Луч света, едва пробивающийся сквозь тяжёлые, набухшие от солнечного света и пыли, шторы, весело играл на волосах Дари. Это слегка раздражало - преподаватель объяснял какую-то невероятно нудную тему, а луч вливал в тело сладкую истому, смешанную с бездумной радостью, текучей ленью и чем-то ещё - наверное, это была приятная сонливость октября.
-…О чём ты думаешь?
Дари повернула голову. С её места лица говорящего видно не было, одна лишь огненно-рыжая макушка, но Дари не требовалось видеть его, чтобы знать, как он выглядит - достаточно было одного голоса. Дари точно знала, что сейчас прозрачные голубые глаза лениво прищурены, уголок рта чуть ухмыляется - насмешливо и нежно - а рыжая прядь упала на лицо, придавая её обладателю не то задумчивый, не то залихватский вид.
«Яркий», - так говорила про таких Дари. Он и правда был ярким - даже если бы не было волос - большинство сравнивало их с пламенем - Даше они казались высеченными из спелых апельсинов, иначе как можно было объяснить, что они так же пахли тёплыми фруктами, даже в самую влажную или сухую погоду?
-…О чём ты думаешь?
Любимый вопрос Павла Платонова. Вариантов ответа множество: «о том, как суперски смотрится на Димке его новая рубашка» или «о том, как мне совратить Геннадия Константиновича». В любом случае, оба говорящих знают, что означают все ответы:
«О тебе».
- Я думаю о том, что за убийство всё-таки дают довольно солидный срок, а мне ещё нужно успеть выйти замуж - и только это удерживает меня от желания немедленно запустить в Гешу микроскопом, - девушка тряхнула головой. Косички торчали в разные стороны, словно складные линейки.
«Ну почему она?» - в который раз спросила себя Дари, пробегая взглядом по знакомым чертам лица. Бледная кожа с мелкой россыпью веснушек, волосы цвета размытых солнечных лучей, тонкая напряжённая шея. Только глаза - не то янтарь, не то расплавленный свинец, чистые и прозрачные, честные, как зеркало. Так что, за одни глаза её все любят, что ли?
Паша поймал её взгляд и скорчил рожу. Солнечные зайчики бесновались в его волосах.
***
Вдохновения не было - Дари знала это точно. Его не было ни в кафе на Старом Арбате, ни в школьном дворе, ни у скамеек в парке. Оно не танцевало в солнечных лучах, не сплеталось с сухими, похожими на вырванные из книг страницы, листьями; не проливалось на землю вместе с тёплыми струями дождя, не стучало барабаном по крышам домов, не носилось вместе с ветром по улицам, взметая вверх ороговевшую жухлую траву.
Как вместить целую жизнь в паре строк, как облечь её в слова и заставить течь с чернилами по странице?
В венах текла не кровь - тропический сок, расплавленное, раскалённое солнце осени. Наводнённый запахом горелых трав, кованого железа и плавящегося асфальта - он мог бы стать концентрированным нектаром вдохновения, стоило лишь выжать из него осенний жар. Только вот как это сделать?
Отсутствие вдохновения для писателя - как можно вообразить такое? Это всё равно, что лишить художника зрения, танцора - гибкости, музыканта - слуха. И это даже хуже - ведь были и слепые художники, и глухие композиторы - а вот писателей без вдохновения не бывает никогда.
«Сосредоточьтесь, - говорил Геннадий Константинович, хмуро оглядывая сонный класс. - Подумайте о самом важном, что было у вас в жизни, найдите это у себя в памяти и вытащите на поверхность. На одной только странице я хочу увидеть частицу каждого из вас. Мне не нужны хорошо продуманные фразы или банальные напыщенные выводы - мне нужны вы. Ваши эмоции. Ваша суть».
Суть, сущность - странное слово, глубокое и пугающее этой глубиной восемнадцатилетних студентов. Как выразить на бумаге то, чего ты и сам до конца познать не сможешь? Как найти ответ за неделю, если на его поиски может уйти вся жизнь?
Дари знала, у кого можно получить ответ на этот вопрос. Знала также, что никогда о нём не попросит.
***
У Дари и Ясмин не было абсолютно ничего общего.
Ясмин была потрясающе красивой брюнеткой с азиатскими чертами лица, бронзовым загаром и пронзительными зелёными глазами. Она красила волосы и носила контактные линзы. Свойством Дари была естественность - тонкая, высокая, как фотомодель, короткие растрёпанные волосы цвета солнечных лучей, медовая кожа и бледно-карие глаза были природными и напоминали о летних пасеках и душных лесных вырубках.
Ясмин любила яркие цвета и внимание. Она совмещала эти две вещи, одеваясь в фиолетовое, тёмно-синее и красное, дополняя гардероб умелым макияжем. Соблазнительные блузки и длинные юбки, больше подчёркивающие, чем скрывающие, костюмы и элегантные вечерние платья составляли её основной гардероб.
Дари предпочитала сочетание чёрного с тёмно-розовым и удобную одежду, не стеснявшую движений. У неё было полтора десятка кофточек, столько же футболок и маек, несколько пар джинсов и юбок, которые, впрочем, она не особенно любила. В отличие от Ясмин, Дари была больше по душе тёплая гамма - от темно-оранжевого до лимонного, летняя, солнечная.
У Ясмин были крепкие сильные ладони с накладными ногтями и обязательной парой-тройкой колец. У Дари были руки пианистки - точёные, с длинными узкими пальцами и аккуратными ногтями, покрытыми бесцветным или светло-розовым лаком.
Ясмин хорошо разбиралась в музыке, предпочитая хард-рок и нью-метал. Дари могла слушать всё, что угодно, кроме этих жанров.
Ясмин курила - Дари не выносила сигаретного дыма.
Ясмин любила японскую и французскую кухню. У Дари начиналась нервная почесуха в ответ на слово «суши», а её любимым рестораном навсегда оставался Макдоналдс.
Ясмин считала вечера с книгой скучнейшим занятием, и на предложение скоротать время за книгой искренне недоумевала, объясняя это тем, что возраст, в котором несчастных детей заставляли поглощать книги в неимоверных количествах, давно пройден, и у неё нет ни малейшего желания к нему возвращаться. Квартира Дари была забита книгами.
Дари любила полевые цветы - Ясмин млела от роз и орхидей.
Дари обожала свежий воздух - Ясмин заявляла, что открытые форточки - удел сумасшедших.
И всё же они были лучшими подругами.
«Вот именно - были», - подумала Дари, разглядывая склонённое над страницами лицо - там, где восточные гены смешивались с азиатскими, а тёмно-карие глаза - сегодня она не одела линзы - быстро бегали по строчкам. Солнце делало волосы практически угольно-чёрными, и Дари почти казалось, что от них идёт дым.
- Прекрати на меня пялиться.
- Я не пялюсь.
- Нет, ты пялишься. - Ясмин даже не подняла взгляда от книги. - Ты пялишься так, что это заметил бы даже слепой озабоченный павиан в брачный период.
- Я не пялюсь, - спокойно повторила Дари. - Смотреть по сторонам можно только заключив с тобой соглашение?
- Письменное, - уточнила Ясмин. - А желательно просто не разглядывать меня так, словно я приобщилась к сообществу Гринписа.
- Ты бы никогда не приобщилась к сообществу Гринписа, - Дари непроизвольно улыбнулась. - Ты же носишь меховые шубы.
- Ну да. Но это не мешает мне защищать права попугаев и канареек - по крайней мере, до тех пор, пока из них не начнут делать приличную одежду.
В библиотеку вошёл Паша. Рядом плыла Сольвейг - совершенно невообразимое имя для русской, как считала Дари. В переводе оно значило «Солнечный путь». Ничего более подходящего придумать было нельзя - Сольвейг и вправду любило солнце, но иначе, чем Дари. Солнце было в ней и вокруг неё - в размытых, словно растворённых в свете, волосах, в искристых глазах, в сухой гладкой коже. На ней было лёгкое голубое платье и белые лодочки, в которых она явно чувствовала себя неуютно.
- Ты любишь голубой цвет? - спросила Дари.
- Мммм, угу, - отозвалась Ясмин с полуприкрытыми веками, и Дари поняла, что она опять имеет в виду больше, чем говорит.
- Я говорила именно про цвет! - с нажимом произнесла Дари.
- А я про что? - спросила Ясмин и расхохоталась. - Ну и пошлячка же ты, Кролик!
- Не смей называть меня так! - огрызнулась Дари.
- Девушки, не ссорьтесь! - Паша хлопнулся на соседний стул. Сольвейг легко опустилась рядом.
- Чего вам? - не очень вежливо буркнула Дари.
- Ого, какой трагический тон! - рассмеялась Сольвейг. - Расслабься, мы просто хотели сказать, что завтра вечером репетиция.
- Чего? - невинно уточнила Ясмин.
- Церемонии, балда! А ты о чём подумала?
- Ну, если честно…- в глазах Ясмин зажглись весёлые огоньки.
- Спасибо, не надо! - поспешно замял тему Паша. - Встречаемся в восемь у церкви.
- Боже, какой маразм! - Ясмин откинулась на спинку стула. - Репетировать то, что, в конечном итоге, всё равно произойдёт не по плану…
- Завидуешь? - ехидно протянула Дари.
- Чему завидовать-то? - равнодушно спросила Ясмин.
- Ну как же… Не везёт тебе с мужиками, нэ? Один женится, второй вообще твой отец…
- Ещё одно слово и я тебя тресну, - голос Ясмин был по-прежнему очень спокоен.
- Ми, там тебя твой отец ищет…- в библиотеку просунулась чёрная голова Димы.
- Передай ему, не пошёл бы он на хрен, - Ясмин с грохотом отодвинула стул. - Счастливое, блин, поколение…
- Не нужно было тебе её так задирать, - со вздохом сказал Паша, провожая взглядом уходящую девушку. Сольвейг хмыкнула.
В ответ Дари послала его куда дальше, чем Ясмин - своего отца.
***
Дари и Ясмин отдыхали на даче у Паши. Собственно, там они впервые и познакомились: Дари увидела Ясмин в окружении душного аромата цветущего шиповника. Она сосредоточенно и аккуратно ловила бабочек, и в заранее приготовленной банке трепыхалось уже порядка пятнадцати штук.
- Зачем они тебе? - спросила Дари.
Ясмин улыбнулась: - Всё равно они живут один день.
Потом были прогулки у озера, когда Дари чувствовала под ногами песок, и тонкая фигура Ясмин, мелькающая в воде, и разговоры у костра, и любовный треугольник, который они преодолели, и много всего, из чего получается настоящая женская дружба.
Как правило, получается.
***
Что-то разваливалось в их отношениях - что-то, что не надо было останавливать, пытаться обойти, неизбежное и неотвратимое, как камнепад. Просто шло время, и звенящий голос в трубке уже переставал быть родным и знакомым. Просто Ясмин тянулась к хрустальным люстрам и мраморным полам, а Дари жила, как живётся, довольствуясь тем, что у неё было. Схема не сходилась. Так тоже бывает.
Дари стояла у церкви, рассеяно пиная ногой ближайший камешек, и думая о том, что Ясмин, возможно, не придёт, потому что у неё свидание со взрослым мужчиной, с которым она недавно познакомилась на очередной выставке. Ясмин предлагала свести её с кем-нибудь, но Дари так не могла. Тогда бы их дружба умерла на порядок быстрее, и Дари старалась не думать, что, возможно, только её одну это заботит.
Сольвейг с Пашей тихо, но ожесточённо ругались. Дари не вникала в суть, а просто слушала близкие, родные голоса, наслаждалась их близостью. «Вот живу я, как сова, одинокая, никому не нужная, живу, живу, живу... А Паша женится, а Ясмин и нет вовсе. Что дальше?»
Ругань будущей семейной пары переросла в тихую потасовку, и появившаяся Ясмин со свойственной ей бесцеремонностью разрядила обстановку:
- Платонов! Ревнуешь невесту к священнику? Рановато пока, пусть гуляет до брачной ночи, вот после - ни-ни!
- Ни после, ни до, - категорично заявил расслабившийся Паша, и Дари облегчённо вздохнула, кутаясь в осенний плащ-пальто. Она молчала, и это было на неё непохоже.
Ясмин не спускала с неё глаз всю репетицию.
Учитывая, что обычно обе они предпочитали рассматривать Пашу, это было довольно странно.
***
Идею с фотографией придумала Сольвейг. Фотографии было лет пять, и сделана она была на той самой преусловитой даче, вечером, когда закат багрянил лес алой каймой. Они стояли на крыльце дома: Сольвейг и Паша сплели руки и улыбались, Дари щурилась на фотовспышку, а Ясмин прислонилась к дверному косяку, лениво скосив глаза в объектив. Фотографию надо было размножить на четверых, вставить рамку и подписать, как память о том дне, когда они впервые собрались вместе.
Возможно, на свадьбе они соберутся вместе в последний раз.
***
- Он ублюдок, - сообщила Ясмин, заходя в метро.
- Кто? - спросила Дари.
- Не притворяйся, что не понимаешь. Я прекрасно помню твою физиономию, когда я сообщила тебе о своих планах. Ты ничего не сказала, хотя в конечном итоге оказалась права. - Дари фыркнула. Ясмин порой отличалась гениальной логикой. - И не смотри на меня так. С сегодняшнего дня ты живёшь у меня, даже не пытайся утверждать, что тебе этого не хочется. В конце концов, у нас есть не так уж много, и как любит повторять Паша «нам, пельменям, нужно держаться вместе».
- Ты разочаровалась в светской жизни?
- Я просто пересмотрела свои приоритеты.
- Ты нестабильна.
- Знаю. Ты за это меня любишь, да?
- Сама не понимаю.
- Будем считать, ты согласилась.
- Как будто тебя это волнует.
- Ты права, не волнует. - Ясмин нахмурилась. - А должно? Я была уверена, что ты согласишься.
Дари улыбнулась: - Я просто не была уверена, что ты предложишь.
***
В квартире было темно и тихо, но Дари знала, что вечером хлопнет дверь, и ночной воздух принесёт с собой запах дорогих духов, сигарет и коньяка. И, если она будет спать, то на кухне зажжётся свет, и часов до четырёх там можно будет застать сидящую на подоконнике девушку, задумчиво рассматривающую старую фотографию.
Дари подумала пару секунд, потом чуть отступила от края листа и аккуратно начала писать.
«Мы познакомились у Паши на даче…»