С этими учёными сплошная морока. вечно им живое что-нибудь нужно иметь под рукой, чтобы наглядно теорию свою показать. Пифагор, к примеру, луковицу разрезал для того, чтобы продемонстрировать ученикам принципы концентрического построения космоса, таким образом намекая на соответствие его и живой системы.
Григорий Палама вообще «виталистически смотрел на космос, видел в нём живое сияние нетварных энергий».
А с точки зрения нестационарной космологии «Вселенная есть растущий организм».
Академик Козырев больше со временем дело имел, которое в системе его взглядов является витальной силой. То есть учёные везде жизнь находят, потому что ищут. Но кто что (или кого) ищет, тот то (или того) находит.
У Курта Вонегута есть рассказ «Виток спирали». Когда Сапожникова прочла его в двадцатитрёхлетнем возрасте (в Витебске летом на балконе у Гали Красильниковой с Таней Гарбаренко, теперь Пинаевой, читали вслух), то звякнуло у неё в груди, задрожало. Герой рассказа научился выходить из тела своего. Душа то есть выходила, а тело в шкафу лежало. Но первый раз герой даже не заметил, как это у него вышло. Дошло до него только когда тело своё бездыханное в окружении зевак увидел. Он тут же положение исправил и виду не подал, но открытие совершил, когда понял, как делать надо, и инструкцию написал. И все начали так жить. А кто не хотел, тот всю жизнь в одном теле жил и это одно-единственное тело своё ублажал. Фантастика? Кто не верит, для того сказка. А Сапожникова почувствовала, что в этом что-то есть, только инструкцию действия Курт к рассказу не приложил. Но это, как в случае с Иовом: пока миф, но только и реально возможно. И не прошло года, как у неё начались зависы. Они и до этого происходили, но она не замечала, потому что никто не замечал. А тут она замуж вышла, и муж её стал за ней странные вещи замечать. Сначала зависы были мгновенные, как провалы в памяти, а потом всё длительнее и длительнее. И теперь до того дошло, что болтается душа у тела, как и удерживается рядом, и всё больше ей нравится это, и всё дольше она в тело не возвращается. Душе что, ей ничего не надо. Это телу всё, что ни попадётся, подай. Но тело инстинктивно соображает, что ему без души никак. Кто его одушевлённым сделает, кроме неё? А душа, сама дура дурой, но память у неё хорошая: ну бросит она это тело дряхлое, капризное, вечно ноющее, а когда любимый, привыкший, что душа её в этой рухляди находится, захочет её обнять, то без тела и никак.
Опять-таки про ангелов все знают. Сказка сказкой, но и у американцев сюжеты сбываются. Да и сама Сапожникова в городе ангелов побывала. Ей что, она дура, узды на неё разумной нет. То есть есть, но узда эта — любовь. А у гения голова на плечах и работает к тому же неплохо, извилинами мозговыми ещё как шевелит. Поэтому гений знает, что никуда дура не денется. Налетается, устанет и на землю спустится. Только бы всё рассчитать, чтоб не на его голову она чувство собственного достоинства пульнула, а в объятия его уронила. И тут трезвый рассчёт нужен, не одно воображаемое абстрактное желание. Вот тогда и состоится реализация задуманного им и увиденного ею. Только бы задуманное и увиденное совпали. Тогда и сказке конец, а кто слушал — молодец. И если кто захочет, сам может свой подвиг совершить, по образу и подобию.