Девчонка, какая красивая ты
И любят тебя солдаты.
(ударение на последний слог последнего слова)
Начинающий репортёр поймал меня сразу после учений, теперь тыкал в меня своим цифровым фотоаппаратом, не подозревая, как мне от этого не здорово.
- Скажите что-нибудь хорошее для читателей газеты «Флот …», – я не хотел говорить. Бывает ведь такое, когда хочется просто помолчать.
- У этой газеты нет читателей, – я всё же сказал, при этом его шея вытянулась и стала в два раза длиннее, а я подумал, что паренька неплохо было бы ко мне на батарею недельки на две для остроты ощущений.
- Вы ошибаетесь, есть, – брови корреспондента от возмущения стали ромбом.
- Это люди заблудшие, а газету вашу у нас «В гостях у сказки» называют. Я ушёл, бывай. – Форма воняла соляркой, очень хотелось одеть что-нибудь приятное и светлое.
- Как хотите, мы за Вас сами тогда черканём, – и от этой мысли он сразу повеселел.
Жил, как рокер и умер, как рокер. Просто жил и просто умер.
- Почему у него фотография в полный рост? - рядом на могилах были только лица.
- Его мать так хотела. Говорила, что хочет видеть его руки, он так здорово играл на гитаре, - ответил боцман.
- А я хочу, чтобы на моей могиле играла его любимая песня, – я вдруг представил, что и в мой мозг, во время безумной пьянки, происходит кровоизлияние. Представил так, как это может представить себе человек исключительно далёкий от медицины. Он пил всегда один и тот же коктейль: пепси-кола, кофе и коньяк.
- Ты же не негр, – боцман может так сказать, он часто за морями бывает.
- Нет, но песня эта мне очень нравится, – к чему это я начал?
- А мне, зачем ты это говоришь? Собрался умирать? – и он иронично мне улыбнулся.
- Мне уже тридцать три. Думаю, ты меня переживёшь, – листья тихо оседали на могилу нашего общего, в прошлом, знакомого.
- Думай о хорошем, говори о хорошем, - меня похлопала по плечу рука, которая была частью ста тридцати шести килограмм, и мы медленно побрели домой. Один друг у меня теперь, остальные закончились.
Мой сосед служит в милиции и редко пьёт. Мой сосед сидит на ступеньках лестничного пролёта с бутылкой водки в руке.
- Баба одна в посёлке, в частном доме, готовила на печи какое-то варево, держала на руках грудного. Из кастрюли это варево начало убегать, ну она автоматом ребёнка на печь, а кастрюлю с печи, – с полбутылки, казалось, его абсолютно не повело.
- И… - не нашёлся, что сказать я.
- Ребёнок умер, а она повесилась, – сосед отхлебнул ещё.
- А как нашли? – спросил я очередную глупость.
- Да …, неважно это уже. Нашли, - вышла его жена, молча дала ему томатный сок и зашла обратно.
- И часто такое у тебя такое на службе? – я сел рядом.
- Нет, но хорошего совсем рассказать нечего, - протянул мне бутылку.
Жена что-то готовила на кухне, в открытые двери доносился запах
чего-то безумно вкусного вперемешку с запахом лука. У меня даже немного пощипывало глаза, казалось, что лук она чистила рядом со мной. А я сидел в кресле, чувствуя, что заболеваю. Глотал всякие таблетки и капли, противопоставляя запаху лука запах ментола, запах лекарств. Забавно, но мне снилось, что я заболею какой-то такой хренью, как простуда.
- Что ты готовишь? – есть не хотелось, но было безумно интересно.
- Сюрприз, - весело ответила моё сокровище.
- Может, таки, откроешь тайну? – я не унимался.
- А ты скажи мне что-нибудь приятное, ласковое, хорошее. Я тебе тайну и открою, - неужели, я так редко говорю тебе что-то доброе. Какая я сволочь.