Глава 1. Академик изобретает метлосипед.
Весной, по умытому ручьями асфальту, дети гоняли на велосипеде. Олег крутил педали, Даша болтала ногами, сидя боком на раме и щекоча своими кудряшками подбородок брата. На багажнике сидела Василиса и тоже болтала ногами, для равновесия. Дашины ноги трепыхались справа, Васины – слева, поэтому велосипед был похож на стрекозу. Стрекоза мчалась под гору и визжала девчачьими голосами. Олег чувствовал себя пилотом истребителя с заложенными ушами.
– Девчонки, у меня идея! – заявил он, притормаживая у берега реки.
– Выкладывай, – потребовали девчонки.
– Надо привязать к раме метлу, получится метлосипед.
– Ура! – захлопала в ладоши Даша.
– Фигня, – проявила скептицизм Вася. Но, обратив внимание на то, как перемигиваются Куролесовы, решила, что метлосипед будет вездеходным изобретением.
Метлу прикрутили к раме крепко-накрепко бельевой веревкой, потом обернули поролоном, для мягкости Дашиного сидения. На ветки, которые пришлись на багажник, положили подушечку, чтоб и Васе было удобно. Потом уселись верхом на изобретение, при этом, руль в свои руки взяла Даша. «О, господи!» – начала трусить Василиса.
Метлосипед резво рванул с места. – Мама! – завопила Вася, судорожно вцепившись в Олега. А вредная Дашка все увеличивала и увеличивала скорость. На выезде из Цветогорска стоящий на посту сержант Иванов проглотил свисток. Велосипед с детьми несся на недозволенной, недопустимой, невероятной скорости, присущей, скорее, ракете, чем двухколесному средству передвижения.
– Останови, мне надо в туалет, – умоляла посиневшая от страха Вася.
– Так и быть, приторможу, – сжалилась над подругой Даша, и съехала в придорожные кустики.
– Какой русский не любит быстрой езды? – усмехнулась вредная девчонка, наблюдая, как разбежались по кустам братец и его подружка.
– Дашка, ты бы все же не лихачила так?! – попросил братец. – Академик во мне чуть не окочурился, с его то больным сердцем!
– Ага, Даша, не знаю причем здесь академик, но у меня сердце в пятки ушло, – поделилась своими переживаниями Василиса, опасливо косясь на метлосипед.
– Да не могу я плестись как черепаха! – возмутилась Даша. – Если вам страшно, идите пешком.
– И пойдем! – рассердился Олег. Он взял Васю за руку, и они пошли домой. А Дашка полетела на метлосипеде в Клюевку, навестить бабушку и дедушку, но с полдороги вернулась, потому что ей стало стыдно за свое поведение.
– Ладно уж, не буду гнать как сумасшедшая, – примирительным тоном пригласила она друзей.
Все опять уселись верхом на метлосипед и весело покатили по дороге. Ведь в хорошей компании кататься всегда веселей, чем одному. Особенно по лужам – поднимая брызги и ловя спицами радугу!
Глава 2. Хитрый кок.
Иван Яковлевич – кок пиратского катера – был щупл и неказист, но, в то же время, проворен и умен. При высадке на берег, он как всегда озаботился сбором фруктов для обогащения рациона витаминами, потому что обычное меню состояло из рыбы (все, что мог добыть кок с помощью удочки) и матросы роптали и грозились бросить повара на корм этой опостылевшей строчки меню. Иван Яковлевич сетовал на судьбу: – Говорила мне мама: не гуляй вечером по берегу и не садись к незнакомым дядькам на катер. А я, дурак, не слушал! Теперь умираю без картошки и соленых огурцов среди пропахших рыбой негодяев.
Негодяи роняли слезу и разбредались по своим углам, чтобы съесть тайком: кто шоколадку, кто конфетку, а кто и баночку лапши «Доширак». Иван же Яковлевич тайком похрустывал картофельными чипсами и почавкивал копченой колбасой.
При нападении на корабли, пираты в первую очередь врывались на камбуз и жадно наедались впрок. А кок набивал вместительный рюкзак продуктами. Вот и сейчас он складывал в него все, что по виду напоминало фрукты и ягоды, не выпуская из виду команду, занятую захоронением сокровищ. Запомнив место захоронения, кок углубился в лес, продолжая сбор тропического урожая. Набив до отказа рюкзак витаминами, Иван Яковлевич присел отдохнуть и задремал. Проснулся он от крика товарищей, которые срочно покидали остров. Иван со своей поклажей не успел на погрузку и катер отбыл без него. «Что их так могло напугать?» – занервничал кок. Причина паники явилась сама и заставила желудок ускоренно работать: не успел человек как следует наесться бананами, как уже захотел в туалет.
На беднягу надвигался Змей Горыныч с акулой в зубах. Выплюнув рыбу, Змей спросил: – Ты кто такой? И откуда здесь взялся?
– Я – кок с пиратского катера, Иван Яковлевич Разгульный, – дрожащим голосом ответил незнакомец. – Запасал провиант для команды и был коварно брошен этими негодяями на ваше, как я полагаю, съедение.
– Расслабься, Яковлич, мы людей не едим, мы с ними мирно уживаемся. Меня Пашка зовут. Я тут с семьей отдыхаю: мама Марфа, папа Семен и сестра Васька. А также невеста моя Светка со своими родителями – Матреной и Тимофеем. Еще две инопланетянки есть – Люсидоха и Люсидаха.
– Ошизеть и свихнуться! – констатировал Яковлич.
Радость взыграла в поваре, когда он увидел капитана и его помощника. Те узнали кока, но никак не могли вспомнить утренние события. Иван Яковлевич рассказал им историю посещения острова, исключив из нее такую мелочь, как пара сундуков с сокровищами. Выходило, что пираты причалили к острову, чтобы пополнить запасы питьевой воды и продуктов.
Смекалистый повар вдруг воспылал любовью к технике и очень заинтересовался летающей тарелкой: это что за рычаг, или вот эта кнопка что включает?
Люси учила его управлять тарелкой, и вскоре Иван Яковлевич мог самостоятельно совершать воздушные экскурсии. Он даже пару раз слетал в Одессу, откуда вернулся с девушкой Соней.
– Знакомьтесь – моя мечта! – представил девушку Иван.
– Как тут миленько и дико! – обрадовалась приключению мечта кока и растворилась в природе вместе с другими обитателями острова.
«Наконец судьба повернулась ко мне передом и этот перед мне нравится», – блаженствовал в гамаке Иван, наблюдая, как Соня лезет на пальму за орехами.
Глава 3. Соня.
Соня была самостоятельная девушка. Мама ее торговала пивом, а папа плавал по морям-океанам. В свои шестнадцать лет Соня мечтала встретить богатого мужчину без царя в голове, то есть такого, чтобы исполнял Сонины капризы. Девушка посещала кафе, где водились мужчины, но те, хоть и угощали ее фруктами и дешевым вином, капризы исполнять ленились, жалея денег.
Однажды к ней подсел Иван Яковлевич и сразу предъявил отсутствие царя в голове, согласившись устроить романтическое приключение, не откладывая в долгий ящик, то есть прямо здесь и сейчас.
– У меня тут летающая тарелка в кустах, – заявил он, не моргнув глазом.
– Увези меня, Ваня, в тропики! – бросила Соня свое молодое упругое тело на дрогнувшие колени пилота летающей тарелки.
– Ах ты ж моя киска! – проворковал одуревший от счастья Ваня, подхватывая девушку на руки и неся ее в кусты.
– И правда – тарелка! – округлила глаза и раскрыла рот Сонечка.
– Подруга с планеты Трох одолжила, – небрежно постучал по полированному боку летательного аппарата Иван.
– Офигеть! – восхитилась Соня, и радостно впорхнула в раскрытый люк.
На острове девушку поджидал еще один сюрприз: тропический рай кишел Змеями Горынычами. «Вот это жизнь!» – ликовала Соня, порхая над островом верхом на Светке. Рядом кувыркалась Васька.
– Три девицы, как орлицы,
В небе весело порхают
И культурно отдыхают! – сочиняла незамысловатые стишки одесситка.
– Сонечка! Деточка! – волновался внизу Иван Яковлевич. – Не поцарапай свою нежную кожу о Светкину шкуру.
– Не волнуйся, Ванечка! – отвечала деточка. – У змеев кожа гладкая, а наросты вдоль шеи как будто для меня сконструировали – как в седле сижу.
– И про мою шею не забывай, котенок мой! Она тоже для тебя сконструирована, – счастливо закатывал глаза Ванечка.
– Обязательно позволю себя прокатить! – хохотала довольная Сонечка.
– А я тебе за это перстенек с камушком подарю, – радовал душу исполнитель прихотей.
– Есть Бог на небе! – сияла солнечной улыбкой Соня.
– Согласен! – грелся в этом сиянии Иван Яковлевич.
Вечером Сонечка слушала рассказы Пашки о Клюевке и Даше Куролесовой, и ей захотелось познакомиться с этой девочкой.
– Могу устроить сеанс телепатической связи, – заявил Пашка.
– Давай! – обрадовалась Соня.
Пашка принес лунный камень и попросил его показать Дашу. Когда появилось изображение делающей уроки второклассницы, Пашка кивнул – можешь общаться.
– Привет Даша! – обратилась к изображению девушка. – Меня Соня зовут. Я сейчас нахожусь на Змеином острове в компании твоих друзей. Они утверждают, что я могу общаться с тобой телепатически при помощи лунного камня.
Даша перестала грызть ручку и начала вертеть головой. Потом произнесла: – Глюки, – и снова принялась за обдумывание задачи.
– Это не глюки, это телепатия, – снова прозвучал незнакомый голос в голове и вслед за ним уже знакомый Пашкин голос весело проорал: – Привет, подруга!
– Здорово, Пашка! – радостно подпрыгнула Даша. – Откуда у вас там Соня взялась?
– У нас здесь вообще много народу! – сообщил новость Пашка. – Вначале инопланетянки прилетели – жены наших Тибы и Даха. Потом пираты приплыли. Двоим тут память отшибли в потасовке, а третий в кустах заснул и на катер опоздал. Больные на голову сразу в троханок влюбились, а Иван Яковлевич, овладев искусством вождения летающей тарелки, посетил родной город Одессу, откуда привез Соню, которая сразу подружилась с Васькой и Светкой. Короче, остров становится густонаселенным.
– Вот это да! – подивилась Даша. – Может и нас с академиком на пару выходных Иван Яковлевич свозит к вам.
– Запросто! – пообещала Соня.
И в ближайшие выходные Даша и Олег улетели на тропический остров.
Глава 4. 1 апреля.
Тарелка приземлилась на поляне и из нее вышли Тиба и Дах. Люси и Люсинда слегка позеленели от волнения, а Джон и Сэм наоборот – покраснели в ожидании неприятного разговора. Однако прибывшие мужья повели себя странно, то есть начали хохотать и прыгать вокруг смущенных обитателей острова. Троханки сразу распознали маскарад, потому что их мужья были серьезными учеными, и не могли вести себя так по-детски. Даша и Олег сорвали с себя маски и завопили: – С первым апреля!
– Ну вы, блин, даете! – облегченно выдохнул Джон.
– А где Иван Яковлич? – выскочила на поляну Соня.
– Привет, малыш! – скатился по трапу пилот.
Соня вытаращила глаза на юное лицо сердечного друга, теряя дар речи. Иван вдруг сделался лет на пять моложе Сони. Следом за помолодевшим Иваном из чрева тарелки стала спускаться женщина в платьице подростка с волосатыми кривоватыми ногами и татуировкой в виде спрута на левом плече. Соня моргнула, икнула и расхохоталась, признав в женщине своего Ваню.
– Ты чего так вырядился?! – обратилась она к другу. – И что это за пацан? – кивнула на «пилота».
– Давайте знакомиться. Я – Василиса Царева, это – Даша, а это – Олег, – ответил пацан.
– А я – Софья Захаровна Граф. Так что за маскарад?
– Первоапрельский розыгрыш!
– Поздравляю! Шутка удалась! Ваня, классно выглядишь!
С неба на поляну плюхнулась Васька и радостно гаркнула: – Привет Куролесовы!
Василиса Царева грохнулась в обморок. Хотя она настраивала себя на встречу со змеями, но внезапность этой встречи выбила ее из колеи.
– Василисушка, очнись, – брызнул в лицо водой заботливый друг Олег. – Это и есть твоя тезка, – указал на змею.
– Ты уж извини, подруга, что нечаянно тебя напугала, – виновато улыбнулась Васька.
– Бывает, – постаралась выдавить улыбку Василиса. – Это не первое апреля, а хэллоуин какой-то.
– Мадам Матюхинская, хотите, фокус покажу? – обратился к Матрене Иван Яковлевич.
– Давайте ваш фокус, месье Разгульный.
Иван попросил мадам снять амулет и положить его в костер. Потом брызнул на раскаленный камень водой. Камень раскололся на четыре ромбовидных осколка.
– Я сейчас буду вас убивать, месье Разгульный! – зашипела Матрена.
Люди и инопланетяне на всякий случай освободили арену. Только Соня храбро выступила на защиту друга: – Остынь, Матрена. У Вани есть аргумент в свою защиту.
– Мадам, не делайте опрометчивых поступков! Я облегчил вашу ношу и разделил ее на всех родственников женского пола. Теперь амулеты будут и у вашей дочери, и у сватьи с ее Васькой, – высказал свой аргумент месье Разгульный.
– Живи, фокусник, – смягчилась змея, надевая на шею облегченный амулет.
Остальные три осколка нуждались в доработке. Иван Яковлевич пробил в них отверстия имеющейся на борту летающей тарелки лазерной пушкой, отмерил три куска капронового шнура и торжественно развешал амулеты на шеи змей.
Потерявший семьдесят пять процентов своего веса камень перестал клонить Матрену к земле, и та порхала по острову, ощущая необыкновенную легкость.
Марфа, Светка и Васька тоже были весьма довольны фокусом месье Разгульного, одарившего их амулетами.
Пашка, Семен и Тимофей ныряли в поисках оброненных во время купания Дашиных часов.
– Меня папа прибьет за них, – хныкала Даша.
– Дашка, кончай прикалываться, – дергал сестру за руку Олег.
– С первым апреля! – крикнула несносная девчонка, когда змеи капитально выдохлись.
– Я ее когда-нибудь съем, – прохрипел Тимофей.
– Зараза, – согласился Семен.
– Ребенок, – заступился Пашка.
Глава 5. Новые туристы.
На центральную площадь Клюевки опустилась вторая летающая тарелка, и, как пылесос пыль, высосала жителей из щелей их домов, набив до отказа площадь-пылесборник. Первыми естественно прибежали трохане. «Это наши жены с Луны», – решили Тиба и Дах.
Однако жены прибыли не с Луны, а с тропического острова, богатого топливом. Кроме троханок в тарелке поместились четыре человека: два джентльмена с Брайтон Бич и двое с Одессы. При этом брайтонцы сильно претендовали на роль мужей троханок, а одесситы просто составляли счастливую пару любопытных туристов.
Драка между мужьями и претендентами не завязалась по причине миролюбивого характера гуманоидов, и одесситов постигло разочарование. Зато вечером, после употребления самогона за встречу дорогих гостей, местные намяли бока туристам с Брайтон Бич, что развеселило-таки одесситов.
Застолье началось под лозунгами «за мир и дружбу!» и продолжалось «за хороших людей» и «за мирных инопланетян», пока Сэм не ляпнул: – Ну и дерьмовый же у вас самогон!
Клюевцы обиделись на такую характеристику родного продукта и ударили Сэма по лицу сразу в три кулака. Тренированное, как боксерская груша, лицо Сэма плюнуло в глаза владельцам кулаков и обозвало их козлами. Козлы включили в работу шесть кулаков, пытаясь разделать грушу под пасхальное яйцо, то есть раскрасить ее под хохлому, гжель и Городецкую роспись. Сэм тоже не оставался в долгу и живописал портреты аборигенов в сине-багровых тонах. К помощнику подключился капитан, которого тут же непочтительно уронили на пол. Кок по привычке набивал в это время свой вещмешок продуктами. А Соня, смотавшись в сени, вернулась с ведром воды и окатила из него дерущихся. Боевой пыл гостей и хозяев угас и трансформировался в дружеские объятия и распитие «мировой».
Мажор поломала зеленая морда Змея Горыныча, протиснувшаяся в раскрытое окно.
– Мужики, рубероида не найдется? – вопросила морда, и, ненароком вдохнув густые сивушные пары, чихнула-пыхнула знойным пламенем на хмельное застолье.
– Пожар! – завопили пирующие и кинулись из загоревшейся избы.
Хорошо, что в конструкцию змея был вмонтирован и пожарный гидрант, то есть, из одной пасти у Горыныча вылетало пламя, из другой – вода, из третьей валил густой дым. Так что, нечаянно запалив избу, Семен тут же спохватился и выплеснул на огонь бочку воды, а потом, для куражу, либо для очистки организма от всякой дряни еще и дым густой выплюнул. Пожар погас, толком не разгоревшись, но настроение у хозяев и гостей было испорчено.
– Свинья ты все-таки! – выговорил Змею Митрич – хозяин копченой избы.
После этого происшествия мужики построили специальный сарай на краю деревни и повесили на нем вывеску «Рубероид для самокруток». В этот сарай клюевцы складывали обрывки рубероида и старые обои, тоже годные для сворачивания «козьих ножек».
Брайтонцы соорудили себе особняк на два хозяина и занялись разведением свиней.
Одесситы вернулись в родной город, где купили скромный двухэтажный домишко. В подвале этого домика Иван Яковлевич поставил большой кованый сундук, в который ссыпал сокровища пиратов, набросав сверху всякого, пропахшего немытым телом, тряпья. Теща бесплатно угощала Ивана пивом, а тесть привозил бесполезные сувениры из плаванья по морям-океанам. Соня жила в свое удовольствие, отдыхая летом на берегу Росинки и катаясь на шее Светки, пока муж ловит рыбу в компании Куролесовых.
А на Змеином острове стоял и ругался нехорошими словами освобожденный из тюрьмы за примерное поведение Костя Боярский. Перед ним в разрытой яме раскрыли свои пустые недра два сундука, в одном из которых лежала записка «Не в деньгах счастье».