Леа сидела на полу и раздумывала. Дом был давно продан, а их трехуровневую квартиру купило рекламное агентство. На среднем этаже обосновалось непонятно что, нижний, там где были спальни, заняли директора, а верхний, где не было практически ничего, планировали отдать под прочий персонал, поэтому туда натащили кучу столов, похожих на школьные парты. Леа сидела на полу посреди этих парт и думала, как бы ей скрасить свое пребывание здесь. В принципе, если сверху сделать стеклянную крышу, будет очень даже ничего. Леа представила. Да, будет неплохо. В солнечные дни, пожалуй, будет мешать свет, но солнечных дней очень мало, все больше пасмурные. Со стеклянной крышей будет хорошо. Пожалуй, здесь она и останется. Можно даже спать. Леа, как дизайнер интерьеров, тут же нарисовала картинку. Неплохо было бы сюда черную кровать NelliPirelli или Francesco Totti, только это же стоит денег, а их конечно, нет, наверное, максимум выделят какой-нибудь жатый Sach дешевый, ну и ладно. Так тоже неплохо. Главное, что прямо у ее квартиры останавливалось легкое метро, выходишь – и попадаешь прямо на верхний уровень. Надо будет только заделать выходы, чтобы другие пассажиры не просачивались, и нормально.
По лестнице поднялся строитель в американской зеленой кепке, и осмотрел помещение. Видимо, тоже имел свои мысли по поводу него. Леа невыносимо было оставаться здесь с посторонним человеком, поэтому она решила выйти на променад. По старой привычке ей еще прислали приглашение на какой-то показ, и она выдвинулась, решив встретиться там со старой подружкой. Ощущать себя не очень важной персоной было непривычно. Леа зашорилась в уголок и сидела там, хихикая с подружкой. Около них нарисовались два каких-то типа, по виду напоминающих режиссеров. От скуки Леа решила поддержать новое знакомство:
- А что будет на показе?
- О, - очень оживились они, - сначала Portishead, такая суперская тема, потом немного данса, потом классика, потом этот новый мальчик, который так поет необыкновенно, ты не слышала?
Леа посмеялась. Ей понравилось такое восприятие показа. Впрочем, все это было ужасно скучно, и скоро она решила уйти. Жизнь как-то утекала сквозь пальцы. Куда-то делась красота и уважение, никто больше не следил за каждым ее шагом, никто не интересовался ее прошлым. Она с опозданием узнала, что их компания отлетала сегодня на Испанию. Леа с каким-то странным удовольствием пошла их проводить. Она стояла у аэробуса, зная, что сама никуда не летит, махала рукой отъезжающим, и вспоминала то время, когда сама сидела в люкс-классе и была завсегдатаем таких поездок. Немного в печали вернулась домой.
Что бы поделать. Она позвонила Ксюше.
- Как ты думаешь, не выпустить ли мне свой клип на музыкальном? – поджав ноги, и изящно сидя на диване, спросила она ее. Клип был снят еще в хорошие времена, когда ее муж баловал ее чем мог, и дарил все, что угодно, в том числе и эту небольшую прихоть, - Может быть, удастся подзаработать немного денег?
Ксюша со свойственной ей рассудительностью тут же ей все логически объяснила:
- Я думаю, это неверное решение. Ты сейчас поступаешь в институт, правильно? Тебе нужно хорошее образование, чтобы хоть как-то заработать на жизнь. И вот представь, ты выпускаешь этот клип. Вся абитура приходит такая зеленая, и тут ты уже сложившаяся, как королева, с барскими замашками… Не поймут.
Леа представила себя в клипе – безумно красивую, сидящую посреди океана и поющую нежным голосом… да, пожалуй, не то.
Все было не то. С тех пор, как мужа посадили, Леа как будто погрузилась в кошмарный сон. Не было не идей, ни средств к существованию. Что же делать. И она решила.
Ночью она отправилась в тюрьму. Ей нужно было непременно освободить мужа и сына. Тогда все будет хорошо. В общество они уже не смогут вернуться, но они могут улететь куда-нибудь далеко, где их никто никогда не найдет. В тюрьме было темно и тихо. В конформистком обществе никому не приходило в голову, что кто-то сможет так открыто нарушить закон. Заключенные не охранялись, поэтому Леа без труда нашла спящих мужа и сына, закинула одного на плечо, второго взяла за руку и поволокла по коридору. И тут появились терминаторы.
Их было трое, они преградили дорогу Леа, не выпуская ее из тюрьмы. Она спустила мужа с плеча, и схватила лом, первое, что попалось под руку. Она дралась отчаянно, как раненая самка. Сначала казалось, что победить их невозможно. Один ударил ее помеж ребер. Леа задохнулась от боли и согнулась пополам. Другой, выплыв из-за угла, всадил иглу ей в глаз. Ослепленная желанием, Леа, озверев, схватилась за глаз, параллельно увертываясь от сканирующих ударов. Тем не менее одному удалось сломать ей ключицу, а второму вырвать клок волос, так, что рассудок наполнила исступленная животная боль. Тело наполнилось кровью, во рту появился металлический привкус. Ее стошнило. Но, рыча и стискивая зубы, Леа так врезала по одному из них, что он на время свалился. Плохо было, что их было трое. Как только вырубался один, сразу вырастал другой. Леа до крови закусила зубы и из последних сил принялась избивать их ломом. Кажется, удалось выключить троих… Сходя с ума от боли и запаха, Леа подхватила мужа и сына, и выползла из тюрьмы…
Ей навстречу попался строитель в американской зеленой кепке. Он снял ее, из-под кепки показались мелко вьющиеся волосы. Это он вызвал терминаторов.