- Прохор! Ну, где ты там запропастился? – Митрич сидел за столом низко склонив голову. В доме стоял дух перегара. – Неужто, обязательно так долго надо возиться?
- Да иду я, иду, щучий сын. Сам поставил глубоко, аж, не подобраться.
- За смертью тебя только посылать, окоянного. Ну, давай разливай уже.
За спиной у Митрича раздался звон разбитого бутыля и грохот падающего массивного тела.
- Ты чтож, Прохор, такой не аккуратный, под ноги надо смотреть, – сказал Егор Митрич, нехотя оборачиваясь.
Но Прохор и не думал вставать. Лежал плашмя на полу, запрокинув голову в открытую крышку погреба. Рядом с головой струился ручеёк мутно розовой браги и стекал в подвал.
- Проша, ты чего? Жив ли? – с опаской спросил Егор и медленно встал со стула. Он взял в руки шапку и нервно комкая её переспросил, – Жив ли? Проша! Не дури! У меня сердце слабое! Ты знаешь!
Тихонько поддев его ногой, Митрич убедился, что приятель его никак не реагирует. От осознания ужаса всего происходящего, глаза Егора округлились. Он метнулся к выходу. Но тут покойный схватил его за ногу и пробасил: «Со мной пойдёшь!» Егор побелел но остался на месте. Гулко хохоча, Прохор встал с пола и начал отряхиваться.
- Это я тебя! Да чего белый то весь? Жив я! Жив! Чёрт тя задери! – хохотал Прохор.
Митрич хотел было улыбнуться, но схватившись рукой за грудь вывел на лице страшную гримасу. Навалившись на дверной косяк, он начал тихонько сползать вниз. Перед тем как вокруг него воцарилась темнота, он увидел блестящее облако, которое окутало всё вокруг за несколько секунд. Ветер неизбежности не заставил себя долго ждать.
В бюро было всё как обычно: стук костяшек по клавишам, шелест бумаги и мерное жужжание аппарата. Компьютеры заполонили не только мир живых, и это давно стало для всех обыденностью. То ли дело раньше – ходишь с косой и забираешь человеческие душонки. Теперь всё по-другому. Всё организованно в электронные таблицы. И трудятся теперь посланники смерти, не отходя от мониторов. Система работала просто. В каждой стране, в каждом городе, располагалось своё Бюро. По всему земному шару была создана своя сеть, которая соединяла их воедино. В одном здании Бюро трудились в среднем десять посланников. На экране монитора высвечивалась электронная таблица, в которой были указаны имена фамилии и все необходимые данные о людях города. Напротив каждого человека высвечивалось количество фраз, которые кто-либо когда-либо случайно произнёс на его счёт, упоминая при этом смерть. Когда накапливались три случайные фразы, к этому человеку отправлялся «ветер неизбежности». Этот ветер нёс в себе смерть, случайную или от руки другого человека. Итак, всё было просто. Посланники трудились днём и ночью, благо усталость была им неведома. Система работала отлажено, но, как и любая другая из систем, иногда давала сбои. В основном проблемы были с аппаратом программирующим Ветер. Частенько Ветер программировался неправильно и, либо недолетал вовсе, либо отправлялся к другому адресату. Аппарат был изготовлен одним смертным умельцем, который выкупил, в своё время, за него душу. Все чертежи и инструкцию по эксплуатации он предоставил посланникам. Аппараты быстро заполонили Бюро по всему Миру. Ремонтировать аппарат посланникам приходилось самим, так как обслуживание в контракт не входило. Связь с мастером посланники не поддерживали. Это было одним из условий договора.
Молодой человек сидел на краешке кровати и любовался сном юной красавицы. Он запустил пальцы в её длинные густые волосы, и смотрел, как они переливаются в лучах солнца. Его звали Олег, он работал медбратом в одной из местных больниц в хирургическом отделении. Совмещая несколько работ, он мало времени уделял любимой, и очень жалел об этом. В такие минуты утреннего её сна он постоянно прокручивал это в голове. Однако, старенькие часы пробили шесть раз, пора собираться в клинику. Деньги были необходимы. А ведь, он, даже, не поздоровался с ней после ночной смены. Сердце как будто прищемило скрепкой, когда он захлопнул дверь квартиры за собой. Сбегая по лестнице, он достал бумажник, вынул из него фотографию любимой и нежно прижался к ней губами. «Я люблю тебя» - прошептал он, и переложил фото в левый карман рубашки, ближе к сердцу.
Федор Лукич, сел за баранку своего старенького «москвичонка». Роднее этой машины у него никого не было. Две вещи он любил больше всего на свете, своё авто и рыбалку. Вот и теперь, погрузив на заднее сиденье удочки и снасти, он не спеша, выехал на загородную трассу. По обыкновению своему, разглядывал он торгующих на обочине людей. Вот женщина стоит, учительница, наверное, в очках. Продаёт воздушных змеев. Девчонка, вся коричневая от загара и пыли, продаёт кукурузные палочки. Ей бы учиться пойти, на вид то лет четырнадцать не больше. Эх, как горько стало жить.
Так за размышлениями он набрал приличную скорость и увидев подрезающий его БМВ с перепугу выкрутил руль вправо. Предположить, что справа по самой обочине его пытается обойти «девятка», он, конечно, не мог.
За мгновение до этого, на одном из мониторов Бюро столбиком выстроились девять крестиков напротив трёх людей: Орлов Александр Владимирович, Орлова Вера Леонидовна и Орлова Екатерина Александровна.
Столкновение было кошмарным, девятка перевернулась в воздухе два раза и упала на крышу. Кусок её бампера пробил стекло москвича, и вонзился Фёдору в грудь.
В больницу доставили всех четверых участников столкновения. Одновременно проделалось несколько операций, но выжить удалось только водителю москвича.
Олег вытер капли пота со лба. Он помогал при многих операциях, но сегодняшняя заставила его сердце колотиться с бешеной скоростью. Тело маленькой девочки со всех сторон было обвешено зажимами, обложено алыми тампонами, часть лица была одной сплошной ссадиной. Операция давалась очень трудно. Через пять часов слабое биение сердца вытянулось в сплошную, мерзко пищащую линию.
Олег держался, пока не вышел в коридор. В коридоре же он расплакался, как девчонка. Хирург, проходя мимо, слегка тронул его за плечо. Это прикосновение было красноречивее любой успокаивающей речи. Олег, шмыгая носом, пошел в курилку и, облокотившись на подоконник, наблюдал за воробьями, барахтающимися в луже. Солнышко ласкало их перья, и они в ответ приветливо и весело чирикали. От этой картины на душе немного полегчало. Думая о своём, Олег не заметил, как в курилку вошли два хирурга. Один из них рассказывал о проведенной операции. Разговор Олег слышал не с начала, но понял о чём шла речь.
- Живучий какой мужичок оказался. Мы ему эту железку достали, а у него все лёгкие чернущие… После операции через пятнадцать минут уже в сознании был… Чудеса да и только. Я говорю курить меньше надо Вам, папаша. Так и до рака лёгких недалеко. А он мне говорит, мол «надёжное средство есть» и подмигнул ехидно. Чудак человек…
Тут в курилку заглянула молоденькая медсестричка с испуганными глазами.
- Дмитрий Петрович, там Ваш прооперированный из послеоперационной дёру дал!
Олег не мог упустить такую возможность. Он мигом разузнал адрес больного и отправился к нему. Но как ни ломился он в квартиру, дверь ему никто не открыл. Расстроенный, он вышел на улицу. И вдруг, увидел на лавочке мирно покуривавшего недавнего пациента. Свалиться, как снег на голову, с вопросами он не посмел. Подошел спокойным шагом, хотя сердце в груди колотилось как дикий зверь в клетке.
- Простите, у Вас закурить не будет? – стараясь скрыть волнение, спросил Олег.
- Пожалуйста, - мужчина явно не ожидал, что к нему обратятся, но будучи вырванным из роя мыслей, протянул папиросу.
- Благодарю. Я присяду? – Олег взял папиросу и неумело поправил мундштук.
- Здесь не занято – ответил старик, явно раздражённый таким к себе вниманием.
На протяжении трёх минут они молча курили, каждый думая о своём. Фёдор Лукич, как и последние несколько десятков лет, думал о смерти и о жизни. Вроде уже привыкнуть пора, однако, не привыкалось как-то. По законам человеческим получалось, что он виновник аварии, хоть и случайный. Законы государственные его оправдают. Да и ГИБДД уже задержало нарушителя, чей опасный манёвр привёл к трагедии. И всё же на душе было очень неспокойно. Он видел Ветер. Видел перед самым столкновением, но подумал, что это слезятся глаза. В который раз, он жалел, что в контракте не было прописано, что его руками посланники, в своих деяниях, пользоваться не будут. Однако такого пункта в договоре не было. И посланники часто развлекались подобным образом, как только предоставлялась возможность. Оставалось только горько вздыхать. Молодой человек размышлял о том, как лучше подступиться к Фёдору. С чего начать разговор. В голове бегала одна дурацкая фраза, которую он в итоге и выдал.
- Погода сегодня отличная!
Старик покосился на него, недоверчиво измерив взглядом, затем отвернулся и продолжил курить.
- Да, неплохая, - неожиданно сказал Лукич, - чего хотел то, парень? Неспроста ж ты тут сидишь.
Олег, обрадовавшись и смутившись одновременно, задал вопрос, за ответом на который он и пришел. Старик в ответ лишь горько усмехнулся.
- Нету у меня лекарства, парень. Пошутил я.
Старик уже хотел уходить, но парень схватил его за рукав.
- Но Вы же сами сказали в больнице, что у Вас есть надёжное средство!
- Вот! Именно средство! А не лекарство!
- Так что же это за средство! – Олег не переставал дёргать за рукав.
- Да отцепись ты, ирод! – старик смахнул руку парня.
- Вы поймите, мне очень нужно. Человек умирает, понимаете?
- Мне ли не понять! Понимаю! Что ж я сделаю то, если вы пачками дохнете как мухи каждый день!
Олег встал на колени.
- Я Вас очень прошу, расскажите про средство. Я её люблю очень. Душу продать готов.
Старик опустил глаза.
- Ты парень с душой-то поаккуратней. А то ведь охотников до душ много, а она у тебя одна.
- Да мне не жалко её, - парень смешно перебирал коленями по асфальту.
- Встань дурилка, люди ж глядят, чего подумают. Расскажу я тебе про средство, только это не утешит тебя, поверь.
Парень покорно встал.
- Пойдём в дом, а то не по-людски как-то.
Они прошли в квартиру Лукича. Обычная квартира Пермского пенсионера. Совдеповский интерьер, торшер, лампа с зеленым абажуром, успокаивающе тикающие часы с кукушкой – всё как в квартире у бабули, которую Олег изредка навещал.
Фёдор Лукич пригласил гостя в кухню. По старой привычке, он любил беседовать именно там. Он достал графин с водкой и, несмотря на возражения Олега, плеснул жидкость в две мутные стопки. Заметив, что собеседник к нему не присоединится, Лукич замахнул пятьдесят грамм и впился носом в корку чёрного хлеба. Он не знал с чего начать разговор… С тех времён когда он создал аппарат и вприпрыжку бежал домой, зная, что теперь ему не страшен ни чёрт ни Бог? Или начать с тех пор, как он увидел, занесённую над своим другом, косу посланника смерти? Нет, всё не то. Начать нужно с видений. Видения пришли к нему внезапно. В тот день ему исполнилось семнадцать лет. Видение застало его в поле, на сенокосе. Ему привиделось, будто по полю движется махина, которая будто сама траву косит, и сама же её по ровным кучкам раскидывает. Машина двигалась степенно, неслышно, медленно покачиваясь. Проехав метров тридцать, механизм остановился, внутри него послышался какой-то гул. Машину стало будто пучить изнутри и в итоге она взорвалась. Но детали её не разлетелись в разные стороны, а отлетев на некоторое расстояние от эпицентра взрыва, завели медленный хоровод, образовав собою шар. В центре этого хоровода, сияло, будто, небольшое солнышко. Яркий светящийся шар. Вдруг, от всех этих деталей отделилась одна и подлетела к нему. Он мог чётко её разглядеть со всех сторон, но как только он взял деталь в руки и ощупал её, видение пропало. Открыв глаза, он увидел над собой испуганные лица баб, посчитавших, что парня хватил солнечный удар. Видение долго не выходило у него из головы. И, в конце концов, ему захотелось снова подержать в руках эту деталь. Он решил вырезать её из дерева по памяти. Испортив два – три полешка, он всё-таки воссоздал то, что хотел. Но как только он взял готовую деталь в руки, он опять потерял сознание. И вновь увидел это видение, только уже другая деталь вынырнула из хоровода. На этот раз он уже знал, что делать и, не мешкая, воссоздал, по памяти, новую частицу. Это повторялось снова и снова, он уже перестал понимать, где реальность, а где воображение, когда, наконец, последняя деталь появилась на свет. И он увидел последнее видение, где все детали, начиная с первой, соединялись воедино, и механизм начинал работать. Фёдор собрал махину по памяти. Далось ему это нелегко. На сборку ушла неделя. Но когда Фёдор, уже на собранной машине потянул контрольный рычаг, машина даже не шелохнулась. В расстроенных чувствах он хотел сломать агрегат, но ему не хватило духу и сил, сломать собственное детище. Он просто сел рядом и, обхватив голову мозолистыми руками, заплакал. Месяц работы и всё псу под хвост! Для чего? Какой смысл тогда в этих видениях? Вдруг он услышал мерный гул. Подняв голову, он увидел человека в чёрном балахоне. Над вытянутой рукой человека завис светящийся шар. То самое «солнышко», вокруг которого танцевали детали махины. Человек в балахоне исчез, и шар медленно опустился перед Фёдором. Тот лёгкими взмахами рук подогнал шар к отверстию в корпусе агрегата, и шар, с лёгкостью пушинки на сквозняке, залетел внутрь махины. Перекрестившись, Фёдор потянул контрольный рычаг. Агрегат со скрипом начал своё плавное движение. Фёдор распахнул ворота ограды, чтобы выпустить техническое чудо наружу. Медленно, но верно, махина добралась до некошеного участка поля. И, на удивление всем сбежавшимся зевакам, косила траву, раскладывая её по ровным кучкам. Раскрывать свой секрет Фёдор никому не стал, поскольку сам толком не мог ничего объяснить даже себе самому. В деревне все были рады такому приобретению, к тому же слухи о летающих махинах и паровозах были тут не в новинку. Прошел год и Фёдору явился новый сон. Но с той разницей, что аппарат был другой… Всего различных аппаратов Фёдор собрал семь штук, за пять лет. В деревне он прослыл мастером на все руки, мужики из окрестных поселений к нему за советами приходили. Вобщем, прославился он. Только одна была загвоздка, аппараты все были в одном экземпляре. И сколько ни уговаривали Фёдора собрать еще штук пять косилок или хлебопекарен, он отказывался наотрез. Говорил, что не хочет время тратить на одно и то же. На самом же деле, количество технических чудовищ было ограничено количеством энергетических шаров, «солнышек». Которые в последствии ему не приносили, он сам находил их сразу после каждого видения об аппарате.