Она сидела на любимом диване, подогнув под себя ноги, укутавшись в уютный мохеровый плед. Было тепло и тихо. В темноте она не видела глаз овчарки, но знала, что Тар периодически открывает один глаз и поглядывает на нее. Протянуть руку и включить торшер не хотелось, да и зачем? Во всем теле было странное и приятное ощущение почти невесомости. Какие-то обрывки фраз мелькали в голове. Словно она вышла из маскарадного зала, заполненного ярким светом люстр, мазурками, вальсами, фейерверками, улыбками, мельканием лиц, укрытых под полумасками…. Вышла в молчаливый полумрак вечера. Под мягкий и успокаивающий свет луны. Сумасшествие взбалмошного карнавала постепенно покинуло ее. Но ничего ВМЕСТО этого не приходило. Была просто пустота. Она вдруг странно ощутила, что за это время, время знакомства с Игорем, она просто разучилась думать. Разучилась логически выстраивать мысли и контролировать принимаемые решения. Разучилась оценивать происходящее. Разучилась чувствовать СЕБЯ. Словно она потерялась и теперь никак не могла собрать саму себя по частям и восстановить былое целое. Весьма удивленно она подумала: «Что же это такое с ней было? Наваждение, затмение, потеря ориентации в пространстве и времени? Что? И, главное, зачем?» Тар открыл глаз и недовольно рыкнул. Давно уже овчарка не реагировала на ее мысли. А ведь раньше она словно читала то, что едва мелькало в голове у хозяйки. Надо бы встать и покормить Тара. Но тело упорно протестовало против любого движения. Зато мысли весьма оживленно сменяли одна другую, словно почувствовали, что наконец-то они востребованы. Наконец-то они хоть что-то значат для этого тела. Никто не смог бы объяснить, почему ее вдруг завертел этот странный карнавал и почему, так же вдруг, она вынырнула из мишуры и слепящих блесток. Но то, что она все-таки вынырнула, было замечательно. Она наконец-то почувствовала, что может управлять собой и реально смотреть на мир. Дар почти одобрительно заурчал.
Она протянула руку к торшеру, включила свет, легко поднялась с дивана и направилась на кухню. Овчарка поощрительно двинулась следом. Зазвонил телефон и определитель произнес знакомый номер. Тар замер на пороге кухни в позе почти испуганно-ожидающей. Она спокойно улыбнулась, отключила телефон, насыпала овчарке столь любимого Chappy и сняла с полки книгу Элоизы Ожешко.
Жизнь снова обретала смысл…