Мой первый автомобиль

Владимир Словесник Иванов


«Автомобиль –  не роскошь….»
С самого начала своей сознательной жизни я мечтал об автомобиле. Это даже были не мечты, а наваждение – страсть, неразделенная любовь, как любовь к известной актрисе или еще что-то в этом роде.
Почему, спросите Вы, неразделенная? Да потому, уважаемые, это сейчас только ленивый машины не имеет, а тогда, чтобы купить автомобиль, надо было иметь не только деньги, но и возможности. А под возможностью понималось встать на очередь, которая более или менее двигалась, а для этого было необходимо  следующие:
 во-первых, быть особо ценным сотрудником, от которого зависело на работе все или почти все;
 во-вторых, быть членом партии (коммунистов) или быть таким Ветераном, для которого все очереди начинались в первом десятке – вот тогда ты мог стать реальным обладателем мечты на колесах и достаточно быстро.
Если же Вы были «средним» в списке «необходимых» и при этом могли даже иметь деньги, быть членом партии то, при легальном пути приобретения автомобиля, стоя в очереди, могли успеть жениться, обзавестись, детьми, получить квартиру и даже успеть выйти на пенсию. Такова была тогда жесткая правда жизни, хотя население страны с легкой руки Ильфа и Петрова, уже начало осознавать, что «автомобиль не роскошь, а средство передвижения».
Нет, конечно, был еще один вариант, но для него надо было иметь раза в полтора больше денег, чем стоила заветная мечта.
Для «простого советского человека» все блага жизни были … - «в очередь, сукины дети, в очередь».
Не был я в то время ни особенно ценным специалистом в своем НИИ, ни членом партии (коммунистов), папа-ветеран и крутой орденоносец к тому времени уже физически не мог числиться в каких-нибудь очередях, а зарплата в 120 рублей вообще даже не подразумевала желания обладать этим чудом человеческого прогресса.
Мечты, мечты… Но, тем не менее, заходя иногда в автосалон, я вожделенно заглядывал во внутрь «Жигулей», «Москвичей» и, особенно «Запорожцев», кои по цене, хоть и были мне не доступны, но цифры, овеществляющие их общественную значимость,  не вызывали такой аллергии, какие были у первых двух марок.
Ходил я и облизывался, а локоток, хоть и был близок, но к зубам не приближался…
Уж и не знаю, сколько бы эта неразделенная жажда обладания продолжалась бы, если бы не один случай, перевернувший вообще всю мою жизнь.
Пребывая в безысходной мечтательной нирване, как-то проходя мимо доски объявлений месткома, я скользнул взглядом по бумажке, на которой были написаны всего 4 слова – «Отдам очередь на автомобиль» и местный телефон. Ну, прямо, как про щенков – «отдам в хорошие руки»…
- Чудес на свете не бывает, значит, -  судьба! – мелькнуло у меня в голове.
Я не думал о том, что у меня нет финансов на приобретение автомобиля, - в моем мозгу возникла только одна мысль: «МОЕ!».
Примчавшись к себе на место, я схватил трубку телефона и набрал заветный номер. На том конце провода раздался приятный женский голос, вопрошающий:
 - Плановый, Лебедева слушает, алло? –
У меня перехватило дыхание, сформировав нежелательную паузу. На том конце провода, повторив вопрос и не получив ответа, повесили трубку.
Взяв себя в руки и успокоившись, я позвонил еще раз:
- Я по Вашему объявлению насчет машины. 
- Выходите на лестницу на 4 этаж покурить, там и поговорим, я буду, в бежевого цвета, костюме, – пропела женщина самым желанным голосом в мире.
Мы встретились, и она изложила мне свои условия. Этой даме нужны были срочно, в течение двух дней, деньги в долг в сумме двух тысяч рублей, сроком на один год  (тогда деньги еще на баксы не считались), за которые она отдает (бесплатно!) право на приобретение автомобиля. Очередь по ее прикидкам должна была подойти к реальному получению машины года  через четыре. Не условия, а свалившийся с неба подарок судьбы, если я завтра первым принесу ей деньги.
Рабочий день перестал быть рабочим, превратясь в следственно-розыскное мероприятие. Сидя на телефоне, я обзванивал всех своих приятелей и знакомых, у которых водились деньги, и можно было бы по частям или целиком их одолжить на нужный срок. Необходима была только тысяча, потому как недостающее у меня было в кубышке под сладостным названием «Автомобиль».
Ровно в половине девятого утра с заветной суммой наготове, я не вошел, - влетел, ворвался к Людмиле Лебедевой, где мы с ней скрепили наш договор, чуть ли не поцелуями – ей так были нужны деньги, а мне так хотелось получить машину.
Проигрываю ситуацию - «Запорожец» будет через четыре года, значит, я успеваю через год отдать тысячу, взятую взайми и у меня есть еще три года, чтобы скопить 2,5 тысячи на машину. В таком раскладе я становлюсь владельцем машины без долгов и буду завидной партией - молодой, симпатичный, умный с машиной, квартирой …. – отбою не будет! Шутка, конечно, но «в каждой шутке – есть доля шутки…»
После проведенной операции по вкладыванию денег в будущую движимость, я успокоился, и дни потекли размеренно неделя за неделей, месяц за месяцем, хотя, конечно, принятые обязательства наложили veto на многие другие желания.
Нет, конечно, я не стал затворником и не забыл про девушек, кино и мороженое, но все это приобрело вполне очерченные границы – ничего лишнего и непредусмотренного, особенно преферанс. С последним пришлось «завязать», и, как потом оказалось, навсегда.
Сегодня было субботнее прекрасное, теплое, яркое летнее утро, которое разбудило меня своими солнечными лучами, бьющими из окна прямо в лицо около восьми часов утра. Я с удовольствием валялся, представляя, что еще впереди два выходных, что можно с подружкой что-то придумать, как их пооригинальнее убить, или просто полениться с книжкой и телевизором..…
Из состояния мечтаний меня вывел резкий телефонный звонок. Времени было полдевятого, и я недовольно чертыхнулся по поводу «беспардонности» звонившего – самому не спится, так и другим не дает, и, дотянувшись до телефона, по-моему, не очень любезно бросил в трубку обычное:
- Да!
На другом конце провода, после некоторого молчания и извинений  за ранний звонок, знакомый голос задал  вопрос:
- Володя, ты стоишь или сидишь?- это звонила Лебедева…
- Лежу еще, Люда, лежу …, - отвечаю ей в тон.
- Так…, это хорошо, значит, не расшибешься! - констатировала Людмила.
 Она зря звонить не будет! Значит, что-то случилось! Я почувствовал, как липкая волна страха прошлась по спине и конвульсивно кинулась от живота  в ноги…
- Володя, ты только не волнуйся – пришла открытка на машину… Я сама в шоке…- пролепетала Людмила.
Возникла нервная пауза, которую никто не мог нарушить…
Чем я любил наш ненавязчивый социалистический сервис? А тем, что все в нем всегда было выверено и наступало в своей строгой очередности. Уж если очередь на квартиру, то лет на пятнадцать, а то и двадцать, на швейную машину - то  наверняка года на три, за которые ты можешь определиться в необходимости этого приобретения. Правда, необходимость была всегда, ибо, если ты приобретал швейную машину, а тебе она была без надобности, то кому-то нужна была именно она, но не нужен был холодильник, по которому страдал ты… Вы понимаете, о чем я говорю? Избавь Боже, - это не спекуляция, а натуральный обмен с компенсацией текущих расходов на приобретение и разницы в цене.
Но в моем случае какие-то совдеповские шестеренки очередности прокрутились быстрее положенного, что-то сбилось и то, что должно было случиться через четыре года, - произошло сейчас. Мне от этого, конечно, легче не стало.
Машину надо было выкупать  в понедельник, и по цене в 3750 рублей. Моя благодетельница, одолженных мной денег, конечно, отдать не могла,   потому как у нее их просто не было да и до срока платежа по нашей договоренности еще было более полугода.
- Я пропал….! – пронеслось в голове.
- Давай-ка, Володечка, разбираться в порядке поступления неприятностей.
Неприятность №1 – в понедельник надо выкупать машину. А загвоздка в том, что денег нет – это, во-первых, во-вторых, если у кого-то они есть, то наверняка в сберкассе, а впереди два выходных.
Неприятность №2 – обладателя денег надо еще вычислить, отловить, если он не на даче, и, главное, – уговорить добровольно их (деньги) отдать, и это все за субботу и воскресенье.
Неприятность №3 – денег нет по полной программе, занимать надо на всю стоимость машины и на время… Да, вот на какое время…? Что мы имеем? Через полгода Люда отдаст две штуки, одна из которых не моя, значит, общий долг составит на сегодня 4750. Получается цена «Москвича»!!!
Неприятность №4 – а чем отдавать?
Кто же мне такую сумму даст и на сколько…? – Каруселью носились в моей голове мысли одна другой краше
Нет, конечно, можно отказаться от машины, а очередь продать там рублей за 500, а дальше что? Конечно, когда Люда отдаст деньги, плюс проданная очередь – это полторы тысячи рублей – какую-никакую развалюху за эти деньги купишь… А тут новенькая с конвейера, с гарантией идет к тебе в руки и еще приговаривает:
- Милый ты мой, посмотри, какая  я красивая, сверкающая, пригожая, я вся твоя - возьми меня скорей…! 
Нет, отказаться - выше моих сил!!!
Первый раз в жизни я поддался такой авантюре, медитируя:
- Вова, - этот шанс твой! Другого - может не быть или будет, когда тебе уже придется возить только внуков, а не любимых девушек. Вова! Вперед! Бегом и не оглядываться!
А ведь в конечном итоге, если не сложится по деньгам, то я ведь ее продать могу, и еще с гешефтом, причем, в любой момент. – уговаривал я себя.   
Покою мне в эти два выходных не было, телефону тоже. Если бы телефон был платный, то за эти дни я бы прозвонил ни одну зарплату. Я носился как Савраска и обегал полгорода. Вот она – движущая сила Любви…! Короче, к двадцати четырем часам в воскресенье я имел в кармане всю требуемую сумму, надергав ее, у кого только было можно и на сколько можно, и был этим счастлив, словно младенец. Как говорил Наполеон: «Главное ввязаться в бой, а там, посмотрим…!»
Утром в понедельник, отпросившись с работы, прихватив Людиного мужа Сашу с правами, с портфелем, полным наличности, мы поехали в автомагазин. Пока шло оформление, то да се, у меня было время успокоиться, но когда мы получили пропуск на автостоянку, у меня сердце подкатило к горлу и от волнения стало трудно дышать – то ли сердце мешало горлу, то ли горло не давало биться сердцу.
Глаза разбежались от обилия автомобилей – их было тут штук двадцать, и всех цветов радуги – красный и…красный. Однако это меня не обескуражило. Не все ли равно, какой цвет, главное, чтобы колеса были, а под цвет можно и галстук подобрать…Я выбрал ярко-красное авто, и мы с Сашей начали его «тискать». Мой спутник все высматривал, проверял, трогал, дергал, дверьми хлопал, а потом запустил двигатель. Более приятного звука я не слышал всю свою жизнь – это рычал мой ласковый ручной зверь, мой собственный, пусть самый маленький, но мой первый автомобиль.
Проверив все, в чем  я еще ничего не понимал, мы с Сашей выехали за ворота, доехали до ближайшей к моему дому  автостоянке, поставили машину на хранение и пошли ко мне домой.
Как и положено, обмыли колеса, чтобы они крутились и не отваливались, после чего Саша и Люда оставили меня один на один с моим счастьем.
Спал я, правда, спокойно, но на завтра, вместе со мной, с постели поднялись сразу две проблемы. Первая, - есть машина, но нет прав и ездить нельзя.
Проблема вторая, и основная – время эйфории закончилось и надо думать, чем, как и когда отдавать долги, нахватанные накануне.
Я вспомнил, скольким людям задолжал за машину, и у меня тихо зашевелились волосы. Их, по меньшей мере, было человек 10 – этот список я до сих пор храню, как реликвию, как свидетельство своего молодого и безрассудного авантюризма. В пароксизме страсти я занимал у всех, кто мог хоть сколько-нибудь дать на этот случай. Посему, кредиты были невелики, но, к сожаленью, многочисленны и скоротечны. Пришлось создавать график отдачи долгов. И вот когда я сверстал этот график, то понял всю опрометчивость поступка. Уже через три дня надо было отдавать первые триста рублей, которых не только не было в наличии, но и не понятно было даже, откуда брать, а там, на подходе были следующие, следующие…. Но свет не без добрых людей,  и клан автомобилистов помогал мне в моих проблемах, кто, чем мог.
Так я мучился первые четыре или пять месяцев, занимая, перезанимая, отдавая и снова перезанимая, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Машина уже казалась мне не первичной, - первичными были деньги, деньги, деньги. От денег мозг отдыхал только ночью, но иногда они снились и во сне.
Я похудел, глаза потухли, все было не в радость, работа на ум не шла... В голову приходили мысли о смене сферы приложения своих рук, дабы выбраться из финансовой западни и расквитаться с долгами. Но кто бы меня, молодого специалиста, тогда отпустил бы на вольные хлеба?! Однако мысли о продаже своей любимицы я просто не допускал, но тем не менее не представлял, чем это все закончится и когда. Но однажды…
Как-то в конце работы мой начальник попросил меня задержаться. Я без всякого энтузиазма остался, думая, что сейчас начнется выволочка за какие-то мои прегрешения и огрехи, кои сами собой появились из-за финансовых заморочек….
 Начальник у меня был умница – молодой кандидат наук, альпинист, жизнелюб и вообще интересный мужик, но спуску нам не давал и за разгильдяйство преследовал как гончая, так что мы старались его не «огорчать», а, следовательно, не огорчаться сами.
- Послушай, Володь, что-то последнее время тебе, по-моему, скучно стало, засиделся ты немного, позамшел не по годам. У меня к тебе предложение есть.
  В «дружественном» отделе нужен человек, а нам нужны свои глаза в этом стаде бизонов… Ты бы не хотел там поработать, ну, временно…? Условия, так сказать, соответствующие – это ЛИО, –  взял быка за рога шеф.
 Кто у нас не мечтал попасть в этот отдел хотя бы на полгодика, чтобы поправить свое материальное благополучие – это Летно-Испытательный Отдел института, отдел, в котором производятся испытания нашей аппаратуры уже на самолетах  в  полетных условиях.
Мало того, что это интересно, но это еще и так оплачивается, что простому инженеру и не снится. Чем ваш покорный слуга заслужил такое предложение, я и сейчас объяснить не могу. Вот уж,  как говорится:  «ни гроша  да, вдруг, алтын» От неожиданности свалившегося на меня счастья дыханье перехватило, как от объятий любимой женщины, слова застряли в горле, и единственное, что я мог сделать – это, по-дурацки, закивать головой, словно китайская статуэтка.
- Бог все-таки есть и видит, кому тяжко! – подумалось мне.
Первая, и основная, неприятность, связанная с автомобилем, практически, была решена сразу – за один год работы в этом отделе я расплатился с долгами за машину, и еще кое-что осталось, ибо летать приходилось много и подолгу.
Окрыленный свалившейся удачей, я с «первого предъявления» сдал на права и уже через месяц чувствовал себя заправским водителем, если даже не раллистом.
В один прекрасный день ехал я по питерскому Малому проспекту Васильевского  острова в  сторону Гаванской улицы после окончания работы, не торопясь, радуясь хорошему летнему дню, тому, что я в своей машине – короче, просто радуясь всему на свете.
Подъезжая к остановке трамвая, вижу народ, стоящий на тротуаре и девушку, расположившуюся к проезжей части ближе всех, но почему-то спиной к направлению движения. Девушка, стройненькая брюнетка, с длинными ножками, тонкими щиколотками – вся при всем. Невольно засмотрелся и подумал, что если еще и личико такое же хорошенькое, то уж….
Когда дистанция до нее сократилась всего метров до 15-20, девушка каким-то неуловимо-стремительным движением скакнула по диагонали мне наперерез.
И вот тут-то оказалось, что до раллиста мне, как до Луны…  Несмотря на то, что скорость была маленькая, реакции не хватило, - ее (скорость) я погасить успел, однако, эдак, плавненько, но увесисто подкатил девушке под пятую точку. Раздался глухой звук удара, девушку перегнуло в пояснице, уложив спиной и головой на капот, машина остановилась, и обмякшее тело медленно сползло по передку автомобиля…
У меня было ощущение сидящего в консервной банке или бочке, по которой стукнули чем-то тупым и тяжелым.
- …, - отъездился! – была первая мысль, мелькнувшая в моей голове.
Выскочив из машины, я бросился к передку автомобиля.
У бампера на асфальте сидела в прострации моя прыгунья.
Я потрогал ее за плечо, пытаясь обратить на себя внимание. Девушка, медленно повернув голову в мою сторону, потирая ушибленную руку, подняла на меня замутненный, ничего не понимающий взор.
- Как ты себя чувствуешь? – был первым и совершенно дурацким мой вопрос. Как может чувствовать себя человек, которого  сбивает автомобиль?
С помощью рядом стоящих людей мы отвели пострадавшую к цоколю дома и усадили на пляжную подстилку, которая всегда лежала у меня в багажнике.
Ее и мое счастье оказалось в том, что девчонка была высокая, длинноногая и на каблуках, так что удар пришелся под попу по мягким тканям, а не по пояснице, так что переломов не должно было быть, но вот синяк на пятой точке гарантирован.
Девушка потихонечку приходила в себя от испуга и могла более или менее членораздельно разговаривать уже минут через 10.
Слава Богу, что это был в большей степени испуг, чем удар. Прошло 15 или 20 минут, после столкновения. Видя, что девушка пришла в себя, я стал уговаривать ее поехать в больницу, предлагать отвезти домой, и что-то еще в таком же духе, вместо того, чтобы вызвать «скорую» и ГАИ.
Девушка, окончательно оправившись от испуга и шока, по инерции потирая ушибленные пятую точку и руку, наотрез отказалась куда-либо ехать.
Собравшаяся толпа, потеряв интерес к происшедшему, стала рассасываться, а два молодых полудурка – я и девчонка - договорились разойтись полюбовно.
Еду я домой, а сам чувствую, что все сделал не так, как надо, сердце не на месте и девчонку жалко – попку красивую ушиб, напугал до смерти, бросил…
Развернулся и поехал обратно, а там уже и ГАИ, и скорая помощь, свидетелей записывают, гаишники мерки снимают…. А тут  я собственной персоной!
Гаишники меня хвать под белы ручки и начали показания снимать с пристрастием, а тем временем «скорая» увезла мою «жертву» в больницу.
В общем, «тискали» меня, «прессовали», к совести моей гражданской взывали, что я скрылся с места происшествия, бросив пострадавшую.
- Да, люди добрые, не скрывался я никуда и никого не бросал, барышня очухалась и отказалась ехать в больницу. Ну виноват,  что вас со «скорой» не вызвал, ну, виноватый я…! – пытался оправдаться ваш покорный слуга.
Гаишник, наконец, понял, что дело имеет с таким же, как девчонка, перепуганным лопухом  и, наконец,  снизошел:   
- Дурак, ты, парень, что уехал! Вот не уехал бы ты, так я тебе бы на месте и права отдал, а теперь вот как свидетели покажут, так и будет. Свидетелей, небось, тоже не записал? Вот то-то же, а у меня есть… А крестницу твою в больницу Ленина отвезли. Советую навестить. –
Сел я в машину - и в больничку. Поговорив с врачом, успокоился, что серьезных травм нет, одни легкие ушибы и синяк на попе, маленькое сотрясение под большим вопросом, и пошел к ней в палату.
 Сидит моя «прыгунья» на кровати и слушает радио. У меня от души отлегло совсем – если плохо, музыку слушать не будешь, а синяки – дело времени, заживут.
И тут, когда отлегло, я заметил, кого я задавил, – красавицу! Лет ей, наверное, 19-20, и до чего же хорошенькааааая!
Не головка – пропись! Густющие, по-вороньи черные волнистые кудри обрамляли лицо. Высокий лоб, изогнутые крутой дугой брови, тонкий нос, огромные, орехового цвета глаза, с длиннющими пушистыми, загнутыми вверх ресницами, и две ямочки на матовых щеках. Последним, очаровательным штрихом природы была маленькая черная родинка над верхней, еще по-детски пухлой губой, придававшая всему лицу девушки весьма пикантное выражение.
Она сидела на кровати, опершись спиной на подушку, и две упруго-тяжелых вершины Эльбруса, нахальной остротой оттопыривали больничную рубашонку, приоткрывая в распахе соблазнительную смуглую ямочку.
- Привет, самоубийца! Меня зовут Владимиром, а те6я как зовут, Чудовище?– Улыбаясь под ее обаянием, спросил я.
- Ирина! - Моргая пушистыми ресницами, ответила девушка, настороженно глядя на меня своими ореховыми глазами, как бы спрашивая, зачем я сюда заявился, и что мне от нее надо в конечном итоге.
Я, расспрашивая ее о том, как она себя чувствует, что болит, не мог оторвать взгляда от ее ореховых глаз, ямочек и родинки. Даже в больничном затрапезье, это юное существо было великолепно – одна на миллион.
- Ирина, ты понимаешь, детка, что ты натворила? Ты же могла умереть, покалечиться? А мне-то что делать бы оставалось после этого, если бы я тебя убил? Ты хоть понимаешь, что виновата в происшествии, а? И как тебя угораздило мне под колеса кинуться? – допытывался я.
- А мне следователь сказала, чтобы я с Вами на эти темы не говорила, – ответила девушка. В ее взгляде было как справедливое недоверие, так и молодое любопытство. Она, очевидно, не ожидала этого визита.
- Ну, ладно, ладно. Мне от тебя ничего не надо. Как будет, - так и будет. Это нам с тобой урок обоим, Чудовище! Поправляйся, пожалуйста, завтра зайду. – С этими словами я с ней распрощался, но, уходя, не мог не оглянуться, чтобы еще раз не посмотреть на девушку и не улыбнуться ей на прощанье.
Моя нетребовательность, видимо, растопила лед недоверия, а прощальная улыбка вызвала адекватную реакцию, и девушка ответила открытой улыбкой тоже.
 А почему бы, собственно говоря, не ответить? Я приехал проведать, права не качал, не давил и ни на что не уговаривал, выгораживая себя.  С другой стороны – молодой, говорят, даже симпатичный, высокий, стройный, не нахальный, но уверенный в себе, девушкам нравлюсь – так почему бы и не улыбнуться… Какая-то незаметная искорка симпатии, видимо, между нами все-таки проскочила.
На следующий день, купив цветов и фруктов, я снова приехал к Ирине в больницу. Я ощущал желание видеть ее – глаза, ямочки, родинку… Мне очень хотелось, чтобы такое же желание возникло и у нее, несмотря на то, что наездом перепугал девчонку до смерти да еще оставил свою визитную карточку в виде двух синяков. Однако я опоздал – эту симулянтку уже выписали и отправили домой, но медсестра передала мне коротенькую записку Ирины:
«Если Вы сегодня пришли, значит, Вы хороший человек, Володя. Не волнуйтесь – все будет нормально. Ирина».
Для меня это было полной неожиданностью.
Я попытался узнать адрес или телефон девушки у медперсонала, но мне не дали, сославшись на то, что им не положено этого делать, особенно, если человек поступает по милицейскому поводу. Черт, какая досада…
Прошло недели две-три, после всех разбирательств, меня оправдали в этом ДТП, но лишили прав на полгода за то, что я нарушил правила и уехал  с места происшествия. С капитаном-гаишником, правда, я  уж не знаю почему, мы стали чуть ли не приятелями. Несколько раз я приставал к нему, чтобы он дал мне координаты Ирины.
- Что, понравилась крестница? Чуть произведение искусства не испортил, а теперь грехи замолить хочешь, давление оказать на потерпевшую или помочь синяки залечивать? Ладно, ладно, шучу! Не имею права до окончания дела. – отшучивался капитан.
Но на третье или четвертое мое домогательство, он все-таки  прогнулся:
- Черт с тобой, пойду на должностное преступление, но с условием, что пригласишь на свадьбу! 
И я позвонил:
- Ирочка, здравствуйте. Это покуситель, на Вашу жизнь, я очень-очень хочу Вас видеть…!
На другом конце провода на несколько секунд установилась задумчивая тишина….
- Я, почему-то, думала, что Вы позвоните … - пауза.
 - Приезжайте…! – мягко зашелестели телефонные провода….
Через полгода мне вернули права на вождение автомобиля, а вместе с ними, к несказанному удовольствию моей мамы, я получил официальные «права» на  ореховые глаза, ямочки на щеках и родинку над губой…

Минуло много лет, но мы с Ириной до сих пор вспоминаем наш любимый «Запорожец», смеемся над теми трагикомичными событиями и затеваем иногда шутливую возню, якобы в поисках тех двух синяков, которые нас связали на всю жизнь.
 

 Санкт-Петербург
2006г.