Рыжий боязливо оглядел орущую толпу и покачал головой. Как всегда в это время в буфете было душно и шумно. Настоящая война! Но этот бой ему нужно выстоять любой ценой. В животе не было ни крошки, что многократно подтверждалось заливистым и неприличным урчанием. Осознав, что голод не оставит его даже во сне, рыжий бросился к прилавку. Он ловко запрыгнул на черный кроссовок, пронырнул под острым каблуком и прижался к плинтусу. Отдышавшись, голодное насекомое засеменило волосатыми лапками по отвесной стене, забралось на рекламный флажок «Пепси», висевший над прилавком, и сигануло вниз. Полет был недолгим и безболезненным. Приземление пришлось как раз в гору румяных пирожков. Везение, подумаете вы? Нет, расчетливый профессионализм. Подобные вылазки рыжий совершал сотни раз и уже приобрел богатый опыт воровства.
Пригладив усы, насекомое раскрыло пасть и вцепилось в пирожок.
- Таракан!!! Ааа! – отчетливо расслышал рыжий в суете оживленной торговли, затем он заметил и палец с длинным накрашенным ногтем, направленный на его наглую морду.
Последующие события таракану запомнились довольно сумбурно.
Не долго думая, а лучше сказать, мгновенно тетя Галя, толстая и неуклюжая буфетчица, вооруженная бутылкой «Мытищинского лимонада», нанесла сокрушительный удар по горке аппетитных пирожков, на которой восседал рыжий вор. Как на зло, выпечка оказалась не с капустой и не с мясом, а с наивкуснейшим вишневым джемом, которой, к сожалению, был уже не в пирожках, а на белой кофточке юной паникерши. Девушка не сразу поняла всю трагичность ситуации и продолжала стоять, указывая пальцем на пустой поднос. Спустя мгновение палец уже указывал на то самое кроваво красное пятно, стекающее по белоснежной, видимо, новой кофточке. Тишину, длившуюся не больше секунды, пронзил надрывный гогот толпы. Тетя Галя так и осталась стоять с бутылкой шипучки и непристойно глупым лицом. А девушка гордо уронила увесистую слезу на грязный линолеум и вышла из буфета.
- Дай мне чай и пирожок с варе… с маком, - подозвал буфетчицу невысокий студент в спортивной куртке.
Та, аккуратно поставив лимонад на прилавок, подошла к кассе и выдала чай с булочкой. Деньги считать даже не стала – просто бросила звенящую мелочь в ячейку, виновата озираясь на выход. Студент же, тем временем хитро улыбнулся и шмыгнул за угловой стол, где с неподдельным смаком и в гордом одиночестве стал уплетать купленное. К несчастью, одиночество это продлилось не долго. Без просьбы и извинений за стол подвалила группа веселых ребят, притеснив щуплого студента к стене.
- Игорюха! Чё тут накрошил, бл..? Хлебало то закрывать надо, когда жрешь! – промычал здоровяк с интеллигентными глазами.
Замечание это было поддержано хохотом и матюгами остальных джентльменов. Сказать, что Игорюха потерял аппетит, - значит не в полном объеме отразить состояние забившегося студента.
- Ну что, дружище, - продолжал крепыш повелительным тоном, - когда лавандосы вернешь?
- Сегодня нет денег! Вот на по… последние булку купил, - залепетал парниша, тряся остатками той самой булки.
- Ты мне тут сироту не делай!
- Сухарь, я все отдам! Сто пятьдесят три рубля, я помню!!!
- Еще бы ты не помнил, сука, - здоровяк сделал долгую гнетущую паузу, во время которой Игорюха звучно взглотнул, - Во-первых, бл.., я тебе не Сухарь! Я для друзей Сухарь. А для тебя я Григорий Павлович… Во-вторых, уже не сто пятьдесят, а двести… с копьем. Но мелочь, уж так и быть, прощу. Булочку себе купишь. И в третьих, давай бабосы, иначе (тут Григорий Павлович щелкнул языком, схватил себя за шею и сделал страшную гримасу, видимо, изобразив лицо висельника) нечем будет булочки жевать!
Игорюша понимал всё и без красноречивых описаний своего ближайшего будущего. Трижды моргнув, он опустил руку в карман и достал помятую розовую бумажку. Сухарь расплылся в улыбке, когда купюра оказалась у его носа.
- Это пока всё, - прошептал должник.
- Чёрт с тобой. Завтра остальное отдашь! Пошли, мужики, хватит убогих обижать.
«Книжку не куплю», - подумал Игорюша.
«Бухнем», - подумал Сухарь. Тяжело переваливаясь, он неторопливо побрел к выходу, но вдруг, заметив кого-то в толпе, остановился.
- Э! Дашка! Ну-ка подойди! – скомандовал Григорий Павлович.
Дашка не заставила себя долго ждать. На её милом личике соседствовали испуг, восхищение и покорность. Девушка ласково улыбнулась:
- Чиво те надо?
- Где Алеська*?
- Знать не знаю. Мы с ней поссорились. Ищи свою Алеську сам!
Так Сухарь и сделал: махнул рукой на Дашку и продолжил движение к двери.
В это время знакомый уже нам Игорюша допивал свой остывший чай и повторял про себя святое имя Алеси. Скрывать тайну, хранящуюся в сердце юного Ромео, пожалуй, уже не имеет никакого смысла. Впервые Игорюша увидел её здесь, в буфете, стоя у прилавка и подсчитывая мелочь. Сперва он почувствовал тонкий аромат сирени за своей сутулой спиной, а когда обернулся, душа его принадлежала уже ей. Алеся, хлопая пушистыми ресницами, выбирала сок, а нежные руки ее держали благоухающий лиловый букет. «Рыжий ангел», как поэтично любил называть свою избранницу Игорюша, бывала в буфете нечасто, но в эти редкостные мгновения он забывал обо всем и даже не способен был нисколько соображать: лишь улыбался, мечтательно прикусив язык, и влюблено смотрел на Алесю. Так продолжалось невыносимых полгода, за которые Игорюша не сделал ни одной попытки завоевать даму сердца. И не делал этого не потому, что был робок и неуверен, а потому что знал: Алеся девушка Сухаря. Вспомнив это в очередной раз, несчастный влюбленный тяжко вздохнул, бросил косой взгляд на часы и исчез, оставив на столе пустой пластиковый стаканчик и горку аккуратно сложенных крошек, на которую уже бросил свой оценивающий взгляд голодный таракан. В буфете заметно опустело, но Рыжий всё еще прибывал в нервной задумчивости и не решался на очередное рисковое путешествие. «Эх! И почему тараканы не летают?» - пронеслось вдруг в крошечной голове, - «Так бы вжих! И вот тебе кушанье под носом». Тут Рыжий расстроено взглотнул, но все же поплелся в сторону углового стола.
Тетя Галя, выбившаяся из сил после большой перемены, решила откушать салатик, когда в буфет вошли двое в форме. Бравые ребята невысокого роста со слегка растрепанными волосами были чем-то очень озадачены. Один, тот, что поменьше, постоянно вздыхал и понуро смотрел в пол. Тот, что повыше, все время говорил: «Не парься», но по печальным глазам его можно было догадаться, что парится он не меньше друга.
- Ну что ты будешь? – спросил он.
- Значит мне: салат, лучше крабовый, сосиску в тесте и сок, можно виноградный.
- А ху-ху не хо-хо?
- Да ладно. Я ж знаю, ты щедрый.
- Ну ты, Лёха, запиши себе в кредит! – тот что повыше хитро улыбнулся, на что Лёха улыбнулся еще хитрее и добавил:
- Деньги это пыль!
- Дайте нам два салата, сок виноградный, две сосиски в тесте и квас, - обратился к тете Гали тот, что повыше.
Буфетчица, молча и нехотя, отложила свой полдник и с видом бурлящего негодования полезла в кассу. Когда человека отрывают от еды, он становится чрезмерно агрессивен, не правда ли? Но вдруг лицо буфетчицы растаяло за доли секунды, и на нем воссияла лучезарная улыбка. Причиной тому стал Алексей Николаевич Вралов, доцент, профессор и просто обаятельный мужчина. Элегантно распахнув незапертую дверь, он появился на пороге буфета и сразил тетю Галю интеллигентной улыбкой.
- Зрасте, здрасте, Алексей Николаич, - зашушукала она, - чиво-с изволите?
- Вы нам сначала сдачу отдайте! – возмутился товарищ студент.
- Преподаватели обслуживаются вне очереди! – тети Гали явно не понравился тон юного клиента.
- Галочка, пускай ребятки возьмут сдачу, - попросил профессор.
Это он сейчас в присутствии женщины называл своих студентов ребятками. Но нежный тон был столь же искусственен, сколь и искусен. Ребятки взяли сдачу и отошли, вновь погрузившись в раздумья. А проблема, не дающая покоя двум студентам, продолжала флиртовать с тетей Галей. Да, Да! Алексей Николаевич и был той самой неразрешаемой задачей. Как-то раз на экзамене по социологии Лёха вступил в неоправданный спор с профессором, который в мгновение ока перерос в ссору. За Лёху к своему несчастью вступился его друг Миха. Как оказалось позднее, это был не последний экзамен по социологии. Пересдавать его приятели ходили три раза, и все три неудачно.
Пребывая где-то в глубинах своего сознания, Леха и Миха даже не заметили, как к их столику медленно и тяжело, словно туча перед грозой, подобралась огромная тень.
- Дарова. Ну-ка, пацаны, подвиньтесь! – прогремела она.
- Привет, - одновременно протянули друзья.
Перед ними, сияя желтой улыбкой, стоял Сухарь. В правой руке он держал пакет с беляшами, а в левой, не может быть, - бутылку водки. Заметив её, Миха тут же попытался убедить Сухаря спрятать алкоголь, на что тот только расхохотался и обдал друзей порцией ядреного перегара.
- Пацаны… Эх, пацаны. Вы не… ик.. не понимаете! – продолжал он, - Давайте по рюмоч… ик!.. чке!
Тут пацаны и вовсе растерялись:
- Не, Сухарь! Нам еще на военку идти!
- Ну вы чё?… ик! Не уважаете, что ли… ли?
- Ну, давай… наливай. Только под столом! Под столом, я тебе говорю!
- Держи! И ты, мелкий, держи… ик! Давайте, пацаны, как пацаны… ик! За дружбу! За дружбу жахнем! Эх! Хуууу… Ап! Тьфу! Хорошо пошла… ик!
Пацаны тоже опрокинули пластиковые стаканчики. Сразу как-то полегчало, или это только казалось? Но о старой проблеме Леха и Миха забыли напрочь. Перед ними стояла новая задача – не попасться на глаза Алексея Николаевича, который продолжал флиртовать с буфетчицей!
- После первой и вто… ик! второй перерывчик небольшой! – заорал Сухарь.
- Тихо ты! Вон там социолог стоит! – не выдержал Леха.
Но профессор не реагировал ни на какие раздражители.
Сухарь разливал водку по стаканчикам, даже не поднимая горлышка бутылки, так что большая часть «Жириновки» расплескалась по столу. Спиртом несло, как от вино-водочного завода! Находиться в буфете становилось всё более опасным.
- За Россию!!! Пацаны! За.. ик! Родину! До дна… на… Фууу… Ап! Тьфу… О! У меня же закусь есть… Ха-ха! Пацаны! Закусь… ик! Угощайтесь.
Пацаны от закуски отказались, потому что имелась своя, а вот Сухарь засунул могучий кулак в пакет, выудил оттуда беляш и тут же засунул его себе в рот. Вдруг его глаза резко протрезвели, заметив что-то на стене.
- Тара… - захрипел Сухарь, указывая пальцем на Рыжего, – таракан! Кхе… Ээ! Кхе-кхе.
Вдруг здоровяк схватился за горло и принялся сопеть и кашлять. Красное лицо его, мгновенно побелело, а через секунду и вовсе приобрело фиолетовый оттенок.
- Хватай его сзади! – заорал Миха.
- Ага! – Леха не растерялся, прыгнул за широкую спину и охватил Сухаря, так что руки его еле сошлись на мускулистой груди. – Держу!! Хыть!
Леха дернул на себя, но никакой реакции не последовало.
- На раз, два, три давай! РАЗ! ДВА! ТРИ!
В то время, как Леха дернул второй раз, Миха с силой ударил по сомкнувшимся рукам друга. Из открытой пасти со скоростью пули выскочил здоровенный кусок беляша, точно угодив в таракана, сидевшего на стене.
- Фуууу! Пацаны! Чуть не сдох! Уже темнеть стало! Ну вы, пацаны!
Пока Сухарь приходил в себя, друзья смотрели на Алексея Николаевича. Тот с интересом смотрел на них. Но взгляд его был, скорее, любопытным, нежели сердитым. Вскоре профессор обернулся к пышной даме и, так ничего не заподозрив, продолжил беседу. Друзья облегченно вздохнули.
- Пацаны! До гроба обязан! Вы мне жизнь спасли! – бубнил протрезвевший Сухарь.
* * *
Игорюша слушал с открытым ртом рассказ Лехи и Михи.
- Так и сказал? Просите, что хотите? – недоумевал он.
- Ну мы все-таки жизнь ему спасли!
- И что вы попросили?
- Игорюха, мы же его не за что-то спасали. Да и что просить? Он к тому же пьяный был, - объяснял Миха.
- Ладно, Игорюха, не о том сейчас речь. Мы же тебя для дела в буфет позвали, - продолжил Леха.
- Ну, выкладывайте. Чего надо?
- Ты можешь свою маму об одной услуге попросить?
Здесь следует сделать небольшое отступление и объяснить тебе, дорогой читатель, зачем друзьям понадобилась родня Игорюши. Галина Степановна, для всех студентов - тетя Галя, а для Игорюши - просто мама, работала в университетском буфете десятый год, поэтому знала всё про всех лучше всех. Биография Галины Степановны полна несчастных периодов, углубляться в которые я не стану. Просто скажу, что за свою жизнь, тетя Галя не раз разочаровывалась в людской честности и преданности, поэтому, дожив до сорока пяти лет, уже не доверялась практически никому. Исключениями были Алексей Николаевич и родной сын Игорюша, в котором она души не чаяла. Идея использовать Галину Степановну, как способ воздействия на вредного профессора, родилась у Лехи и Михи сразу же после чудотворного спасения Сухаря.
- Игорюха. В общем, ты понял… Твоя мама должна поговорить с Враловым. Из-за него мы из универа вылетим. Взятки он не берет, начальников у него нет. Остается Галина Степановна. Она уж точно сможет на него повлиять!
Но Игорюша только молча кивал, когда две пары глаз с надеждой смотрели на него. Он, конечно же, заметил это и уже чувствовал свою власть.
- У меня есть встречное предложение, - начал он.
- Говори!
- Знаете Алеську? Она курсом ниже учится?
Друзья лихорадочно закивали.
- Беря во внимание ваши нынешние отношения с Сухарем, - важно продолжал Игорюша, - я хочу, чтобы вы сделали для меня вот что…
* * *
Рыжий сидел на подоконнике и чистил длинные усы. Он был сыт, но сильно зол. К тому же, ужасно болела пятая лапка, переломанная в двух местах. Теперь ему будет сложнее добывать пропитание. И все лишь потому, что какой-то придурок подавился беляшом. «Да лучше б он сдох, - стрекотал таракан – Тоже мне, спасатели нашлись!» Но вдруг увидев того самого придурка за вторым столиком, замолчал, сощурив блестящие глазки в знак глубокой ненависти.
Сухарь жевал «Baunty» в ожидании Лехи. Тот явился вовремя.
- Дарова, Мелкий!
- Привет, Сухарь!
- Ну как мой спаситель поживает?
- Да не очень, - сообщил Леха.
- А чё так?
- Из универа выгнать хотят… Из-за социологии.
- У! Беда. Ну а чё стрелу забивал?
- Да есть у нас с Михой к тебе просьба.
- Говори, чувак! Чем смогу – помогу! – обрадовался Сухарь.
- Ты как с Алеськой? Дружишь? – голос у Лехи заметно дрожал.
- Ну как сказать… срёмся потихоньку. А что это ты вдруг?
- Да вот не мог бы ты с ней совсем посраться?
- Чиво? Запал что ли?
Ситуация постепенно накалялась. Леха даже расстегнул пуговицу на воротнике.
- Да не я… и не Миха. В общем, Игорюха без ума от твоей Алеськи!
- Дела! А что это ты вдруг за него беспокоишься? Игорюха – пидорас мелкий. Он мне еще денег должен, - завелся Сухарь, но вскоре успокоился и продолжил, - На самом деле, я с Алесей порвал. Дура она! Так что просьба твоя – даже не просьба. Алеська теперь птица вольная. Но вымогателю этому, бл…, можешь передать, что я с ней порвал ради вас, спасителей. Морду я ему бить не буду. Я теперь, как заново родился, добрым стал.
Тут Сухарь улыбнулся, да так заразительно, что Леха тоже расплылся в сияющей улыбке. А спустя час на этом же самом месте, не веря своему счастью, улыбался и влюбленный Игорюша. Так он простоял до вечера, ожидая объект своих воздыханий. Алеся в тот день в буфете так и не появилась.
В пять часов вечера Галина Степановна закрыла буфет изнутри, налила себе и Игорюше чай и разрезала торт, который сынок неожиданно подарил ей под конец рабочего дня.
- Мам… у меня к тебе просьба.
Игорюша изложил все в мельчайших подробностях: и про свою неземную любовь рассказал, и про Алексея Николаевича, и про Сухаря. Галина Степановна выслушала сына молча, иногда только удивленно приподнимала брови, да и то в знак внимания. Когда Игорюша закончил, а чай был допит, она произнесла:
- Не волнуйся, сынок. Это всё мелочи жизни. Потом будешь вспоминать и смеяться. А с Алесей ты меня должен познакомить!
- Мам! Дак ты поговоришь с Алексеем Николаевичем? – слизав белоснежный крем, поинтересовался сынок.
- Поговорю! Обещаю.
- Только ты как-нибудь невзначай, но чтоб он понял… и не выгнал их из универа!
- Эх, сынок, ты еще не знаешь, как женщина может влиять на мужчину!
* * *
На следующий день Игорюша простоял в буфете с девяти утра до самого обеда. За окном пролетали желтые листья, а сирень уже давно отцвела. Но в руках молодой человек в спортивной куртке держал именно букет сирени, такой же, какой полгода назад в своих руках держала Алеся. «Быть такого не может!» - скажете вы. А я отвечу: «Может!» Чудеса случаются и в наши дни, и самым великим из них является любовь.
Алеся появилась уже после большого перерыва. Она тихо подошла к прилавку, так тихо, что без труда могла услышать за спиной бешеный стук влюбленного сердца. Но Алеся его не услышала, она почувствовала запах сирени, ее любимый запах. Тонкий и нежный, выловить который из смеси запахов свежей выпечки, шоколада и кофе могла только она. Алеся посмотрела назад и улыбнулась.
- Это мой сынок. Умница какой, - шептала себе под нос Галина Степановна, но так, чтобы девушка её не услышала.
Алеся подошла к Игорюше и поцеловала его в щеку.
- Это тебе…
Юноша протянул сиреневый букет и поцеловал девушку в губы.
* * *
Что было с Лехой и Михой? Скорее всего, их из университета не исключили, потому что я видел их в буфете и в последующие годы.
Сухарь все же от Игорюши не отстал. Так до сих пор и выкачивает из него деньги, но на его любовь к Алеси смотрит с искренним равнодушием.
Алеся Игорюшу от себя не отпускает и даже втихоря дает любимому деньги, чтобы он расплачивался с Сухарем.
Алексей Николаевич и Галина Степановна наконец-то поженились. Шарики со свадьбы до сих пор украшают буфет.
Рыжий? Днем его почти не видно, старый стал… а ночью, когда тетя Галя закрывает дверь снаружи, из буфета ухожу даже я, ваш покорный слуга, кот Василий.
*прим. - именно Алеся, а не Олеся