Книга I
Глава 1
Долгожданное торжество
Когда мистер Бильбо Бэггинс из Бэг-Энда объявил, что он в скором времени собирается от-праздновать свой сто одиннадцатый день рождения, да притом с особой пышностью, во всем Хоббитоне началось радостное возбуждение, а с ним и бесконечные пересуды.
Бильбо был очень богат и при этом весьма экстравагантен, и уже 60 лет, с тех пор как он сна-чала исчез неведомо куда, а потом неожиданно вернулся, он давал пищу для сплетен всему Ширу. Богатства, что он привез из своих скитаний стали уже местной легендой, и многие верили, что бы там старики не говорили, что Холм весь изрыт туннелями, набитыми сокровищами. Если этого и недостаточно для славы, то уж его неукротимая энергия была достойна восхищения. Время тяну-лось, но на мистере Бэггинсе это, похоже, никак не сказалось. В 90 он выглядел так же, как в пять-десят, а в 99 его стали называть хорошо сохранившимся, но неизменившийся было бы даже точнее. Некоторые качали головами, считая, что для одного это многовато; казалось нечестным, что ему досталась и вечная молодость (это было бесспорно), да еще и невероятное (как полагали) богатство.
«Даром ему это не пройдет», говорили они, «Жди беды!». Но время шло, беда не приходила, а так как мистер Бэггинс отличался щедростью, многие были готовы простить ему и его странно-сти, и необыкновенное везение. У него были хорошие отношения с родственниками (за исключени-ем Саквиль-Бэггинсов, конечно), и у него было много поклонников, особенно среди хоббитов из бедных семей. Впрочем, друзей у него не было, до тех пор, пока не подросли некоторые младшие родственники.
Самым старшим, и самым любимым Бильбо племянником, был молодой Фродо Бэггинс. Когда Бильбо стукнуло 99, он сделал Фродо своим наследником и привел жить в Бэг-Энд; тут уж все планы Саквиль-Бэггинсов рухнули. Судьба распорядилась так, что они и родились в один день – 22 сентября.
- Тебе лучше перебраться жить ко мне, Фродо, мой мальчик, - сказал как-то Бильбо, - мы бы тогда смогли справлять наши дни рождения вместе, по-домашнему.
В то время Фродо был недорослем, как хоббиты говорят о тех, кто находится в безответст-венном возрасте, около 20 лет, а точнее – от детства и до совершеннолетия, которое у хоббитов на-ступает в 33 года.
Прошло 12 лет. Каждый год в Бэг-Энде устраивался торжественный прием по случаю двой-ного дня рождения, но все понимали, что этой осенью готовится нечто совсем необычное. Бильбо исполнялось 111 лет, весьма примечательное число, да и весьма уважаемый возраст для хоббита, ну а Фродо исполнялось 33 года, тоже важный возраст – хоббитское совершеннолетие.
В Хоббитоне и Байуотере народ развязал языки, и вскоре слушок о грядущем торжестве по-шел гулять по всему Ширу. Биография мистера Бильбо Бэггинса и его характер вновь стали глав-ной темой разговоров, и старики вдруг обнаружили, что их воспоминания востребованы и приветст-вуются.
Никого, пожалуй, не слушали с таким вниманием, как старого Хэма Гэмжи, более известно-го под именем Старика. Целыми днями он разглагольствовал в «Ветке Плюща», маленькой харчев-не на Байуотер роад. Говорил он со знанием дела, ибо он присматривал за садом Бэг-Энда уже 40 лет, а еще до того помогал старому Холману. Сейчас он уже стал стар и его суставы почти не гну-лись, поэтому работа в основном ложилась на плечи его сына Сэма Гэмжи. И отец, и сын были дружны с Бильбо и Фродо. Жили они на Холме, прямо под Бэг-Эндом, в номере 3 по Бэгшот-роу.
- По моему мнению, мистер Бильбо очень вежливый и обходительный хоббит.- заявлял Старик. Да и то верно: Бильбо был с ним всегда вежлив и называл его не иначе,как «мастер Хэм-фаст», и всегда консультировался с ним по поводу выращивания овощей: все в округе (включая и его самого) признавали Старика непререкаемым авторитетом по части разных «корешков», особен-но картофеля.
- Ну, а что вы скажете об этом Фродо, что живет с ним? - спросил старый Ноакс из Байуо-тера. – Фамилия-то его Бэггинс, да только говорят, что он больше чем наполовину Брендибак. Не могу понять, чего это Бэггинсы из Хоббитона повадились искать жен в Баклэнде. Народец там уж больно чудной.
- Да и чему тут удивляться! – вставил Дэдди Туфут (ближайший сосед Старика) – Живут на неправильном берегу Брендивайна, почти что в Старом Лесу, вот и сдвинулись. Темное это место, и лихое, если только половина того что говорят - правда.
- Это верно, Дэд, - сказал Старик. – В самом Старом Лесе Брендибаки конечно не живут, но народ странный, по всему видать. Скажем то, что они на этих лодках по реке плавают, это уж со-всем чудн. Нечего удивляться, что от этого все беды. Но уж как бы то не было, мистер Фродо очень приятный молодой хоббит. Очень он на мистера Бильбо смахивает, да и не только внешне. Да и потом, отец-то его Бэггинс был. Весьма уважаемый хоббит был мистер Дрого Бэггинс. О нем и не судачили никогда, пока он не утопнул.
- Утопнул? – послышалось несколько голосов. Эту, да и другие темные истории, они слы-шали, конечно не один раз, но хоббиты так любят разные семейные истории, что всегда готовы по-слушать еще разок.
- Ну да, так говорят. – пояснил Старик - Тут ведь вот какое дело: женился мистер Дрого на бедняжке мисс Примуле Брендибак. Она нашему Бильбо двоюродной сестрой приходится по мате-ри (ее-то мать была младшей дочерью Старого Тука), а Дрого ему троюродным братом приходится. Так что мистер Фродо Бильбо и двоюродным и троюродным племянником приходится. Как ни кру-ти, а так и так наследничек получается, если вы меня понимаете. Ну, вот, значит, мистер Дрого ос-тался в Бренди Холле у своего зятя, старого мастера Горбадока, он там частенько бывал после же-нитьбы (к еде-то он был не равнодушен, а у Горбадока завсегда кормят до отвала), ну вот и поплы-ли они на этих лодках по Брендивайну, вместе с женой и потопли, а бедный мистер Фродо один-одинешенек остался, так-то.
- Я вот так слышал, что они после обеда решили прокатиться под луной,- сказал старый Но-акс.- ну, лодка и утонула под тяжестью мистера Дрого.
- А вот я слышал, что жена его толкнула, а уж он ее за собой на дно и уволок.- сказал Сэн-димэн, хоббитоновский мельник.
- Слушай больше, Сэндимэн, не того услышишь!- пробурчал Старик, недолюбливавший мельника.- Чего им толкаться-то? Одно верно: уж очень эти лодки коварные, особенно для тех, кто беды не чует. Так или иначе, да Фродо-то сиротой остался, да и без денег тоже, и рос среди всех этих чудных обитателей Баклэнда кое-как. Там всегда такой кроличий садок, доложу я вам, не про-дохнуть. У старого мастера Горбадока в норе всегда не меньше пары сотен родственников гостило. Мистер Бильбо очень верно сделал, что забрал мальчика жить в приличном обществе.
Правда, я думаю, для Саквиль-Бэггинсов это был сильный шок. Они-то уж совсем было запо-лучили Бэг-Энд, когда Бильбо исчез, и все подумали, что он помер. А он возьми да вернись, живой и здоровый, да и до сих пор живет, и не на день не постарел, храни его Бог! И наследник у него те-перь есть, и бумаги все честь по чести. Так что, не видать Саквиль-Бэггинсам Бэг-Энда, как своих ушей, по крайней мере, на это можно надеяться.
- Там будто куча денег запрятана, я слышал, - сказал незнакомец, прибывший по делам из Микел Дельвинга, что в Западном Фартинге. – будто бы вся верхушка вашего Холма изрыта тун-нелями с сундуками, полными золота, серебра и драгоценных камушков.
– Ну, тут ты знаешь больше моего,– ответил Старик. – Я ни про какие камушки не знаю. Мистер Бильбо денег не считает, ему с лихвой хватает; но вот про то чтобы он туннели рыл я не слышал. Я видел мистера Бильбо когда он вернулся, лет 60 назад, я тогда еще мальчонкой был. Ме-ня в ту пору старый Холман (кузен моего отца), взял в подмастерья, и в тот день привел в Бэг-Энд, чтобы я помогал ему присматривать за садом пока шла распродажа. Посреди всей этой кутерьмы мистер Бильбо и появился а рядом – пони, на котором было несколько тяжелых мешков да пара сундуков. Не сомневаюсь, что они были полны сокровищ из чужедальних краев, там ведь горы зо-лотые, как говорят, но этого уж точно не хватит чтобы забить туннели. Впрочем мой сынишка, Сэм, про это знает побольше моего. Он уж весь Бэг-Энд облазал вдоль и поперек. Он у меня просто с ума сходит от всяких древних историй, и все россказни мистера Бильбо слушает с удовольствием. Мис-тер Бильбо его и грамоте обучил – вреда от этого никакого, скажете вы, ну дай Бог, чтоб так и было. «Эльфы да драконы, хм! – говорю я ему. – Капуста да картошка куда лучше для меня и тебя. Лучше уж не соваться в дела, которых не понимаешь, а то попадешь в переделку слишком серьезную для тебя». Так я ему говорю, и другим то же скажу. – добавил он глядя на мельника с незнакомцем.
Но Старик не убедил слушателей. Легенды о богатстве Бильбо прочно засели в умах моло-дых хоббитов.
– Ну что ж, значит он потом еще добавлял – не согласился мельник, выражая общее мнение. – Его ведь часто дома не бывает, да и чужеземцы сами к нему заглядывают: гномы по ночам прихо-дят, да еще этот старый бродячий фокусник Гэндальф, и все такое прочее. Можешь говорить что хочешь, Старик, да только Бэг-Энд странное местечко, а те кто живут там еще странней.
– Ты тоже можешь говорить что хочешь, Сэндимэн, хоть ты в этом понимаешь не больше чем в гребле. – парировал Старик, которому мельник нравился сегодня меньше обычного. – Стран-ные, говоришь, – ну здесь то и постранней можно найти. Тут есть такие, что и пинту пива для дру-га пожалеют, хоть и живут в золоченых норах. А в Бэг-Энде все по иному. Сэм вот говорит, что на праздник всех пригласят, а кого пригласят – тем и подарки дадут; и будет это уже в этом месяце.
«Этот месяц» был чудесный сентябрь, такой какого уж давно не было. Через день- другой пополз слух (не иначе как от всезнайки Сэма), о том, что готовятся фейерверки, да такие, каких в Шире не бывало лет сто, почитай со дня смерти Старого Тука.
День за днем приближался Праздник. Как-то вечером, странная повозка, груженная стран-ными свертками с трудом подымаясь на Холм подъехала к Бэг-Энду. Удивленные хоббиты выгля-дывали из окон и дверей, чтобы посмотреть, что происходит. Ее везли чужеземцы, распевавшие странные песни: то были гномы с длинными бородами и в капюшонах. Некоторые остались в Бэг-Энде. В конце второй недели сентября, средь бела дня в Байуотер в направлении от Брендивайн-ского моста въехала другая повозка, которой правил в гордом одиночестве какой-то старик. На старике была высокая островерхая синяя шляпа, длинный серый плащ и серебристый шарф. Ли-цо его украшала длинная седая борода, а из-под полей его шляпы видны были густые брови. Через весь Хоббитон до самого Холма за повозкой бежали малыши-хоббитята. Как они верно догадались, повозка была нагружена фейерверками. Перед дверью Бильбо старик стал разгружаться: тут было невероятное количество фейерверков всех видов и форм, и каждый был помечен большой красной буквой Г , и эльфийской руной .
То был знак Гэндальфа, а старик и был тем самым великим волшебником, более известным в Шире, как мастер по части огня, дыма и света. Были у него дела посерьезнее и поопаснее, но о том в Шире не ведали. Для жителей Шира он был просто еще одним «аттракционом» Праздника, отсюда и возбуждение хоббитят. «Г – это Главный!!!» – кричали они, а старик улыбался. Все они хоть раз в жизни видели его, хотя он редко заезжал в Хоббитон и никогда не оставался там надолго, но ни они, ни старшее поколение уже не помнили его фейерверков, которые давно стали частью леген-дарного прошлого.
Когда повозку, при помощи Бильбо и нескольких гномов, наконец разгрузили, Бильбо роз-дал ребятишкам несколько пенни, но ни одной петарды, ни одной хлопушки им, к их вящему огор-чению, не досталось.
– Теперь бегите! – сказал Гэндальф – Получите сполна, когда придет время.
Затем он исчез за дверью вместе с Бильбо, и дверь захлопнулась. Молодые хоббиты тщетно простояли у закрытой двери еще какое-то время, и затем убрались восвояси. Им казалось, что день торжества никогда не придет.
Внутри Бэг-Энда, Бильбо и Гэндальф сидели у открытого окна маленькой комнаты, выходя-щего на запад, в сад. Поздний вечер был ярким и мирным. Цветы горели красным и золотым: львиный зев, подсолнухи и настурции стелились перед земляными стенами и заглядывали в круг-лые окошки.
– Какой яркий у тебя сад! – сказал Гэндальф.
–Да, – ответил Бильбо, – и я люблю его, как и весь этот старый добрый Шир; и все же мне нужен отдых.
– То есть ты хочешь воплотить свой план в жизнь?
– Именно. Я решился уже много месяцев назад, и не изменил своего решения.
– Вот и хорошо. Тут больше ничего и говорить не нужно. Придерживайся своего плана – все-го плана, понимаешь – и я надеюсь, что все обернется к лучшему и для тебя, и для всех нас.
– Я тоже на это надеюсь. Как бы то ни было, в четверг я повеселюсь на славу! Я задумал сыграть одну небольшую шутку во время торжества.
– Интересно, кто смеяться будет? – сказал Гэндальф, качая головой.
– Поживем-увидим! – ответил Бильбо.
На следующий день новые повозки вкатились на Холм, а потом и еще, и еще. Кое у кого эти «заморские покупки» вызывали недовольство, но уже на этой неделе стали поступать заказы из Бэг-Энда на провизию, разные товары и предметы роскоши, которые можно было купить в Хоббитоне, Байуотере или где-либо поблизости. Люди воодушевились; они начали вычеркивать дни в календа-ре, с нетерпением ожидая почтальона, в надежде на приглашение.
Вскоре повалили приглашения, и почта Хоббитона была забита ими, а почта Байуотера была завалена ими точно снегом. Потребовались даже почтальоны-волонтеры. Нескончаемый поток их взбирался на Холм, принося сотни вежливых вариаций на тему «Большое спасибо, буду обязатель-но». На воротах Бэг-Энда появилось объявление: БЕСПОКОИТЬ ТОЛЬКО ПО ПРАЗДНИЧНЫМ ДЕЛАМ. Но даже те у кого такие дела были, (или так они хотели думать), редко попадали внутрь. Бильбо был занят: он писал приглашения, отмечал ответивших, паковал подарки, а также делал кое-какие личные приготовления. Со времени прибытия Гэндальфа его никто не видел.
Как-то утром, проснувшись, хоббиты узрели, что на поле к югу от передней двери Бильбо появились канаты и опоры для тентов и павильонов. Был сделан специальный вход на косе, веду-щей к дороге. Там были прорублены ступени и большие белые ворота. Три семьи с Бэгшот-роу, граничащей с полем, были весьма заинтересованы происходящим, и просто изнывали от зависти. Старик Гэмжи перестал даже делать вид, что занят работой в саду.
Тенты стали устанавливать. На поле поставили огромный павильон, такой большой, что де-рево, что росло на поле, оказалось внутри, и росло величественно около одного из краев огромного стола. На всех его ветвях висели фонарики. Но самым многообещающим, по мнению хоббитов, было сооружение в северной части поля огромной полевой кухни. Повара из харчевен и столовых в радиусе нескольких миль поспешили на подмогу гномам и прочим чудакам, поселившимся в Бэг-Энде. Возбуждение достигло своего пика.
В среду, в канун торжества, сгустились тучи, и это встревожило местных жителей. Но вот наступил четверг, 22 сентября. Тучи рассеялись, засияло солнце, флаги заиграли на ветру, и празд-ник начался.
Это было не просто торжество, как назвал его Бильбо Бэггинс, а целый ряд развлечений, пе-реходящих одно в другое. Были приглашены все в округе. Впрочем кое-кого все-таки забыли, но так как они все равно пришли, это не имело значения. Были гости и из других частей Шира и даже из-за его пределов. Бильбо лично, стоя в новеньких белых воротах, встречал гостей (званых и не-званых). Он раздавал подарки всем без исключения, даже тем, кто выйдя через калитку сзади, вновь входил через главные ворота. Так уж заведено у хоббитов – дарить подарки на свой день рождения. Как правило не очень дорогие, да и раздают их не очень щедро, но это неплохой обычай, ибо почти каждый день в Хоббитоне и Байуотере чей-нибудь день рождения, так что практический каждый хоббит в тех местах может рассчитывать хотя бы на один подарок в неделю. Но уж чего-чего, а по-дарков много не бывает.
Но в этот раз подарки были особенно хороши. Хоббитята настолько ими увлеклись, что на время забыли про еду. Таких игрушек они раньше никогда не видывали, они были прекрасны и просто волшебны. Многие из них были заказаны еще год назад и проделали долгий путь от Горы и Дейла; то была подлинная гномья работа.
Когда все прошли внутрь, за воротами началось веселье: песни, танцы, музыка, игры, и ко-нечно, еда и питье. Официально было три перемены блюд: ленч , чай, и обед (он же ужин). Но вся разница заключалась в том, то за ленчем и чаем все гости сидели за столом, ели и пили, а в осталь-ное время тоже ели и пили, но уже не все. Этот праздник живота продолжался с одиннадцати утра до половины седьмого вечера, когда пришло время фейерверков.
Заправлял ими, понятно, Гэндальф. Он не только привез, но и изготовил их, самолично со-ставил план действа, и сам же привел его в исполнение. Но кроме того он умудрялся попутно щед-ро раздавать хлопушки, петарды, бенгальские огни, фонарики, гномьи свечи, эльфийские фонтаны, гоблинские пугачи и погремушки. Все они были великолепны: мастерство Гэндальфа с годами только росло.
Ракеты взмывали ввысь, сверкающими птицами, и пели звонкими голосами. Зеленые деревья вырастали из клубов черного дыма; и их листья тут же распускались, словно вся весна прошла за секунды, и вот уже на их блестящих ветках распустились цветы, которые спускались на головы по-раженных хоббитов и исчезали, касаясь их лиц, и оставляя прекрасный аромат. Рой бабочек вы-рвался из фонтана, и сверкая облеплял деревья. Столпы цветных огней взмывали ввысь, превраща-ясь в могучих орлов, величавые корабли, или лебединую стаю; настоящая гроза разразилась в яс-ном небе, и опала желтым ливнем; лес серебряных копий взмыл в небеса с пронзительным визгом, а затем, спустился в Реку, зашипев, как сотня гремучих змей. Но, как и предполагал Гэндальф, его последний сюрприз в честь Бильбо поразил всех хоббитов. Огни погасли. Вверх поднялись клубы дыма, постепенно принимавшего форму горы, находящейся где-то вдалеке. Ее вершина озарилась светом, и вскоре начала извергать зеленое и багровое пламя. Вдруг оттуда вылетел красно-золотой дракон, не в натуральную величину, но очень натурального вида: из пасти его вырывался огонь, глаза горели. Раздался жуткий рев. Трижды дракон пролетел со свистом над толпой. Все пригну-лись, многие упали ничком, а дракон пронесся, словно экстренный поезд, сделал кульбит, и взо-рвался с ослепительной вспышкой в небе над Байуотером.
– Это сигнал к ужину! – возвестил Бильбо. Страх и смятение тут же улетучились, и хоббиты живо вскочили на ноги. Их ждал прекрасный ужин, всех вместе за общим столом, кроме тех, кто был приглашен на семейный обед. Этот обед проходил в огромном павильоне, том, где росло дере-во. Приглашенных было 12 дюжин (хоббиты называют такое число гросс, но гроссами обычно счи-тают скот, а не людей), и все они были родственниками Бильбо и Фродо, за исключением несколь-ких специальных гостей (Гэндальфа, например). Было и несколько молодых хоббитов, которые по-лучили на то родительское согласие, ибо хоббиты спокойно относятся к тому чтобы молодежь за-сиживалась допоздна, особенно, если есть возможность поесть задарма, ведь растущий организм требует много еды.
Там были Бэггинсы и Боффины, множество Туков и Брендибаков, Граббов (родня Бильбо по бабушке), Чаббов (родня по дедушке по Туковской линии), несколько Бэрроузов, Болджеров, Брейс-гирдлов, Брокгаузов, Гудбоди, Хорнблауэров и Праудфутов. Некоторые и родства-то с Бильбо бы-ли седьмая вода на киселе, а иные и в Хоббитоне не бывали до того, ибо жили в отдаленных частях Шира. Не забыли и Саквиль-Бэггинсов: их представляли Отто и его жена Лобелия. Бильбо они тер-петь не могли, а к Фродо просто-таки питали отвращение, но приглашение, написанное золотыми чернилами было столь великолепно, что отказаться было невозможно. Да и к тому же, их кузен слыл известным знатоком по части разных яств, и его стол славился на всю округу.
Все сто сорок четыре гостя ожидали прелестного праздничного обеда, хоть и слегка опаса-лись послеобеденной речи хозяина (это было непременным пунктом торжества). Он вполне мог на-чать читать свои стишки, а то и, пропустив пару стаканчиков, пуститься в разглагольствования об абсурдных приключениях во время своего таинственного путешествия. Гости не были разочарова-ны: трапеза была потрясающей, а различные развлечения были многочисленны, роскошны, богаты, и продолжительны. Склады провизии во всей округе опустели, да еще и на несколько недель, ибо Бильбо скупил все, что можно на многие мили вокруг.
Праздник шел к логическому финалу, приближалось время Речи. Впрочем, гости уже нахо-дились в таком чудесном настроении, что ничто не могло его испортить. Они мирно потягивали любимые напитки, закусывали изысканными яствами, и все их страхи давно улетучились. Они бы-ли готовы выслушать что угодно, а иногда даже и одобрительно покричать.
– Мои дорогие… – начал Бильбо, поднимаясь со стула.
– Слушайте, слушайте! – раздалось вокруг. Крик был подхвачен, и вскоре целый хор голосов разносил его по павильону, похоже, совершенно не вникая в смысл воззвания. Бильбо вышел из-за стола и встал на стул под украшенным деревом. Фонарики осветили его лицо, золотые пуговицы блестели на расшитом шелковом жилете. В лучах мягкого света, было отчетливо видно, как он од-ной рукой приветственно махал в воздухе, в то время, как другая находилась у него в кармане.
– Мои дорогие Бэггинсы и Боффины, – начал он опять. – Туки и Брендибаки, Чаббы и Граб-бы, Бэрроузы и Хорнблауэры, Болджеры, Брейсгирдлы, Гудбоди, Брокгаузы и Праудфоты.
–ПраудФУТЫ!!! – закричал престарелый хоббит из другого конца павильона. Он, без всякого сомнения был Праудфутом , ибо ноги его, которые мирно покоились на столе, были поистине ог-ромны и лохматы.
– Праудфуты – поправился Бильбо, – и конечно, мои дорогие Саквиль-Бэггинсы, которых я рад наконец поприветствовать в Бэг-Энде. Сегодня мой сто одиннадцатый день рождения, мне сего-дня сто одиннадцать лет!!!
Многочисленные крики: «Ураа!» «Многая лета!!!». Хоббиты от души радовались. Вот так Бильбо: коротко и ясно!
– Надеюсь вам сегодня также весело, как и мне.
Бурное ликование. Крики «Да!» (и «Нет!»). Звуки труб и горнов, волынок и флейт, а также прочих музыкальных инструментов. Молодежь, о которой уже было сказано, начала хлопать музы-кальные хлопушки. Многие из них носили клеймо «ДЕЙЛ», и хотя большинству хоббитов это ниче-го не говорило, хлопушки и впрямь были чудесны. Внутри них находились музыкальные инстру-менты, небольшие, но ладно сделанные и издававшие прелестные звуки. В углу несколько молодых Туков и Брендибаков, заключив, что дядя Бильбо кончил (сказал все, что положено – и будет) уст-роили нечто вроде импровизированного оркестра, и наигрывали веселую танцевальную мелодию. Эверад Тук и мисс Мелиот Брендибак стали танцевать джигу-польку: милый, хоть и слегка фри-вольный танец.
Но Бильбо еще не кончил. Отняв дудку у какого-то карапуза поблизости, он три раза дунул в нее. Шум утих.
– На долго я вас не задержу. – прокричал он. Вокруг раздались возгласы одобрения. – Я со-брал вас здесь для одного дела.
В том, как он это сказал, было что-то настораживающее. Гул почти утих, а пара-тройка Ту-ков даже навострили уши.
– Точнее сказать, для трех дел. Прежде всего, хочу сказать, что я люблю вас всех, и что 111 лет все же слишком мало, если живешь с такими прекрасными и уважаемыми хоббитами.
Взрыв одобрения.
– Половину из вас я знал меньше чем хотелось бы, а других любил вполовину меньше, чем они того заслуживали.
Это было неожиданно, и пожалуй, слишком сложно. Раздались жидкие аплодисменты, но большинство пытались понять, комплимент это, или же нет.
– Во-вторых я хочу отпраздновать свой день рождения.
Аплодисменты.
– Я хотел сказать, НАШ день рождения, ибо это также и день рождения моего племянника Фродо. Сегодня он становится совершеннолетним, и, кроме того, вступает в права наследования.
Несколько снисходительных хлопков старших, и оглушительные крики: «да здравствует ста-рина Фродо!» от молодежи. Хмурые Саквиль-Бэггинсы гадали, что бы это значило: «вступает в пра-ва наследования».
– На двоих нам стукнуло 144. Вас тут ровно столько же, один гросс, если мне будет позво-лено так выразиться.
Аплодисментов не было. Вот те раз! Многие, особенно Саквиль-Бэггинсы, почувствовали, что их пригласили только для ровного счета, словно тряпье, которым забивают пустое пространство в багаже. «Гросс! Вот еще! Что за вульгарное словечко!»
– Кроме того, ежели мне позволено будет напомнить об этом, сегодня еще и годовщина мое-го прибытия в бочке в Эсгарот, что на Долгом озере. Правда, тогда-то я о своем дне рождении и не вспомнил. В 51 это еще и не так и важно. Пир вышел тогда на славу, правда незадолго до того я жестоко простудился и мог сказать только «бде очень бдиядно». Но сейчас-то я не простужен, а по-тому скажу так: мне очень приятно, что вы все пришили на это скромное торжество.
Мертвая тишина. Теперь-то точно не избежать стихов или песни. Что за скукотища! И по-чему бы не кончить эту болтовню, и не дать выпить за его здоровье? Но Бильбо не стал петь или декламировать. Помолчав немного, он продолжил:
– В- третьих, и в- последних, я хочу сделать ОБЪЯВЛЕНИЕ. – он произнес последнее слово столь громко и неожиданно, что все, у кого еще хватило сил, резко выпрямились. – Я с сожалением объявляю, что хотя 111 лет, как я уже сказал, слишком малый срок, если живешь с такими прекрас-ными хоббитами, это КОНЕЦ. Я ухожу. Я покидаю вас СЕЙЧАС. ПРОЩАЙТЕ!
Он сошел вниз и исчез. И тотчас же яркая вспышка ослепила гостей, а когда они открыли глаза, Бильбо нигде не было. 144 изумленных хоббита не в силах были выговорить ни слова. Ста-рый Оддо Праудфут с грохотом убрал ноги со стола. Воцарилась мертвая тишина, а затем, не-ожиданно, после многих глубоких вздохов, все Бэггинсы, Боффины, Туки, Брендибаки, Чаббы, Граббы, Бэрроузы, Хорнблауэры, Болджеры, Брейсгирдлы, Гудбоди, Брокгаузы и Праудфуты нача-ли судачить о произошедшем.
Было решено, что шутка была дурной, и потребуется немало еды и питья, чтобы заесть и запить шок и раздражение. «Сумасшедший! Я всегда это говорил!» – таков был вероятно самый популяр-ный комментарий. Даже Туки (за несколькими исключениями) думали, что поведение Бильбо было абсурдным. В тот момент большинство хоббитов приняло как очевидное, что его исчезновение не было ничем большим чем глупой шуткой.
Но старый Рори Брендибак не был так уверен в этом. Ни возраст, ни огромный обед не повреди-ли его остроумию, и он сказал своей невестке, Эсмеральде:
– Что-то нечисто в этом, моя дорогая! Я полагаю, что этот безумный Бэггинс снова свалил не-весть куда. Глупый старый дурак. Но чего волноваться-то? Он ведь не унес выпивку с собой .
И он позвал громко Фродо, чтобы тот снова принес вина.
Фродо был единственным из присутствующих, кто не проронил ни слова. В течение некоторого времени он тихонько сидел около пустого стула Бильбо, и игнорировал все замечания и вопросы. Он, конечно же наслаждался шуткой, несмотря на то, что давно знал о ней. Он с трудом сдержал смех при виде возмущенного удивления гостей. Но в то же самое время он чувствовал глубокую обеспокоенность: он понял внезапно, что нежно любил старого хоббита. Большинство гостей про-должало есть и пить и обсуждать причуды Бильбо Бэггинса, прошлые и настоящие; но Саквиль-Бэггинсы уже в гневе отбыли. Фродо не хотел больше заниматься праздником. Он дал распоряже-ния относительно вина, которое еще нужно было принести гостям; затем он встал и, тихонько осу-шив свой собственный бокал за здоровье Бильбо, выскользнул из павильона.
Что касается Бильбо Бэггинса, то он даже в то время, как произносил речь, пальцем нащупывал золотое кольцо в своем кармане: то самое волшебное кольцо, что он хранил в тайне так много лет. Как только он сошел со стула, кольцо скользнуло на его палец, и с тех пор ни один хоббит в Хоб-битоне уже никогда его не встречал.
Он споро зашагал назад к своей норе, только раз остановившись на мгновение, чтобы послушать с улыбкой шум в павильоне и звуки веселья в другом конце поля. Затем он вошел в нору. Там он снял свою праздничную одежду, сложил и обернул в тонкую бумагу свой вышитый шелковый жи-лет, и убрал его. Затем он быстро надел какие-то старые и неопрятные вещи, и закрепил вокруг своей талии изношенный кожаный пояс. На него он подвесил короткий меч в потертых черных ко-жаных ножнах. Из запертого ящика комода, пропахшего нафталином, он забрал старый плащ и ка-пюшон. Запирали их так, как будто они были очень ценными, но они были так затерты и заляпаны, что первоначальный цвет их едва угадывался: возможно это был темно-зеленый. Пожалуй, они были немного великоваты для него. Затем он вошел в свой кабинет, и из большого несгораемого шкафа забрал сверток, обернутый в старые тряпки, и рукописи в кожаном переплете; и также боль-шой конверт. Книгу и сверток он уложил в тяжелый мешок который стоял там, уже почти полный. В конверт он положил свое золотое кольцо, и прекрасную цепочку, а затем запечатал его, и адресо-вал Фродо. Сначала он положил его на каминную полку, но внезапно он забрал его и сунул к себе в карман. В тот момент дверь открылась, и в нору быстрым шагом вошел Гэндальф.
–Привет! – сказал Бильбо. – Я как раз задавался вопросом, появитесь ли Вы.
– Я рад найти тебя видимым, – ответил волшебник, садясь на стул, – я хотел застать тебя, чтобы сказать кое-что на прощание. Я полагаю, ты думаешь, что все прошло блестяще и согласно плану?
– Да думаю, –сказал Бильбо. – Хотя та вспышка была неожиданной: она сильно поразила даже меня, уже не говоря о других. Небольшое дополнение, ваше собственное, как я полагаю?
– Так и есть. Ты мудро хранил кольцо в тайне все эти годы, и мне показалось необходимым дать гостям что-то, что бы объяснило твое внезапное исчезновение.
– А заодно испортило мою шутку! Вечно вы вмешиваетесь в чужие дела! – рассмеялся Бильбо, – Но я думаю, что Вы все знаете лучше всех, как обычно.
– Так и есть - когда я знаю. Но я не чувствую себя слишком уверенно относительно этого дела. Теперь все подошло к логическому финалу. Ты сыграл свою шутку, и встревожил или оскорбил большинство соседей, и дал всему Ширу повод для пересудов в течение девяти дней, или девяно-сто девяти, что более вероятно. Но пойдешь ли ты дальше?
– Да, разумеется. Я чувствую, что я нуждаюсь в отдыхе очень длинном отдыхе, как я и говорил Вам прежде. Вероятно это будет вечный отдых: не думаю, что придется возвращаться. Да и по правде, я и не хочу возвращаться. Вот и приготовления все уже сделал.
Я стар, Гэндальф. Я понимаю, что не выгляжу так, но я начинаю чувствовать это в глубине моей души. Хорошо сохранившийся, как же! –фыркнул он. –Я чувствую себя очень тонким, будто рас-тянутым, если Вы понимаете, что я имею в виду: подобно маслу, которое размазывают по слишком большому куску хлеба. Это не может быть правильным. Я нуждаюсь в перемене, или чем-то таком.
Гэндальф пристально и с любопытством посмотрел на него.
– Нет, это не кажется правильным, – произнес он задумчиво. – После всего, что ты сказал мне кажется, что твой план - вероятно лучший из всех возможных.
–Ну, я-то давно все решил, так или иначе. Я хочу снова увидеть горы, Гэндальф, горы, а затем найти где-нибудь место, где я смогу отдохнуть. В мире и спокойствии, без большого количества родственников, снующих вокруг, и вереницы надоедливых посетителей, висящих на звонке. Я най-ду какое-нибудь тихое местечко, где я смогу закончить мою книгу. Я думал о хорошем окончании для нее: и с тех пор он жил счастливо до конца своих дней.
Гэндальф рассмеялся.
–Я надеюсь, что так и будет. Но никто не прочтет эту книгу, как бы она не заканчивалась.
– Кто-нибудь, да прочтет ее, потом. Фродо читал уже кое-что, по мере написания. Вы будете при-глядывать за Фродо, не так ли?
– Да, так часто, как смогу, разумеется.
– Он ушел бы со мной, конечно, если бы я попросил его. По правде говоря, он даже предложил мне это однажды, как раз перед вечеринкой. Но в действительности он не хочет этого. Я хочу снова увидеть Дикий край прежде, чем я умру, и Горы; но он все еще влюблен в Шир, в его леса и поля и маленькие речки. Ему должно быть комфортно здесь. Я оставляю все ему, конечно, кроме не-скольких мелочей. Я надеюсь, что он будет счастлив, когда привыкнет жить самостоятельно. Теперь он сам хозяин собственного времени.
– Все? – переспросил Гэндальф. – И кольцо тоже? Ты согласился, на это, помнишь?
–Ну, э, да, я полагаю…, – запнулся Бильбо.
– Где оно?
– В конверте, если Вам надо это знать, – сказал Бильбо нетерпеливо. – Там на камине. Хорошо, нет! Здесь оно, в моем кармане! – Он явно колебался. – Разве это не странно теперь? – Мягко сказал он себе. – Все же в конце концов, почему нет? Почему бы ему не остаться там?
Гэндальф снова тяжело посмотрел на Бильбо, и глаза его сверкнули.
– Я думаю, Бильбо, – сказал он спокойно, – ты должен оставить его. Разве ты не так хотел?
– В общем –и да - и нет. Теперь, как дошло до дела, я не хочу расставаться с ним вообще, вот что я скажу. И я действительно не понимаю, почему я должен это сделать. Почему Вы хотите этого от меня ? –Спросил он, и любопытное изменение произошло в его голосе. Он вдруг стал резким с подозрением и раздражением. – Вы всегда допытывались у меня относительно моего кольца; но Вас никогда не беспокоили другие вещи, что я приобрел в путешествии.
– Нет, но я вынужден был должен допытываться, – сказал Гэндальф.– Я хотел знать правду. Это было важно. Волшебные кольца – мало того, что волшебны; они, кроме того очень редкие и весьма любопытны. Я был профессионально заинтересован твоим кольцом, скажешь ты; да, и я все еще за-интересован. Я хотел бы знать, где оно, если ты снова отправляешься странствовать. Также я ду-маю, что ты владел им достаточно долго. Ты не будешь нуждаться в нем больше, Бильбо, если я не слишком заблуждаюсь.
Бильбо вспыхнул, глаза его сердито загорелись. Его обычно любезный взгляд стал твердым.
– Почему нет? – вскричал он. – И какое вам дело, до того, что я делаю с моими собственными вещами? Это моя собственность. Я нашел его. Оно пришло ко мне.
– Да, да, – сказал Гэндальф. – Но нет нужды так распаляться.
– Ну уж в этом вы виноваты!– сказал Бильбо. – Оно мое, говорю я Вам. Мое собственное. Моя прелесть. Да, моя прелесть!
Взгляд волшебника остался серьезным и внимательным, и только странная вспышка в его глу-боких глазах показала, что он был поражен и действительно встревожен.
– Его назвали так прежде,– сказал он, – но не ты.
– Ну, а теперь я назвал. А почему бы и нет? Даже если Голлум назвал его так однажды. Оно те-перь не его, а мое. И я сохраню его.
Гэндальф встал, и произнес очень серьезно:
–Ты сделаешь глупость, если поступишь так, Бильбо, – сказал он. – и это становиться все яснее с каждым твоим словом. Оно пробыло у тебя слишком долго. Позволь ему уйти! И тогда ты сможешь уйти сам, и быть свободным.
– Я буду делать, что хочу, и уйду как пожелаю, – воскликнул Бильбо упрямо.
– Тише, тише, мой дорогой хоббит ! – сказал Гэндальф. –Всю свою долгую жизнь мы были друзьями, и ты мне кое-что должен. Давай же! Делай, как ты обещал: оставь его!
–Что ж, если Вы хотите забрать мое кольцо сами, так и говорите! – вскричал Бильбо. – Но Вы не получите его. Я не отдам мою прелесть, говорю Вам. – Его рука потянулось к рукояти его ко-роткого меча.
Глаза Гэндальфа вспыхнули.
– Скоро, кажется, придет мой черед сердиться, – воскликнул он. – И если ты скажешь это снова, так и будет. И тогда вы увидите истинного Гэндальфа Серого, мистер Бэггинс! – Он сделал шаг в сторону хоббита, и, казалось, стал высоким и грозным; его тень заполнила небольшую комнату.
Бильбо прижался к стене, тяжело дыша, и держа руку в кармане. Они стояли так, некоторое вре-мя друг перед другом, пока воздух в комнате не начал звенеть. Глаза Гэндальфа по-прежнему внимательно смотрели на хоббита. Понемногу руки Бильбо ослабли, и он начал дрожать.
–Я не знаю, что на Вас нашло, Гэндальф, – пробормотал он. – Вы никогда не были таким прежде. Да и к чему это все? Оно мое не так ли? Я нашел, его, и Голлум убил бы меня, если бы я не сохра-нил его. Я - не вор, независимо от того, что он там говорил.
– Я никогда не называл тебя так, – ответил Гэндальф. – И сам я не из их числа. Я не пытаюсь ог-рабить тебя, я хочу помочь тебе. Я желаю, чтобы ты доверял мне, как это было раньше. – Он от-вернулся, и тень прошла. Он, казалось, снова превратился в седого старца, согнутого и обеспоко-енного.
Бильбо провел рукой по глазам.
–Простите, –сказал он. – Но я был словно сам не свой. И все же это было бы облегчение в пути, не беспокоиться о нем больше. Я много думал о нем в последнее время. Иногда я чувствовал, что словно чей-то глаз, смотрит на меня. И я все время хочу надеть его и исчезнуть, знаете ли ; или за-даюсь вопросом, в безопасности ли оно, и вытаскиваю его, чтобы удостовериться. Я пробовал запи-рать его, но вышло, что я не знал отдыха пока оно вновь не очутилось в моем кармане. Я не знаю почему. И боюсь, я никогда не смогу решиться.
– Тогда доверься мне – сказал Гэндальф.– Все уже решено. Уходи и оставь его. Прекрати обла-дать им. Оставь его Фродо, а я буду заботиться о нем.
Бильбо остановился на мгновение в напряжение и нерешительности. Затем он вздохнул.
– Хорошо, – он сказал с усилием. –Да будет так.
Затем он пожал плечами, и улыбнулся с видимым сожалением.
– Ведь для того и устраивалась эта вечеринка: отдать большое количество подарков на день ро-ждения, и в то же самое время сделать более легким расставание с кольцом. Увы, оно не стало более легким в конце концов, но было бы жаль, потратить впустую все мои приготовления. Это сильно испортило бы шутку.
– Действительно, это уничтожило бы единственную цель, которую я вижу в этом деле,– сказал Гэндальф.
– Очень хорошо, – сказал Бильбо, – оно отойдет к Фродо со всем остальным.– Он глубоко вздох-нул. – И теперь мне действительно пора идти, или кто-нибудь еще застанет меня. Я уже сказал до свидания, и я не смогу делать это снова и снова.– Он забирал свою сумку и двинулся к двери.
– Кольцо все еще в твоем кармане, – сказал волшебник.
– Ох, и правда! – вскричал Бильбо. – И мое завещание и все другие документы тоже. Вы бы луч-ше забрали его и передали от моего имени. Это будет самым безопасным способом.
– Нет, не давай кольцо мне, –сказал Гэндальф. – Положи его на каминную доску. Оно будет там в безопасности, пока Фродо не придет. Я подожду его здесь.
Бильбо забрал конверт, но в тот момент, когда он собирался положить его рядом с часами, его рука дернулась, и пакет упал на пол. Прежде, чем он смог сам подобрать его, волшебник наклонил-ся и схватил его и водрузил на свое место. Судорога гнева прошла стремительно по лицу хоббита. Внезапно она сменилась выражением облегчения и он рассмеялся.
– Ну, вот и все! – сказал он. – Мне пора!
Они вышли в зал, где Бильбо выбрал свою любимую палку из стенда; затем он засвистел. Три гнома вышли из различных комнат, где они работали.
– Действительно ли все готово? – спросил Бильбо.– Все упаковано и надписано?
– Все, – ответил они.
– Хорошо, тогда – вперед! – Он ступил за порог передней двери.
Это была прекрасная ночь, и черное небо было покрыто пунктиром звезд. Он посмотрел, вдыхая воздух.
–Как хорошо! Как хорошо снова пойти по Дороге с гномами! Это - то, о чем я так сильно мечтал, в течение всех этих лет! До свидания! –сказал он, глядя на свой старый дом и кланяясь ему. – До свидания, Гэндальф!
– До свидания, пока, Бильбо. Заботься о себе! Ты уже слишком стар, и надеюсь, достаточно мудр.
– Заботься! Я ни о чем не забочусь. Не волнуйтесь относительно меня! Я счастлив сейчас, как я ни-когда не был, и это говорит о многом. Но время пришло. Я наконец – то смогу идти быстро!– доба-вил он, и затем тихим голосом, как будто самому себе, мягко запел мягко в темноте:
Все вдаль и вдаль бежит дорога
Она уходит от порога
Петляет, сквозь туман и мглу
И я пойду, пока смогу.
И пусть туда уносят ноги,
Где все встречаются дороги.
Пока в начале я пути.
А дальше что? Куда идти?
Он прервал песню, и остановился в молчании. Затем, безмолвно повернулся от ярко осве-щенной и шумной поляны с тентами, вышел в сад, и споро зашагал вниз по тропе. Он перепрыгнул низенькую перегородку, и направился к лугу, исчезая во мраке, словно ветер в траве.
Гэндальф какое-то время оставался неподвижным, глядя во тьму.
– Прощай мой дорогой Бильбо, или вернее до свидания, ибо мы еще свидимся. – мягко про-изнес он, и вернулся в дом.
Вскоре после этого вошел Фродо и нашел Гэндальфа, сидящего в темноте, и полного дум.
– Он уже ушел? – спросил Фродо.
– Да – ответил Гэндальф – в конце концов он ушел.
– Я хотел бы – то есть я надеялся до этого вечера, что все это только шутка, но в глубине ду-ши-то я знал что он действительно решил уйти. Он всегда шутил о серьезных вещах. Мне следова-ло бы прийти пораньше, чтобы застать его перед уходом.
– Думаю, он хотел ускользнуть незамеченным. – сказал Гэндальф, – Не волнуйся о нем. Те-перь с ним уже все в порядке. Он тебе оставил этот сверток – возьми его!
Фродо взял сверток с полки, осмотрел его, но открывать не стал.
– Я полагаю, ты найдешь в нем завещание и кое-какие документы. –сказал волшебник–Ты ведь теперь хозяин Бэг-Энда. А кроме того, я думаю ты найдешь там золотое кольцо.
– Кольцо? – воскликнул Фродо.– Он и правда мне его оставил? Интересно, почему? Впро-чем, так или иначе, оно может пригодиться.
– Может и так, а может и нет. – сказал Гэндальф – На твоем месте я бы им не пользовался. Но как бы то ни было, храни его в тайне, да понадежнее. А теперь я пойду спать.
Как новому хозяину Бэг-Энда, Фродо пришлось выполнить еще одну неприятную, но неиз-бежную процедуру: попрощаться с гостями. Слухи о странных событиях просочились за пределы павильона, и гуляли по всему полю. Фродо только и мог сообщить, что ничего толком не известно, но к утру все без сомнения прояснится. Вскоре за знатными хоббитами прибыли экипажи, и те ма-ло –помалу разъехались, с набитым брюхом, но неудовлетворенные. Тех же кого забыли забрать, нанятые предварительно садовники уложили в телеги и развезли по домам.
Медленно но верно ночь подошла к концу. Солнце поднялось над холмами. Хоббиты под-нялись куда позже. Утро вошло в свои права. Вскоре нанятые уборщики убрали павильоны, сту-лья, столы, ложки, ножи, тарелки, бутылки, цветы в горшках, крошки, оберточную бумагу, забы-тые сумки, перчатки, платки, недоеденную еду (ее, впрочем, было меньше всего). Потом еще при-шли (уже без приглашения) разные Бэггинсы, Боффины, Болджеры и Туки, а также все, кто жил, или остановился по соседству. К полудню даже объевшиеся накануне хоббиты снова пришли, и наводнили весь Бэг-Энд. Их никто не звал, но все же ожидали.
Фродо стоял на крыльце, и улыбался, хотя выглядел довольно уставшим и обеспокоенным. Он вежливо поприветствовал всех гостей, но к сказанному ранее ничего существенного не добавил. На все расспросы он отвечал так:
– Мистер Бильбо Бэггинс ушел, как я знаю, с ним все в порядке.
Некоторые посетители были приглашены внутрь, так как Бильбо оставил им кое-какие «посла-ния».
Внутри, в холле, были расставлены свертки, тюки, даже небольшие предметы мебели. На каж-дом из них красовался ярлычок с дарственной надписью, в основном такого рода:
АДЕЛАРДУ ТУКУ, в СОБСТВЕННОСТЬ от Бильбо – на зонтике. Аделард был известен тем, что перетаскал много зонтов, причем безо всяких ярлычков.
ДОРЕ БЭГГИНС, в память о ДОЛГОЙ переписке с любовью от Бильбо – на огромной корзине для бумаг. Дора была сестрой Дрого, и самой старой из живущих родственников Бильбо и Фродо. Ей стукнуло уже 99; и она в течении более чем полувека изводила кучу бумаги на письма с раз-ными дельными советами.
МИЛО БЭРРОУЗУ, в надежде, что понадобится, от Б.Б. – на золотом пере и чернильнице. Мило никогда не отвечал на письма.
АНЖЕЛИКЕ для пользы от дяди Бильбо – на круглом выпуклом зеркальце. Она была младшей из Бэггинсов и считала свое личико очень хорошеньким.
В коллекцию ХЬЮГО БРЕЙСГИРДЛА от жертвователя – на пустой книжной полке. Хьюго обо-жал занимать книги, но почему-то всегда забывал их возвращать.
ЛОБЕЛИИ САКВИЛЬ-БЭГГИНС в ПОДАРОК – на коробке с серебряными ложками. Бильбо считал, что она перетаскала у него немало серебряных ложек во время его путешествия. Лобелия это отлично знала. Она пришла в конце дня, и хоть и повозмущалась, но ложки взяла.
И все это было только малой частью отобранных подарков. В жилище Бильбо за всю его долгую жизнь скопилось немало хлама. Захламление было чертой многих хоббичьих нор, почему у хобби-тов и прижился так обычай дарить много подарков в день рождения. Не все подарки были новыми, иногда парочка старых маттомов, о назначении которых никто и не помнил уже, кочевала по всей округе. Но Бильбо обычно дарил новые подарки, и всегда хранил подаренное ему. Теперь же старая нора стала выглядеть почище.
Все подарки имели ярлычки, подписанные Бильбо. Некоторые подарки были с намеком, или же с юмором, но конечно не все. Большинство подарков попали по адресу, то есть именно туда, где их ждали больше всего. Бедняки, особенно с Бэгшот-Роу им очень обрадовались. Старик Гэмжи полу-чил 2 мешка картошки, новую лопату, шерстяной жилет и мазь для суставов. Старый Рори Бренди-бак, в благодарность за радушие и гостеприимство, получил дюжину бутылок «Старой Винодель-ни»; крепкого красного вина из Южного Фартинга, довольно зрелого, ибо оно было заложено еще отцом Бильбо. После первой же бутылки Рори простил Бильбо все и назвал отличным парнем.
В общем, на плечи Фродо было взвалено немало. Ну, конечно основные богатства – книги, кар-тины, огромное количество мебели – были оставлены ему. Но нигде, однако, не было ни намека на монеты или же драгоценности. Ни одного пенни, ни маленького бриллиантика – словом ничего.
Фродо зверски устал в тот день. Ложный слух, будто все хозяйство раздается задарма, подобно пожару распространился по округе. Вскоре уже толпы праздношатающихся хоббитов, которые про-сто никак не могли остаться в стороне, наводнили поместье. Ярлыки отрывались, вспыхивали ссо-ры. Некоторые начали мену и торговлю в холле, другие, стоило отвернуться удирали, прихватив что-то для них совсем не предназначенное, или же просто, что плохо лежало. Дорога от ворот поме-стья и до двери была забита тачками и тележками.
Посреди суматохи прибыли Саквиль-Бэггинсы. Фродо на какое-то время удалился передохнуть, и оставил своего друга Мэрри Брендибака присматривать за происходящим. Когда Отто громоглас-но возвестил о своем желании видеть Фродо, Мэрри с вежливым поклоном ответил:
– Ему нездоровится, он отдыхает.
– То есть скрывается, не так ли? – сказала Лобелия. – Но так или иначе, мы хотим его увидеть, и мы его увидим. Пойди и скажи ему это!
Мэрри на некоторое время оставил их в холле, с тем чтобы они могли найти подаренные им ложки. Это, однако, их не удовлетворило. В конце концов их ввели в кабинет. Фродо сидел за сто-лом, заваленным бумагами. Вид у него и впрямь был нездоровый, тем более при виде Саквиль-Бэггинсов, и он встал, беспокойно теребя что-то в кармане. Впрочем, разговаривал довольно-таки вежливо.
Саквиль-Бэггинсы вели себя достаточно агрессивно. Для начала, они стали предлагать ему смехотворные цены, какие обычно существуют между друзьями, за разные ценные вещи без ярлы-ков. Когда же Фродо ответил, что он отдает только вещи, специально отобранные Бильбо, они зая-вили, что вся эта история очень подозрительна.
– Мне только одно совершенно ясно, – заявил Отто. – и это то, что ты от этого выгадал больше всех. Ну-ка покажи завещание!
Если бы Бильбо не усыновил Фродо, его наследником стал бы Отто. Он внимательно прочел завещание и громко фыркнул. К несчастью, оно было составлено как следует, согласно хоббичьим правилам, требовавшим кроме всего прочего подписи семи свидетелей красными чернилами.
– Опять сорвалось! – воскликнул он, обращаясь к своей жене. –Ложки? И это после шести-десяти лет ожидания! Вздор!
Он прищелкнул пальцами у самого носа Фродо, и ссутулившись, вышел вон. Но от Лобелии не так просто было отделаться. Немного погодя, когда Фродо вышел из кабинета, чтобы посмот-реть как идут дела, он обнаружил ее исследующей углы и простукивающей полы. Он настойчиво выпроводил Лобелию из дому, предварительно избавив от нескольких небольших, но довольно ценных вещичек, случайно упавших в ее зонтик. Ее лицо изобразило агонию осмысливания какого-то поистине сокрушительного замечания, но все, что ей удалось из себя выжать, когда она оберну-лось к нему на крыльце было:
– Ты пожалеешь об этом, сопляк! И чего это ты с ним не ушел, а? Ты не можешь жить здесь, ты - не Бэггинс, ты… ты Брендибак.
– Слыхал, Мэрри? Оскорбляют почем зря. – сказал Фродо, когда дверь за ней закрылась.
– Это был комплимент – ответил Мэрри Брендибак. – Хотя и не правда.
Они вернулись в нору, и выгнали трех молодых хоббитов(двух Боффинов и одного Болдже-ра), которые обстукивали все щелки в стенах одной из кладовых. Затем Фродо пришлось силой выпроводить Санчо Праудфута (внука старого Оддо Праудфута), который как раз начал раскопки в одной из дальних кладовых, где ему послышалось эхо. Легенды о золоте Бильбо возбуждали любо-пытство и пробуждали надежду. Ведь всем известно, что легендарное золото (таинственно добытое, если вовсе не ворованное), всякий может присвоить, если только ему не помешают.
После того как они сбоем выпроводили Санчо, Фродо рухнул на кресло в холле.
– Пора закрывать лавочку, Мэрри! – сказал он.– Запри-ка дверь, и никого не пускай, пусть хоть с тараном приходят.
И он отправился восстановить силы вечерней чашечкой чая. Но не успел он присесть, как раздался осторожный стук в дверь. «Небось опять Лобелия – подумал Фродо – придумала-таки ка-кую еще гадость ляпнуть. Ничего, авось подождет!»
И он продолжил чаевничать. Стук между тем усилился, что впрочем не вызвало никакой ре-акции. Неожиданно в окне появилась голова волшебника.
– Если ты меня не впустишь, Фродо, я так дуну на твою дверь, что она влетит в нору, а вы-летит с обратной стороны Холма! – сказал он.
– Гэндальф, дорогой! Минутку, минутку! – Фродо помчался к двери со всех ног. – Входите, входите! Я-то думал это Лобелия.
– Ну, тогда прощаю. Я видел как она проезжала в своей двуколке в Байуотер, так у нее был такой вид, что и парное молоко скиснет.
– Да я и сам чуть не скис от нее! Ей-богу, я чуть кольцо не надел! Уж очень исчезнуть захо-телось.
– Вот уж этого делать не следует! – сказал Гэндальф усаживаясь.– Будь поосторожнее с ним, Фродо! Собственно, я в том числе и о нем и пришел поговорить.
– Да что с ним такое?
– А что ты о нем знаешь?
– Только то, что Бильбо говорил. Он мне рассказал эту историю, ну, как нашел его, да как использовал, я имею в виду во время путешествия.
– Интересно, какую именно историю?– спросил Гэндальф.
– Да уж не ту, что он гномам рассказывал а потом в книге записал. – сказал Фродо. – Он мне подлинную историю поведал, вскоре после того, как я к нему переехал. Он сказал, вы его все дони-мали, пока правду не вызнали, а потому и мне хорошо бы ее знать. «Между нами не должно быть никаких секретов, сказал он, а больше никто и не узнает. Все равно, оно мое».
– Интересно. – сказал Гэндальф.– И что же ты обо всем этом думаешь?
– Если ты про эту идею с подарком, так я думаю, настоящая история куда правдоподобнее, да и смысла я не вижу другую придумывать. Не похоже это на Бильбо, да и вообще странно.
– Я тоже так думаю. Но такие странности часто происходят с обладателями подобных сокро-вищ, если они ими пользуются. Так что пусть это будет предостережением для тебя: будь с ним по-осторожнее. В нем могут быть заключены и иные силы, кроме той, что делает тебя невидимым, ко-гда пожелаешь.
– Я не понимаю. – сказал Фродо.
– Я тоже. – ответил волшебник. – Меня это кольцо очень интересует, особенно с прошлой ночи. Но волноваться нечего. Особенно, если ты последуешь моему совету, и будешь использовать кольцо крайне редко, или же вообще не будешь. По крайней мере, прошу тебя не использовать его так, чтобы возбудить подозрения, или сплетни. Повторяю: храни его в тайне, да понадежнее.
– Вы говорите загадками! Чего вы боитесь?
– Я не уверен, а потому ничего более не скажу. Возможно, я смогу разъяснить тебе кое-что, когда вернусь. Я ухожу и прямо сейчас, так что прощай!
Он поднялся.
– Прямо сейчас?! – воскликнул Фродо– Я-то думал вы погостите недельку, поможете мне.
– Я тоже так думал, но переменил свое решение. Меня может долго не быть, и все-таки по-стараюсь вернуться так быстро, как смогу. Ожидай меняв любое время! Я буду приходить незамет-но. Вряд ли я теперь приду в Шир открыто. Меня тут стали с некоторых пор недолюбливать. Мол, досаждаю я им, спокойствие нарушаю. Некоторые меня прямо обвиняют в похищении Бильбо, а то и хуже. Знаешь, мы, оказывается, с тобой сговорились, чтобы все его богатство к рукам прибрать.
– Некоторые!– воскликнул Фродо. – Отто и Лобелия, надо полагать. Гнусность какая! Да я бы им не только Бэг-Энд отдал, но и добавил еще, лишь бы уйти путешествовать с Бильбо. Я люб-лю Шир. Но я чувствую, что тоже хочу покинуть его. Интересно, увижу ли я Бильбо снова?
– Мне тоже интересно, да и не только это. Прощай! Береги себя! Жди меня, особенно в не подходящее время! До свиданья!
Фродо проводил его до двери. Он помахал на прощание ему рукой и пошел обратно, сильно озадаченный. Он подумал, что волшебник выглядит необычно сгорбленным, словно под тяжестью какого-то груза. Вечер вступал в свои права, и фигура мага в плаще быстро растворилась в надви-гающихся сумерках. С тех пор Фродо не видел его еще очень долго.