СЛУЧАЙ В КАФЕ
Если посмотреть рассеянным взглядом на поток машин в ночное время, то свет сотен пар сольётся в одну нескончаемую жёлтую дорожку, в которой невозможно будет различить её элементы. Так и определённый отрезок нашего времени, например, поход на работу или в магазин, сливается во что-то одно. И по прошествии уже невозможно выделить отдельные моменты. Чем больше проходит времени, тем длиннее становятся эти отрезки, и тем сложнее вычленить из своих воспоминаний какие-то факты, которые, быть может, и были важны в тот момент, в котором они происходили. Так учёба в школе становит-ся клубком воспоминаний из уроков и перемен. Учёба в институте - струёй по-поек и скучных лекций. В результате, вся наша жизнь кажется всего лишь спринтерской дистанцией от первого нашего детского воспоминания и до того момента, когда мы будем просматривать её в очередной раз.
Но стоит произойти событию, котороё потрясёт, а точнее, проникнет в наше сердце именно в тот момент, когда однообразная перемена картин перед глазами будет доведена до постоянства. И тогда уже ничто не заставит забыть эти мгновения. Мы будем прокручивать их снова и снова. И перед сном они будут стоять перед глазами, как кадры кинофильма, который нас глубоко задел. Потом они забудутся, и не будут вспоминаться очень долго. Когда в один пре-красный момент, ничем не похожий на тот, когда они было уведены в первый раз, эти мгновения вспомнятся нам вновь. И мы уже будем вспоминать их вся-кий раз, когда нам хорошо, а точнее, что бы нам стало хорошо, если событие было приятным, или же, когда нам плохо, когда... Ну, Вы сами понимаете.
- Что Вы будете заказывать,- спросила меня официантка,- у неё были кра-сиво уложенные чёрные волосы, и, засмотревшись на них, я не сразу сообра-зил, что ответить.
- Я слушаю Вас,- повторила она, видя, что я не тороплюсь с ответом.
- Да, извините,- спохватившись, произнёс я.- Мне, пожалуйста, чашку зе-лёного чая.
- Покушать ничего не желаете?
- Нет, спасибо, только чай,- сказал я, и, улыбнувшись, пристально уста-вился ей прямо в глаза. У меня такая привычка (уж не знаю: хорошая она или плохая), когда я делаю заказ в барах или ресторанах.
Девушка не обратила внимание на мой взгляд и, быстро забрав меню, пошла за чаем. Мне не хотелось сейчас есть, да и в это кафе, я зашел только из-за того, что на улице начался ливень.
Я пересел к окну, благо кроме меня и одной хорошо одетой дамы за сто-ликами никого не было. На диване, справа и слева от неё лежали несколько па-кетов с дорогими лейблами. Дама пила кофе и закусывала "круасанами", как это было написано в меню, а по мне так просто рогаликами. Я наблюдал за ней несколько минут и стал уже в ожидании своего горячего чая ёрзать под столом ногами, когда наконец принесли мой заказ, а на столик дамы положили счёт. Она расплатилась и сказала два слова по мобильному телефону:
- Я выхожу.
Не прошло и десяти секунд, как открылась входная дверь, и в помещение просунулся «солидный мужчина». Он держал в руках раскрытый зонтик. При-чём, когда, я его увидел, мне вспомнились слова из одного кинофильма: «Гора мускулов и никаких мозгов». Дама встала и вышла в его сопровождении. Теперь ни что не могло отвлечь меня от созерцания улицы. Я люблю смотреть на дождь, бесцельно бродить под ним. И когда он только начался, я ещё гулял минут двадцать, пока он не перерос в настоящий потоп. Теперь я на-слаждался им, находясь в сухом помещении. Передо мной пролетали машины. Дорогу залило, и от этого от них в разные стороны шли настоящие волны. Че-рез улицу была алея. Красивые стройные деревья омывали свою тёмно-зелёную листву под душем, который подарило им небо. Некоторые люди мялись под ко-зырьками домов, другие перебегали через дорогу, держа над головами, кто па-кет, а кто портфель или даже газету. Звуки дождя слились со звуками мягкой музыки, которые доносились из динамиков, над барной стойкой. И дождь, и музыка, и пейзаж за окном создавали ощущение покоя и гармонии - того, что я искал сегодня, выходя из дома. Я расслабился и получал удовольствие, не ду-мая ни о чём. Но постепенно, в голове стали возникать образы. Сперва, рас-плывчатые, потом более осязаемые. Они становились всё кучнее и вот-вот го-товились было превратиться в нечто конкретное... Как вдруг мои размышления прервали резкие звуки, открывающейся двери и громкого смеха.
Машинально я повернул голову в ту сторону и увидел двух девушек, ко-торые держали над головами зелёную курточку, и, нагнувшись, громко над чем-то смеялись. Плюхнувшись на ближайший диван, первая стала неуклюже отодвигаться от края, попутно снимая свой намокший джемпер, но у неё это не получалось: оба рукава не хотели слезать с рук. И от очередной неудачной по-пытки она завалилась на бок. Вновь раздался взрыв хохота. Тем временем к ним подошла официантка. На её лице изобразилась улыбка.
- Мне она так не улыбалась!- шутя, разозлился я.
- Пожалуйста, меню,- сказала она.
Только что севшая с краю вторая девушка, силой подавила очередной порыв смеха. Собрала своё лицо и серьёзно проговорила:
- Не надо. Нам, пожалуйста, две чашки капучино и две булочки с маком,- было видно, что в этом кафе они не в первый раз.
Сказав это, она повернулась в сторону своей подруги и, когда их взгляды встретились, они вновь засмеялись.
На вид им было лет восемнадцать. Первая была брюнетка среднего роста с короткими волосами. Её щеки были были ярко красные, в отличие от подру-ги. Вторая была чуть повыше, её длинные русые волосы, были мокрые так, что она стала их "выжимать". Этот процесс вызвал взрыв хохота первой девушки, который стоило огромных усилий подавить.
На моём лице эта сцена тоже вызвала улыбку. Обе девушки заметили это и, нагнувшись, стали шёпотом что-то обсуждать, постоянно хихикая и погля-дывая в мою сторону.
Мне стало неловко, и быстро переведя взгляд на свою чашку, я тут же принялся за неё. Постепенно, я снова вернулся к своим мыслям и престал обращать внимание на своих соседок. Дождь продолжал лить, и под его мерный звук, я задумался. В голове возникли строчки Блока: "На улице дождик и сля-коть..."; представился деревенский домик на опушке, лес и такой же дождь.
- Можно забрать?- отвлекли меня слова официантки.
- Что?- не разобрался я сразу. Но, увидев перед собой пустую чашку, я понял в чём дело.
- Ах, да, конечно. Будьте любезны ещё одну.
- Если этот дождь не прекратится, то эти посиделки влетят мне в копеечку,- подумал я.
Официантка ушла, и я снова обратил свой взгляд на девушек. Последние минут пять они сидели тихо. Обе они успокоились. Со щёк первой исчезли ру-мянцы. Кожа обсохла. Взгляд выражал уверенность и взвешенность. Им при-несли заказ. И они уже съели по половине круасана. Брюнетка отломила кусо-чек своего рогалика и протянула подруге. Та нежно взяла его губами, облизнув кончики пальцев. У меня ёкнуло сердце.
- Неужели лесбиянки?- мелькнула у меня мысль.
Взгляд, которым смотрела брюнетка на девушку, подтверждал мою до-гадку. Там читалась нежность или, если хотите, обожание.
Мне захотелось узнать их ближе. Понять, что движет ими: простоё любо-пытство в сексуальных опытах, секундная похоть. Или чувство, которое силь-нее всяких преград на пути к счастью. Чувство, без которого не мыслим чело-век, ради которого он сметает все на своём пути, окунаясь в сладостный мир грёз и мечтаний, потому что это чувство, есть любовь.
Почему-то, мне так хотелось, что бы они любили друг друга. Своим взглядом я попытался приоткрыть занавес, который отделял яркую сцену, на которой кипела жизнь, от темного зала, в котором был один я. И словно, дейст-вительно существовал этот занавес, потому что девушки не замечали моего существования, не обращали внимание на моё присутствие, на мой испытую-щий взгляд. Они болтали о своём, нежно прикасаясь друг к другу. Рука одной из них коснулась руки другой, и их пальцы сомкнулись. Они видели только друг друга. Для них не существовал остальной мир со своими невзгодами и суетой. Наоборот, их миры объединились и создали свой собственный мир, в котором были только они: их чувства, их страсть, их любовь.
Казалось, их мир, вплотную приблизился ко мне, но вместо того, чтобы впустить к себе, он, сперва, грел меня своим теплом. Становился теплее. При-влекал к себе, и, в конце концов, стал настолько горячим, что обжёг так, что во мне появилось раздражение. Во мне закипала зависть. Я стал злиться на всё. На это кафе, в котором я застрял. На официантку, из-за которой был вынужден ку-пить ещё одну чашку чая. На этот бесконечный дождь, который и не думал прекращаться. Я злился на всё кроме них.
Они оставались во вне всего того, что окружало меня. Они были далеко, далеко, на самом краешке горизонта, и как бы быстро я не стремился к ним, всё равно не мог их достать.
Я понял, что не могу здесь больше находится и сдерживать свои эмоции. Оставив деньги на столе, и, не дождавшись пока подойдёт официантка, я быст-ро направился к выходу. Из закрывающейся двери доносился звонкий девичий смех.
КИРИЛ Тавридов
03.08.06 – 19.09.06