Эпиграф
На моей руке капли. Я смеюсь. Как маленький ребенок. Ничего нет смешного
в белых каплях, стекающих с розовой ладони, полной темно-красной жидкости стремящейся к пульсирующему сердцу. Дождь смывает все, даже кровь. Грязь особенно…
Пять минут назад я шел по улице, в черном небе висели громадные белые облака, неслись куда-то… Томное тяжелое дыхание наполняло воздух. Это-дог, он стоял в двух шагах от меня, такого же цвета, как и небо. Наверное, по этому я его не заметил.
Вот я нашел то, что искал - стена из красного кирпича, отрешенная от всего мира, тяжелая…
Я взял мел.… Пишу…
Я один в желтой комнате,
Открываю глаза...
Под небом,
В огненном омуте
Свободу ищет слеза
От солнца ржавого пламени.
Но небо чисто...
Вновь открываю глаза...
Под темным, гаснущим знаменем
Вдоль серебра
Несутся черные птицы,
Ловлю их, падая вниз.
Беспечные мысли,
А я смотрю лишь назад...
Стряхнул что есть со стола.
Нашел. Какие-то числа.
Здесь... Вроде бы спичка...
Потухла искра.
Снова нашел - уже курю
Сжигая в пламени письма,
Я им даю имена,
Предсмертные...
Рисую тонкою кистью...
Вдруг открываю глаза...
Я здесь один в желтой комнате,
Здесь умирает закат...
Последнюю строчку читаю вслух. Потому что идет дождь. Смеюсь.
По рукам, сквозь прожилки с темно-красной жидкостью стекает мел.
Радость свободы. И прочего…
Стена покрывается мелкими капельками и медленно-медленно белое пламя мелом охватывает всю стену.
Слова еле различимы, ну и бог с ними.
Нам трудно отпустить что-либо или кого-либо. Труднее отпустить свою душу.
Полет безграничен. Мой – в белом пламени мела на стене из красного кирпича.
Глава 1.
Разбитое зеркало
Крылья
Шаг вперед. Чувствую бездну. Как верить в воздух под ногами? Мы привыкли не доверять себе.
Дышу. Легкие плавно наполняются воздухом, полным запаха озона. Скоро будет гроза. Свежесть.
Делаю шаг. Еще не верю. Впереди ничего нет. Также как и позади. Мы привыкли ожидать будущего, мы забываем не оглядываться назад.
Другой шаг. Нет. Это полет. Проще упасть. Нет. Не на землю. Легкость. Мы не верим в себя, мы верим в обстоятельства. Зря.
Сегодня мне неважно. Все остальное.
Я иду.
Ветер. Приходится иногда закрывать глаза. Кружится голова. Я боюсь высоты. Мы знаем имена, но это все не важно. Мы знаем правду, она не помогает. Мы не видим небо…
Я падаю…
Раз… Два… Смерть…
И вот мы смотрим вперед... На буквы.
Они размыты. Паршиво, но читать можно.
Я сегодня курил сигарету. Впрочем, как и вчера. Как и всегда.
Кинул окурок и смотрел на него. Он погас. Нет.
Он погас не как все. Он издавал свой собственный стон. Я ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ОН ЖИЛ! Почему? Почему всегда так...
Может он чувствовал себя лишним? Я знаю, ему было противно, что его не раздавили...
Я тоже понимаю, что я здесь-лишний... Но зачем так... Через пять минут упадет еще один. Он тоже умрет. Мы. Умрем.
Может. Может сейчас еще не время.
Потом будет дождь. Они будут лежать рядом. Чувствовать близость, смерть. Им станет легче.
А ты часто чувствуешь близость с кем-то? Дак вот, ты - хуже, чем они.
Бессмысленность. На что? Как думаешь, куда я хотел бы тебя послать?
Бессмысленность. Как тебя зовут? Это разве много значит? Нет...
Уязвимость... А дождь уже упал. ему лучше чем тебе, чем мне, чем всем...
Страх. Знаешь, а я не боюсь быть дождем.
А вообще наша жизнь напоминает его падение... МЫ падаем на стекло, а потом плавно стекаем...
Радость...
Червь
Грусть…
Снова радость…
Я жду. Червь мягко ест плоть мозга. Вдоль и поперек. Нежно касаясь каждой секунды памяти, каждого чувства. О боже! Как это все цинично. Читать чужие мысли, смотреть чужие сны. Мои сны. Пытаюсь что-то отыскать, еще не понял что именно. Зачем это?.. Поиск. Наверное, ошибки. Идет обратный отсчет. 10… 9… 8… 7… Глаза закрываются… 6… 5… 4… Тело парализует… 3… 2… 1…
Я в темноте. Скучно. Дайте покурить?
- Что тебе надо? – спрашивает меня голос.
- А? – я не понимаю ни то, где я нахожусь, ни то, кто передо мной, наверное, червь.
- Я говорю, что тебе надо?
Он смотрит непонимающим взглядом.
- Я, наверное, отвлекаю тебя. Извини.
Он достает сигарету и сует мне под нос.
- На, покури пока. Потом скажешь.
Плавно расхаживает вправо-влево, как будто на прогулке. Я думал, что один здесь…
- Я, я еще не знаю.
- Ничего страшного. Я знаю.
- А…
- На счет оплаты не волнуйся. Я свое уже взял. Мне так, для интереса.
- Ладно. Можно мне посидеть?
- Сиди. Потом позовешь.
Я остаюсь курить. Комната снова плавно уходит во тьму… В пустоту…
Открываю глаза. Чувствую пульс сердца. Завтра я должен с ним встретиться.
Нам с ним по пути. Месяц за месяцем. Шаг за шагом. Рука об руку. Один в один…
Дуэль.
Я молча лежал на диване и смотрел вверх. Казалось, все размывалось, уходило куда-то вдаль под очертаниями плитки на потолке... В коридоре послышались шаги. Его не было уже две недели. Он аккуратно отрыл дверь, но она все же ударилась о стенку шкафа...
- Привет!
Молчу. Устал.
Он как всегда заходит и садится в кресло, Его улыбка одинаково полна сарказма, издевки и грусти. Краем глаза вижу, как он крутит в руках ручку.
- Надоел!
- А знаешь, - он прерывается, - тебе ведь я не нужен? Хочешь, подарю тебе ствол?
- Я тебя грохну тогда...
- Все равно не избавишься...
- Знаю... зато мы окажемся по разные стены. Потому и грохну.
- Да ты не прикидывайся дураком, ты ведь всё равно все понимаешь.
Отвернулся. Нет смысла. Ни говорить. Ни спорить. Устал.
Он смеется:
- Мы разрываем на части одно. Ты не хочешь быть ТАМ, а я не могу быть НЕ ЗДЕСЬ.
- Уходи. Я скоро подойду.
- Когда?
Единственная разница в этот момент между нами - точка приложения взгляда.
- Когда, где и зачем решать не нам.
- Ну а если по делу?
- Где-то через месяц.
- Ты об этом знаешь.
- Наверное, да.
- Дак что? Значит, ствол не дарить?
- Уходи...
Он аккуратно кладет ручку на стол и медленно удаляется... В нем на самом деле есть нечто... Закрывает двери.
А может и правда уйти в глубину? Закрыть все двери, нажать на курок? Нет. Вроде... Вроде мы здесь одни. Я и он... Одни... Один.
Кошки – мышки.
Я его предупреждал. Охота - это в первую очередь стратегия. Психологическая стратегия в борьбе типа «охотник-жертва» основана на подавлении психики жертвы, угнетения жертвы до потери последних сил и в конечном убийстве при сохранении ехидной улыбки охотника. Зверь может убить зверя, но он не может поймать приведение.
День за днем я терял силы, боясь быть раздавленным чьим-либо сапогом. Я не понимал, что я уже «умер» - «ушёл вперед». Я боялся и ждал. Кидался в стороны по одному только его зову. Он был моим учителем, моим наставником. Утверждал, что понимает все, все видит и ничего не боится. Да, это так.
Его план сорвался лишь, когда я «ушёл». Наше сотрудничество утратило для меня смысл, меня охватили меланхолия и апатия. Он же вёл себя как прежде, одержимость своей идеей захватить меня не давала ему возможности открыть глаза. Он уже не расхаживал взад-вперед, а чуть ли не носился, иногда сбивая меня, как будто не замечал. Часто стал говорить сам с собой. Да и вообще за последние три дня не сказал мне ни слова.
Теперь он уже стал и охотником, и жертвой, как когда-то я.
Я?! А что я? А я просто ушёл…
Монолог
Я сидел на полу, опираясь спиной на стену. Постоянно курил – плюс из серии «как хорошо жить одному». Горы мусора, художественно разбросанных по кухни, дополняли мораль моей жизни. Воздух стал уже настолько удушливым от дыма, что отливал матовой краской на изображении комнаты в моих глазах. За последние дни я уже привык к этому. За последние несколько месяцев… Казалось, время не шло, а как-то плавно текло, что уже стирались грани между днями, даже между днем и ночью. Пальцы и лицо давно стали белыми, наверное, от бессонницы.
День за днем, ночь за ночью я так сидел, мой разум страдал садомазохистской любовью к усталости и грусти, или к грусти и усталости от нее, не знаю… Засыпал под музыку. Просыпался под треск в висках – сказывался похмельный синдром критической рефлексии моего восприятия мира.
В соседней комнате играло КИНО – Электричка… Кто-то плавно убавил звук - жаль. Я так же сидел, опираясь спиной на холодную стену. Дыхание было плавным и мягко било по ушам эхом. Вдруг я его заметил рядом. Он, так же как и я, сидел и курил, видимо, поэтому наше дыхание звучало в унисон. Я его спросил:
- Что тебе нужно? – он не был похож на себя. Какой-то замученный и спокойный.
- Уже ничего. Ты все понимаешь.
- Нет. Тебе надоело охотиться за мной?
- Мне?! Не мне, а нам.
- Ну, я же давно говорил, что я уже не игрок, ты просто отказывался в это верить.
- Ты тоже.
- Перестань! - я вдруг сорвался – Пшел отсюда! Мне надоело тебя слушать.
- Неужто ты хочешь сказать… - он не успел договорить, я его перебил.
- Я сказал!
Молчит. Я снова не выдерживаю, не то, что он мне так сильно надоел, или сделал что-то плохое, просто не перевариваю циников.
- И что?
- Помолчи, – его взгляд напоминает мой пять минут назад. Просто посмотри, разве ты ничего не видишь, кроме себя?
Он плавно тянет ладонь вперед, я тоже тяну, не понимаю почему. Между нами встает преграда. Невидимая.
- Что это? - робко спрашиваю.
- А разве ты не видишь? Или я так хорошо склеил осколки.
Я замечаю. Моя рука в этот момент упирается в зеркало. Оно, словно засохшая земля, покрыто шрамами, кое-где не хватает кусков.
- Помоги! – слышу мягкий голос с той стороны. И я помогаю…
Воспоминание (вместо эпилога)
Вот окончился бой.
Я смеюсь, а он рад.
В двух шагах предо мной
Встал презренный мне гад.
Я хотел бы убить,
Я хотел быть убит,
Я смотрел и не помнил
Кем, за что был избит.
Я не помнил имен,
Зато помнил стихи,
Помнил все, что оставил
Ветер, взяв лепестки.
Я держу револьвер-
Будешь рядом со мной.
Здесь окончится жизнь
Этой странной игрой.
Призрак тихо шепнул мне
Сотню лестных похвал...
Я смотрю на себя
Сквозь глубины зеркал...
Глава 2.
Другой угол зрения
Постапокалипсис
Советская власть, тюнинг автомобилей, реклама новых мобильных телефонов… Все плавно улетало в никуда… Сгорало в пламени, едва коснувшись острого, как лезвие, язычка. Там были стихи уже никому не известной поэтессы местного масштаба, обертки от подарков, что когда-то мне подарили, стихи Пушкина – в первую очередь сжигаю его стихи…
Иногда моя рука вздрагивала, боясь сделать ошибку, иногда я плакал… Слезы падали, бились об землю, разлетались, но земля не хотела принять их… Они так и оставались лежать девственными жемчужинами моей души на мертвой поверхности. Нельзя было жалеть ничего, в том числе и себя. Нельзя было ничего оставлять. В мире воцарилась гармония. Гармония Тишины и Пустоты…
Их власть не прерывало ничего - даже на небе не было звезд, потому, что не было неба. Не было облаков, не было… Ничего не осталось… Только я и горы книг, газет, журналов – бесполезная память о бесполезном…
Вокруг все было серым… Даже дым, поднимаясь вверх, делал пару витков в горячей струе воздуха костра и бесследно сливался с пространством. И только огонь горел живыми красками, лизал мои руки, играл со мной, жил памятью и эмоциями сгорающих вещей.
Серая тишь сквозь полузакрытые веки мягко сочилась в глаза. Я проснулся, отряхнул от пепла джинсы и сел напротив затухающих искр. Ветер не мешал им догорать, потому, что его не было. Все мои книги были сожжены, и я чувствовал, что мой долг выполнен.
Огонь тоже ушел, оставив в памяти свой красно-оранжевый танец. Всем когда-нибудь приходится уходить. Осталась лишь кучка серого пепла на фоне серого мира… Такая же незаметная, как и я…
За стеной
- Ну, вот мы и на месте.
- Где мы?
- ТЭЦ… Там вот – свалка, за пролеском – ЛЭП. Пойдём…
Он неспешно достает сигарету и смотрит на небо. Шаг. Мы двигаемся, Тропинка невидима из-за кучек мусора, иногда проглядывает то там, то тут. Вода цвета индиго задевает пустую пластиковую бутылку и утаскивает куда-то, куда-то туда.
Я не перестаю думать о движении неба, и что же она хотела мне все-таки сказать…
Чтение глаз – увлекательное занятие. Плохо, когда ты не знаешь, что написать в ответ.
Ещё хуже – не верить в прочитанное.
Движение руки приковывает разум. Мне кажется, я там уже когда-то был, я знаю это. Рука плавно заканчивает свое движение, глаза отворачиваются. Слышишь тишину…
- Вот мы и на месте. Антон?
- Да-да… Тут я.
- Не забывай, зачем мы сюда пришли, дай мне еще 15 минут, а потом думай о чем хочешь.
- Ладно, договорились.
Мы присаживаемся на бетонное основание столба ЛЭП.
Минута, две, три… Больше… Все смотрят на меня. Все закрывают глаза. Все видят небо. Никто не видит птиц…
Небрежно стаскивая какую-то дрянь, ворона достает заветный кусочек еды в трехстах метрах от меня. Голуби сидят отдельно…
- Ты опять не о том думаешь.
- Ладно. Просто… Просто мне пока сложно. А за что ты любишь это место?
- А здесь ты чувствуешь себя самоубийцей… Ну глянь на ТЭЦ, на полулюдей-полузверей в куче мусора, а потом на небо.
- Хе… Ну да. Я понял.
Мы оба молчим, он смотрит вперед, по-буржуйски рассевшись, глядит, словно король, я же смотрю на землю. Точнее бы сказать - в никуда… Все еще думаю. Так же холодно моей щеки касается ветер, напоминая… Отворачиваешься. Беспокойство. Он же думает о чем-то. Я свободен от его упреков – я это понял по его взгляду.
- Ну, все. Я пошел дальше.
- Ладно…
- И еще. Оставайся, пока не увидишь. ОК?
Послушно киваю. И еще, до свидания… Улыбаюсь ему вслед.
Шаг за шагом он уходит. Порой мне кажется, что уходит не он, а я. Пыль танцует в жарящих землю лучах солнца. Порой мне кажется, что они обжигают меня. Ослепляют. Мысли перескакивают с одной на другую, не успев окончить свой полет.
Я затягиваюсь, летом не приятно курить – жарко. Выбрасываю…
Бьет. Ровно и красиво. Все сдавливает. Веки розовым обтягивают глаза, чтобы не смотреть. Ищешь где-то рядом. Плавно понимаешь, что на ближайшие пять километров ты здесь один живой. И что бы ты ни говорил, что бы ты не думал, тебя никто не услышит. Одиноко и спокойно…
Жду… Пытаюсь обманывать себя, хотя знаю… Людям свойственно обманывать себя, им так проще. Не знаю, что дальше. Обманываю. Я знаю, я не верю…
Чистым листом пишешь… Комкаешь, бросаешь, снова пишешь, снова бросаешь… Еще рисуешь… Никто и никогда не увидит этого. Только коснувшиеся земли листки исчезают. В ответ на это, рождаются новые и послушно летят вслед за предыдущими. Иногда они не падают, а взлетают, словно птицы в небо… Там они и живут. Поднимаешь глаза вверх. Один за одним раскрывая крылья, парят надо тобой. То втроём, то вчетвером. Я увидел. Это и вправду очень красиво. Бесконечное небо с облаками…
Игрушки
Окно было распахнуто, и из него слегка подергивая занавеску, струился теплый воздух. Кукла лежала на подоконнике вытянув лапы. Едва открыв глаза, она начала мурлыкать, радуясь новому солнечному дню. Последняя неделя была хмурая, каждый день лил дождик, поэтому сегодня было особо приятно услышать птиц за окном и ощутить легкое поглаживание теплого ветерка. Её бархатистая шёрстка была такая же мягкая, как и лучи утреннего солнца. Неудачно залетевший тополиный пух упал на голову кошки и ужасно раздражал. Фырканье не помогало, а лишь усугубляло положение.
В доме царила тишина. Сон наполнял его, и лишь иногда из соседней комнаты доносилось сопение хозяйки. Кукла встала и, легонько похлопав глазками, начала мурлыкать: только сегодня ей было не так одиноко, только сегодня она не ждала, когда её позовут, что бы погладить её по такой замечательной и красивой шёрстке. Умывшись, она грациозно потянулась и соскочила на пол. Легким бегом она добралась до кухни и встала у порога. На окне сидела пара воробьев. Они прыгали, стуча своими лапками, и шустро чирикали. Она даже не сорвалась с места, чтобы их спугнуть – ей хотелось подслушать их разговор.
Вдоволь намечтавшись под птичий гул, Кукла подошла к миске – даже вчерашнее молоко показалось ей безумно вкусным. На обратном пути она заскочила в комнату своей молодой хозяйки и легонько потерлась об ее ручку, желая поприветствовать, на что та недовольно перевернулась на другой бок. Кукла даже не заметила этого, только плавно выскочила из комнаты.
Следующие полчаса она сидела на окне и играла с листвой, покачивающейся рядом с ее окном. Яркое солнце слепило, и было ещё слишком рано, поэтому Кукла решила еще немного поспать. Она запрыгнула на любимую полку и улеглась, свернувшись в клубок. Рядом лежали другие игрушки…
Мои имена
Хлопнуть дверью, спуститься по ступенькам, далее – быстрым шагом. И не оборачиваясь. Свой мир в обмен на свою жизнь. Убеждаю, что это не побег. Себя. Так я обретаю одиночество…
Беру, подкуриваю, затягиваюсь. Необходимость. Необходимость втянуть в дым, мы в нем нуждаемся так же, как и он нуждается в том, чтобы плавно улечься в легких, впитаться в кровь и пройти в мозг, убивать его. Мы любим себя убивать. Так я обретаю возможность жить…
Резкое прикосновение. Губы сливаются. Я погружаюсь в ощущения. Все пропадает. Она уходит. Облизываю губы, чтобы еще раз почувствовать молодость. Так я обретаю чувства.
Остается несколько шагов, ты на крыше. Облака становятся больше, город – меньше. Нет никого по близости. Спустя несколько минут ты не знаешь о существовании мира. Только ты. Так я обретаю свободу.
И вот ночь… Я сижу на крыше, болтаю ногами, легко затягиваюсь и выпускаю дым… Что мне делать со всем этим?..
На встречу ветру…
Проводишь рукой на встречу ветром. Ничего особенного. Вдруг, замечаешь, что в руке что-то есть. Взгляд не садится на одной точке, уходит в никуда… И ты спрашиваешь…
Молчание. Но ты знаешь ответ. Все видно по глазам. Когда мы ТАМ, глаза не лгут. Они смотрят сквозь.
Ветра уже нет. Ладошка полна тепла, эмоций. Иногда тяжелая. Иногда тянет за собой вверх. В этот момент чувствуешь себя и человеком и богом…
Любуешься… Тихо шепчешь что-то на ушко. Потом просто подкидываешь, и оно улетает в небо, оставляя на лице улыбку.
Бессознательно проводишь рукой на встречу ветру…
Чужие сны
А ещё я иногда сижу дома один.
Включаю TV. Первый фильм – комедия, экшн, мелодрама, -неважно: через пять минут после начала второго фильма забываешь, о чем был первый. Так же не важно о чем второй – ты устал, и его смотреть уже не сложнее, чем дотянуться до пульта и выключить. Хотя, безразлично.
Кадр за кадром смотришь на экран. Мыслей нет, и уже не так сложно переключить на другой канал во время рекламы. А ведь думаешь не о кино. Анализируешь, или тупо… Хотя, безразлично.
Подходит череда фильмов со смыслом далеко непонятным ни тебе, ни похоже тем, кто его снимал. Хотя безразлично.
Минута, две, три, час, два, больше…И вот наступает момент, когда понимаешь, что чушь с экрана все же не так близка тебе, как твои сны. Выключаешь TV.
Странный день.
Слышится жуткий свист, голову протыкает игла. Перепонки лопаются с характерным щелчком. Сосуды головного мозга наполняются кровью, раздуваются и лопаются, и темно-красная жидкость медленно входит в череп. Наполняет его. Обволакивает глаза мягкой пеленой. Легкой струйкой выбегает изо рта, из глаз, аккуратно стекает по лицу...
Нет. Это не так.
Ты идешь по тропинке быстрым шагом, взгляд уперт в пол, раздается удар в голове, мир замедляются, картинки в глазах размыты, размазываются, словно по стеклу. Начинаешь запинаться, после чего ноги подкашиваются, и тело падает на асфальт.
Резкий удар по голове. Не понимаешь, что случилось, видишь людей, кто-то смотрит в твои глаза...
Устал... Веки спускаются на глаза, засыпаешь...
...лопаются, и темно-красная жидкость медленно входит в череп. Наполняет его. Обволакивает глаза мягкой пеленой. Легкой струйкой выбегает изо рта, из глаз, аккуратно стекает по лицу...