Не помню, когда это было: то ли в одиннадцатом классе, то ли уже в институте (а, скорее всего в промежутке, когда я ходил на подготовительные курсы), мне расхотелось жить. Просто расхотелось, и всё. Безответно я не влюблялся, в бытие своём не разочаровывался.… Так, устал, захотелось, знаете ли, отдохнуть, поспать вечным сном.
Способ «заснуть» я придумывал долго. Вернее, не придумывал, а выбирал, как товар по каталогу: подходит - не подходит, перебрал много разных вариантов и остановился на повешении, причём не дома, на люстре, а в рощице, на дереве. Решил, дитя каменных джунглей, напоследок испытать кайф единения с природой. Не получилось.
Избранное мной дерево, было толстенной осиной, наполовину вывороченной из земли так, что часть корней её висела в воздухе. Самый толстый и крепкий корень проходил как раз под нижней веткой. Условия для моего дела были просто идеальные: Верёвку за ветку, шею в петлю, изящный прыжок – здравствуй, новый мир! Но когда я уже стоял, готовый, как пловец на старте, к дереву подошла девчонка. Обыкновенная, лет двенадцати, в школьной форме с белым фартуком, косичками и портфелем. Единственной странностью в её костюме был дикий по нашим и по тогдашним временам пионерский галстук. Школьница смотрела на меня и хмурилась, теребя тёмную косу. В её взгляде не было ни капельки испуга, только возмущение. Она оглядела меня с ног до головы, вдоль и поперёк, и только потом сказала:
--- Не выйдет.
Я обиделся:
--- Это почему?
Она приподняла бровки, и, скучающим, немного презрительным голосом ответила:
--- Верёвка лопнет.
--- Знаешь что, девочка, шла бы ты отсюда… Уроки, наверное, уже начались. Не говори под руку взрослому дяде.
--- Тоже мне… дядюшка. --- Хмыкнула девчонка, не двигаясь с места.
Я обиделся окончательно. Ну почему, когда всё идёт хорошо, обязательно появляется человек, который испортит удовольствие!? И, назло малявке, прыгнул…
Люди, убедительно вас прошу, не вешайтесь при детях. Они – наше будущее, не стоит травмировать их нежную психику. Если бы я тогда хоть чуточку подумал, то никогда не решился бы при девочке на прыжок. Хотя жалеть смысла нет, потому что верёвка, зараза, действительно лопнула.
Упал я более-менее удачно, ничего себе не сломав, зато ушибся крепко. Девчонка наклонилась надо мной, и всё тем же презрительным тоном загадочно сказала:
--- Записываться надо. --- Потом вынула из портфеля ручку и блокнотик.--- Значит так: придёшь завтра часам к шести. Адрес сейчас запишу: Малый Стрельцовский переулок, дом №7, квартира 49. Сам не найдёшь, спроси во дворе, где живёт Женя Мессир. Это я. Телефон.… Возьми, на всякий случай: 318-22-22, но по телефону записи нет.
---Записи на что?
--- На то, с чем тебе сейчас не повезло.
Это была уже наглость! В конце-концов, самоубийство - моё личное дело! И не собираюсь я никуда записываться. Я же не квартиру покупаю, и не к стоматологу иду!
Так я ей и сказал, но Женя только плечами пожала:
--- Без записи не выйдет. Можешь попробовать. А лучше всего не пробуй зря, а приходи завтра. Запишешься, и можешь вешаться, сколько угодно.
--- Ну, знаешь что! --- Возмутился я. --- Не знаю, кто ты такая, но это всё шарлатанство и сектантство какое-то! Ты это подстроила!
Женя нехорошо прищурилась, и каким-то странно громким и гулким голосом произнесла странные слова:
--- МОЛЧИ, ТЫ ГЛУП И МОЛОДЕНЕК, И НЕ ТЕБЕ МЕНЯ ЛОВИТЬ.… Понял?
Она привстала на цыпочки и положила свёрнутый листок с адресом в мой нагрудный карман.
--- Смотри не потеряй!
И умчалась. А я остался, как идиот, с обрывком верёвки на шее.
***
Малый Стрельцовский переулок я нашёл легко, но с домом №7 повезло меньше. Пятиэтажки с номера первого по шестой стояли на своих местах, а вот седьмой не было. Пришлось консультироваться с лавочными старушками насчёт местожительства Жени Мессир. Старушки жалостно поглядели на меня, но дорогу показали. Оказывается, дом №7, трёхэтажный, построенный пленными немцами в сороковые годы прятался за пятой хрущобой, в маленьком дворике, усаженном каштанами. Под самым большим каштаном сидел на лавочке патлатый парень, и тренькал на семиструнной гитаре.
Я вошёл в исписанный, обшарпанный подъезд, и, перешагивая через две ступеньки, взбежал на третий этаж
С лестничной площадки на меня строго взглянула дверь с тёмно-коричневой кожаной обивкой. На её челе тускло блестела металлическая табличка: «Кв. №49. Мессир. Звонить три раза». Я послушно позвонил. Дверь мне открыла Женя в полосатом бело-синем платье.
--- Ага! – торжествующе сказала она вместо «привет». --- Значит, поверил! Ты проходи, на кухню, я сейчас чай поставлю и нужные бумаги принесу.
Я разулся в узкой прихожей и аккуратно повесил на вешалку куртку. Квартира, в которую я попал, была, может, и большой, но из-за длинного тёмного коридора, в конце которого, как в конце тоннеля маячил свет и нагромождения каких-то непонятных шкафов, забитых так, что дверцы не закрывались у них полностью, создавалось ощущение тесноты. Так как все крашеные, белые двери были закрыты, я направился к «свету в конце тоннеля» и не ошибся - свет горел на кухне.
Кухня была небольшая, но с высоким потолком. Обои на стенах старые, потрёпанные, тёмно-вишнёвого цвета с какими-то белыми вензелями. В некоторых местах, где, видать, были дыры, висели расписные глиняные тарелки, и чёрно-белые фотографии с видами моря, горделиво подписанные: «Ялта – жемчужина Крыма». Весь участок стены над столом был заклеен цветными иллюстрациями из какого-то «Китежского вестника». Надо думать, по той же причине.
В углу, возле окна висел лик Богородицы, с зелёной лампадкой, и распятье, повешенное, почему-то вверх ногами, а ниже, шли длиннющие полки, уставленные банками, как мне удалось определить, с вареньем.
Неудивительно, женщины вообще ужасные сладкоежки, а в их в этом доме было три.
Когда я вошёл на кухню, первым делом мне бросилась в глаза Женя, пыхтя, водружающая полный чайник на горящую синим пламенем конфорку. Я бросился, было помочь, но она помотала головой.
--- Я сама, сама. А пока с девочками познакомься. Та, которая справа – Соня, а слева – Лиза.
Только тогда я обратил внимание на сидящих за столом девушек. Они сидели друг против друга, а между ними стояла початая баночка с вареньем, из которой незнакомки по очереди зачёрпывали чайными ложечками. Почему-то я сразу подумал, что они Женины сёстры. Хоть все трое и были не похожи между собой, что-то общее всё равно в них сквозило. Лиза была жгучей брюнеткой, с блестящими, и какими-то голодными глазами. Её волосы были собраны в пучок, из которого хищно торчал глубоко вонзивший зубья гребень. Именно Лизу я посчитал старшей сестрой. Соня же почему-то напомнила мне Сонечку Мармеладову: У неё были каштановые волосы, с уклоном в рыжину, заплетённые в толстую косу, а на плечах, большой, винного цвета платок. Лицо у Сони было мягкое, а взгляд ласковый, и немного рассеянный. Она явно была средней. Женя, естественно, младшей.
--- Женька, у нас заварка кончилась. Сбегай. --- Повелительно, как самая настоящая старшая сестра сказала Лиза. Женя, наконец-то справившаяся с чайником, возмущённо фыркнула, но пошла, куда послали. Я остался со старшими сёстрами наедине. К сожалению, девушки меня полностью проигнорировали, видно, варенье занимало их куда больше моей скромной персоны. Так что мне не оставалось ничего другого, кроме как сесть на свободную табуретку. Некоторое время, кухня утопала в молчании. Слышалось только звяканье ложечек, и гул чайника. Да ещё хлопнула за Женей входная дверь.
--- И всё-таки я этого не понимаю. Зачем? --- неожиданно, словно продолжая прерванный разговор, спросила Соня.
--- А что тут непонятного? Любит их племя вносить свои поправки, куда не следует. Казалось бы все условия у них, все блага! Только живите, сколько положено. А они не хотят. Устают, видите ли! --- колко ответила Лиза, взглянув на меня и подмигнула. --- Своевольники!
--- А кто их такими сделал, а!? Кто их с пути сбил!? --- неожиданно вскинулась «средняя сестра».
--- Ну, милая моя, --- Лиза облизала ложечку. --- Наше дело было предложить, а если баба дура, и мужик не лучше, их ничего не убережёт.
--- Не могу тебя слушать! --- почти крикнула Соня, размашисто крестясь. --- Не могу, когда ты такие вещи говоришь!
--- Да ты ешь, варенье-то, а то ничего не оставлю. --- Сменила тему «старшая», улыбаясь голодными глазами.--- Я вот думаю, что всё он правильно делает. Зачем ему на свете жить? Талантов у него нет, ничего выдающегося он не совершит.… Наплодит таких же бесполезных человеков, и будет в трениках перед телевизором жизнь долёживать.
--- Каждый человек нужен, каждый ценен, и каждый любим. Не слушай её, Раб Божий Алёша. Ты ещё молоденький, вся жизнь впереди, а на осину лезешь, будто Иуда какой!
Признаться, я только тогда понял, что разговор идёт обо мне. И очень удивился такому обращению: надо же, «Раб Божий Алёша»!
--- Ты живи, Алёша, живи. Не дай себя попутать. Что ТАМ, у них хорошего? Одни только скорби великие, да люди несчастные.
--- Тоже мне, нашла несчастных! --- хмыкнула Лиза и поправила гребень. --- Все несчастные давно у вас радуются, а этим так и надо.
--- Ах, я бы всех их простила, всех пожалела, да только власти моей нет. --- Горько вздохнула Соня.
«Старшая сестра» вдруг быстро перегнулась через стол, и, сверкая голодными глазами, быстро зашептала:
--- А что же так? Что же тебе мешает эту власть заполучить? Я ведь тоже не камень, мне тоже этих висельников жаль, да только что я могу одна? А вот вдвоём мы им быстро грехи отпустим. Всего-то и надо, что ключи…
--- Изыди!! --- гневно вскрикнула Соня, в возмущении вскакивая.
Лиза откинулась назад и захохотала:
--- Ладно-ладно, шучу я, шучу. Только вот знаменья не надо, нам ещё надо с отроком разобраться.
«Средняя» повернулась ко мне:
--- Послушай меня, Раб Божий Алёша. Не делай того, что задумал, не подписывай бумаг. У тебя же матушка, отец.… Как же они без тебя, Алёшенька?
--- Нышего-нышего, пэрэбьютша. --- с набитым ртом промямлила Лиза, отмахиваясь белой ручкой.
Лиза была ехидная и саркастическая, как Оскар Уайлдовский Генри Воттон, а Соня мягкая, нежная, но укоряющая, ни дать ни взять, настоящая Сонечка Мармеладова. Но я рассердился. На них обоих. Не имеют они права за меня решать! Это моя жизнь, и я ей хозяин. Сам решу, жить мне или умирать… Стоп. А зачем мне, собственно, умирать? Всё у меня в жизни вроде нормально, просто депрессняк накатил, с кем не бывает! Мне ведь и впрямь ещё жить и жить. Какой чёрт меня потянул…
--- А вот и я. С заваркой и с бумагами. Сейчас чайку попьём, и ты, Раб Божий Алёша перейдёшь под другое командование! --- Как-то нарочито весело провозгласила вернувшаяся Женя.
--- Да не… --- неловко пробормотал я. --- Я что-то не хочу.
--- Чего не хочешь? Чаю?
--- Нет. --- Голос у меня окреп. - Умирать.
Женя ухмыльнулась, и повернулась к Лизе.
--- Не дотянула, Лизавета! Сонечка выигрывает с разгромным счётом.
Соня вдруг вскочила, и чмокнула меня в щёку.
--- Ничего-ничего, Раб Божий, мы ещё повоюем! И тогда уж, Сонька, пощады не жди. --- Мрачно похлопала меня по плечу Лиза.
--- Спасибо тебе, Алёшенька, спасибо, что сделал по моему. --- Соня прослезилась и перекрестила меня. --- Всё тебе зачтётся, я за тебя свечечку поставлю, лично буду Отца молить…
Я опять почувствовал накатившее раздражение, и гордо ответствовал:
--- Вообще-то, я сделал по-своему. Я своей жизнью сам распоряжаюсь. До свидания.
И, развернувшись, вышел. Лица Сони я не увидел, но, по-моему, она была огорчена. А Лиза – наоборот. По крайней мере, никто из них, кроме Жени провожать меня не пошёл. Уже закрывая за мной дверь, она вдруг остановилась:
--- Ты это.… Если надумаешь вешаться, или ещё чего… ну, опять, в смысле, приходи обязательно, посидим, чаю попьём… --- Она вдруг весело и как-то задиристо улыбнулась. --- А ведь неплохо посидели, а?
Прошли годы. Но этот случай не оставляет меня и сейчас. Кто такие были эти «три сестры»? Почему вдруг я, здоровый, вполне довольный жизнью парень захотел повеситься? Сейчас я глубоко задумываюсь над этими вопросами, и, кажется, начинаю понимать, что со мной произошло, и с кем я провёл тот августовский вечер.
Недавно, я решил навестить «сестёр», чтобы развеять свои сомнения, но дома №7 не нашёл. Вернее, он был, но совсем не тот, в котором жила Женя Мессир. На месте её дома построили многоэтажку, а бывшие жильцы бесследно исчезли. Испарились, как будто их и не было.… Но по ночам, когда бессонница одолевает меня, и проблемы наваливаются со всех сторон, мне кажется, что на кухне, за столом, Лиза и Соня всё так же едят варенье, и говорят, говорят, пытаясь переспорить друг друга, разрешить спор, который ведётся тысячи лет…
21.12.05