Пришла весна. Начало марта всегда обещает радость. Скоро 8-е! Что ни говори, а день волнующий! Никого не забыть, всем что-то подарить, всех поцеловать…
Но это лишь половина того, что радует. Хотя, возможно, и главная…
Но есть еще одна – рыбалка по последнему льду. Рыбачить в это время года имеет право только очень подготовленный человек: лед слабый, погода часто меняется. Надо хорошо знать, как ходить по льду, где промоины, как выбираться, если провалился. Надо быть хорошо экипированным: одежда не просто теплая, но и влагонепроницаемая, веревки прочные, что бы придти на помощь утопающему, большие гвозди или штыри, для того, что бы выбраться из проруби…
Я приехал в Киев после более чем годового отсутствия. Конечно, мои товарищи истосковались по настоящей, одержимой рыбалке
Часов в 9 вечера мне позвонил товарищ, и сказал:
-Вчера Ванька приехал из Черкасс. Килограммовая плотва. Взял 100 кг. Надо ехать.
-Когда едем? – спросил я, не ставя под сомнение надобность.
-Сейчас, если ты не занят.
Чем я могу быть занят в 9 вечера? Но ни экипировки, ни наживки, ни снастей…
-Это все ерунда, - сказал товарищ, - этого у меня навалом, - главное, что у тебя машина…
О! Да! Машина у меня была. Правда, ее возраст не позволял ей уезжать далеко от станции техобслуживания… То ли это была «Тройка» с «Шестым» двигателем, то ли «Шестерка» с «Третьим»… Но родилась она еще в семидесятые годы…
Охота пуще неволи. Выхожу, сажусь в машину, взяв у соседки по дому хоть что-то, что могло пригодиться на рыбалке: маленький стульчик, санки, старые бахилы и большую куртку «Аляска», с огромным капюшоном.
Часов в 10 друзья были вместе.
Мы с Жекой старинный друзья, а Ваня, огромный двухметровый молодой парень лет 28-30. Мы едем на Кременчугское водохранилище. Впереди 250 км ночной езды.
Ваня рассказывает о сумасшедшем клеве килограммовой плотвы. Мы с Жекой возбуждены.
Я прислушиваюсь к работе машины, но ничего понять не могу: едет!
Часам к 4-м утра въезжаем в какую-то деревню. Приехали. Переодеваемся. Мужики смотрят на меня с сочувствием: так, видимо, выглядели пленные французы в 1812 году или немцы в 1943-м… Несуразная шапка, которая на меня мала, и торчит на макушке, бахилы, перевязанные веревкой, что бы не упали, рваная куртка… Разглядеть во мне преуспевающего израильтянина…
Начало 5-го. Хочется кушать. Холодно. На капот машины извлекается снедь: король стола – шматок сала, бутылка самогона (Жека любит, а Ваня другого не знает), хлеб, лук, чеснок, кусок холодной курицы и термос с чаем.
Стало теплей.
К нам подъезжает «Волга». Там четыре гром-мужика. Наши – рыбаки!
-Хлопці! Плотва пішла далі, зараз вона вже під Казацькім.
Ну, мужики плохому не научат. По коням. Едем до села Казацкого. Мужики не обманули: они тоже здесь.
Грузим все на санки, и выдвигаемся на лед.
-Нам надо к тому острову, - говорит Ваня уверенно, - идем след в след.
Ваня идет впереди, простукивая каждый шаг пешней. Молодец, знает, как идти по льду.
Идем долго. Уже часа полтора. Рассвело. К острову идут несколько групп таких же фанатов, как мы.
Мне не мешает даже то, что я не спал всю ночь, вел сомнительную машину по тяжелой дороге, а в пятом часу выпил стакан самогона…
Ветер дует в лицо, затрудняя ход.
С берега казалось, что остров близко, но оказывается, что до него 15 километров!
Ну, вот, мы на месте. Сейчас начнется вакханалия! Ух! Держись!
Жека дал мне пару своих удочек… Я люблю Жеку. Но за такие удочки я бы его убил: леска перекручена, крючки плохо привязаны, кончики не отрегулированы! Чем он дома занимается?
Я делаю две лунки. Опускаю наживку. Наживка не доходит до дна, и следует удар! Есть! Правда, плотвичка малюсенькая. Граммов 200. Не больше.
Следующие час-два - ничего. Я засыпаю над лункой. Раз пять-шесть меняю место. Ничего. Ни у кого! Сидеть не могу. Сплю. Оставляю свои удочки, и ухожу на остров. Там стоит дерево. Я взбираюсь на дерево, и устраиваюсь на ветках. Я умею так спать. На дереве.
Через сколько-то времени, чувствую, что задыхаюсь! Просыпаюсь, откидываю капюшон… И не понимаю, где я нахожусь. Идет мягкий пушистый снег. Меня присыпало снегом. Снежинки в пол-ладошки. Видимость нулевая. Кричать бессмысленно: снег глушит все звуки. Где берег, где мужики? Сплошное молоко.
Проходит много времени, пока нахожу свою компанию. За всю рыбалку поймали еще одну несчастную рыбку…
Собираемся домой. Снег прекратился. Надо идти. Ветер поменял направление, и опять дует в лица. Подо льдом частые промоины. Опасно очень. Я, скорее всего не дойду. У меня нет сил.
Идти приходится по колено в снегу. Каждый шаг – это физическое упражнение…
Идти можно только шаг в шаг. Но у Вани шаг в два раза больше моего. Умру. Это будет лучший выход из положения.
Останавливаться нельзя, а идти невозможно. На санки налипают тонны снега, и всю эту массу я тащу. Малейшая остановка – озноб: ветер же сильный, а я мокрый.
Наконец-то подхожу к берегу. Что ж должно произойти со мной, если Ваня лежит обессиленный на бегу, раскинув свои могучие руки!
Домой. Домой. Домой.
На улице плюсовая температура. Все дороги развезло, и они представляют собой грязевые лужи с ледяной крошкой
-Пора подкрепиться, - с угрозой говорит Ваня…
Меню ночное: самогон, сало, чеснок, лук…
Но теперь уже мои друзья могут расслабиться, и снять сапоги… И закурить сигаретку. «Прима». Вдобавок в машине чуть-чуть пахнет бензином: у старушки недержание…
У меня болит затылок. Ноет поясница. Голова скована обручем. Глаза выдавливаются наружу.
Каждый вдох – это ингаляция (самогон, ноги, «Прима», чеснок, лук, бензин)... Во мне умирают все микробы, даже те, которые мне ничего плохого не сделали.
Открыть окошко в машине нельзя: сразу обдает грязью из-под колес встречных машин. Так что консервируемся.
Часов пять еду в почти бессознательном состоянии. Иногда мне кажется, что я уже в преисподней.
Но вот долгожданный Киев. Теперь надо развести ребят по домам. Уже часов 11 вечера. Прошу у Жеки вынести мне из дому какую-нибудь таблетку. Он выносит две. Ночевать у него я не могу: во-первых, я не хочу предстать перед его женой в таком затрапезном виде, а, во-вторых, у них маленький ребенок. Не до меня.
Жека звонит моей соседке, чтобы встретила меня во дворе.
Заезжаю во двор дома… И теряю сознание. Рыбалка удалась! Что ни говори!
Я открыл глаза на следующий день, после обеда. Проспал часов 15. Оказалось, что я лежу не в своей квартире, а у соседки. В квартире никого, но уйти я не могу. Я лежу голый, под очень теплым одеялом. Рядом с диваном стоит табуретка, на которой лежит маленькое махровое полотенечко и полбутылки водки, какие-то таблетки. Оказалось, что этой водкой соседка меня спасла: растерла.
Так и не знаю, была ли она должна после этого выйти за меня замуж…
Тем более, что она потом сказала, что от водки у меня стала сухой кожа. И натерла душистым молочком. Весь в молочке я окончательно принял решение, что все сложилось отлично!
Вопрос у нее был - нарочно не придумаешь: "Где рыба"... Она с удивлением вытащила рыбку из маленького карманчика рюкзака, и задала совсем уже странный вопрос: "И вот из-за этого ты чуть не погиб"?
Да, нет! Не из-за этого! Просто...
Удалась рыбалка!