Стремительно, за полтора часа, температура поднялась до отметки 38,5. Абсолютно ничего не болело, но потребление в течение дня современных «дустов», разбавленных горячей водой, результатов не возымело. Ночью, когда родным надоело мучиться, приехала «скорая» и увезла через тишину и покой спящего города. Сонный, недовольный, помятый врач приемного покоя констатировал двустороннее воспаление легких, впорол укол и до утра отвезли в палату. К утру, температура поднялась еще на полтора градуса. Смутно, толи сквозь сон, толи сквозь бред виделись размытые лица и фигуры в белых халатах. Какая-то суета, уколы, капельницы, холодная рука мнет живот. Запомнилась фраза – кардиограмма плохая, печень увеличена. Причем тут это, если в наличии простое воспаление легких. А потом появилась она – эта лестница, даже не лестница, а вертикальная спираль с высокими шершавыми ступенями. Вокруг ничего не видно, только впереди несколько ступеней, уходящих за поворот. Нужно идти. Зачем и почему никто не объяснял. Просто нужно идти вверх. Подъем давался очень тяжело, ступени слишком высокие и через десять, пятнадцать шагов становилось трудно дышать. Останавливаться нельзя, идти медленнее – куда уж медленнее, идти быстрее просто невозможно. Шаг, шаг, шаг – билось сознание в ритм подъему. Сколько еще идти? Хотелось упасть. Почему так трудно дышать? Вообще с ума сошли - загнать человека с воспалением легких на такую лестницу. Все, дальше идти сил не было. Глаза медленно открылись, взгляд уперся в стену. На стене старая, закрашенная уже несколько раз, розетка. Она смотрит в ответ двумя маленькими, черными, пустыми глазками. Интересно – она живая, есть ли в ней напряжение и, вообще, зачем она здесь? Разглядывая розетку можно отдышаться. Черные, немигающие глазки действуют гипнотически. Глаза закрываются. Опять лестница и надо идти. Идти до хрипа, до боли в груди, до надсадного, раздирающего кашля, от которого на глазах выступают слезы. Но зато через пелену слез опять видны контуры розетки и значит можно передохнуть. Постепенно четкость линий восстанавливается. Привет – привет, и молчаливое созерцание друг друга. Надо смотреть на нее и не спать, нельзя закрывать глаза, нельзя… Вот черт, контроль над сознанием утерян и снова лестница. Подъем с закрытыми глазами. Ноги уже сами чувствуют высоту шага и на это можно не тратить силы. Все отдано дыханию: шаг – вдох, шаг – выдох. Заданный ритм позволяет освободить еще уголок сознания и попытаться открыть глаза. Надо открыть глаза, надо увидеть розетку на стене. Шаг, пустота под ногой и падение. Странно, раньше падения во сне были коротким, с холодком в животе и перехватом дыхания, а сейчас дышать сразу стало легко. Падение не кончалось. Падение или полет? Надо открыть глаза. Глаза открылись – это полет. Медленный, плавный, легкий, пьянящий полет. Сколько света, как легко дышать, воздух морозный и такой вкусный. Внизу замерзшая река, на правом берегу зимний, сквозной и прозрачный для взгляда березняк. Снег лежит не везде. Левого берега почти не видно. Как просторно, безмятежно и безгранично. Захватывающее наслаждение управляемостью полета. Вот можно низко - низко, в нескольких сантиметрах ото льда и тогда получается стремительно, а теперь вверх, вверх, вверх. Березы внизу как тоненькие свечки и получается плавно, почти неподвижно. Теперь разворот и опять вниз. Почему не видно левого берега? Левый поворот тоже не получается. Хорошо, тогда надо набрать высоту и посмотреть сверху. Нет, ничего невидно, на том берегу реки какой-то туман. Ну и ладно. Можно просто лететь над рекой, повторяя все ее изгибы, лететь и наслаждаться. Лес кончился. Справа большое, просто огромное, уходящее в горизонт поле. Здесь все покрыто снегом, от которого идет приятный, не слепящий свет. Так светло, а солнца нет? Внизу, на белом, черной кляксой пятно, оно шевелиться. Ниже, еще ниже – пятно становится металлическим каркасом, вокруг которого копошатся трое. Что они делают в этом поле? Еще ниже.
- Здрасте.
- А, прилетел посмотреть.
Металлический каркас в форме яйца, он стоит прямо на снегу. Как яйцо Фаберже, только примитивно просто, но в этой простоте свое изящество и красота. Каркас нравится и завораживает. Трое чинят этот каркас, в центре которого пробоина, будто снарядом прошило насквозь. Входное отверстие уже заделано. На выходном прутья разорваны и уродливо вывернуты наружу. Один молотком и клещами выгибает прутья, возвращая их в исходное состояние. Другой удерживает их каким-то захватом. Рядом с каркасом, на снегу, сварочный трансформатор, и третий быстро и ловко сваривает разорванную арматуру. Странно, но искр и вспышек при сварке нет, шов на месте сварки не светится красным, и корявые, от правки молотком и клещами, прутья после сварки сами выпрямляются и натягиваются. Начинает казаться, что это и не металл вовсе, а какой-то упругий и красивый пластик.
Что это за каркас, и зачем здесь, в поле, они его чинят? – наверное, эта мысль проговорилась вслух, потому что один из них ответил.
- Это твой энергетический каркас, его пробило насквозь, вот теперь ремонтируем.
- Кто пробил, как, зачем, за что?
- Это не к нам. Наше дело успеть починить.
- А что можно не успеть?
- Можно,- он махнул рукой в сторону левого берега. Туман на той стороне развеялся, и стали видны вдоль всей реки, торчащие их снега обломки и остатки таких же каркасов.
- А вы успеете?
- Должны. Мы подняли температуру на три с половиной градуса, до предельно допустимой, тогда каркас легче восстанавливать, но долго держать такой нагрев нельзя.
- А каркас металлический или пластиковый?
- Тебе же сказали – энергетический. Ты полетай пока над лесом, не мешай нам, времени мало.
- А у меня воспаление легких и что-то там с сердцем и печенью.
- Удар был очень сильный, но это не к нам, это к тем в белых халатах. Лети, прошу, не мешай, а то не успеем.
Полет и опьянение от коктейля свободы, пространства, света, легкости и еще чего-то необъяснимо радостного. На лбу ощущение едва заметного теплого прикосновения и через него чувствуется выступившая испарина. Открываю глаза. Рядом стоит врач и держит ладонь на лбу.
- Ну вот, температура спала, антибиотики помогли. Теперь мы тебя недельки за две, три на ноги поставим.
Фиксация сознанием - «Значит, успели», и дальше провал в сон, но перед этим поворот головы, взгляд в два черных глазка розетки, и промелькнувшая мысль - а может быть это новая конструкция оптического прицела. Последнее что слышу, дождь за окном, там наступила осень.