проход к дальней стенке, нащупать дверь и – о чудо! – даже открыть ее (для этого надо было провернуть один из камней вокруг себя и нащупать замок). Повезло, петли не слишком заржавели.
Некоторое время подземный ход шел полого под уклон, потом расширился, потом появились ступеньки, а каменная кладка стен сменилась необработанной скалой. Я понял, что нахожусь уже под фундаментом ратуши, в глубине скал, на которых стоит Адвент.
Немного погодя я увидел сбоку проржавевшую дверь, запертую с моей стороны на засов. Агни подтвердила, что темницы с пленниками и загадочный Большой – кто это такой, у меня по-прежнему не было ни малейшего представления, - находятся именно за ней.
-Полезай обратно в бутылочку, - приказал я саламандре.
-Но Стар!
-Никаких «но». Мне предстоит работа. Зачем шокировать тобой нормальных людей?
-Между прочим, я красива! – с обидой в голосе произнесла саламандра.
-Я знаю, огонечек. Ты лучше всех. Просто не все достаточно хороши, чтобы понять тебя. Надо быть снисходительными к чужим слабостям.
-Кому это «надо», - сердито пробурчала саламандра, но все-таки нехотя залезла в пузырек. Я тщательно заткнул отверстие пробкой.
На самом деле ей там вовсе не скучно. Как-то, когда у нее было хорошее настроение, Агни призналась мне, что в пузырьке она просто засыпает. Так что совесть меня особенно не мучает.
Большого я не боялся. Во-первых, я вообще бояться не люблю, а во-вторых, восприятие Агни таково, что она запросто может обозвать Большим какой-нибудь особо древний камень. Или, скажем, что-то, чего я ни ощутить, ни заметить не могу, а, стало быть, и напрягаться нечего.
Пузырек я сунул в карман, а затем решительно отодвинул засов.
Записки Астролога
Иногда я сомневаюсь в правильности своих поступков. Не в сегодняшнем случае. Сегодня я точно знаю, что действовал как должно. Такое приятное чувство. И от этого приятного чувства хочется волком завыть на луну, что издевательски подмигивает мне из забранного решеткой оконца под потолком. Потому что оно совершенно неправильное.
Да, девушку я спас, и не дал обряду вызова духов превратиться в массовую бойню. Двое убитых – это, поистине, малая кровь. Однако шаманку все равно казнят завтра, и, вероятнее всего, прямо у меня на глазах. Бургомистр Фернан достаточно зол, чтобы казнить ее первой и дать мне возможность полюбоваться на всю тщетность моих усилий.
Никто не должен умирать. Это несправедливо.
Я ходил по камере взад-вперед. Не очень-то большое пространство: три шага в длину, четыре шага в ширину. Больше гроба, но ненамного. Потолок высоковат – не допрыгнешь. До окошка не дотянуться тоже, хотя никакой пользы мне бы от этого окошка не было – между прутьями нельзя даже руку просунуть.
Правда, есть еще и дверь…
Это тяжелая чугунная решетка и с замком. Решетка лучше, чем сплошная дверь: за ней виден кусок коридора, с поворотом. Там наверху еще одно окно, я знаю… когда меня привели сюда, оттуда падал луч света. Спустя некоторое время луч из белого стал желтым, еще немного позже – розовым, потом иссяк совсем. Наступила ночь. Со стороны моей камеры взошла луна, то же окно, по всей видимости, было прикрыто тенью какого-нибудь строения, поэтому оттуда даже самого слабого света не проникало.
Ничего. Через несколько часов свет прольется и с той стороны. Серый, тусклый свет дождливого утра: если я что-нибудь понимаю в народных приметах, дождливая погода зарядила теперь надолго. А потом меня выведут и вздернут, как хозяйки вздергивают колбасу под потолок коптиться.
Я сел на солому, наблюдая луну, и принялся насвистывать сквозь зубы. Насвистывал я колыбельную, которую тетя Ванесса все время пела мне и Рае. Под нее хорошо думалось.
Думалось о том, что необходимо каким-то образом спасти маленькую шаманку. Ей умирать вовсе не обязательно. Но что я могу сделать?.. Мои обещания помочь Адвенту с армией уже не действуют: отчаянием бургомистр, кажется, доведен до такого, что он даже перестал надеяться. А может, кто-то нашептал ему, что астрологи таки не всемогущи. Какие еще могут быть варианты?.. Например, мне удастся договориться с кем-то из тюремщиков…
Нет, не выйдет. Кормить меня наверняка уже не будут, так что тюремщиков я увижу только перед самой казнью - слишком поздно. Кроме того, никто из них не обладает ни достаточными возможностями, ни достаточной властью, чтобы спасти девушку… Да никто и не преисполнится к ней достаточным сочувствием. Цвета ее кожи будет достаточно, чтобы отпугнуть любого потенциального спасателя.
Я смотрел на серебряную Луну в моем окне. Эй, старая знакомица, владыка подсознания, сокрытых возможностей и внутренних страхов! Может быть, решишься мне помочь?.. Или мне следует обращаться к Плутону?iii
И тут я краем глазом заметил за решеткой позади меня желтое пятно света. Эй, погодите, еще рано светать!
Я быстро, одним движением обернулся. Фонарь! Там, по коридору шел человек в длинном черном плаще и с фонарем. Сперва, конечно, я видел только пятно света, потом, когда он приблизился, я сумел разглядеть его несколько лучше. На голову у него была нахлобучена расхлыстанная шляпа с облысевшим пером, чья плачевная форма говорила о долгой и полной приключений жизни. Рука, которая держала фонарь, была крепкой, вероятно, загорелой, но слишком изящной, чтобы ее можно было принять за руку крестьянина. Сапоги незнакомца, выглядывающие из-под плаща выглядели поношенными, то же относилась и к штанам. Рубашку или камзол я разглядеть не мог, но сомневался, что они отвечают последним веяниям моды. И при всем том плащ его оттопыривали ножны с длинным мечом.
В общем, больше всего мой ночной гость походил на наемного убийцу, солдата удачи. Однако какой смысл подсылать такого наемника в камеру к приговоренному к смерти, да еще и снабжать фонарем?
-Райн Гаев? – спросил человек, подошедши вплотную к решетке.
Голос у него был очень молодой.
-Не совсем, - я позволил себе чуть улыбнуться. Разумеется, без малейшего намека на иронию или сарказм. Так смешнее. – Я – чернокнижник, только присвоивший себе имя знаменитого магистра. А может – кто знает? - я убил его и забрал себе его облик.
-Отлично! – в голосе незнакомца явственно послышалась широченная улыбка. После чего он поднял фонарь таким образом, что тот осветил его лицо. – А меня зовут Бешеный Стар. Приятно познакомиться.
Лицо у него было очень красивым, с аристократически тонкими чертами. Вдобавок, темные блестящие кудри, которые ужасно нравятся дамам. Всю жизнь хотел быть черноволосым…
-Мне тоже приятно, хотя наше знакомство по независящим от меня причинам не обещает быть особенно долгим, - пожал я плечами. – Тем не менее, вы, разумеется, можете звать меня просто Райн, - поколебавшись, я не удержался и добавил. – Милорд Ди Арси.
-О черт! – в голосе Астериска прозвучала явная досада. – Где я прокололся?
-Нигде, - улыбнулся я. – Просто я вас узнал. Я видел вашего старшего брата, а вы на него очень похожи.
На секунду я пожалел, что сказал об этом. Туз в рукаве никогда не бывает лишним. Нет, нет, все правильно. Если, конечно, я верно просчитал его цели… Так он сразу убедится, что я человек честный и наивный, – я такой и есть. Ну… почти такой.
-Уфф… ну ладно, будем говорить прямо, - лукавство покинуло взгляд моего ночного гостя, он стал острым и оценивающим, словно у банкира. – Господин магистр, я уполномочен предложить вам свободу.
-Кем уполномочены? Бургомистром Фернаном? – слегка наигранно удивился я. – Премного благодарен!
-Нет, черт побери, причем тут этот свиноподобный гордец! – Ди Арси поморщился. – Могут у меня быть свои мотивы, или нет?.. В общем, я готов устроить ваш побег.
Ну да, мочь-то он может, но что он потребует взамен?.. Совершенно ясно, что бескорыстно помогать мне этот тип не настроен. А ведь, если подумать, почти мой ровесник, на пару лет старше всего.
-А может, я не хочу сбегать, - ленивым тоном произнес я. – Я уже сказал: я вовсе никакой не Райн Гаев, а просто самозванец. Быть может, меня терзает раскаяние. Быть может, я сам хочу, чтобы меня казнили, а?
-Ну нет, - Ди Арси широко улыбнулся, показав ряд белых зубов. – Не хотите. Те, кто хотят умереть, ведут себя по-другому.
-Ваша правда, - я вздохнул. – Умирать мне не охота. Ну и в обмен на что вы хотите предложить мне свободу?
-Ах, какая грубость! А если я – бескорыстный поклонник вашего таланта?
-Ну нет, - я скопировал его улыбку. – Бескорыстные поклонники таланта тоже ведут себя по-другому.
-Значит, действительно, к делу, - Ди Арси быстро обернулся. – Ф-фу ты, крыса… Ну ладно. Словосочетание «Драконье Солнце» вам о чем-то говорит?
-Разумеется. Вот оно, - я коснулся рукой здоровенной медали у меня на груди. Даже когда меня кинули в темницу, никто не посмел не то что снять – просто коснуться сей цацки. Вот что значит сила народных суеверий. Надо думать, с ней меня и похоронят.
-Нет, нет! – он протестующе взмахнул рукой. – Настоящее Драконье Солнце! Драконий артефакт!
-А, это тот, который я будто бы добыл три года назад? – весело спросил я. – Не обольщайтесь, господин Ди Арси. Это все слухи. Вы же знаете чернь. Хлебом не корми, дай придумать легенду покрасивее. То, что я вылечил короля Саммерсоннского от бесплодия и мне за это присвоили сан магистра – это, видите ли, неинтересноiv. То ли дело артефакт, который мы будто бы вытащили из-под дохлой скотины! И кто бы знал, сколько бессонных часов я просидел, составляя натальную картуv этого непутевого владыки, и сколько…
-Слухи или нет, - он перебил меня, приподняв бровь, - но эта именно та цена, которую я возьму за ваше освобождение.
Я молчал. Он тоже. Потом Астериск Ди Арси пожал плечами и сказал:
-Что ж. Это был ваш выбор.
Он развернулся и направился дальше по коридору – может быть, немного нарочито медленно. А я подумал о Вии. И еще подумал о том, что цена для каждого человека может быть совершенно разной.
-Стойте, - довольно громко сказал я. Он обернулся.
-Я скажу вам, где спрятано Драконье Солнце. Но взамен вы освободите не только меня. Еще одного человека.
-Девушку-шаманку? – спросил он без всякого удивления.
Я кивнул. Определенно, этот Ди Арси – тот еще фрукт.
-Что ж, по рукам, - хмыкнул мой непрошенный спаситель.
-Погодите! – я поднял ладонь останавливающим жестом. – Сначала договоримся так, что вы выведете нас из подземелий до безопасного места. Причем расположение войск герцога не будет этим безопасным местом.
-С чего вы взяли, что я собрался выводить вас именно туда? – приподнял брови Ди Арси.
-Очень вероятно, что вы работаете на герцога, - пожал я плечами. – Во всяком случае, я рискнул бы это предположить.
-А не слишком ли многого вы хотите? Допустим, вывести вас из города я смогу, но «безопасное место» - понятие слишком обтекаемое. Полностью безопасных мест…
-Я имею в виду, - перебил я его, - хотя бы на милю позади расположений герцога. Там мы с вами расстанемся, и я скажу вам, где отыскать Драконье Солнце.
-А где гарантия?
-Я дам вам слово. Мое слово как дворянина, мое слово как Магистра. Это вас удовлетворит?
-Я не слышал, чтобы шляхетские роды отступались от своего слова… - медленно проговорил он.
Я не стал возражать, что со шляхетскими родами это случается так же часто, как и с благородными семействами всех остальных стран. Человеческая природа везде одинакова. Пусть репутация моей родины сослужит добрую службу блудному сыну.
-Что ж, отлично, - я кивнул. – Мое слово, что я сообщу вам местоположение Драконьего Солнца, как только окажусь за стенами Адвента и в относительной безопасности. Вас устроит? Взамен я хотел бы получить ваше.
Ди Арси кивнул.
-Слово дворянина, что выведу вас и шаманку отсюда, за расположение армии герцога. Что никоим образом не сделаю ничего, что могло бы поставить под угрозу вашу свободу и жизнь.
-Отлично.
Через решетку мы пожали друг другу руки.
Записки Аристократа
Подпилить пару прутьев и отогнуть их таким образом, чтобы астролог мог пролезть, оказалось не так уж трудно, хотя провозились мы с этим делом порядочно. Пилили по очереди. Сперва, посмотрев на Гаева, я решил, что он максимум с пером и чернильницей может управиться, и то, если чернильница не очень тяжелая. Однако, к моему удивлению, когда я остановился передохнуть, он попросил у меня напильник, и взялся орудовать им так же споро. Тут я решил, что Гаев, вероятно, не полноватый, а попросту крепкий.
Отгибали мы прутья тоже вместе, пыхтя, обливаясь потом и матерясь сквозь зубы: хорошего чугуна для своих темниц в Адвенте не жалели. Гаев ругался на каком-то странном лающем языке, раскатывая «р», словно рыча. Я решил, что это звучит весьма устрашающе и запомнил на всякий случай парочку словечек покрепче. Таких, по-моему, даже Хендриксон не знал.
Наконец щель, подходящая для того, чтобы астролог туда пролез, образовалась, он благополучно протиснулся, и мы заспешили по длинному коридору мимо казематов.
Я зажег было свечу в фонаре, но Гаев мягко сказал:
-Нет необходимости. Мне будет только мешать. Вам, наверное, тоже.
Дальше мы двинулись по коридору в темноте.
-Вы знаете, где держат шаманку? – спросил меня Гаев.
-Знаю, - кивнул я. – В этих же темницах. Тут камер до Ормузда. При одном из предыдущих бургомистров, Черном Галлиле, здесь были настоящие пыточные застенки, как мне рассказали. Поэтому мест, в которых можно разместить узников, больше чем достаточно. Но в какой точно она камере – мне неизвестно.
Большинство клетушек не были снабжены дверями, только решетками. Некоторые и решеток-то не имели: предполагалось, что узники будут просто сидеть на цепи, прицепленной за вделанное в стену кольцо. У некоторых камер двери были, но все распахнутые - чтобы, не дай бог, не разбухли в дверном проеме от вечной подземной сырости. По военному времени темницы пустовали: если и оставались здесь какие-то узники, их всех отправили защищать родной город. Что ж, может, кому-то и впрямь удалось кровью оплатить свою свободу… Но вряд ли это получилось у многих.
Внезапно Гаев насторожился и произнес напряженным голосом:
-Она там.
-Почему вы…
Но он не слушал меня, а уже резко пошел вперед. Я поспешил за ним, надеясь, что астролог знает, что делает. Действительно, мало ли, какие у него возможности. Вдруг у них, магов, есть какие-то способы чувствовать своих… Миледи Аннабель не уставала твердить мне, что астрологи – не маги, но мне не следует ничего упускать из виду.
Девушка, завернутая в старый коричневый гармаш, валялась на полу около одной из стен, пристегнутая цепями на шее и на одной из лодыжек. В темноте она показалась мне сплошной темной грудой, чему я нимало удивился: кожа, что ли, такая загорелая? Была она без чувств.
-Можете привести ее в сознание? – спросил я Гаева.
-Могу-то могу, но зачем? Весит она не так уж много. Полагаю, будет быстрее, если мы ее потащим. А будить ее – опасно.
-Она что, может не пожелать с нами пойти? – с иронией сказал я, опускаясь рядом с девушкой на колени и ощупывая ошейник. Так и есть – замок не чета тому сложному, что висел на решетке Гаева. Можно открыть щепкой, если умеючи. Я в таких делах не очень преуспеваю, мне понадобится, скажем, тонкий стилет. А он у меня есть.
-Так получилось, что она была в трансе, вызывала духов, - пояснил Гаев. – Я этот транс прервал. Так что сейчас у нее очень странное состояние… в общем, лучше не трогать.
-Ну что ж, - замок на ошейнике щелкнул, открываясь, и я преступил к браслету на лодыжке, - но несете ее вы.
-Разумеется.
Он поднял на руки не только девушку – он еще ухватил какую-то светлую штуковину, на которую я впопыхах не обратил было внимания. Это был смутно белеющий в темноте длинный продолговатый бубен. Астролог как-то умудрился пристроить его на девушку сверху. Я сообразил, что это бубен шаманки, и подумал еще, что я бы ни за что не вспомнил про него в такой ситуации. Поистине, эти книжники – совершенно сумасшедшие ребята!
Идти подземельями - особая наука, когда подземелья эти самые настоящие, сложенные природой и временем. Когда же над тем, что было создано ранее, уже успели потрудиться человеческие руки (а человек – существо ленивое, и, выполнив что-то раз, облегчает себе работу на все последующие времена), ходить гораздо легче. Не надо то и дело перепрыгивать через уступы, не надо карабкаться то вверх то вниз и гадать, не обвалится ли потолок, и даже с картой сверяться не очень-то надо – тем более, что и карты у нас все равно не было. Единственное, что требовалось, так это глядеть в оба и не прозевать выход из подземного тоннеля, буде он обнаружится.
И все-таки в подземельях жутко.
Коридор был узкий, но достаточно высокий, чтобы мы с Гаевым могли шагать, не пригибаясь. Я нес фонарь, оказавшийся бесполезным, Гаев нес девушку. Я подумал, что миледи Аннабель увидела свой сон удивительно своевременно. Другое дело, что никакой толпы незнакомцев в странной одежде рядом с нами не наблюдалось… да и откуда они могли бы взяться, в самом деле?.. А в остальном верно, верно…
Мне бы сейчас радоваться, что Драконье Солнце почти у меня, мысленно оттачивать дальнейшие планы… Но почему-то никакой радостной дрожи не было и в помине. Я шел, прислушиваясь, и прикидывая, не может ли встретиться на нашем пути хитрых ловушек, сделанных на погибель особо хитроумному врагу, что вздумал бы проникнуть в Адвент снаружи, а сердце почему-то тоскливо сжималось. Виски давило. Плохой признак. Что-то было не в порядке в окружающем мире, что-то такое, что я чувствовал буквально всей кожей.
Ошибка моя состояла в том, что я до последнего принимал это за обычное отвращение перед подземельями. Ну не люблю я их. Побаиваюсь. Неудобно. В темноте я вижу хорошо, однако тут моей заслуги нет, это от природы. Зато меня пугает толща земли и камня над головой. Опять же, воздуха мало…. Он не движется вокруг, он медленно стынет в глубинах, словно темная стоячая вода. В таком воздухе могут жить чудовища.
Что ж, некоторые боятся открытых пространств, некоторые тесных, другие высоты. Большинство укачивает на кораблях. Меня не мутит в самый страшный шторм, хотя я не могу похвастать, что сведущ в навигации. Но чтобы зайти даже в самую неглубокую пещеру, мне требуется сделать над собой серьезное усилие.
Однако в тот раз дело было в другом…
Я почувствовал это только тогда, когда под ногами, и вокруг нас, и над головой содрогнулась земля, и с потолка туннеля посыпались мелкие камушки. По счастью, своды здесь были гранитными, а не известняковыми, и песком нас не завалило. Но этот же восхитительно чистый гранит может стать небывало крепкой братской могилой… А здесь нет даже никаких крепей, подпирающих свод: строители понадеялись, видно, на прочность породы да на узость тоннеля.
Первая моя мысль была «землетрясение!» Дурная мысль, можно даже сказать, идиотская. Горы, в отрогах которых стоял Адвент, были старыми, и уже много веков здесь не слышали о землетрясениях.
Другая мысль пришла одновременно с негромким голосом астролога:
-По-моему, это люди герцога делают подкоп.
Я сглотнул.
-По-моему, тоже.
Чтоб этот Хендриксон! Не мог подождать хоть пару часов!
Мы переглянулись. И одновременно бросились вперед. Если с потолка посыплются глыбы – приятного мало.
Внезапно я в лицах представил, что случится, если взрывом пробьет стену тоннеля, и в пролом, чихая и кашляя от каменной пыли, войдут подрывники герцога. Будет очень обидно убивать своих, или же быть убитым своими, да еще тогда, когда Драконье Солнце…
Бежать под землей тяжелее, чем на поверхности. Пол тоннеля оказался довольно гладким, но отчаянно не хватало воздуха, да и ноги – у меня лично – были совсем как ватные. Эх, Стар, давно ты себе марш-броска не устраивал, обрюзг, растолстел, скоро девушки любить не будут… Бери пример с Гаева: сколько дней сиднем сидел у бургомистра, а теперь вдруг развил несусветную прыть, да еще с шаманкой на руках!
Грохнуло еще раз, на сей раз совсем рядом с нами. Гаев рванулся еще быстрее, я за ним. Через несколько метров ему, однако, пришлось остановиться, чтобы отдышаться. Я, естественно, остановился тоже.
-Кажется, на сей раз обошлось… - сказал я.
И тут же услышал жуткий скрежет.
Я успел только вскинуть голову… и больше ничего не успел.
Ненаписанное. Кое-что об Астериске Ди Арси
3018 г. новой эры, 53 г. от Рождества
Радужных Княжеств не семь, а гораздо больше. Может быть, штук тридцать, а может быть, и за пятьдесят перевалило. Еще до Эры Новых Богов люди верили, что любое имя свято, и говорить его кому попало – значит, навлечь на себя порчу или другие какие неприятности. Сейчас от этого обычая по отношению к людям осталось немного: пожалуй, только то, что куда охотнее при встречах называют фамилию или прозвище, но не имя.
Но завет предков в отношении земли сохранился по сей день. Ведь мать-земля куда важнее отдельного человека. Только боги, да еще особо доверенные жрецы знают настоящие имена мест, которыми правят. Простые люди пользуются прозваниями. Где-то называют по особенностям края, где-то – по языку или имени племени, какие-то земли носят имена наиболее славных городов. В Радужных Княжествах было принято называть отдельные феоды по цвету герба сеньора. Убьют какого-нибудь благородного графа или герцога, перейдут его владения к другой семье – или, к примеру, распадутся на множество кусочков – поменяется и цвет.
Зеленое Княжество называется Зеленым по цвету герба нынешних его владельцев, графов Ферье. Ди Арси когда-то ходили у них в приближенных вассалах… дед нынешнего барона Ди Арси даже стал побратимом тогдашнего графа. Однако уже с его наследником гордый Симон Ди Арси поссорился крепко, и впал бы в немилость, а то и в опалу, не будь он так силен и богат.
Как бы то ни было, вражда с владетельным сеньором бесследно не проходит: всего два поколения спустя Ди Арси были не менее гордыми, чем раньше, но гораздо менее богатыми и могущественными. Хотя обедневшими их тоже никто бы не назвал. Во всяком случае, охотничьи угодья сохранялись роскошные.
Нынешний барон Ди Арси, по имени Шарль, не особенно задумывался о преумножении фамильных богатств. Своим главным богатством он считал семью: жену, отспоренную у богов, и четверых детей. Вскорости он, однако, должен был расстаться со старшей дочерью - ее сговорили замуж. Не абы за кого – за самого виконта Ресского, сына нынешнего графа Ферье! Не то чтобы красота юной Ди Арси оказалась сильнее древней неприязни – просто времена изменились. Сейчас графу стоило большого труда удерживать свои земли, а потому он нуждался в каждом из своих вассалов. И когда старший (из оставшихся в живых) сын графа заявил, что без памяти влюбился в увиденную им на охоте старшую дочь одного из сильнейших баронов, граф Ферье счел, что все к лучшему.
Вот так и вышло, что сейчас юную Анну (ей было пятнадцать лет – самый подходящий возраст для брака) везли к жениху. Сам он по этикету не мог поехать охранять ее, однако прислал доверенных приближенных. Разумеется, барон Ди Арси тоже выделил большой охранный отряд и – более того! – лично поехал с этим отрядом. С бароном даже были оба его сына: четырнадцатилетний Симон и десятилетний Астериск, которого дома называли Стар…
Для юной баронессы подготовили карету, все прочие должны были ехать верхом. Ночевать собирались либо на постоялых дворах, либо в лесу – как повезет. Отряд был достаточно большим, и можно было надеяться, что они благополучно доберутся до места…
Баронесса-мать вышла проводить их к воротам в сопровождении своих женщин. Фрейлины ее несколько дней накануне суетились, укладывая и впихивая всевозможные припасы, снаряжая как следует юную невесту. Ее приданое должно было ехать в отдельном возке под вооруженной охраной, однако женщины дома Ди Арси не успокоились, пока не забили всю карету разнообразными вкусностями – в таком количестве, как будто невеста собиралась путешествовать как минимум полгода. Это не считая того, что везли отдельно для отряда…
-Ну ладно, хватит! – недовольно сказал наконец барон Ди Арси. – Этак мы до вечера не сможем тронуться.
-А как же пирожки? – встревожено воскликнула баронесса Ивонна. – На кухне испекли специально…
-Я сказал: все!
-Милорд, но если вы подождете хотя бы минутку… Ведь я сама помогала готовить, специально для нашей ненаглядной дочери!
Это было правдой: баронесса частенько наведывалась в кухню и самолично давала указания, а то и помогала в готовке… Кажется, слова, а пуще того, взгляд огромных просящих глаз жены смягчили сердце барона.
-Ну ладно… - буркнул он. – Но только еще одни пирожки.
Симон с самой скучающей физиономией стоял рядом с ним: он не понимал уступчивости отца, ему было скучно. Однако он почитал своим долгом оставаться рядом с бароном.
Стар, в отличие от брата, уже вскочил на свою кобылку Молнию и гарцевал у самых ворот. Ему тоже не терпелось отправиться в путь, и он досадовал на задержку. Одновременно мальчик ругал себя за нетерпение: ведь всякая проволочка означала, что сестра Анна еще на какое-то время останется дома. Стар очень любил старшую сестру.
Да, конечно, хорошо, если Анна останется здесь подольше… но как было бы здорово отправиться в самое настоящее путешествие! А может быть, еще и схватиться по пути с каким-нибудь духом или одержимым Изгнанниками! А то ведь так их окончательно изгонят с земель Радужных Княжеств, а Стар будет все еще слишком мал, чтобы сражаться, как говорят эти взрослые! А если Стар хорошо покажет себя в этой поездке – может быть, отец отправит его хоть на годик учиться ратному делу к одному из своих друзей-баронов. Там Стар мог бы носить оружие за каким-нибудь благородным рыцарем – как это делал Симон, пока не вернулся домой – а потом бы его посвятили, и… Вот все говорят, что Симона посвятят в рыцари уже скоро… сколько же еще расти Стару?.. А уж он всем покажет, когда станет рыцарем!
К нему подбежал мальчик-слуга – не старше Стара - и крикнул:
-Милорд, вас к себе миледи Анна просит!
-Спасибо, Рене! – Стар тронул поводья Молнии и цокнул языком, заставляя ее подойти вплотную к экипажу, в котором уже сидела Анна. Вот еще один повод для зависти к Симону: он-то разъезжает на настоящем боевом коне, а старова лошадь, хоть норовистая и сильная, но всего лишь кобыла… Правда, если уж на то пошло, он лучше ладит с кобылами, но все равно – у настоящего рыцаря и конь должен быть под стать, не так ли?
Подумав так, Стар тут же виновато погладил Молнию по шее – ему стало стыдно, пусть это даже была всего лишь мысль. «Нет, Молния тоже хорошая… - подумал он в раскаянии. – Самая-самая лучшая..»
-Стар! – Анна отодвинула ставенку маленького окошка экипажа. – Может быть, ты слезешь с лошади и поговоришь со мной нормально?
-Сейчас, сестрица, - он и впрямь соскочил с Молнии.
Анна приоткрыла дверцу.
-Садись, - сказала она, и похлопала рукой по подушкам рядом с собой.
Стар оглянулся на отца с матерью. Они все еще о чем-то спорили, Симон маялся рядом. Не похоже было, что отец скоро даст команду к отъезду. Можно и скоротать время за разговором, никто не поторопит.
Он послушно влез в карету и уселся рядом с сестрой. Здесь было душно, пахло благовониями. И как девчонки такое выносят?..
-Мне страшно, Стар, - сказала Анна. – Я очень волнуюсь.
-Не бойся, сестрица! – сказал Стар, приосаниваясь. – Я буду тебя защищать! И отец, и Симон…
-Нет, ты не понимаешь… - Анна улыбнулась. Стар знал, что у нее было очень красивое лицо, но так говорили все. А вот то, какая у нее хорошая улыбка, знал только Стар. Да еще, наверное, ее жених, иначе с чего бы он стал на ней жениться?.. Дочек могущественных баронов полно, красивых девушек еще больше, но вот с такой улыбкой одна Анна… И не имеет значения, что у нее нет одного из передних зубов – еще два года назад она упала с лошади, и зуб сломался – все равно она самая лучшая.
-Служанки говорят, что все девушки перед свадьбой нервничают… - хихикнул Стар. Ему показалось, что он понял, о чем говорила сестра.
-Нет, нет! – Анна покраснела. – Я не о том! Я ведь уеду отсюда совсем! Ты понимаешь, совсем! И очень-очень редко буду видеться с мамой и папой, и с тобой, и с Еленой! – Елена – это была их самая младшая сестренка, которой еще и пяти лет не исполнилось.
-И с Симоном, - добавил Стар.
-И с Симоном, - согласилась Анна.
-Но ты ведь любишь своего жениха, правда?
-Конечно, люблю! – сердито воскликнула Анна. – Если бы не любила, я бы ни за что за него не пошла, чтобы там кто ни говорил! Просто… я почему-то волнуюсь за тебя, Стар.
-С чего бы это? – удивился мальчик.
-Просто так… Ты же все время попадаешь в какие-то истории. Уж как я стараюсь за тобой приглядывать, но без меня ты все время делаешь глупости…
-Ничего подобного! Я уже почти взрослый!
-Да, конечно… - она вздохнула. – И все-таки я волнуюсь.
-Ты же женщина! Ты и должна волноваться.
Анна только улыбнулась.
-Ну вот что… - сказал Стар самым взрослым тоном. – Ты можешь попросить своего жениха, когда он станет мужем, чтобы он попросил отца, чтобы я стал у него оруженосцем. И тогда я снова буду у тебя на глазах.
Про себя Стар подумал, что это может быть хорошим шансом начать готовиться к посвящению в рыцари раньше, чем это принято везде. Почему это, он, в самом деле, должен ждать, как все?.. Все – это все, а он, Стар, - это Стар!
-Ты еще для этого маловат.
-Но я выше остальных мальчишек! И сильнее! И я даже читать умею, если на то пошло! – тут Стар сник. – Хотя это, конечно, не достоинство для настоящего рыцаря… Наверное, об этом можно и не говорить, правда?
-Можно и не говорить… - Анна взъерошила волосы у Стара на голове. – А можно и подождать годика два. Честное слово, не торопился бы ты вырастать.
-А я и не тороплюсь! Я уже взрослый! – воскликнул Стар, возмущенно увернувшись от ее ласки. – И не надо тут всяких телячьих нежностей!
-Из теляток, между прочим, вырастают быки, - поддразнила его Анна. – А из тебя ничего не вырастит: больно уж ты тощий.
Только Стар хотел придумать остроумный ответ, как дверца кареты распахнулась. Старая кормилица Оливия всплеснула руками.
-Господи, да что же это вы тут, молодой господин?! Ведь мы уже готовимся уезжать! Седлайте-ка быстро свою лошадку!
И пришлось Стару выпрыгивать из экипажа, так и не сказав ничего умного. Ну и что! Вся его душа пела. Наконец-то они отправляются в путь! Пусть путешествие продлится всего три дня туда и столько же обратно, но это ровно в три раза дальше, чем Стар когда-нибудь удалялся от их замка!
…Где ему было знать, что он и вовсе не вернется домой.
Записки Аристократа
Что-то мне снилось хорошее, отчего не хотелось просыпаться. Сквозь сон я подумал - благоприятный признак. С тех самых пор, как я едва не замерз в лесу, оставленный Симоном умирать, мне редко снится приятное. Если уж мое воображение рисует что-то вообще за сомкнутыми веками, то чаще всего – тот самый удар, и первые снежинки, которые кружились в воздухе, да одна еще, помню, легла на отворот моей перчатки. Капля крови – и рядом снежинка. На темном ворсе. Ей-богу, это стоило бы картины иного прославленного живописца.
Сегодня же, мне, как в детстве, не хотелось просыпаться. Почему-то казалось, что вот-вот я услышу шарканье ног нашего старого дворецкого в коридоре, приглушенные смех и разговор служанок… Моя комната была недалеко от комнат слуг, и они всегда проходили мимо по утру, будили меня. И голове было мягко-мягко, словно на полудюжине подушек… Мне даже показалось, что я улавливаю запах свежего цветочного сена, которым по утрам слуги выкладывали комнаты замка… мама требовала, чтобы сено всегда было свежим. Я как будто даже слышал треск огоньков в светильниках, шелестящие голоса, шорох шагов…
Нет, это пахнет не сено – это запах прелой листвы. Старой – откуда в середине лета возьмется свежая? И шелестят не голоса… это кроны деревьев на ветру. И где-то неподалеку текущая вода… Ручей течет.
Организм немедленно напомнил о себе. Мол, пора бы уже подниматься и заниматься собственными нуждами.
Я попробовал пошевелиться, и тут же обнаружил, что зверски болит голова. Сотрясение? Просто шишка? Ладно, это потом. Сначала надо выяснить, где я.
Выяснить не очень-то получилось. Когда я открыл глаза, сел и огляделся, выяснил, что я валяюсь на небольшой полянке в лесу. За кустами журчал ручей, его серый блеск я разглядел сквозь густо зеленеющие ветки. Утро было пасмурное, трава, на которой я лежал, мокрая – наверное, дождь не так давно прошел. К камзолу прилипли мокрые травинки и прочий сор. Я недовольно отряхнулся, оглянулся кругом… и тут же увидел маленькую шаманку.
Девушка, свернувшись калачиком, лежала неподалеку, у подножия сероватой, пасмурно поникшей березы. Спала она крепко, раз не вскочила, когда я пошевелился, и, видимо, в ближайшее время просыпаться не собиралась. Неподалеку от шаманки, на аккуратно подложенном от сырости листе папоротника, лежал давешний бубен. Забота Гаева, наверняка.
Самого астролога на полянке не наблюдалось. Ну да… я бы на его месте тоже долго не задерживался рядом с человеком, которому пообещал отдать ценный артефакт. Клятва?.. Не смешите меня, почтенные, в наше жестокое время не многие идиоты доверяют дворянскому слову. Такие, вроде меня.
А может быть, Гаев счел, что он свое слово сдержал: ведь не я же доставил его в безопасное место из застенков, это он меня вытащил, вместе с шаманкой.
Я ощупал пояс, и с облегчением убедился, что мой меч, верная Коса, при мне. А вот… Агни!
Я торопливо сунул руку за пазуху, нащупывая скляночку. Все в порядке, на месте. Пузырек темного стекла был цел и невредим, внутри все так же переливалась крошечная красная искорка. Это она сейчас крошечная, а если выпустить…
С облегчением вздохнув, я поднялся на ноги. Надо было заняться собственными неотложными нуждами…
Далеко отходить от полянки я не стал – из вида шаманку упускать тоже не стоило. По крайней мере, следовало порасспросить ее, когда очухается, откуда она знает Гаева. А там, кто знает, может и герцогу доставить. На всякий случай, чтобы окончательно обезопасить себя, я подобрал бубен и привязал его к поясу за один из шерстяных шнурков, что свисали с бубенцом. Теперь шаманка точно не сбежит.
Уже застегивая ремень штанов, я сообразил, что меня с самого начала удивило в ее облике, когда я увидел ее спящей. Сперва я просто зафиксировал странность, но не осмыслил ее. Объяснить это я могу только ударом по голове, ничем больше. Лицо шаманки было странного, красно-кирпичного цвета. «Именно такого цвета лица у горных гулей», - подумал я.
Я моргнул и взглянул на шаманку еще раз, в надежде, что морок развеется. Ничего подобного. Ну что ж, приучаемся жить в новой объективной реальности. Для начала заносим странноватый цвет кожи в список вопросов, который требуется задать шаманке, а потом идем умываться. Свинство это – с утра неумытым ходить.
Первое, что я увидел у ручья – две довольно-таки увесистые рыбины, еще живые. Рыбы бестолково трепали хвостами на берегу, как будто надеялись отчаянным усилием тела скинуть себя обратно в воду. Неподалеку от них, но все же на таком расстоянии, чтобы рыбы не сумели перебросить себя прямо на одежду, были аккуратно разложены на камнях рубашка и мужской сюрко. Сапоги были аккуратно составлены рядом, понуро свесив голенища. А на середине весело бегущего по камням ручейка я увидел астролога Гаева. Он стоял голым по пояс, штаны закатаны по колено. На шее у него поблескивала серебром цепочка, на цепочке, продетая за ушко, висела длинная штопальная игла. Сперва я слегка удивился необычному украшению, потом вспомнил, что на Востоке (стало быть, в Шляхте, наверное, тоже) принято было, отправляясь из дому, брать у матери что-нибудь «на счастье».
Гораздо больше меня заинтересовало другое: на широком кожаном поясе штанов, скрепленном затейливой фибулойvi, у Гаева был пристегнут за пришитое к ножнам ушко мой собственный кинжал, Сын Грома.
Сперва я решил, что астролог ловит рыбу руками, но потом сообразил – ничего подобного. Он просто умывался. Вот набрал полную пригоршню воды, протер лицо… Я впервые заметил, что волосы его какого-то очень странного, чересчур светлого оттенка… от солнца, что ли? Да какое солнце, пасмурно…
Гаев отнял руки от лица, и наконец заметил меня.
-А, Ди Арси! – весело крикнул он. – Проснулись?
Я только кивнул. Кричать не хотелось.
Ловко перепрыгивая с одного мелкого камня на другой, чтобы не поранить босые ноги, астролог выбрался на берег. Потом отстегнул с пояса нож, протянул мне.
-Я тут одолжил, пока вы спали, - сказал он. – На всякий случай. Надеюсь, вы не против? Насколько я понимаю, у вас все равно оставался другой – в сапоге.
Да, наметанный взгляд у этого звездочета. И запасной клинок углядел! А ведь у моего Орлиного Когтя не было даже ножен, чтобы сподручнее прятать. И сапоги у меня кожаные, а отнюдь не тонкие суконные.
Значит, не мог он не заметить и шаманского бубна на поясе. Эта штука сразу бросается в глаза. Почему же ничего не сказал? Впрочем, кто-кто, а я первым заводить разговор о шаманке не намерен.
-Оставьте себе, - вдруг сказал я. – Пригодится. У вас, как я понимаю, оружие отобрали?
-Не в первый раз, - он вдруг на удивление лучезарно улыбнулся. – И, наверное, не в последний.
Снова прицепил нож к поясу, потом начал неторопливо одеваться.
-Куда вы теперь? – спросил я его.
-Куда-нибудь, - пожал плечами Гаев. – Мне везде интересно. Может быть, в Мигарот… Может быть, в Эмираты – если подвернется подходящий караван. Может быть, в горы. За Каменным Поясом лежат Радужные Княжества. Я никогда там не был.
Голос его звучал мечтательно – не дать не взять, придворный поэт.
Он закончил одеваться, пристроил на голову невесть откуда взявшийся бархатный берет – раньше при нем я берета не замечал. Небось, прятал в кармане. Последней он подобрал с земли оставленную там массивную позолоченную цепь, с тяжеленной блямбой – магистерским знаком астрологов. Хотел было надеть ее на шею, потом, поколебавшись немного, протянул мне.
-Держите.
-Зачем? – я чуть было не отступил назад. Еще не хватало – таскаться повсюду с этой штуковиной… потом до меня дошло.
-Погодите, - начал я, - вы что, хотите сказать…
-Именно, - Гаев серьезно кивнул. Его голубые глаза смотрели на меня очень пристально и внимательно. – Это – Драконье Солнце. Все остальные носят символы. У меня – настоящее. Я обещал отдать его вам – и отдаю. Хотя, видит бог, это дается мне непросто.
Я протянул руку и взял цепь. Она показалась мне невероятно тяжелой – тяжелее, чем была бы, окажись вся из чистого золота.
-Не знаю, зачем оно вам, - продолжил астролог, - но постарайтесь не применять его без крайней необходимости. Очень вас прошу.
И тут до меня наконец-то дошло – вовсе не утренний свет высветлял волосы Гаева. Они слегка серебрились сверху, словно припорошенные мелом.
В светлых волосах седину заметить трудно – как понять, седые или просто выгорели?.. Но почему-то я не сомневался, что это была именно седина.
-Почему? – спросил я. – Вы могли бы уйти раньше, пока я не очнулся. Если уж на то пошло, вы могли меня просто не вытаскивать.
Он покачал головой… усмехнулся.
-Благородство и гордость, отвага и страх – все с рожденья заложено в наших телах. Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже – мы такие, какими нас создал Аллах! Так что, как видите, моей воли здесь не много.
-Чьи это стихи? – спросил я. – И кто такой Аллах?
-Автора этих стихов уже нет в живых, а Аллах… ну, считайте, что одно из имен Ахура-Мазды, если вам так удобнее. Ну что ж… я, пожалуй, перейду уже через ручей да и пойду, куда глаза глядят. Надеюсь, вы за мной не пойдете?
-Такому астрологу, как вы, были бы рады в войске герцога, - глупо это прозвучало как-то.
-Я не люблю воевать, Ди Арси. Но с вами мне приятно было познакомиться. Прощайте. Может, еще увидимся.
-Прощайте.
Мы крепко пожали руки. Потом он развернулся и пошел вдоль ручья – туда, где в отдалении угадывалась цепочка камней – таких, чтобы перейти, не замочив сапог.
Я почувствовал себя полным идиотом, крикнув:
-Стойте! А рыбы?
Он обернулся и махнул мне рукой.
-А рыбы вам! – пронеслась над водой вроде бы негромкая фраза. – Покормите девочку!
Ну вот и как это понимать?