часть вторая
Перед тем, как отойти от мезозойской Земли, Ригель хотел, было избавиться от металлического обода на его шее, к которому крепились его ножны. Но что-то его остановило. Подумав, что если он протерпел это 19 лет, то протерпит и ещё чуть-чуть, Ригель решил снять этот обод только на базе Союза. Кроме того, он приказал изменить внешний вид его чудо оружия, поэтому и нож и ножны вместе выглядели как большой, старинной формы, нагрудный крест.
Теперь звездолёт полностью готов к старту. Уланов сидит в кресле, ремни которого полностью обхватили его тело.
— Вперёд, — как-то просто сказал Ригель.
Звездолёт вошёл в инпространство. После сравнительно небольшого броска стал перемещаться во времени. Только по показаниям приборов можно было догадаться, что звездолёт Ригеля совершает временной манёвр.
Вот и всё. Очень быстро Уланов оказался в своем прежнем времени.
— Демонтировать установку машины времени, — приказал Ригель.
К моменту выхода из инпространства машина времени должна быть разобрана.
Вот оно — долгожданное возвращение в свою эпоху. Здесь прошло несколько часов, а для Ригеля это оказалось этапом в девятнадцать лет.
Есть выход из инпространства. И для Ригеля Мир раскололся.
Он летел сквозь звенящую черную пустоту. И только дикая боль в руке привела его в себя.
— Кажется, он очнулся, — сказал человек в лёгком скафандре, отводя свой шокер от плеча Уланова.
«Они говорят на марназском языке» — осознал Ригель: «Сердце с правой стороны, и очень тонкая черепная коробка» — вспоминал он слабые места главных врагов.
То, что всем воинам Союза вменялось в обязанность знание марназского языка, позволяло Ригелю понимать, о чем говорит противник.
— Какой он старый, и даже беззубый, — сказал марназ с шокером.
— Он из тех тварей, что недавно присоединились к этой орде, добавил другой. — Но их четвероногие звери приносят большой вред.
Ригель лежал на спине с завернутыми назад руками. Левая, пострадавшая от шокера, совсем онемела, но правая, неудобно подвернутая, болезненно ныла. Он ощущал наручники, которые сковывали его руки и больно упирались в спину. Казалось, силы покинули его.
«Эх, гранатку бы сюда» — подумал Ригель.
— Что это, Вы не знаете? — спросил марназ, указывая шокером на большой, старинного вида нагрудный крест, лежащий на поверженном враге, и попытался сорвать его, но прочные цепи и обод помешали ему.
— Одна из ритуальных вещей землян, — ответил другой марназ. И, махнув рукой, добавил. — Не трогай. Ну, его. Это старое ничтожество мы даже сканировать не будем. Не поймёшь, где он заблудился, да и сколько ему столетий. Знаешь, куда я хочу его определить?
— Расскажите, пожалуйста.
— Есть один Отец Галактики, он хочет принести жертву Великому Зверю. Видишь, какой этот землянин, судя по всему, он — служитель их культа. Такой как раз подойдет для жертвы.
— А жена у него — тоже Мать Галактики?
— Нет.
— Значит его просьба — не приказ.
— Нет — приказ. Насколько я знаю, его жене скоро присвоят это почётное звание. А с ним — лучше дружить.
— Насколько я помню, чем мучительнее будет его смерть, тем действительнее будет жертвоприношение.
— Да. Ты хорошо знаешь нашу историю.
Сквозь прозрачные оболочки гермошлемов скафандров Ригелю были хорошо видны синие лица его лютых врагов, которые, как ни в чём не бывало, рассуждали о том ужасе, на который его обрекали. Уланов вспомнил все их слабые места, но он лежал на спине со скованными руками.
— Если Вы того возжелаете, то я прикажу двум салоям принять захваченный корабль, и отвести его своим ходом на нашу базу, а оттуда — тому Отцу Галактики.
— Да, исполняй. Только, прикажи этим ленивым салоям шевелиться. Я не люблю долго ждать.
— Слушаюсь, — и, обращаясь к кому-то, невидимому Ригелю, властно приказал:
— Эй, вы, двое, быстро доставить захваченный корабль с пленником на нашу базу! Исполнять немедленно!
Марназы куда-то отошли. Подбежали два салоя, рывком подняли Ригеля на ноги.
«Сердце, печень и почки расположены, как и у нас» — вспоминал Ригель: «А черепная кость очень толстая и прочная».
Они протащили Уланова по коридорам его звездолёта и с силой втолкнули в одну из комнат. В это время звездолет сильно качнуло.
«Марназы отчалили» — усмехнулся про себя Ригель: «Грубо работают, халтурщики. Это надо взять на заметку».
Один салой прикреплял длинную цепь в углу комнаты, другой держал Уланова, заламывая ему скованные наручниками руки. Затем, тот, кто прикреплял цепь, подошёл к Ригелю и с силой ударил его пластиковой дубинкой в солнечное сплетение. Годы занятий гимнастикой судоршан сделали мышцы Ригеля стальными, и он мог с лёгкостью вынести и не такой удар, но что-то подсказало ему сдавленно застонать, и, скорчившись, упасть на пол. Салои быстро прикрепили кандалы на его ноги, сняли наручники и удалились.
Через короткое время Ригель почувствовал, как его звездолёт плавно качнуло. Он понял, что это был старт.
Дыхательные упражнения восстановили его левую руку, и Уланов был вполне боеспособен. Как ему хотелось действовать! Но Ригель понимал, что всему своё время. Томительно тянулись минуты ожидания. В этой комнате была телекамера, которая показывала его тюремщикам всё, что он делал. Поэтому Уланов вел себя крайне осмотрительно. Он подошёл к одной стене, благо, что цепь позволяла, и, заслоняясь спиной от телекамеры, вывел на поверхность панели индикацию параметров полёта. Это был его корабль, и он знал некоторые секреты. Теперь на стене появилось небольшое окно, в котором виднелись синие цифры — параметры полёта, спина Ригеля надежно закрывала их от глаза телекамеры. Что-то подсказало ему, как вести себя: он, ритмично покачиваясь возле стены, что-то невнятно мычал, создавая впечатление невменяемости.
Время пришло. Звездолёт уже был вне досягаемости марназских кораблей. Пора действовать. Ригель снял с себя куртку и набросил её на объектив телекамеры, затем взялся за верхнюю часть креста, которая была рукояткой его ножа, и обнажил клинок.
Нож Ригеля разрезал цепь и кандалы как кисель. Затем он обрезал кабель, идущий к телекамере. Саму камеру Ригель, отрезав от крепления, бросил в углу и прикрыл курткой. Встал наизготовку у двери.
Правый кулак Уланова, в котором была зажата рукоятка его ножа, лежал на его левом плече, клинок находился сзади, в опасной близости от шеи.
Тот салой не заставил себя долго ждать. В лёгком скафандре, вооруженный дубинкой, он пинком открыл дверь, Ригель левой рукой схватил его за предплечье и рывком втянул в комнату, одновременно, распрямляя правую, полоснул ножом по голове противника. И, не уделяя больше внимания поверженному врагу, выскочил в коридор.
Быстро добежал к пилотской кабине, но заметно запыхался. Рывком распахнул дверь и заскочил туда. Напрасно этот салой пытался прикрыться рукавом скафандра с металлическими вставками, нож Ригеля прошёл через его предплечье и вонзился в грудь.
Надо отдышаться. Раньше, лет двадцать назад Уланов провел бы такой бой, даже не запыхавшись, а теперь его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Немного отдышавшись, Ригель сбросил труп врага с кресла, и взялся за управление.
— Это Ригель, — сказал он, беря звездолёт в свое подчинение.
— Приветствую тебя, Ригель.
— Очистить звездолёт от грязи.
После того, как трупы салоев были убраны в мусорный отсек, а следы их крови были вымыты, Уланов начал менять курс движения.
Безо всяких происшествий Ригель довёл свой звездолёт к зоне прямой видимости базы. Вышел на голосовую связь, не подходя близко.
— Прошу на связь Виктора Кудрявцева, — на кини запросил Ригель.
— Здесь Кудрявцев.
— Кудря, — по-русски обратился Уланов, — это я… — начал он было.
— Орион, это ты? — перебил его Кудрявцев.
— Да, Кудря.
— Где ты пропадал? И что с твоим голосом?
— А что? Вы заметили мое исчезновение?
— Послали тебе запрос, а ты исчез. А тут ещё марназы. А где ты пропадал?
— У нас разговор открытый, помни о вражеских шпионах. Короче, помнишь, что ты мне пожелал после защиты?
— Конечно.
— Я это сделал.
— Неужели!
— И это меня изменило.
На стене-экране базы появилось изображение седого изможденного старика.
— И ещё. Если Танзаг здесь на базе, — добавил Ригель, — я бы попросил его проверить звездолёт. На меня напали марназы. Непонятно, как они это сделали?! Я чудом вырвался!
Через полчаса Ригель стоял перед ошеломлёнными сотрудниками базы — его друзьями: Кудрявцев, судоршанин по имени Танзаг — более чем двухметровый зелёнолицый гигант с огненно-красной шевелюрой, и ещё двое землян и трое дешан. Внезапно откуда-то слева выбежал большой пёс с черной коробочкой переводчика на спине, это был Гром из медицинского отдела. Пес подбежал к Уланову, обнюхал его, и, подобострастно пригнув голову, отчаянно заскулил:
— Ригель, Ригель, — переводил механический голос с сои на кини, — ты такой больной, такой больной. Тебе надо срочно в госпиталь.
— Знаю, Гром, — ответил Уланов по-русски, поскольку эти собаки другого языка не признавали, — доделаю кое-что и пойду в ваш госпиталь, но ненадолго.
— Если уж наш Гром его признал, — пробасил рыжеволосый гигант, — то сомнения — в сторону, это и есть настоящий Ригель.
Танзаг подошёл к Уланову, и бережно обнял друга своими ручищами. Остальные последовали его примеру, осторожно обнимая Ригеля.
— Ты разобрался со временем? — спросил Кудрявцев.
— Да. Граница времён абсолютно непроницаема, и ведет себя как абсолютно твёрдое тело. Из неё можно создавать лучевые пушки, например, и клинки, которые могут резать алмаз как кисель.
— Алмаз, говоришь, — заинтересовался Танзаг, доставая из кармана свой жезл. — Ты знаешь, что это такое?
— Твой жезл — награда, — ответил Ригель.
Платиновый стержень, который заканчивался большим продолговатым сверкающим алмазом, лежал в ручище судоршанина.
— Тогда я выступал на каком-то детском сборе, — начал Танзаг. — Много детей, и совсем мало взрослых. Внезапно нас атаковали. На лагерь напали два монстра. Я был безоружен, но, всё равно, одолел их. Только вот этими руками. Никто из людей не пострадал, — рассмеялся судоршанин. — Мои царапины не в счет, — он протянул Ригелю жезл. — Разрежешь этот алмаз?
— Ты что? Сдурел?! — брови Уланова поползли вверх. — Это же твоя боевая награда!
— А я тебя тогда приглашаю на дружественный.
Среди воинов Союза верхом неприличия считался отказ от дружественного поединка без веской причины. Поэтому Ригель взялся за крест, под который были замаскированы его ножны, и обнажил клинок.
Танзаг взмахнул рукой с жезлом, и они встретились, алмаз и нож Ригеля. Как сквозь тёплое сливочное масло, клинок прошёл через алмаз — самое прочное вещество, обрубок которого, сверкая, упал на пол.
— Ах! — удивился гигант, поднимая отрезанный кусок алмаза. — А я даже касания не почувствовал.
— Смотрите, — Танзаг показал обрубки алмаза друзьям, — это будет храниться в моей семье, — и громко воскликнул. — Что вы стоите как истуканы?! Земляне, где же ваша способность мгновенно принимать самые дерзкие решения?! Ригеля надо отправить в госпиталь, и немедленно взяться за изучения его открытия!
Уланов оттянул левой рукой крест от себя, и, держа нож правой, отрезал цепи, которые так долго были с ним.
— Вот, — он вложил клинок в ножны, — здесь в рукоятке записано всё. Я рассчитывал: и пушки, и броню, и всё остальное.
Широкая улыбка появилась на лице Ригеля впервые с того момента, как он узнал о той кровавой битве.
На следующий день, Уланов уже побритый и подстриженный сидел среди своих друзей. Металлический обод, который был на нём в течение девятнадцати лет, отсутствовал, но шея была перебинтована. На его левом предплечье был закреплен пузырек, от которого тянулась коротенькая трубочка к введенной в вену игле.
— Орион, ты выглядишь постаревшим на триста лет, — с грустью произнёс Кудрявцев.
— Почему ты Ригеля называешь Орионом? — спросил Танзаг.
— Есть такое земное созвездие «Орион», — ответил ему Уланов, — а «Ригель» это бета «Ориона». Родители моего отца, да и он сам долго изучали эту звезду. Поэтому меня так и назвали. А в школе одноклассники звали меня Орионом. Это для меня уже привычное имя.
— Понятно, — пробасил Танзаг. — А почему вчера Гром так низко склонил голову перед тобой? Ты так серьезно болен?
— Нет, — поморщился Ригель. — Меня достало это собачье почтение. Много лет назад первым командиром их отряда был Кирилл Крыгин, это родной брат моей бабушки. Он погиб в бою с монстрами. Не знаю, как, но собаки знают, что я его родственник. Вот они сделали что-то вроде культа. Надоели.
— Понятно, — пробасил судоршанин. — Как ответственный за безопасность станции, я тебе предлагаю в документах и донесениях именоваться Орионом. Когда марназская разведка сделает перехват, они долго будут ломать голову.
— Согласен, — ответил Ригель. — Но не для этого же я с таким трудом вырвался из госпиталя. Надо работать.
Они сидели за большим круглым столом, за которым обычно проводят совещания. Двадцать человек разных рас. Лица большинства из них были скрыты шлёмом с телеочками, которые позволяли видеть стереоизображение.
— Орион, — пробасил Танзаг, — я прошу тебя начинать.
Отдавать приказ человеку, было не принято в армиях Союза. Это считалось действием достойным не воина, а настоящего марназа. Поэтому друзья Ригеля только просили и советовали друг другу.
— Да, пожалуйста, — ответил Уланов. — Я думаю, что вам уже понятны основы информации, которую я передал.
В ответ раздалось несколько утвердительных голосов.
— Я просмотрел банк данных, — сказал Кудрявцев. — В интересный период ты попал. Эти динозавры…
— Вить, не надо, — прервал его Ригель. — Сейчас — не время о динозаврах. Сейчас самое главное — лучевые пушки и защита.
— Да, Ригель, то есть Орион, — протянул один из дешан. — Твои лучевые пушки, это — вещь! Одним выстрелом полностью уничтожить комету!
— Надеюсь, этим сейчас и займемся, — ответил Ригель. — Для того чтобы уничтожить корабль противника, нужна не такая мощная пушка, и меньший заряд в шаровидной капсуле. Предлагаю распределить между собой все темы по созданию крейсера.
Через некоторое время всё было распределено: кто-то взялся за пушки, кто-то — за щиты, кто-то — за систему наблюдения…
— Ригель, то есть Орион, — спросил Танзаг, — это всё — именно твои наработки. Они только дошлифуют это. Думаю, никто не будет против, если ты дашь имя новому крейсеру?
— Предлагаю, — после некоторой паузы ответил Уланов, — назвать его Святогором. Был такой богатырь в наших старых сказках.
Потом кто-то предложил создать помещение с убыстренным временем, где управление скоростью времени будет осуществляться изнутри.
Так, через два дня, все расчеты и чертежи были готовы. Ещё через три дня Святогор был построен. Внешне он напоминал не боевой корабль, а исследовательское или торговое судно. Под маскировочной металлической обшивкой находились поверхности границ времён. Эти суперщиты могли спасти от близкого ядерного взрыва, и даже от удара лучевой пушки Уланова. Сами же пушки-параболоиды были спрятаны внутри корпуса, где для стрельбы открывались люки.
Первый выход Святогора. Одиночный выстрел в безымянную звезду, вокруг которой обращалась по орбите база. Сразу же раздался странный звон.
— Откуда этот звук? — спросил удивленный Ригель.
— Сейчас узнаю, — раздался механический голос системы корабля. И, через несколько секунд. — Это прозвучали алмазные крепления пушки от сильного удара.
— Понятно, — успокоился Уланов. — Такое воздействие сможет их разрушить?
— Нет. Ни в коем случае.
— Хорошо.
После первого выхода Святогора на базе состоялось совещание.
— По моим расчетам, — начал Танзаг, — шпионский корабль марназов следуя по возмущениям пространства от звездолёта Риг, — он запнулся, — Ориона, должен со дня на день выйти на нашу базу. Надо же их встретить. Предлагаю выбрать Ориона управляющим операцией.
Никто не был против. Поэтому Ригель начал:
— Танзаг, я попрошу тебя подготовиться к встрече корабля-шпиона. Надо сделать так, чтобы его очень сильно пощипали, но ноги он унёс. Сможешь?
— Трудная это задача, — пробасил Танзаг, — сильно пощипать, и чтобы он смог после этого удрать. Но мы притворимся и сделаем это.
— Тогда — удачи тебе.
Танзаг молча покинул совещание. Ему сейчас надо действовать, и действовать немедленно. Шпион вот-вот должен подойти.
— Мне нужно, — обратился к оставшимся Уланов, — четыре лёгких катера, на которых установить по одной лучевой пушке и системы наведения для них.
Совещание завершилось. Сейчас Ригель был один в своей комнате. Он лежал на диване и отрешённо смотрел в потолок. Казалось, он спит с открытыми глазами. Но он не спал, он видел на белом потолке черное пятно — соединение марназских кораблей, зелёный стержень — Святогор, и четыре зелёных кружочка — вспомогательные катера. Наши корабли были построены в правильную четырёхгранную пирамиду, и Святогор был в её вершине, и эта вершина была нацелена на соединение марназов.
Наша пирамида грозно и неумолимо надвигается на скопление кораблей противника. И Ригель поймал себя на чувстве, которое у него появилось. Это была ненависть к тем, кто его так обездолил, и из-за кого он теперь должен рисковать жизнями своих друзей, с которыми может, ещё не был знаком. Только это был не горячий гнев, от которого слепнут глаза, и мутится рассудок, но холодная острая ненависть, подобная стальному клинку, который вот-вот обрушится на противника.
Мысль Ригеля работала очень чётко и слаженно. Вот его пирамида подходит к вражеской эскадре, Святогор, замаскированный под торговый корабль начинает замедлять ход, но катера сопровождения, не сбавляя скорости, проходят дальше, обгоняя свой крейсер и обходя вражеские корабли. И теперь огромная пирамида оказывается как бы вывернутой наизнанку, теперь её вершина смотрела в противоположную сторону, а внутри находилась эскадра противника.
Зачем боевой эскадре страшиться какого-то торговца и четырех мелких катеров, которые, к тому же, были удалены на огромное расстояние. Святогор подошёл достаточно близко и…
Уланов моргнул, закрыл глаза — видение исчезло. Он встал, подошёл к столу и одел телеочки, его пальцы легли на клавиатуру. Теперь та картинка была занесена в компьютер, у каждого объекта появилась скорость, появились расстояния на каждый момент времени.
Ригель снял очки, откинулся на спинку кресла, и его взгляд упёрся в идеально белый потолок. Теперь опять перед его взором предстала картина боя: символ Святогора и, расположенные в шахматном порядке, черные кружочки — предположительное расположение кораблей неприятеля. Пролегли красные линии — удары его лучевых пушек: первый залп, второй, и направления для возможного третьего.
Ригель моргнул и протер глаза. Видение исчезло. Он одел телеочки и начал вводить программу боя.
Когда Уланов планировал бой, корабль-шпион марназов уже вышел на базу. Его хорошо обстреляли, но позволили уйти. В след шпиону был послан корабль-робот, который должен был поставить уведомитель с тахионным передатчиком — небольшим, малозаметным устройством, которое должно засечь прохождение флота противника. Тахионы, двигаясь со сверхсветовой скоростью, быстро предупредят базу. После передачи сведений, уведомитель должен самоуничтожиться, он должен самоуничтожиться также и при случайном его обнаружении врагами.
Святогор и четыре катера сопровождения уже стояли на исходных позициях в ожидании, когда поступил сигнал от уведомителя.
Старт. Со стороны могло показаться, что торговый корабль и четыре небольших судна на значительном удалении от него, шли куда-то своей дорогой.
Внезапно, на значительном расстоянии от Святогора, вынырнули корабли противника. Если бы Ригель не знал, то он засомневался бы в принадлежности этих кораблей. Поэтому Святогор, слегка изменив траекторию, направился к вынырнувшей эскадре. Торговцу нужны новые покупатели.
Теперь крейсер Уланова подошёл уже достаточно близко к врагам.
— К бою, — сказал Ригель, и замедлил ход крейсера.
Катера сопровождения, не снижая своей скорости, продолжили путь, они обогнали Святогора, а теперь обошли скопление вражеских кораблей. Пора.
— Приготовились, — предупредил Уланов.
В Святогоре находилось с десяток человек, которые хотели понаблюдать за ходом боя. После этих слов Ригеля, ремни крепко обхватили всех на креслах. Только Танзаг остался стоять, держась за пилотское кресло. Судоршанин считал, что он сможет выстоять рывки крейсера.
На голове Ригеля были телеочки. Рука коснулась кнопки. Первый залп, раздался мелодичный звон от алмазных креплений лучевых пушек, Святогор резко качнуло от отдачи. Танзага сильно прижало к креслу Уланова, он с трудом удержался, чтобы не перелететь через Ригеля.
Второй залп — опять мелодичный звон, но уже не тот — целей стало меньше, поэтому корабль качнуло не так сильно. Ригель всё так же сидел в кресле, не снимая телеочки, пальцы его пробегали по клавиатуре.
— Всё, порядок, — улыбнулся Ригель. — Наши катера не получили никаких повреждений, — и устало снял очки.
— А как корабли марназов? — спросил, отдышавшись, Танзаг.
— А с ними, вообще — полный порядок, — усмехнулся Уланов. — Пространство чистое.
На стене-экране перед ним появилось изображение чёрной пустоты космоса и четырёх зелёных кружочков вдалеке — символов катеров сопровождения. Никаких вражьих кораблей не было видно. Раздались аплодисменты.
— Нет, — Ригель стал серьёзным. — Не стоит. Предлагаю срочно вернуться на базу.
— Но, ведь, твои лучевые аннигиляционные пушки, Орион, — вставил Кудрявцев, — отлично сработали. Разве это не праздник?
— Понимаешь, Кудря, то, что мы сделали, — ответил на кини Ригель, — это всё равно, что направить танк и четыре тачанки с пулемётами против римских когорт. А тачанка уязвима для осколка снаряда, да и стрелой можно поразить.
— Ты хочешь сказать, что тебе нужны не тачанки, а лёгкие танки?
— Да. То есть бронированные катера, такие же, как и Святогор. Надо кое-что доделать.
На базе было созвано общее совещание. Кто-то предложил доверить Ориону управление всеми боевыми операциями, потому, что он очень удачно провел предыдущую. Поскольку возражающих не оказалось, то Уланов стал адмиралом войск Большого Союза.
После назначения Ригель попросил времени на подготовку. Поскольку совещание было общим, то большинство находилось в своих жилых комнатах.
Когда Орион готовился к выступлению, слово попросил Танзаг. Он долго говорил об информационной безопасности, о том, как её достичь, как её совершенствовать.
После Танзага слово попросил Орион:
— Друзья, — начал Ригель, — в продолжение предыдущей темы, я предлагаю на настоящий момент, все бои планировать на полное, с абсолютной уверенностью, уничтожение врага. Чтобы не было бежавших, кто смог бы рассказать, чем мы их бьём.
Потом Ригель перешёл на тему ближайшей перспективы расширения боевых действий. И, как следствие, о необходимости увеличения количества новых боевых кораблей с кладенец-вооружением.
— Нам необходимо пополнить наши ряды, в связи с расширением боевых операций. Для этого мы должны установить тахионную связь с ближайшими базами и важнейшими центрами, — Уланов сделал паузу. — Здесь я попрошу тебя, Танзаг, заняться безопасностью того, о чем я сейчас говорю.
— Я тебя понял, — раздался голос великана. — Я согласен.
Совещание перешло к сравнительно незначительным деталям.
Ближайшая база неприятеля представляла собой значительную угрозу, поэтому Ригель, прежде всего, предложил заняться её поиском. Как обычно для всех кораблей Союза, поисковыми суднами, которые по возмущению пространства должны были найти противника, управляли добровольцы. Но на этот раз все корабли-разведчики были снабжены системами самоуничтожения, чтобы враг, если он вдруг захватит, не получил сведения об их супероружии.
Вражеская база была быстро обнаружена, и тахионная связь почти мгновенно донесла это до Уланова и его друзей. Эскадрилья из Святогора и четырех вспомогательных катеров, не мешкаясь отправилась в путь.
Наличие полостей разных времён, из которых состояла защита и оружие кораблей, не позволяла им входить в инпространство. Поэтому Ригель решил отправляться в путь с отключенным кладенец-вооружением, которое они активизируют только при подходе к вражеской базе.
В этот раз Ригель с телеочками сидел среди пассажиров Святогора. На пилотском месте был молодой дешанин. Уланов готовил капитанов кораблей.
Эскадрилья двигалась всё той же пирамидой, только расстояние между кораблями было значительно больше. Огромная база марназов встретила их лениво. На экране, где была показана суперстанция их врагов, настороженно на Святогора были направлены только трубы двух телескопов и чаша локатора. Как бы нехотя, навстречу крейсеру вылетел на перехват одинокий катер-истребитель.
Ригель теперь не был так спокоен, как в первом бою Святогора, он просто не находил себе места. Но теперь он был не пилотом, а учителем, и на него смотрели другие ученики, поэтому Уланов собрал все свои силы и подавил все внешние проявления своих чувств. Сейчас казалось, что Ригель был совершенно безразличен, а это огонь только ушёл с поверхности вглубь.
Этот молодой пилот имел железные нервы. Он дождался, пока катера обойдут базу и совершат манёвр по сближению.
Истребитель марназов подошёл на опасно близкое расстояние, и тогда только Святогор выстрелил. Экран-стена моргнул — от близкого взрыва испарились некоторые датчики и камеры, но их тут же заменили на новые. После этого крейсер сильно встряхнуло — пушка выстрелила усиленным зарядом непосредственно по вражеской базе. От чего раздался последний перезвон креплений орудий, и — тишина. База противника полностью уничтожена.
— Молодец, — громко похвалил пилота Ригель. — Но я не думаю, что сейчас время для радости. Давай, сначала, вернёмся на свою базу.
Святогор в этот момент представлял собой весьма странное зрелище. В носовой его части весь маскировочный металл испарился, обнажив зеркальную обшивку. И теперь нос крейсера грозно серебрился, как нож-кладенец Ригеля, демонстрируя свою хищную сущность.
Вернувшись на базу, Уланов занялся установлением тахионной связи с ближайшими базами и важнейшими в его понимании политическими центрами. Корабли-посланцы в своем путешествии использовали второе и третье измерения времени, поэтому они прибыли незамеченными для неприятеля. Намечались крупные перемены.
Когда база, которую воины Союза неофициально называли орионской, стала получать пополнение, забот у Ригеля прибавилось. Он организовывал школы по обучению новых пилотов. Теперь, когда ресурсы возросли, каждая эскадрилья состояла из пяти одинаковых Святогоров.
Орион предложил, втайне от марназов, создать на границах их империи сеть баз Союза. Через два года, используя передвижение и в пространстве, и во времени, империю неприятеля удалось окружить.
Уланов планировал всеобщее наступление. Опять он смотрел в потолок, где в его представлении развернулась воображаемая карта битвы. Опять в его воображении двигались символы боевых кораблей. И опять Ригеля пронзала эта холодная ледяная ненависть, которая побуждала его скрупулезно разрабатывать все детали предстоящего сражения.
Когда все подробности сражений были учтены, Орион отправил послания на все базы с просьбой о начале наступления. Война тысячелетий вступала в свою завершающую фазу.
Против кладенец-пушек могли спасти только кладенец-щиты. И воины Союза, зная о жестокости их врагов, сражались яростно, одерживая победу за победой.
В нескольких крупных битвах, где марназы имели подавляющее численное преимущество, некоторым кораблям противника удалось бежать. Так враги узнали о действии кладенец-пушек, или пушек Ориона, как их неофициально называли воины Союза.
Однажды к Ригелю обратился несколько смущенный Танзаг:
— Орион, мне поручили к тебе обратиться.
— Кто ещё? — у Уланова брови удивленно полезли вверх.
— Медики говорят, что ты не достаточно уделяешь внимания своему здоровью.
Скука появилась на лице Ригеля.
— Знаешь, Танзаг, передай им, что я принимаю лекарства и делаю упражнения, когда есть время. Сам знаешь, какая сейчас обстановка. Очень сложный этап наступления, — он усмехнулся. — Всё закончится — будет им и госпиталь, и всё прочее. Всему свое время. И не обращай на них внимания.
— Почему? — удивился Танзаг.
— А, — Ригель пренебрежительно махнул рукой. — Я знаю, от кого это всё. Это — Гром. А у них, собак — предвзятое отношение к моей семье.
Друзья потом долго говорили о предстоящих боевых операциях, о безопасности их тайны.
Как-то раз Ригель получил донесение, в котором говорилось, что враги узнали о действии лучевой пушки, и решили применить против неё параболические протон-нейтронные щиты, наподобие тех, что были когда-то на старых звездолётах. Ригель долго думал об этом известии, затем связался с удалённым полигоном в свободной зоне Галактики:
— Ребята, это Орион. Вы сможете подготовить для эксперимента протон-нейтронное зеркало, такое, как на старых звездолётах?
— Это — не проблема, особенно для тебя, Орион.
— Тогда я попрошу вас выстрелить в него из пушки в самый край. Только, пожалуйста, соблюдайте безопасность, зеркало может взорваться.
— Заказ принят, Орион.
Вскоре Ригель получил сообщение о результатах этого эксперимента: при выстреле аннигиляционным лучом в край протон-нейтронного параболического зеркала, оно стало деформироваться, потеряло устойчивость, и сжалось в шар, который тут же сдетонировал. При термоядерном взрыве шара никто не пострадал.
Благодаря этому сообщению, Уланов отправил в действующий флот инструкцию о том, как бороться с протон-нейтронными щитами.
Потом Ригель узнал, что марназы, и в самом деле, поставили такие щиты на некоторых своих базах. Тогда одного точного выстрела аннигиляционным лучом, оказалось, было достаточно для полного уничтожения всей базы и досрочного прекращения боя. Противник был разбит.
Несмотря на безусловный успех, Уланов не был сторонником десантов. Планируя уничтожение миллионов врагов, он не хотел рисковать жизнями воинов Союза, даже если этот риск был малым. Всё же добровольцы, люди и собаки, десантировались, воины гибли, но целые планеты освобождались от марназской тирании, пусть даже ценой жизни освободителей.
Ещё до того, как империя марназов была взята в кольцо, Ригель попросил разведку, найти места, где противник производит своих монстров. Теперь, когда выяснилось, что их выращивают на одной из планет в центральной области вражеской империи, у Ориона было всё готово. У него были веретенообразные полости с другим временем, внутри которых уже произошла реакция аннигиляции между несколькими килограммами водорода и антиводорода. Только граница времен могла сдержать этот страшный жар внутри. Этих бомб было достаточно, чтобы стереть целую цивилизацию с поверхности одной планеты.
Но та планета, где выращивали монстров, была далеко, надо было идти по инпространству, куда с полостями из границы времён не проникнуть. Бомбы были заготовлены зря.
Ригелю пришлось пустить на полную мощность несколько преобразователей вещества, пока нужное количество антиводорода не было готово. Его распределили поровну между всеми пятью Святогорами. Большое количество антивещества в значительной степени увеличивало риск случайной аннигиляции и гибели корабля. Несмотря на такую опасность, пилоты эскадрильи Ориона единогласно согласились на этот дерзкий рейд в глубокий тыл противника.
Манёвры не только в пространстве, но и во времени, позволили подойти к цели незамеченными. Созданы щиты, пушки, капсулы к ним и бомбы. Всё готово к бою. Крейсеры, замаскированные под марназских торговцев, вереницей, согласно традиции врагов, не спеша, приближались к планете-фабрике монстров.
Без помех эскадрилья подошла к своей цели. Тремя выстрелами уничтожили корабли охранения и встали на места для самой эффективной бомбардировки.
Бомбы были снабжены двигателями, но если на этой планете была бы система противоракетной обороны, то она смогла бы повредить их, что снизило бы эффективность удара. Тогда Ригель решил предварять выпуск бомбы выстрелом из пушки. Концентрированный луч света сильно рассеивался в атмосфере, выводя из строя всевозможные приборы.
Все бомбы одновременно достигли цели. Взрывы были на столько сильны, что у двух крейсеров, находящихся на околопланетной орбите, испарилась маскировочная металлическая обшивка.
Построившись пирамидой, эскадрилья отходила от красной планеты, которая до этого была голубой. Монстров, которые так терроризировали Галактику, негде стало производить.
Однажды к Ригелю пришёл раздосадованный Танзаг.
— Слушай, Орион, — он замялся. — Ты бы не мог в нашей точке пространства вернуться на часок назад?
— Что-то срочное? — встрепенулся Ригель. — Что случилось?
— Мы снимали показания с одного захваченного марназа.
— Что-то интересное?
— Нет. Не знаю. Он стал вызывающе вести себя. Какая-то крупная шишка. Отец Галактики. Потребовал, чтобы мы стояли перед ним.
— Ого! Ни чего себе!
— Вот. А мой племянник…
— Как?! — перебил Ригель. — Твой Тангор здесь?! Он уже вырос?
— Он уже почти с меня ростом. Он подскочил к этому марназу, и я ничего не успел сделать. А знаешь, какие у нас кулаки, и какие черепа у наших главных врагов? Он проломил ему голову!
— Правильно сделал! — рассмеялся Ригель. — Молодец пацан!
— Мне нужны сведения, а не твои комплименты этому балбесу! — вспылил гигант. — Говори, сможешь проскочить на часок назад?!
Уланов что-то вычислял, потом ответил:
— Нет. Условия квантования времени не позволяют. Да и если бы позволили, то ты ничего не смог бы сделать.
— То есть?
— То, что уже произошло, то свершилось. И ты смог бы, разве что, послать в того «папашу всея Галактики» микропулю. Тогда он погибнет от неё, а не от кулака Тангора.
— Да? — опешил судоршанин.
— А что? — усмехнулся Ригель. — Пол у вас там твёрдый. Тот марназ вёл себя неадекватно. Упал, ударился башкой об пол, — Уланов развел руками. — Несчастный случай.
— Всегда ты, Ригель, — Танзаг впервые за долгое время назвал друга по имени, — разгильдяя выручаешь.
— Почему — разгильдяй, — как-то обиженно ответил Уланов. — Нормальный пацан. Меньше шкворчи на него.
— Ха-ха! Орион, ты непедагогичен!
— Да? Да я на месте Тангора сам бы врезал.
— Ой, ха-ха-ха! — загремел Танзаг. — Я представляю, — он многозначительно посмотрел на меч, который висел на поясе Ориона.
— Неужели ты, — Уланов презрительно скривился, похлопывая рукой по ножнам, — додумался до того, что я стал бы пачкать этот прекрасный пол базы поганой марназьей кровью.
— А в своем звездолёте — и пол, и стены испоганил.
— То были не марназы, а салои. И у меня тогда не было выхода, — отшучивался Ригель.
Войска Большого Союза наступали стремительно и неутомимо. Бойцы рвались к центру вражеской империи. И ближе всех к логову зверя находилась группировка Уланова.
Ригель заранее заготовил тонны антиводорода для бомбардировки родных планет марназов. Были подготовлены пилоты и крейсеры. Оставалось только дождаться момента.
Однажды пришло одно поразительное сообщение: салои решили порвать с марназами и присоединиться к Большому Союзу.
— Ну, не верю я этим салоям! — сказал Ригель. — Но, всё же, лучше иметь на одного врага меньше. Хотя, я настоятельно рекомендую быть с этими салоями повнимательнее, от них всё можно ожидать.
Переговорщики уже были готовы к отправке, и Танзаг давал последние рекомендации:
— Одно прошу — ни в коем случае не говорить об Орионе и его оружии. Если салои станут спрашивать — уводите разговор в сторону, или умалчивайте.
У марназов буквально земля горела под ногами. На некоторых планетах, после того, как марназское космическое охранение было уничтожено, или сдалось, произошли восстания аборигенов. Кое-где марназские повелители были схвачены и жестоко растерзаны.
— Ах, ах, герои-повстанцы, — язвительно комментировал Уланов. — Как лихо они расправились со своими хозяевами! Интересно, а где была их храбрость до того, как подошли наши войска?
Ригель уже разработал план последней наступательной операции, который он обдумал в своей обычной манере.
Боевые действия уже начались, когда на базу, которая уже находилась в глубине территории, совсем недавно входящей в состав империи марназов, прибыл посланец Парламента Большого Союза. Его целью был личный разговор с Улановым.
— Орион, ты всерьёз собираешься бомбить планеты политического центра империи?
— Конечно, — ответил спокойно Ригель. — Не цветами же мне их забрасывать?
— А как на счёт одного из величайших культурных центров Галактики? У них ведь там накоплены результаты многолетних научных исследований, искусство, литература.
— Это — война, — парировал Уланов. — Враги не намерены сдаваться, а я не намерен рисковать из-за этого жизнями наших воинов. Я предпочитаю жертву этих планет жертве наших людей, — в голосе Ригеля появился металл. — А что ты, лично, думаешь о тех планетах, которые подверглись тотальной бомбардировке марназами?
— Но ты, лично, Орион, ведь ничего против этой цивилизации не имеешь.
— Кто тебе сказал такую чушь?! — криво усмехнулся Ригель. — Родной брат моей бабушки погиб от зубов их монстров.
— Всё же, может, откажешься от тотальной бомбардировки?
— Решение, сам знаешь, принимается коллективно, всеми, кто будет принимать участие в операции.
— Но твой голос, Орион — самый авторитетный.
— И мой голос будет за бомбардировку, — усмехнулся Ригель. — Я же не ядерную бомбёжку хочу сделать, никакого радиоактивного заражения не будет. Считай, что это будет экологически чистой атакой.
— Очень остроумно.
— Да. И пора прекратить этот пустой разговор!
На следующий день Кудрявцев и Танзаг сидели в зале совещаний и дожидались Уланова.
— Виктор, — встревожился рыжеволосый гигант, — Ориона что-то долго нет. Ты бы не мог запросить его комнату? Она же по-русски отвечает.
Пальцы Кудрявцева заскользили по клавиатуре, и на стене-экране появился письменный отчет комнаты:
— Параметры пульса (Орион запретил измерять), температура тела (Орион запретил измерять); Орион лёг на пол, предложила, как обычно в таких случаях, ему подушку, он ответил: «Света (увеличила освещение) чка (чека в данном помещении отсутствует) мы их всё равно остановим», дальнейшая речь не идентифицирована.
Пальцы Кудрявцева прошлись по клавишам, он вставил в ухо телефон.
—Чёртова железяка! — выругался он. — Это же хрип! Врача немедленно!
— Ничего, — обнадеживался Танзаг, — Орион выдержит.
— Надо же, он до сих пор думает о ней! — Кудрявцев застонал. — Это я виноват. Ведь до дуэли…
— Не переживай, — успокаивал его Танзаг. — Орион и не из таких переделок выкарабкивался. Он же выкарабкался из Мезозоя!
Когда в зале совещаний собрались все, на стене-экране появилось осунувшееся лицо Танзага.
— Орион… Скольких друзей я похоронил. До сих пор не могу.
По его щекам покатились крупные слезы, и изображение исчезло.
Потом врачи, которые делали вскрытие, удивлялись, как Орион смог ещё столько прожить, при полной изношенности организма.
Представителю Парламента Союза удалось убедить воинов отложить непременную бомбардировку.
Когда, в результате последнего стремительного броска, войска Союза оказались на ближних подступах к вражеским центрам, начались переговоры. Марназы согласились на безоговорочную капитуляцию.
Бесконечная война, которая продолжалась не одно тысячелетие, завершилась. Галактике предстоял длительный и болезненный путь привыкания к мирной жизни.