Ранее этот рассказик назывался "Расстрел у стен кремля. Дерьмо, кровь и слезы..." Чё-то не нравилось мне это называнье.
Итак:
(СКАЗКА)
«…Я вожделею час расплаты,
И как пойдут на баррикады
Народов толпы, матом кроя…
Тогда, Господь, не дай забыть
Те рожи, что мешали жить,
В усладе боя штыкового…»
Френк
Проникнуть к ним в жилище было проще простого, ибо за много лет смешивания с грязью да плевками в свой адрес, вышедший родом из народа, простой мужик Иванов, смог выработать в себе способность, когда надо превращаться в дерьмо.
Он просто узнал, где живет скромная пенсионерка и мать президента, да и подкараулил тот момент, когда к ней в гости приезжает внучка. Дальнейшее было, как говорится, делом техники… сантехники…
Он уже пару лет работал водопроводчиком на участке, к которому в том числе относился и дом с его Целью. Сегодня утром машина с дочуркой президента приехала к бабушке. Иванов разделся в своей рабочей коморке, встал под душ. Сосредоточился. Пустил воду. Растворился и слился в канализацию…
В квартире кроме мамы президента и дочки президента в "час икс" находилась ещё только одна домработница, которая умела не только вкусно готовить, но и спасать или отнимать у людей жизни (в зависимости от ситуации).
Иванов возник из туалета и совершенно голый, оставляя грязные вонючие следы, проследовал в гостиную, где бабушка мило беседовала с внучкой. Оказавшись на пороге комнаты, он, источая пренеприятный запах изо рта (и не только!), объявил ошарашенным женщинам:
- Во имя Революции и спасения нашего многострадального народа, уполномоченным которого я являюсь, вы временно взяты мною в плен! Пока ваш отец и сын не выполнит все условия, что я доложу ему, вы будете оставаться под моей охраной. А будете сопротивляться или если ваши…
Договорить он не успел, подкравшаяся к нему со спины домработница попыталась хорошо отработанным приемом нейтрализовать террориста ударом кухонного ножа в спину. Удар ей удался, нейтрализация – нет…
Из отверстия пробитого в оболочке служившей Иванову кожей, вместо крови хлынула, как из брандспойта ассенизаторской машины, коричневая, удушливая жижа. Раненный захватчик семьи президента почувствовал укол в тело и, не оборачиваясь, закончил фразу:
- …если ваша охрана попытается, войти сюда и смешать мои планы – всех смешаю с говном, всех утоплю в дерьме!
Домработница-телохранительница-телопротыкательница отброшенная обильной струей назад, захлебнулась неприятной субстанцией и умерла. Иванов, нахлобучив на лицо как можно более суровую гримасу, пододвинул к себе красивый старинный стул, присел на него, и, прижав раненную спину к бархатной спинке, прекратил, таким образом, истекание жидкого стула при помощи стула антикварного.
После этого мотнул головой в сторону телефона и приказал растерянным женщинам звонить охране и рассказать тем про захват и чудеса, происходящие на их изумленных глазах. Дочь президента подняла трубку и не набирая номер принялась рассказывать о случившемся кому-то кто ее, видимо, внимательно слушал… Правда, упуская некоторые подробности. Она надеялась и опасалась одновременно, что увиденное ею только что происшествие, всего лишь результат, со вчерашнего вечера (проведенного в одном модном клубе, хоть и под присмотром вездесущих телохранителей, но в туалетную кабинку-то они с нею не ходят!) не растворившегося в крови белого порошка… или таблеток (что там вчера было?)…
Услышав ее рассказ, охранники на лестничной площадке и в соседних квартирах не посмели врываться в заветное жилье родительницы самого главного чиновника страны, не сообщив о случившемся начальству, а начальство не решилось на отдачу распоряжений без доклада самому главному чиновнику страны. Возникла пауза, которую дерьмовый революционер расценил как сигнал к действию.
- Есть у тебя с ним какая-нибудь спецсвязь? Я хочу ему свои условия задиктовать! - грозно сверкнул он карими глазами на хозяйку квартиры.
- Связь-то есть, да не про вашу честь! – смело ответила ему мать президента.
- Дура, ты старая, - как будто разочарованно, оттопырив нижнюю губу, сказал Иванов. – Ну ты-то пожила… пожилая уже. А она? – он кивнул в сторону дочери президента. – Она же еще так молода, чтобы умирать… Ведь мне терять нечего. Неужели вы до сих пор этого не поняли? Я весь в дерьме! – и он многозначительно посмотрел на испачканное в его жидких выделениях безжизненное тело домработницы.
Мама президента задумалась, но через какое-то мгновенье рассмеялась неприятным смехом и вкрадчиво проговорила:
- Связь у меня с сыном есть… но… я уже стара, чтобы ею пользоваться не удержать мне ее…
- Ты чего такое несешь? Как это не удержать связь? Что за связь такая?
- Какая только и может у быть у матери с сыном – родственная.
- Понимаю, понимаю…
- Ничего ты не понимаешь своими дерьмовыми мозгами! – встала со своего места мать президента и угрожающе направилась в сторону, как бы удерживающего ее и внучку в заложницах, террориста. – Ничего ты и не можешь понять. Да и поверить вряд ли сможешь. А без веры не бывает чудес! – и она вновь гадко захохотала.
Иванов знал, что удобнее всего революцию вершить сверху вниз, а не наоборот. Но даже он не надеялся на волшебный сюрприз, который его ждал в дому у мамы президента.
- Ну и что это такое? – недоверчиво спросил он, и пенсионерка "всероссейскога значения", ехидно улыбаясь, ответила ему:
- У меня есть пуповина, кусочек пуповины, которым мой сыночек ко мне привязан был… Я его… её то есть, сохранила. Вот через нее и можно общаться с ним в любое время. Причем ка-а-ак общаться! Ха-ха-ха!
- Врешь старая ведьма!
- Ничего я не вру! Впрочем, если не хочешь, не верь – тебе же хуже!
- Бабушка не врет! – крикнула дочь президента и тут же получила жестокую пощечину дерьмом в лицо.
- Не тронь ее! – крикнула мать президента и бросилась к внучке.
- Я щас-с вас-с вс-сех-х тут-т трону! – зашипел теряющий терпение Иванов. – А ну покаж-шь эту с-свою пуповину и показывай, как ею пользоваться…
Пуповина действительно находилась в специальном дополнительном санузле и весела прикрепленная прищепкой к бельевой веревке над огромным унитазом. С одного ее конца активным ручейком стекала жидкость красного цвета, с другого хрустально прозрачная. Как опытный сантехник Иванов оценил странный, видимо созданный по спецзаказу, унитаз и догадался, для чего из квартиры матери президента выходила и шла в обход других магистралей дополнительная, большого диаметра, стальная канализационная труба… не известно куда идущая…
- Вот, - сказала пожилая женщина, - видите? Где-нибудь еще раньше такое видели? То-то и оно!
- Ну и как через нее разговаривать-то? - спросил растерянно Иванов.
- Это просто если не боишься руки испачкать.
- Не боюсь - хмыкнул Иванов. – Пачканный уже…
- Тогда бери ее. Зажми хорошенько обе стороны и когда она вздуется размером с глобус, громко прочитай заклинание.
- Какое еще заклинание?
- А такое… Стихотворение. Он его раньше в начальной школе всегда читал, побеждал с ним на конкурсах разных и вообще, нравилось оно ему очень. После того как выучил этот стишок он и задумался впервые, кем хочет стать…
Она умильно закатила глаза и начитала заклинание:
- Когда был Вовка маленький с кудрявой головой он тоже бегал в валенках по горке ледяной…
Иванов пожал плечами, потянулся за пуповиной, схватил ее с того конца, откуда лилось что-то красное, надеялся, таким образом, поменьше замараться, но не ту-то было. С другой стороны жидкость хлынула в два раза сильнее и окрасилась тут же в ярко алый цвет. Тогда он изловчился и под демонический хохот матери президента заткнул и противоположное отверстие, извергавшее ТОНнУ крови и слез в мгновенье. Кусок пуповины тут же стал надуваться. Очень быстро он достиг нужной величины. Иванов скороговоркой произнес дурацкое заклинание, очень стараясь поверить в его работоспособность… И на его удивление – подействовало! Сработало!
- Ага! – возликовала на глазах превращающаяся из милой старушки в сказочно отвратительную Бабу-Ягу, мать президента, - Йага! Я же тебе говорила! А ты не верил! Вот и все вы в моего мальчика не верили и не верите, а он у меня вон каким стал!..
Президент схватился обеими руками за голову и замотал ею, словно это был шейкер в руках бармена и этот бармен взбивал экзотический коктейль из таинственных воспоминаний, свинцового настоящего и радужных планов на будущее. На самом деле хозяин этой головы-шейкера вдруг испугался, что его черепная коробушка не выдержит и лопнет, взорвется разбрызгивая по белу-свету кровь, слезы и мечты о счастье для всех навсегда. Он потерял контроль над собой… Потом, через пару минут, внезапно прекратил судорожные движения, отстранил ладони от ушей и висков, как-то весь подобрался обвел окружающих его придворных властным взглядом и отдал неожиданный страшный приказ… Он и раньше отдавал бывало и ужасные и странные распоряжения, но никогда не смешивал их. Спорить после выстроенной им пирамиды власти, на вершине которой восседал ОН - великий и всемогущий, не осмелился никто. Революция началась!
Первую партию чиновников подвезли на автобусах к кремлевской стене ровно через час. Их поставили официальными лицами к этой стене и к мемориальным табличкам, за которыми покоились урны с прахом великих людей новейшей истории государства российского. Взвод почетного караула, тянув носок, и поднимая высоко параллельно земле ногу, промаршировал на линию огня. Построился, красиво повернулся. По команде вскинул карабины и… после крика «Пли!» произвел заветный залп.
Дело начато.
Затем настала пора заместителей министров, а также иных служащих-бездельников рангом к ним приравненных, и, конечно же, депутатов-обманщиков… Автобусы несколько раз подвозили и опорожнялись растерянными жалкими Государственными мужами. Теми самыми, что вознеслись по карьерной лестнице высоко, были, что ни на есть высоко-поставленными и в мгновенье скатившиеся вниз, приземлено-поставленные к стенке.
Потом подъезжали большие грузовые машины, фургоны и, открывая свои утробы, выбрасывали на Красную площадь новые порции чиновного люда классом пониже, но от этого не менее толстых и заносчивых.
Залп за залпом укладывал тела в дорогих костюмах поверх некрополя видных деятелей коммунистической партии Советского Союза, рядом с могилой неизвестного солдата и просто на брусчатку… Дружные выстрелы разносили на осколки черепные коробки и плиты некрополя в кремлевской стене. Урны с пеплом раскалывались и вырывающаяся оттуда черная пыль, дымом былых свершений, траурным облаком покрывала падающих на землю Чиновников…
Колонны граждан и не-граждан с транспарантами и флагами следовали мимо происходящего священнодейства и радостно приветствовали каждый новый аккорд стройного хора огнестрельного оружия в руках умелых гвардейцев. Гвардейцы же четко с видимым удовольствием выполняли ответственное поручение. Приклад к ноге – На караул – Заряжай – Цельсь – Пли!!! И вновь громкое ружейное «Ах!» и вторящее ему людское: «Ура!», стимулирующее к продолжению справедливой расправы!
Некоторым из поставленных к стенке удается выкрикнуть в толпу и солдатам: «Простите! Я всё отдам!» Но таких не слушают – они и так отдают всё… всё самое для них ценное – никчемные жизни! Грохот выстрелов и радостные восклицания народных масс! В воздух в небо летят тысячи шаров, с привязанными к ним галстуками. Они символизируют освобожденные от бремени мирских забот и суеты души бюрократов, мздоимцев и просто сволочей.
Количество тел уничтоженных паразитов сваленных на Красной площади выросло размером с мавзолей, и тут кто-то догадался привезти экскаватор. Веселый мужичок в кабине мощной машины, быстро и профессионально принялся копать яму прямо у могилы неизвестного солдата. Он вынимал ковшом и грунт и полуистлевшие гробы полузабытых вождей и через несколько часов работы, котлован был готов. Тут еще один догадливый участник событий, желая стать Активным участником этих самых событий, приехал к месту действия на большом бульдозере и стал помогать экскаваторщику укладывать в яму трупы.
Люди, глядя на них и их спорящуюся благодарную работу, смеялись и громко пели веселые песни! Кто-то танцевал, по толстым не живым уже животам, помогая утрамбовывать их, чтобы и следующим, прибывшим сюда, и ожидавшим своей очереди, тоже хватило места.
Ощущение великого праздника было повсюду! Кое-где детишки в промежутках между залпами, пускали в багровые реки и радужные тёмные лужи, бумажные кораблики, сложенные из важных инструкций и приказов, разлетающихся по всей округе из министерских портфелей. Им никто сегодня не запрещал, все были очень добры и внимательны друг к другу…
Но веселье происходило не только в столице. По всем городам и весям огромной многострадальной страны (страны, в которой вроде как народом выбранный глава государства, получив в свои руки скипетр и державу, тут же надевал и корону); так вот, по всей державе солдаты и добровольцы из народных дружин хватали, вязали и бросали в кузова скотовозок командный состав чиновничьей армии, обычных бюрократов (из различных администраций) и привилегированных, с «корочками», в том числе прокураторов и судей. Их вытаскивали из-за бронированных дверей шикарных квартир, отлавливали на загородных виллах-дворцах, извлекали из персональных нескромных автомобилей. Те визжали, упирались руками и ногами, пытались донести до ушей сопровождающих их повсюду ликующих граждан и не-граждан, что они де не виноваты вовсе, что они, мол, только выполняли директивы центра. Но их не слышали, их и их работу на местах люди видели и могли оценить еще вчера… Люди давно знали: страшно далеки Они все от народа, как сказал когда-то великий разрушитель одной бюрократической системы и создатель новой… Но теперь на какой-то миг эти несчастные обреченные на смерть госчеловеки вспомнили, что вышли они все из народа, дети семьи… к рас-такой-то вас всех матери! Но уже было поздно…
Везде окружающая раскисших чиновников местного значения, возбужденная толпа жалела только об одном, что уже через очень короткий период времени испуганные, жалкие гримасы на лицах недавно таких важных чванливых вельмож, удельных князьков и их лизоблюдов, сменятся навсегда банальной маской смерти. А как бы хотелось подольше видеть, раскаявшиеся, униженные рожи, что каждодневно мешали жить! каждодневно врали, что думают о простых людях, о величии государства, и ни в коем случае не о себе!
Но делу время – потехе час! Промедление смерти подобно! И во всех городах и весях тоже состоялись расстрелы местных бюрократов-коррупционеров и праздничные гуляния с фейерверками. Так что в этот день по всей стране много палили в воздух и не только в воздух...
С наступлением темноты настала очередь самых мелких вредителей и нечисти в погонах. Тех, которых боевые дружины не застали на рабочих местах днем и тех, что помогали этим дружинам весь день, наивно надеясь, что их карающая поступь Революции не коснется… Коснулась и их. Как же без них?.. Правда, с ними было несколько труднее: многие отстреливались до последнего патрона или брали заложников. Но отряды, как правило, не замечали потери своих бойцов и захваченных отчаявшимися ментами пленников не жалели тоже. Всё и всех на алтарь Революции! Нет бессмысленных жертв! Слава героям Революции! Смерть врагам Революции!
Часы пробили двенадцать часов. Иванов устал держать пуповину главного чиновника страны. Он ослабил хватку. Кровь и слезы хлынули из нее пуще прежнего. Пуповина завертелась, забилась, запрыгала по помещению, извергая из себя мощные потоки. Они ударили всё-сметающей силой в жаждущего справедливого мщения Главного революционера страны, сбили его с ног и… он вдруг опять непроизвольно превратился в дерьмо. На этот раз искристо красная струя помешала ему держать под контролем плотность своей грязной непостоянной сущности. Она измельчила, разжижила, растворила его. И временно и частично бурый поток вытек в безвозвратную канализацию…
Президент очнулся совершенно одинокий на мраморном мавзолее. Город веселился и переливался разноцветными огнями. На главную площадь страны слетались стаями вороны. Президент понял, что совершил что-то ужасное и непоправимое. Он вытер пот с высокого лба, высморкался в этот же платок, спустился вниз с мраморной трибуны, приблизился к входу в мавзолей, открыл своим ключом дверь и вошел вовнутрь…