Эпидемия в этом году началась рано. Так рано, что медики и эпидемией ее не имели права признать. Но людям от этого не легче. Они болеют.
Сын болел уже четвертый день. Был выдворен из «семейной» комнаты в общую и практически лишен общения с семьей – малышу всего три месяца, грудное вскармливание, - берегли малыша. Днем уж совсем хорошо себя чувствовал, а к вечеру поднялась высокая температура. Ирина уже четвертый час сидела подле постели сына и физически ощущала, как рвутся ее бронхи от тупого, «наждачного» кашля сына. Дышал он тяжело, с присвистом. Уже в который раз она меняла полотенца и постельное белье, - намокали моментально. Сын метался в полусне, полубреду. С детства, с тех пор как она вытащила его из изматывающей болезни, вот уже 20 лет он так не болел.
Тогда, много лет назад, не было ни доступа к современным лекарствам, ни частной медицины, ни хорошей диагностики. Приговор врачей был однозначен – инвалид-астматик в пять лет. Ирина нашла первого легального приватного доктора в Москве. Лечение было, как теперь говорят, нетрадиционным. Нет, лечил он обычными лекарствами, но вот способ лечения… . Из нескольких препаратов в строго определенной дозировке в соответствии со схемой составлялись порционные порошки. Каждую неделю – новая схема. Долгие 5 лет изнурительного напряженного труда. Квалифицированной помощи в родном городе не было. Мама совершенно не разбиралась в медицине и могла только присматривать за мальчиком и морально поддерживать дочь. Она никогда не могла запомнить что, когда и сколько давать. Ирина прочла чертову уйму книг, статей, аннотаций. Выучила наизусть неимоверное количество наименований лекарственных препаратов, условия применения, показания и противопоказания. Сын вылечился. Вырос здоровым молодым человеком - 90 кг мускулов, замечательно распределенных в почти 2-х метровом теле.
Сейчас ей вспомнился случай в кабинете у московского доктора. Это был один из наиболее тяжелых периодов лечения. Казалось, что у Ирины не осталось ни моральных, ни физических сил. Она в очередной раз привезла сына в Москву, и, отстояв, как всегда, огромную очередь, вошла в кабинет доктора. Со стены прямо на нее «смотрела» картина. Это была огромная мрачная комната без окон. Полотно являлось фронтальной стеной. Боковые стены были голые и грязные. Противоположная стена была сведена к малюсенькому серому квадрату. В уголке этого квадрата, скорчившись и обхватив голову руками, сидел маленький человек. Ирина вдруг почувствовала себя этим маленьким человечком. Вернее маленькой, забытой Богом и людьми песчинкой в огромной вселенной. Ощущение было ужасным. И тогда она решила: НИКОГДА. Никогда в жизни она не позволит судьбе загнать ее в такой вот угол. Никогда она не допустит, чтобы душа ее снова сжалась от страха. 20 лет она успешно боролась за это и, что удивительно, одерживала победу за победой. Над собой, над судьбой?.. Ирина не задумывалась. Главное – она не позволяла себе чувствовать страх.
И вот сейчас…. Она снова почувствовала этот всеобъемлющий ужас. Тело не подчинялось больше ей. Душа сжалась до размеров точки. Снова огромная грязно-серая комната давила на нее мраком и затхлостью. Уставший мозг пытался отключиться. В памяти всплыл образ мамы. С самого дня ее смерти Ирина никогда не видела ее во сне. Совсем никогда. А теперь .. Очень отчетливый и очень яркий образ. И мама произнесла названия четырех самых обыкновенных препаратов, комбинация которых наиболее эффективно когда-то помогала сыну. Господи! Ну, как она могла забыть? Спасибо, мамочка! Ты же никогда не могла их запомнить…..
Ирина набросила плащ. Слава Богу, в ее городе еще сохранилось такое наследие предыдущего режима, как дежурные аптеки. Заглянула в комнату к невестке:
- «Надюш, я в аптеку».
Невестка измученно взглянула на нее и даже не спросила, куда в ночь. Только тихо произнесла:
- «Ирина Петровна, Вы же в тапочках…..»
Ирина с удивлением взглянула на ноги, быстро переобулась и вихрем понеслась по лестнице. Аптека, на счастье, была в их же доме. Она долго барабанила в окошко, потом упрямо и терпеливо втолковывала заспанному провизору что, сколько, и в какой дозировке ей нужно. Дома, быстро приготовив порошок, размешала его в стакане воды. Тормошить сына не стала. Он, как в детстве, покорно выпил все, не открывая глаз. Минут через сорок дыхание выровнялось, испарина прошла, кашель стал утихать. Ирина тихонько встала и пошла в комнату к невестке.
- «Все, Надюш, отпустило…»
Надежда подняла глаза от детской кроватки. По щекам девочки молча катились слезы. Лицо было никаким. Просто никаким. Серым и блеклым. И, как яркая вспышка, перед глазами Ирины пронесся образ разноцветных спиралей, переплетенных между собой. И каждый человек был всего лишь одним, двумя или тремя одноцветными витками на одной из таких спиралей. Всего лишь витками среди множества таких же витков. И нам не дано знать, что там, на следующем витке. Человек не волен выбирать. И Ирина поняла –
НИКОГДА НЕ ГОВОРИ НИКОГДА. ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫ УМРЕШЬ….
Просто нужно всегда быть готовым. Ко всему.
Эта девочка еще не скоро поймет такую простую истину.
Она подошла к невестке, обняла ее, и обе они заплакали….