Иван Сергеевич Тургенев… Его перу принадлежат шедевры русской классической литературы: «Записки охотника», «Дворянское гнездо», «Рудин», «Отцы и дети», «Накануне» и другие, отразившие жизнь русского общества четырёх десятилетий (с 1840-х годов по 1870-е годы). Сам же писатель большую часть жизни провёл во Франции. И это феномен его судьбы, его личности, его великой и драматичной любви...
______________
***
Петербург начала 40-х годов XIX столетия… Музыкальный сезон 1843-44 годов был удивительным: в северной столице возобновились представления парижской Итальянской оперы, для которой доступ в Россию на долгое время был закрыт. Среди знаменитых исполнителей особо выделялась юная примадонна Полина Виардо (сопрано), имевшая у публики огромный успех. Она не только пела, но и превосходно играла. Это отмечали многие её слушатели. Рубини, известный в то время оперный певец, говорил ей не раз после спектакля: «Не играй так страстно: умрёшь на сцене!»
Виардо – дочь знаменитого испанского певца Мануэля Гарсиа родом из Севильи, который блистал на оперных сценах многих стран мира. Полине 22 года. Европа уже покорена её голосом. И её пение, игра на сцене потрясли восторженного молодого Тургенева, которому едва тогда минуло 25 лет. Авдотья Панаева, русская писательница, современница Тургенева, вспоминала: «Такого влюблённого, как Тургенев, я думаю, трудно было найти другого. Он громогласно всюду и всех оповещал о своей любви к Виардо, а в кружке своих приятелей ни о чём другом не говорил, как о Виардо, с которой он познакомился».
1 ноября 1843 года стал незабываемым днём для Ивана Сергеевича, его представили знаменитой певице, рекомендовав как «великорусского помещика, хорошего стрелка, приятного собеседника и… плохого стихотворца». Теперь после спектаклей Тургенева стали допускать в петербургскую уборную певицы, где тот забавлял её всякими историями, а рассказчик он был отменный. Тогда же, на охоте, Тургенев познакомился с мужем Полины – известным критиком и искусствоведом, директором парижской Итальянской оперы Луи Виардо.
Вскоре молодой писатель предложил Полине Виардо свои услуги в качестве учителя русского языка. Ей это было необходимо, так как по желанию здешней публики приходилось петь на сцене русские песни и романсы. И с того момента почти ежедневно они начали встречаться. Тургенев давал Полине уроки словесности...
По общим отзывам, Виардо не была красива. Сутуловатая, с крупными чертами лица и выпуклыми глазами, она многим казалась даже уродливой, но то была пленительная дурнушка. Один бельгийский художник сказал её будущему мужу Луи Виардо в день их помолвки: «Она отчаянно некрасива, но если бы увидел её ещё раз, я бы влюбился».
Луи Виардо с Полиной познакомила Жорж Санд (Амандина Аврора Люсиль Дюпен – А. П.), которая в то время дружила с певицей. Виардо, голос и искренняя манера исполнения в своё время настолько поразили писательницу, что в дальнейшем, благодаря Полине, рождается образ героини самого знаменитого романа Жорж Санд «Консуэлло»...
Восторженные отзывы о Полине Виардо оставили многие её современники, среди них основатель Русского музыкального общества и первой консерватории в России А. Г. Рубинштейн: «Никогда, ни прежде, ни после не слыхал я ничего подобного…» Берлиоз назвал Виардо «одной из величайших артисток прошлой и современной истории музыки». По признанию Сен-Санса, великого французского композитора XIX века, «...её голос, не бархатистый и не кристально-чистый, но скорее горький, как померанец, был создан для трагедий, элегических поэм, ораторий».
В репертуаре певицы были романсы на музыку Глинки, Даргомыжского, Верстовского, Кюи, Бородина, Чайковского, исполняемые ею на русском языке. Будучи ученицей Листа и Шопена, она изумительно играла на рояле. Полина Виардо сама сочиняла музыку к романсам, среди которых многие были написаны на стихи русских поэтов. Русский стал одним из шести европейских языков, которыми владела Полина…
Для Тургенева Полина была красавица. И такого мнения он оставался до конца своей жизни. Панаева пишет: «Не припомню через сколько лет, Виардо опять приехала петь в итальянской опере. Но она уже потеряла свежесть своего голоса, а о наружности нечего и говорить: с летами её лицо сделалось ещё некрасивее. Публика принимала её холодно. Тургенев же находил, что Виардо гораздо лучше стала петь и играть, чем прежде, а петербургская публика настолько глупа и невежественна в музыке, что не умеет ценить такую замечательную артистку».
По завершению гастролей, Полина Виардо пригласила Тургенева во Францию. И тот, против воли своей матери, без денег, ещё никому не известный, уезжает со своей возлюбленной и её мужем в Париж. Там он познакомился и подружился с семьёй Виардо, жившей в Куртавнеле (Courtavenel). В ноябре 1845 года он возвратился в Россию, однако, в январе 1847 года, узнав о гастролях Виардо в Германии, вновь уехал: Берлин, затем Лондон, Париж, турне по Франции и опять Санкт-Петербург. Он метался по Европе за тенью своей любимой женщины: «Ах, мои чувства к вам слишком велики и могучи. Я не могу жить вдали от вас, – я должен чувствовать вашу близость, наслаждаться ею, – день, когда мне не светили ваши глаза, – день потерянный».
И мало кто мог подумать тогда, что этот русский, ставший вскоре признанным писателем, одним из популярнейших не только в России, но и в Европе, сохранит до конца дней горячую привязанность к замужней женщине, последует за ней за границу, где, в конце концов, проведёт большую часть своей жизни и лишь наездами будет бывать у себя на родине. Это знакомство продлится всю жизнь, превратившись в одну из величайших историй любви в мире...
***
Жизнь в Куртавнеле текла интересно и весело: читали вслух, разыгрывали домашние спектакли, встречали гостей… Тургенев был счастлив, находясь рядом с любимой женщиной. И в тоже время это счастье вносило в его душу смятение: ведь он любил госпожу Виардо, и его мучило, что приходится жить на «краешке чужого гнезда». Русские друзья, навещавшие его во Франции, находили такое положение прискорбным. Одному из них он признался: «Она уже давно навеки затмила в моих глазах всех других женщин. Я заслужил то, что со мной происходит». Толстой, повидавши его в Париже, писал: «Никогда не думал, что он способен так сильно любить».
В 1864 году Полина Виардо оставила подмостки и вместе с мужем и детьми переселилась в Баден-Баден. Тургенев последовал за ними, построив себе дом по соседству. Как-то он заметил, что любит семейство, семейную жизнь, но «судьба не послала мне собственного моего семейства, и я прикрепился, вошёл в состав чуждой семьи, и случайно выпало, что это семья французская. С давних пор моя жизнь переплелась с жизнью этой семьи. Там на меня смотрят не как на литератора, а как на человека, и среди её мне спокойно и тепло. Переменяет она место жительства – и я с нею; отправляется она в Лондон, Баден, Париж – и я переношу своё местопребывание с нею».
С хозяином дома, месье Луи Виардо, Ивана Сергеевича связывала общая страсть – охота. Кроме того, они вдвоём переводили на французский произведения русских писателей, а впоследствии – и самого Тургенева.
Брат Николай, приехавший повидаться с Тургеневым, писал своей жене: «Дети Виардо относятся к нему, как к отцу, хотя совсем на него не похожи. Я не желаю разносить сплетни. Думаю, что когда-то в прошлом между ним и Полиной существовала более тесная связь, но, по-моему, сейчас он просто живёт с ними вместе, став другом семьи». Особо тёплые и доверительные отношения у Тургенева сложились с средней дочерью Виардо – Клоди, или Диди, как её звали в семействе.
Существует легенда о том, что любовь Тургенева была платонической, однако отдельные его письма не оставляют сомнений в достаточно близких взаимоотношениях Виардо и Тургенева: «Здравствуй, моя любимая, самая лучшая, самая дорогая моя женщина... Родной мой ангел... Единственная и самая любимая…»
Некоторые исследователи творчества писателя, и в их числе директор музея И. С. Тургенева в Бужевале А. Я. Звигильский, связывают рождение у Полины Виардо в 1856 году сына Поля именно с такими близкими взаимоотношениями. Никогда рождение детей в семействе Виардо не вызывало у Тургенева такой бури восторга как при рождении Поля. Но мадам Виардо не разделяла его ликования. Уже осенью 1856 году она явно «за что-то» прогневалась на своего друга. И эта опала длилась почти пять лет.
Вопрос об отцовстве Тургенева до сих пор остаётся не выясненным. В тот период у Полины был ещё один любовник – известный художник Ари Шеффер, писавший её портрет. Большинство западных исследователей творчества Тургенева полагают, что все-таки это был его сын, кстати, и потомки рода Виардо склоняются к тому же. Видимо, есть к тому основания.
Но несмотря ни на что, в то время и позже, с годами, чувство Тургенева к Полине не ослабевало. Тургенев – Виардо: «Уверяю Вас, что чувства, которые я к Вам испытываю, нечто совершенно небывалое, нечто такое, чего мир не знал, что никогда не существовало и что вовеки не повторится!» Или: «О мой горячо любимый друг, я постоянно, день и ночь, думаю о Вас, и с такой бесконечной любовью! Каждый раз, когда Вы обо мне думаете, Вы спокойно можете сказать: «Мой образ стоит теперь перед его глазами, и он поклоняется мне». Это буквально так».
А вот ещё: «Господи! Как я был счастлив, когда читал Вам отрывки из своего романа («Дым» – А. П.). Я буду теперь много писать исключительно для того, чтобы доставить себе это счастие. Впечатление, производимое на Вас моим чтением, находило в моей душе стократный отклик, подобный горному эхо и это была не исключительно авторская радость».
Любовь Тургенева доставляла ему не только душевные радость и страдания. Она была источником его творческого вдохновения. Полина Виардо всегда проявляла живой, неподдельный интерес ко всем произведениям, выходившим из-под пера писателя. Сама Виардо заметила однажды: «Ни одна строка Тургенева не попадала в печать прежде, чем он не познакомил меня с нею. Вы, русские, не знаете, насколько вы обязаны мне, что Тургенев продолжает писать и работать».
А что же Полина Виардо, как сама относилась к такому положению в своей семье? Она держалась ровно, по-матерински как со своим мужем Луи, который был старше её почти на двадцать лет, так и с Тургеневым. К супругу она испытывала уважение и почтение, к Тургеневу – примерно те же чувства. Между тем у неё не раз возникали отношения страстной дружбы и с другими мужчинами.
Её первым увлечением был композитор Ференц Лист, который учил Виардо играть на фортепьяно. Нравился ей и ещё один композитор – Шарль Гуно, к которому Полину сильно ревновал Тургенев. Говорят, что у неё был роман и с сыном Жорж Санд. Интересно, что именно по рекомендации Гуно учителем музыки дочери Тургенева стал проживавший в Буживале мало кому тогда известный композитор Жорж Бизе. Именно в Буживале он и создал свою бессмертную оперу «Кармен». Дом, в котором жил Бизе, сохранился до нашего времени. Он расположен на улице, которая здесь названа в честь И. С. Тургенева.
А Полина… Она была просто счастлива, когда удавалось на какое-то время ускользнуть и от Виардо, и от Тургенева. Им двоим доставалась только её дружба: «Я способна на постоянную дружбу, свободную от эгоизма, прочную и неутомимую».
***
В 60-е годы Тургенев постоянно в разъездах, маршрут почти всегда один: Россия – Франция – Россия. И всё же после выхода в свет романа «Отцы и дети» (1862) писатель почувствовал, что теряет связь с молодым поколением своей страны. По воспоминаниям современников «большая часть молодёжи приняла роман «Отцы и дети» с громким протестом. Многие видели в нём карикатуру на себя. Это недоразумение сильно огорчало Тургенева». Ко всему прочему, в тот период у Тургенева разладились отношения с Толстым, Достоевским и со своим старинным другом Герценом. В итоге, он всё больше привязывался к семейству Виардо.
Однако, и до знакомства с Виардо, и во время своих приездов в Россию, Тургенев ни раз проявлял интерес и к другим женщинам. В 1842 году у совсем ещё юного барина в Спасском от вольнонаёмной белошвейки родилась дочь Пелагея. В возрасте восьми лет её на воспитание в свою семью взяла Полина Виардо. Девочка приехала во Францию неграмотной, дикой. Но уже через несколько лет она превратилась в парижскую мадемуазель, научилась рисовать, играть на фортепьяно, постепенно забыла русский и писала отцу письма только на французском. Полинетта, так её называли в семье Виардо, носила фамилию Тургенева. Он заботился о ней даже тогда, когда та вышла замуж. Матери своей дочери – Авдотье Ермолаевне Ивановой, Иван Сергеевич выплачивал содержание и навещал её уже много лет спустя.
Первый серьёзный роман у писателя разгорелся ещё до встречи с Виардо, с сестрой своего друга Мишеля Бакунина – Татьяной… Затем были романтические взаимоотношения с сестрой Льва Николаевича Толстого – Марией Николаевной, которая из-за Тургенева даже ушла от своего мужа… В середине 70-х годов писатель был какое-то время увлечён баронессой Юлией Петровной Вревской. Когда они встретились ему уже было пятьдесят пять, ей – тридцать три. Она рано потеряла мужа-генерала, он был свободен, богат и знаменит. И, как всегда, бесконечно обаятелен. Баронесса была очарована, влюблена и ждала взаимного чувства. Но, увы, этого она так и не дождалась... В конце 1879 года Тургенев познакомился с молодой актрисой Марией Гавриловной Савиной. Забыв о своих 62-х годах, он опять попадает в плен молодости, женственности и большого таланта. Их разделяет целое поколение, но они оба не замечают этого. Между ними устанавливается некоторая близость…
И всё же, Полина Виардо безраздельно властвовала над ним. Даже в те минуты, когда Тургенев, казалось, бывал особенно счастлив в России, он мог неожиданно заявить друзьям: «Если госпожа Виардо сейчас позовёт меня, я должен буду ехать». И уезжал…
В последнее десятилетие жизни главным интересом Ивана Сергеевича по-прежнему оставалась семья Виардо. Как пишет Андре Моруа в своей монографии «Тургенев», «если бы ему предложили выбор быть первым в мире писателем, но никогда больше не увидеть семью Виардо или служить у них сторожем, дворником и в этом качестве последовать за ними куда-нибудь на другой конец света, он предпочёл бы положение дворника».
Но всё чаще им овладевало меланхоличное настроение: «Мне стукнуло шестьдесят лет: это начало «хвоста» жизни». Всё больше тянуло на родину. Однако приезды его сюда были только для того, чтобы вновь и вновь возвращаться к Ней. По словам его близких друзей, ни раз «Тургенев начинал заговаривать о том, чтобы подольше остаться в России, пожить у себя в Спасском. Но достаточно было малейшего подозрения там, в Париже, довольно было одного письма оттуда – и все завязавшиеся связи мгновенно разрывались, Тургенев бросал всё и летел туда, где была Виардо…»
***
Тургенев – один из тончайших певцов первой любви во всей мировой литературе и в первую очередь в прозе. Он создавал очаровательные женские образы, вошедшие в золотой фонд русской литературы под романтическим названием «тургеневских девушек»: самоотверженных, искренних, решительных, не боящихся любить.
Однако, знакомясь с его произведениями, замечаешь, что многие тургеневские герои-мужчины – прекрасные, тонкие, чуткие, не могут найти себе дело по плечу, по натуре, по убеждению совести. Они безынициативны, пасуют перед действительностью, боятся ответственности в делах семейных. Сфера их деятельности, как правило, ограничивается кругом личной жизни. Прежде всего, любви. Такими мы видим Рудина и Шубина из «Накануне», Лаврецкого из «Дворянского гнезда», анонимного господина Н. Н. из «Аси», Санина из «Вешних вод», Нежданова из «Нови». И в этом, без всякого сомнения, отражение писателем личного опыта, личной драмы, личных переживаний.
Прожив в тесном общении с семьёй Виардо около 40 лет, он, всё-таки, чувствовал себя глубоко и безнадёжно одиноким. На этой почве выросло тургеневское изображение любви, столь характерное даже для его всегда меланхоличной творческой манеры. Тургенев – певец любви неудачной по преимуществу. Счастливой развязки у него почти ни одной нет, последний аккорд – всегда грустный. Герои Тургенева всегда робки и нерешительны в своих сердечных делах: таким был и сам Иван Сергеевич. Вместе с тем, никто из русских писателей не уделил столько внимания любви, никто в такой мере не идеализировал женщину как он. Это было выражением его стремления забыться в мечтах, грёзах, иллюзии...
………………
P.S.
Из «Повесть о первой любви»…
«Я воспользовался тем, что она не поднимала глаз, и принялся её рассматривать, сперва украдкой, потом всё смелее и смелее. Лицо её показалось мне ещё прелестнее, чем накануне: так всё в нём было тонко, умно и мило. Она сидела спиной к окну, завешанному белой шторой; солнечный луч, пробиваясь сквозь эту штору, обливал мягким светом её пушистые, золотистые волосы, её невинную шею, покатые плечи и нежную, спокойную грудь… На ней было тёмненькое, уже поношенное платье с передником; я, кажется, охотно поласкал бы каждую складку этого платья и этого передника… Я глядел на неё – и как дорога и близка становилась она мне».
Из «Вешние воды»…
«Санин приподнялся и увидал над собою такое чудное, испуганное, возбуждённое лицо, такие огромные, страшные, великолепные глаза – такую красавицу увидал он, что сердце в нём замерло, он приник губами к тонкой пряди волос, упавшей ему на грудь, – и только мог проговорить: «О, Джемма!»
Из «Ася»…
«Она побежала к дому. Я побежал вслед за нею – и несколько мгновений спустя мы кружились в тесной комнате, под сладкие звуки Ланнера. Ася вальсировала прекрасно, с увлечением. Что-то мягкое, женское проступило вдруг сквозь её девичий строгий облик. Долго потом рука моя чувствовала прикосновение её нежного стана, долго слышалось мне её ускоренное, близкое дыхание, долго мерещились мне тёмные, неподвижные, почти закрытые глаза на бледном, но оживлённом лице, резво обведённом кудрями».
Из «Ася»…
«Я знавал других женщин, – но чувство, возбуждённое во мне Асей, то жгучее, нежное, глубокое чувство, уже не повторилось… Осуждённый на одиночество бессемейного бобыля, доживаю я скучные годы, но я храню, как святыню, её записочки и высохший цветок гераниума, тот самый цветок, который она некогда бросила мне из окна…»
Из «Вешние воды»…
«Наконец пришло письмо – с американской почтовой маркой – из Нью-Йорка на его имя… Джемма! Слёзы так и брызнули из его глаз… Он развернул тонкий лист синей почтовой бумаги – фотография выскользнула оттуда. Он поспешно поднял её – и так и обомлел: Джемма, живая Джемма, молодая, какою он её знал тридцать лет тому назад. Те же глаза, те же губы, тот же тип всего лица. На оборотной стороне фотографии стояло: «Дочь моя, Марианна». Всё письмо было очень ласково и просто… вот уже двадцать восьмой год она живёт со своим мужем счастливо, в довольстве и изобилии: дом их известен всему Нью-Йорку. Джемма извещала Санина, что у неё пять человек детей… В первых числах мая Санин вернулся в Петербург – но едва ли надолго. Слышно, что он продаёт все свои имения и собирается в Америку».
***
После смерти Полины Виардо в её столике нашли рукопись Ивана Сергеевича Тургенева, которая называлась «Тургенев. Жизнь для искусства». Рассказывают, что речь в ней шла о том, как эти два любящих друг друга человека все свои чувства, мысли, страдания, скитания мятущихся душ переплавляли в искусство. Роман пропал. Весь XX век пытались найти его в странах Европы. И не только Европы. Но пока безуспешно…
сентябрь, 2006
___________
*** Раздел «Время и люди» на авторской страничке знакомит читателей
с материалами:
1. «Время и люди»: http://www.proza.ru/2005/11/10-55
Н. С. и П. С. Бобрищевы-Пушкины, Л. Н. Толстой, В. Д. Поленов,
К. С. Станиславский и другие в воспоминаниях М. А. Крамер.
2. «Мисюсь, где ты?»: http://www.proza.ru/2006/01/15-80
этот лейтмотив несчастной любви проходит через многие чеховские
произведения.
3. «Концерт над Окой»: http://www.proza.ru/2005/11/11-231
литературная зарисовка о композиторе А. Н. Скрябине и пианисте С. Т. Рихтере.
4. «Твоя гордость и боль, Россия!»: http://www.proza.ru/2005/12/18-19
дворянские династии России! К их истории мы всё чаще обращаемся
в последнее время.
5. «Русское зарубежье»: http://www.proza.ru/2005/11/24-229
процесс переосмысления своего прошлого – сложный и нередко
болезненный...