Сон, в котором я в который раз пыталась разглядеть своего ангела хранителя. Хотя ангела ли?...
…Всю ночь я ходила по мрачным болотам, постоянно проваливаясь в густую вязкую жижу. Причем проваливалась я одна, все, кто оказывался рядом, шли, как ни в чем не бывало, будничным столичным потоком, каждый сам по себе. Я вытаскивала поочередно увязающие ноги, цеплялась за пустоту толпы, дырявя руками чужие тела. На мои очередные чертыхания и проклятия ко мне тянулась сильная рука, я хваталась за неё, поднимала глаза и видела знакомое лицо. Я знала их всех. Из каждой очередной трясины меня вытягивал знакомый мужчина. Я знала их всех. Потом они шли каждый своей дорогой, оставляя меня на скользкой кочке, в страхе шевельнуться и вновь увязнуть. Хотя где-то в глубине души я знала, что меня обязательно вытащат.
…Я отправилась за кофе на местный рынок. Зачем?... Ах, да, мама просила, купить именно там, себе и бабушке, которая не пьет кофе. Я долго бродила по рынку, грязному, мокрому от дождя, но так ничего и не нашла, а может не захотела искать. Я искала не кофе, я искала человека, который знает меня, знает, что я здесь, видит меня. Но я его не вижу. Я никогда его не вижу.
На мне черные лакированные туфли на сумасшедших каблуках, надетые на босу ногу, в руках - огромный зонт непонятного цвета. Иногда, в толпе, в проезжающих машинах мне кажется, что я вижу его лицо. Острой, громкой, мгновенной вспышкой, режущей глаза, заставляющей вздрогнуть, зажмуриться. Наваждение… Я чувствую его кожей, сквозь зажмуренные глаза, толпу, серые, нависающие стены. Он знает обо мне все. Крадется за мной ощущением стыда, страха, неожиданно вырывается сшибающим ветром из-за угла, закручивая, кромсая на мне одежду, и уносится дальше. Я одна в тяжелой, гудящей тишине. Опустошение… Я слышу, как стрелка отщелкивает секунды… Во рту привкус крови. Скверно…
С ужасным зонтом, уставшая, злая и потерянная, я буквально спотыкаюсь о машину с моей семьей и друзьями мужа. Им весело и они уезжают.
Кадр меняется. Это мое время. Двадцать пятый кадр.
Я иду прочь, по рыхлому, хрустящему песку, выхожу на берег, вижу перед собой нагромождения ледяных торосов с песчаными дюнами вперемежку. Люди, толпившиеся вокруг, не поймут, толи на санях кататься, толи раздеваться и загорать. С природой явно что-то случилось. В воздухе повисло всеобщее недоумение, а сам воздух словно застыл. Стал густым, осязаемым, вязким. Неужели время остановилось? И тишина…, поразительная тишина, нарушаемая только чьим-нибудь трагическим шепотом.
Я двинулась дальше. К черту все, к черту… Вдруг поднялся сильнейший ветер, льды поплыли, а песок поднялся в воздух.
Мой чудоковатый зонтик выгибался во все стороны, извивался и рвался из рук. Рядом очутилась женщина, так же как и я, воевавшая со своим зонтом. Мы переглянулись и дальше пошли вместе. Начался дождь, превратив воздух в поток грязи. Мы побежали и попытались укрыться под навесом в парке. Я свернула, наконец, свой зонт и стала разглядывать окружающих. Странным оказалось то, что наряду с живыми людьми здесь же стояли нарисованные в натуральную величину люди по одиночке и группами. Среди этих нарисованных людей я узнавала своих бывших подруг. Мне стало не по себе. Где-то за спиной стоял тот самый человек. Он улыбался. Нет, не ехидно, не зло. Он просто играл мной, как куклой. Мне же оставалось только гадать, какую ещё игру он придумает…