Fm

 
 День первый
Я смотрел на микрофон в своих руках. Яркий солнечный свет, отражаясь от его поверхности, бил мне в глаза, поэтому я видел только продолговатый серебристый предмет, плавно переходивший в желтый проводок, по-видимому, служивший микрофону антенной.
Из-под моих ног вниз уходил белоснежный фасад семнадцатиэтажного дома, где я и жил – прямо тут, на восемнадцатом этаже.

88.8 fm. Раз мой приемник настроен на эту частоту - 88.8 fm - и я слышу в наушниках свой голос, то этот старый радиомикрофон работает. Сегодня я поставил абсолютно новую батарейку, надеюсь, она позволит его услышать на расстоянии километра, как написано в инструкции.
Впрочем, мне почти все равно, слышит меня кто-нибудь или нет.
Так вот, сейчас уже 17:03, 1 апреля 2003 года. Прекрасный, теплый день. Я сижу тут, на крыше нового дома, моя квартира на пятнадцатом этаже, но живу я здесь: так уж я привык - называю домом то место, где чувствую себя лучше всего.
Понятия не имею, зачем я разговариваю с этим куском железа с батарейкой внутри – все-таки я надеюсь, что по чистой случайности кто-то меня услышит.
Не знаю, с чего и начать, мой рассказ впервые получается таким путаным и обрывистым, обычно все выходило так плавно…
О себе самом я еще не писал, хотя то, что я собираюсь рассказать, не прочитаешь в обычной книге. А если и прочитаешь, то подумаешь, что писатель перегнул палку.
Ну вот я и придумал, с чего начать – я пишу рассказы. Если будет холодно, то я буду их читать вслух, прямо здесь.
Думаю, что с пяти до восьми каждый день я буду говорить со всеми, кто готов меня слушать, или с самим собой. Одиночество меня никогда не пугало, пока я, наконец, не остался один…
Я выключил микрофон, налил кока-колы в хрустальный бокал и сделал большой глоток.
Нет, мне было все равно, из чего ее пить, я просто взял то, что было ближе. Вдруг возникло желание посмотреть, что приземлится раньше – бокал или микрофон.
Я замотал головой, чтобы отогнать от себя дурные мысли.
88.8 fm. Только что мне пришло в голову, что кто-то мог меня услышать, но, пока я тут пил кока-колу, мог с таким же успехом и выключить приемник.
Все, не буду больше молчать. Не из-за этого возможного слушателя – просто мне есть, что сказать.
Становится все прохладней, но недостаточно холодно, чтобы я начал читать свои рассказы – их у меня много. Так легко писать, когда думаешь, что знаешь о жизни все и берешь от нее все…
Сегодня 1 апреля - День Смеха, День Дураков. Какая ирония – сегодня жизнь показала мне, что я был дураком, потому что не знал о ней, на самом деле, почти ничего.
Вот уже и прошла половина времени моего сегодняшнего общения с этим желтохвостым куском человеческого прогресса, который скоро станет живее меня. По крайней мере, с ним говорю я, он мне нужен, а вот со мной… Да и кому я теперь нужен…
Все равно меня никто не слышит. Эй, там, слышите, идите все к черту! Жизнь прекрасна, и не слушайте бред человека, научившегося смеяться над собой.
Впрочем, жить в самом деле хорошо. Лучше я расскажу об этом. Мне нужно только вернуться на день назад.

Можно долго рассказывать о моей жизни, я просто скажу, что лучшего желать не стоило.
В детстве я смотрел в зеркало и хотел его разбить только за то, что оно мне показывало.
Я легко сходился с людьми, но настоящий друг был всегда один. Настоящая подруга тоже была. Рома и Юля, мои Ромео с Джульеттой, я их очень любил. Не буду рассказывать, как мы познакомились, но к тому времени я умудрился вымахать до метра восьмидесяти пяти, хорошо подкачаться и каким-то образом стать «классным парнем» – это не мои слова, первой их сказала Юля. Тогда я не поверил, но то же говорили еще многие, и я сдался – признал, что был чересчур самокритичен.
Впрочем, все это мало меня интересовало.

Чего я не понял до сих пор, так это зачем я пошел учиться на программиста. Это, бесспорно, круто, к тому же - семейное дело, которое обеспечивало всех нас так, что большего и не хотелось. Но – всегда есть «но» – это просто не было мне интересно.
Еще в конце школы я начал писать рассказы и повести. Проучившись год на факультете информатики, я ушел из университета и вступил в литературное общество, где и нашел себя – и даже будущую работу.
Это все чертовски хорошо и напоминает попсовый рассказ с банальным описанием хорошей жизни, сладким как мед. Только сейчас понимаю, что такой и была моя жизнь – такая сладкая, что хочется плеваться.
Что ж, нужно признать, что мне она нравилась.

Надо же, как быстро летит время! Сижу здесь с кока-колой и печеньем, не спеша говорю со своими невидимыми, немыми слушателями, а время-то, оно летит. Уже почти восемь, совсем прохладно, надо идти туда, где буду спать.
Я прекрасно знаю, что сам себя обманываю этими словами, но все же спасибо всем, кто меня выслушал, я буду здесь снова, завтра в 17:00, на 88.8 fm.

Выключатель вниз, глубокий вздох – легко на сердце и хорошо – это ненадолго, а пока надо постараться поспать. Эх, проспать бы часов двадцать, но – всегда есть «но».


День второй
88.8 fm. С таким трудом дождался пяти, чтобы снова включить микрофон и поговорить с самим собой. Честно признаться, стоя здесь, на краю, на вершине мира, чувствую, что обращаюсь ко всем, кто может слышать.
Ждал, пока пройдет день, включил микрофон и только сейчас понял, что мог бы и не ждать.
Сегодня холодно, и эти свинцовые тучи ползут прямо надо мной, кажется, что можно достать рукой, и, честно говоря, хочется поднять руки вверх, чтобы избавиться от ужасного чувства, что сейчас небо упадет на голову и раздавит.
Холодно, значит, я будут читать вам свои рассказы – они будут меня греть.
Я уже приготовил место для костра. Страница за страницей будут отдавать мне обратно вложенные в них тепло и любовь.
Если кому неинтересно, можете не слушать. Впрочем, что это за бред я несу, никто и так не услышит. Кому все это нужно, кроме меня?
Ладно, с чего бы начать? А вот, наверное, с этого, по-моему, неплохой.

Темный снег
Я открыл глаза – темно. Темно и холодно. Через разбитое окно в комнату врывался морозный воздух. По телу пробежала легкая дрожь. Мне не было холодно, просто я почувствовал, что в комнате кто-то есть.
Я застыл без движения – все мышцы тела напряглись почти до боли, трудно было дышать.
Время словно остановилось, мгновения сливались в секунды – я думал, это страх, но никакой страх не может держать в своих оковах так долго: казалось, прошло несколько часов, а я все еще чувствовал чье-то присутствие.
Воображение рисовало одну дикую картину за другой, но оно старалось напрасно – я знал: за моей спиной, в левом углу комнаты – что-то было там.
Резким движением я сел на постели и уставился на дверь – никакого движения, ничего.
Для моего зрения комната была достаточно хорошо освещена уличными огнями, вся, за исключением одного темного пятна, приходившегося на угол комнаты и часть двери, на которую я смотрел.
Контур тени напоминал человека, вытянувшегося в отчаянном прыжке к дверной ручке.
Я не видел нужды чему-либо удивляться, потому что все еще надеялся проснуться, и просто рассматривал часть комнаты со всех сторон, насколько позволяли мышцы шеи, сведенные судорогой.
Вот тогда мне стало холодно, не хотелось больше сидеть на ледяном ветру, который приносил снежинки и колючие осколки льда, в майке и шортах.
Я повернулся спиной к двери и потянулся к лампочке, но замер в ту же секунду, потому что дверь в комнату распахнулась, а ветер подул еще сильнее.
Вскочив на ноги, я выбежал в темный коридор: в конце – распахнутая входная дверь в квартиру. Чувство реальности происходящего стало давить на горло – я не мог понять, почему все это случилось здесь и сейчас и как такое могло вообще случиться со мной.
На лестничной площадке было еще темнее, чем в коридоре, только с далеких нижних этажей долетал какой-то слабый свет.
Задаваться глупыми вопросами больше было нельзя, нужно было бежать наверх, в кромешную тьму.
Я устал и больше не мог так продолжать, не мог снова вернуться домой и лечь спать, ожидая следующего раза…
Сердце ушло в пятки, когда моя вытянутая вперед рука наткнулась на что-то твердое, но я быстро сообразил, что это дверь, и начал искать способ ее открыть.
Холодный ветер ударил в лицо: я вышел на крышу. Здесь было довольно светло, а может, так только казалось после лестницы.
Я медленно пошел к краю. Справа от себя, за углом, я заметил тень, не похожую на другие: она была абсолютно сплошной. Отвернувшись, я встал на краю, посмотрел вниз – 22 этажа, до земли было далеко.
«Сейчас все решится», - подумал я, чувствуя на спине взгляд. Сердце билось все сильнее и медленнее, казалось, что каждый следующий удар пробьет мне барабанные перепонки.
Ветер стих, стало тихо – я не слышал ничего, но чувствовал сзади движение.
Холодные пальцы легли мне на плечи и сильно сдавили. Я развернулся и увидел перед собой тень, через которую не проходил никакой свет, и два горящих красным огнем глаза напротив своих.
В следующую секунду я почувствовал, что теряю равновесие и лечу вниз. Мимо меня проносились этажи, но я не думал ни о чем и видел только этот взгляд…


Я открыл глаза – темно. Темно и холодно. Через разбитое окно в комнату врывался морозный воздух…

…Выключил микрофон, теперь можно отдохнуть. Дым разъедал глаза, по щекам текли слезы. Я достал платок, вытер лицо. Можно было не спешить, лучше было, наоборот, немного обождать. Я налил кока-колы, откусил кусок пряника и выплеснул в рот содержимое бокала. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы откашляться после таких акробатических номеров, затем я включил микрофон.

88.8 fm. Ну, как? Я о том, что прочитал недавно. Полная эксклюзивность гарантирована – рукописи неплохо горят, правда, медленно и с едким дымом, аж глаза болят, но ничего, зато я могу точно сказать, что такого больше никто не прочитает, а если никто не слышал, то никто уже и не услышит.
Это ничего – рассказик из ранних и не из лучших. Еще решу, что сделать с лучшими и признанными обществом. Читать их не буду – может, просто сожгу, а может, оставлю их этому самому обществу, которое их признает.

Сегодняшний день подходит к концу, для кого-то он еще будет продолжаться, а для меня все хорошее на сегодня сейчас закончится.
Завтра я снова приду сюда и, если будет тепло, расскажу, почему я так говорю и почему вообще прихожу сюда, тогда и решим, когда все это закончится…
А если будет холодно, то прочитаю еще какой-нибудь рассказик. Посмотрим. Ну, а сейчас спасибо всем, кто слушал, до встречи завтра в 17:00 на 88.8 fm.

Выключатель вниз – вот он, конец дня. Солнце садится на краю мира, далеко-далеко от меня, за бескрайними просторами степей и морей.
Ничто не мешало смотреть на закат. Это была самая высокая крыша в округе.
К вечеру солнце вышло из-за туч, и его лучи прорывались в просвет между горизонтом и свинцовым потолком облаков. На сердце стало полегче. То ли из-за сегодняшнего общения с микрофоном, то ли из-за того, что теперь в лицо мне светили солнечные лучи, мягкие и теплые, какими они бывают только на закате.


День третий
88.8 fm. Опять я.
Опять 17:00 и я тут.
Проснулся сегодня ночью. Подошел к окну, открыл шторы и посмотрел на небо. На звезды.
Почему я раньше этого не делал? Сколько же их там! Смотреть можно до бесконечности.
Интересно, сколько еще раз я посмотрю на звездное небо?
А еще я увидел, что на небе ни облачка, и понял, что погода будет хорошая.
Да, сегодня здесь очень хорошо. Небо такое светлое, прозрачное, и эти белые облака делают его еще красивее. Ветер несет их на восток и здесь кажется, что летят они прямо над головой.
Я решил позагорать – интересная, наверное, картинка. Лежу тут почти раздетый, слушаю по радио то, что говорю в микрофон. Странно получается – если долго лежать так и смотреть в небо, то уже не кажется, что облака здесь ближе, но когда встанешь на ноги и подымешь руки вверх, возникает ощущение что одно из них вот-вот зацепится за кончики пальцев.
Да, и еще.
Сегодня я расскажу свою историю. Хотя бы продолжу и попытаюсь закончить.
Открою маленький секрет: это не мой родной дом и не мой город, я тут никого не знаю… Я вообще здесь шестой день.
Но лучше рассказывать сначала. Правда, нужно выбрать, с какого.
Я уже говорил, что мне и моей семье жилось очень хорошо…У родителей-программистов мало времени, чтобы доставать детей, его хватает только на поддержание дружеских отношений. Мне не отказывали ни в чем, но не потому, что я – единственный ребенок в семье, а потому, что им было некогда придумывать отговорки. Впрочем, я никогда не требовал многого.
Говорят, я вырос творческим человеком. По-моему, это вполне естественно. Предоставленный самому себе, я имел достаточно здравого смысла, чтобы не стать живой иллюстрацией поговорки «Свободное время – игрушка дьявола», и предпочел заняться творчеством. Что еще мне оставалось, особенно, когда я покончил с учебой?
Я стал писателем, со временем это дело даже стало приносить доход. Конечно, это были только так называемые карманные деньги, но это было только начало.
Семейный бизнес развивался и рос. Родители все чаще говорили о том, что из нашего родного городка нужно было перебираться куда-нибудь, где можно будет работать по-настоящему.
Сколько человеку ни дай, захочет большего. Я уверен, что им не нужны были деньги больших городов. Таким фанатам своего дела, какими были они, нужен был новый вызов – задача покорить что-нибудь большее.
И вот, две недели назад они сообщили мне, что мы будем переезжать. Это, самой собой, не было сюрпризом – к этому все были готовы давно. Неделю назад я ходил по своему родному городу, прощался со знакомыми и с ним самим.
С Ромой и Юлей было тяжело расставаться. Мы договорились, что они приедут ко мне на новоселье, а до тех пор будут звонить каждый день.
Все наши вещи перевезли 29 марта. Родители остались оформлять закрытие филиала фирмы и другие документы, а я отправился вслед за вещами. Хотелось побыть одному, а тут еще и новая квартира, где я был бы сам себе хозяин, хоть на пару дней.
Довольно просто это понять – ведь я привык к относительной уединенности, и вся эта суета с переездом меня просто сводила с ума.

Когда я приехал сюда, взглянул на этого красавца – мой новый дом, - мне все это очень понравилось. В квартире тоже было неплохо.
Первая ночь на новом месте и мысли: «Все, я здесь живу», - все это было так ново и здорово.
Весь день 30 марта я провел дома, расставлял вещи в комнате, которую облюбовал для себя. Уже попробовал посидеть на своем балконе и полюбовался видом. Настроил все телеканалы. Послушал музыку и еще много чего сделал.
Вечером я пошел пройтись по городу. Вернулся домой с кучей новых впечатлений, испытывая столько положительных эмоций, что казалось – больше уже некуда.
Но когда мне позвонили родители и сказали, что прилетят завтра дневным рейсом, я обрадовался еще больше. А когда оказалось, что вместе с ними ко мне собираются Рома и Юля, то тут уж моему счастью не было границ.
Я положил телефонную трубку и засмеялся, потом попрыгал на месте и пробежался по всем комнатам, зажег везде свет, сел за свой стол и включил ноутбук. Думал во что-нибудь поиграть, чтобы успокоиться, но не мог усидеть на месте. Тогда пошел смотреть телевизор, включил какой-то боевик, к концу которого успокоился и даже захотел спать.
Все это было похоже на прекрасный сон, но, как говорится, сны имеют пренеприятнейшую особенность – в самый неподходящий момент превращаться в кошмар.
31 марта я весь день не находил себе другого места, кроме как в кресле напротив телевизора – я ждал.
Я ждал и дождался: в четыре часа я посмотрел новости и понял, что самолет, которого я ждал, не прилетит, не прилетит уже никогда.
Через час я уснул, прямо в том же кресле, свернувшись калачиком. Я все еще надеялся проснуться в другом мире, где я не был бы один. Но сон, превратившись в кошмар, решил остаться им навсегда…
Навсегда…
К середине первого дня апреля я понял, вернее, начал понимать, чем стала моя жизнь.
В квартире я больше сидеть не мог, а когда вышел, то почувствовал, что смогу там разве что спать.
По лестнице пошел не вниз, а вверх – так и попал сюда.
Этот микрофон, который я держу в руках, у меня уже давно, но я и предположить не мог, как мне захочется его использовать.
Теперь я рассказал почти все. Я здесь один, в этом городе, в этом мире и в этой жизни. Поэтому я и говорю со всеми, кто может меня услышать. Правда, возможно, что все – это только этот микрофон. Сейчас мне не хочется так думать.
Не знаю, сколько это будет еще продолжаться, но завтра в 17:00 я буду здесь и прочитаю еще какой-нибудь рассказ, а там посмотрим.
Ну, а сейчас я скажу свою обычную фразу: спасибо всем, кто меня выслушал, до встречи на 88.8 fm.


Выключил микрофон и понял, что осталось немного, скоро все станет ясно, уже скоро…
Только вот надежды с каждым днем остается все меньше и меньше. Когда ее не останется, это все и решит.

День четвертый

88.8 fm. Мне это надоело: надоело произносить слова приветствия и не слышать ответа. Поэтому я буду просто говорить с этим долбаным микрофоном, надеясь, что станет легче.
Надо поспокойней, не хочу решить все сгоряча. Впрочем, пожалеть я едва ли успею.
Сегодня я просто плохо спал. Это почти невозможно – спать в темной, большой, холодной и пустой квартире. Очутись кто другой у меня дома, он бы точно нашел, чем заняться: полгода ушло бы на просмотр коллекции кинофильмов и столько же – на прослушивание пяти тысяч песен. Когда-то я был меломаном, но сейчас даже не пытаюсь найти хоть что-то, не рискуя вызвать воспоминаний о жизни, не столь похожей на ночной кошмар.
Не зная, что делать, я стал выбирать рассказ, который мне хотелось бы прочитать здесь. Одну за другой я брал в руки рукописи, раздумывая, какая из них опровергнет известнейшие слова Булгакова.
И что вы думаете? – никак не мог выбрать, все казалось неподходящим. Мне сразу вспоминалось, как писался тот или иной рассказ. «Фотография Ангела» – довольно известная вещь, красивая и романтическая история о фотографе, посвятившем свою жизнь поискам девушки, случайно попавшей в кадр. «Две дороги» - рассказ об одном из тех моментов, которые бывают в жизни каждого человека, когда от выбора пути зависит вся дальнейшая жизнь. Однако герою рассказа предоставляется возможность пройти обе дороги, которые оказываются весьма непредсказуемыми. В конце концов, они приводят к одному и тому же финалу, но там встречаются два совершенно разных человека, не узнающих друг друга. «Последний свет» – один из тех рассказов, которые, приближаясь к концу, словно пишут себя сами и становятся даже лучше, чем было задумано.
Я помню их все, помню музыку, под которую их писал, помню людей, которые читали каждую главу и ждали следующей.
Так я добрался до папки с рассказами и зарисовками, хранящимися с тех времен, когда я и сам бы не поверил, если бы кто мне сказал о моей писательской карьере. Там я и нашел то, что искал. Рассказом я бы это не назвал, так, что-то вроде «Темного снега». Только светлее, намного светлее. Я его прочитал, и мне показалось, что в комнату заглянуло солнце.
Что ж, время не ждет, начну. Хватит как раз на пару дней.
Охота на крокодилов
Я стою на теплом бетоне. Солнце светит мне в спину, и ветер летит с его лучами наперегонки. По небу бегут белые облачка, а по морю, словно их сестры-близняшки, маленькие пенные волночки. Они встречаются у горизонта и исчезают за краем мира в объятиях друг друга.
Я осматривался, потягиваясь и зевая - пейзаж великолепный, но почти одинаковый во всех направлениях: море, небо и солнце. Берег виднелся тонкой полоской слева. К нему бетонной дорогой из-под моих ног уходил мост.
Чувствовал я себя просто прекрасно: молодым, красивым, сильным и здоровым, готовым ко всему.
Я ждал. Солнце поднималось все выше, и я уже чувствовал и без того хорошо загоревшей спиной его тепло, которое вскоре превратится в жар.
На берегу начали появляться крокодилы. Они подходили к воде, грелись на солнышке и виляли хвостами. Некоторые из них уже заползли на мост в самом его начале.
Многие боятся крокодилов, одни обходят стороной и смотрят издали, другие делают вид, что беспристрастно проходят мимо. Я не боюсь. Совсем. Называйте меня фаталистом, но я знаю, что в схватке с крокодилом возможны три варианта исхода: либо он сожрет тебя, либо ты его, либо вы разойдетесь изрядно потрепанными, но живыми. Я пораскинул мозгами и решил, что все три варианта меня устраивают. Значит, я готов рискнуть. Впрочем, крокодилов в начале моста можно было не бояться никому: до конца они доходят редко.
Одно дело – не бояться, а другое – охотиться. Это уже намного сложнее. Методов сотня, но ни одного универсального. Можно дать себя съесть и потом грызть изнутри. Можно съесть его, но есть риск, что он грызанет изнутри. Можно действовать неспеша, надеясь, что у него кончатся силы, но они могут кончиться и у тебя.
Я решил оставить эти бессмысленные раздумья. Я знал, что скоро, когда станет совсем жарко, крокодилы, прогревшись на солнышке, полезут в воду. Тогда я и отправлюсь на охоту и забуду о всех методах и раздумьях о них.
Нужно было только подумать, как за ними гоняться. Отправиться ли прямо так, вплавь, или же отвязать любимый катамаранчик и поплыть на нем?
Плавают крокодилы, как правило, хорошо, некоторые даже очень быстро, к тому же в воде они бывают довольно ловкими и подвижными. На суше они могут бегать, иногда прыгать (весьма редко), но нырки, кувырки и прочие номера там им не под силу. Противоречие налицо: зачем же тогда лезть за ними в воду? – спросите вы. Но тут есть малюсенький секрет. В воде все их силы и внимание уходят на плавание и всякие там нырки, а на кусаться уже не хватает.
Только не поймите буквально, а то глядишь – сразу кинетесь в воду к первому попавшемуся, он клац – и напополам. Но на суше он сделал бы клац – клац - клац - клац, и, сами понимаете, осталось бы немного.
Все делают, как знают, и вы делайте, как хотите, но почти все, кто рискует, начинают все же на берегу. Ведь в море не только крокодилам нужно не идти ко дну.
Это я плаваю лучше любого крокодила, по крайней мере, из тех, что мне встречались. К тому же, у меня есть мой катамаранчик.
Интересно все-таки за ними наблюдать. Такие разные: моложе, старше, крупнее, мельче, длиннее, короче – двух одинаковых не найти.
Солнце было уже высоко, и бетон подо мной раскалился как сковородка. Я подошел к краю и посмотрел в воду. Она была прохладной и зеленой. Солнечные лучи доставали до самого дна. По песку между камнями полз краб. Из-за глубины все казалось намного больше.
«Метров семь-восемь, - подумал я. – Донырну, интересно?»
Я разбежался и, глотнув на прощанье воздуха, скрылся под водой. Краб приблизился и перестал казаться гигантом, способным откусить мне руку.
Через минуту я вылез на мост. Вода на дне здорово освежила меня, и теперь все было просто прекрасно. Лучшего дня для охоты и желать нельзя было.
Тем временем крокодилы начали перебираться в воду. Одни медленно и осторожно погружали лапы, хвосты и головы, другие с разбега бросались в море. Не многие из них доплывут сюда. Именно этим редким и посчастливится встретиться со мной, их-то я и жду.
Я неспеша отвязал катамаран и прыгнул в воду, догоняя его, уносимого волнами от моста.
Ну, пока все. Продолжение и конец будут завтра. Так, глядишь, и солнышко покажется из-за туч.
Что ж, пора прощаться до завтра. Будет снова день, и значит, я снова буду здесь в 17:00. Всем спокойной ночи. Мне никто не ответит тем же, но у меня все равно ее не будет, так что, может, все и правильно.
День пятый
С самого утра ветер собирал над городом тучи, и после полудня пошел дождь.
Чем больше я пытался утвердиться в желании несмотря ни на что полезть на крышу к пяти часам, тем сильнее лило за окном. К тому времени, как мне нужно было идти, дождь превратился в сплошной поток и лил струями длиной от неба до земли. По улицам бежали бурные ручьи. Делать было нечего, и никуда не пошел.
Оставалось только перечитать какой-нибудь из рассказов. Впереди было еще около суток времени, поэтому я выбрал рукопись потолще, открыл и прочитал название: «Крик счастья». Нечто полузабытое, но, похоже, стоящее.
Завалившись на диван, я стал читать.
Крик счастья
Я смотрел в светлую летнюю ночь. Докурил вторую сигарету и взялся за третью. Когда она обижается, я всегда такой, ничего не могу делать, даже спать. Выхожу на балкон и стараюсь успокоиться.
Дом наш стоит на самом краю города, если не считать недостроенного торгового центра и станции автозаправки. С моего балкона видны только они и степь, уходящая к горизонту.
Я выбросил окурок и уже собрался вернуться в комнату, как вдруг заметил молодую парочку, шедшую взявшись за руки по дорожке мимо стройки. Еще на секунду задержав на них взгляд, я повернулся, думая, что мое внимание, по всей видимости, привлек белый шарф на шее девушки, развевающийся по ветру за ее спиной.
В ту же секунду я услышал крик. Долгий, но резкий, высокий, но грубый и скрипучий. Он не мог принадлежать человеку.
Я подскочил к балконным перилам и посмотрел туда, куда глядел несколько секунд назад. Никого. Я напряг зрение и вдруг увидел кончик белого шарфа, скрывшегося за углом недостроенного торгового центра.
Вбежав в комнату, я увидел Олю. Она сидела посередине кровати, растрепанная и встревоженная.
- Ты куда? – спросила она вопреки своему обещанию со мной больше не разговаривать.
- Скоро вернусь, - бросил я.
- Нет, стой! Что там такое?
- Я скоро, - сказал я мягко, но уверенно, взял рубашку и быстро пошел к двери.
Выйдя на улицу, я побежал к тому месту, где видел белый шарф. В ушах стучало все сильнее, когда я перешел на шаг и подошел к углу. Повернув за него, я увидел в трех метрах от себя здоровенную дыру в стене. Страх на секунду сжал сердце, неконтролируемый ужас не давал ступить и шагу. Но я не сомневался, что парочка с белым шарфом исчезла в той дыре.
Я подошел и заглянул внутрь. Ничего не было видно, ничем не пахло, было тихо и темно.
- Тебе страшно? – спросил я у себя.
- Мне не бывает страшно, - ответил я.
Немного нагнувшись и просунув в дыру правую ногу, я нащупал что-то твердое, видимо, пол. В кромешной темноте проход за моей спиной казался выходом в яркий солнечный день. Я сделал шаг вперед и с ужасом осознал, что моя нога не нашла опоры. Я падал вниз, но не чувствовал ни встречных потоков воздуха, ни растущей скорости. Я только видел маленький красный огонек впереди, несущийся на меня из темноты. Я попробовал крикнуть, но из моего горла вырвался какой-то нечеловеческий вопль, металлический и скрежещущий, высокий и отрывистый…

Я открыл глаза и увидел белый потолок своей спальни. Оля лежала на мне, сложив руки на моей груди и уткнув в них острый подбородок.
- Интересно за тобой наблюдать, - сказала она.
- Ничего не понимаю, - пробормотал я.
- Чего?
- Ничего не помню.
- Подожди, так ты не помнишь или не понимаешь? – засмеялась она.
- И ты не злишься и не обижаешься…
- А чего мне злиться? И я ведь никогда не обижаюсь. Вспомни хоть раз.
- Ну, а вчера? Ты обижалась, потом… Потом я куда-то пошел… Только зачем?
- Не напрягайся так, - Оля положила ладонь мне на лоб.
- Да, да, я еще сказал, что сейчас вернусь и … не вернулся.
- Но ты же здесь, - выдала она убийственный аргумент.
- Да, - задумчиво подтвердил я, - а ты не разрываешь меня на части из-за моих похождений.
- Постой, а ну, рассказывай, где ты вчера был, - потребовала она.
- Кричали! Точно, кричали! – вспомнил я. Потом улица и стройка на пустыре.
- Чего тебя туда понесло?
- Не помню. Ах да девушка с парнем и белый шарф. Они ушли в дыру в стене… Или их забрали…
- Ну и, а дальше, - спрашивала Оля с интересом, глядя на меня ехидным взглядом. Я пошел за ними. Потом… Потом опять кто-то кричал.
- Ну, ну, рассказывай, подбадривала Оля.
- Да я же серьезно говорю! - возмутился я.
- А кто сомневается. Ты бы такое не придумал. Это под силу разве что писателям. Но никак не врачам.
- Черт возьми! Который уже час? – я попытался вскочить, но она не дала мне.
- Уже половина десятого. Я позвонила к тебе на работу и сказала, что тебе даже не хочется туда звонить, а не то что приходить.
- Что?!! – я не поверил своим ушам.
- Да ладно тебе, ты что, хотел на работу? Лучше рассказывай дальше.
- Я никак не мог привести мысли в порядок и сказал:
- Кто-то кричал… Это был я. Я долго падал вниз, к красному огоньку на дне. А дальше… ничего. Я открыл глаза, и вот… ты. Ты! Как же ты могла меня уволить!
- Ой, пара пустяков. Я и себя уволила.
- Как же я оказался здесь? Непонятная история, - как-то неуверенно сказал я.
- Да, весело ты вчера погулял. Ладно, дальше можешь не рассказывать. Все понятно.
- Понятно?!! – поразился я.
- Только скажи, а ты вчера там не умер? – серьезно спросила она.
- Да что ты несешь, черт возьми! – я вскочил на ноги. Оля смотрела на меня ласковым взглядом, как смотрят на ребенка, который выскочил из кровати испугавшись плохого сна.
- Иди сюда, - она поманила меня пальчиком, и я пошел, как тот самый ребенок. Она поцеловала меня и сказала:
- Не кипятись, я знаю, ты у нас осторожный, и с тобой такого еще не бывало. Просто подумала, что, может, вчера. Ты же меня знаешь, я могу хоть каждый день…
Зазвонил телефон.
- Сиди, я отвечу и принесу тебе чаю с лимоном, как ты любишь, - сказала она и выбежала из комнаты.
В голове моей была полная неразбериха. Я даже не пытался все обдумать, это было невозможно, поэтому я просто лежал на диване, надеясь, что все наладится само по себе.
Через десять минут пришла Оля с чашкой чая, аромат которого сразу заполнил всю комнату.
- Чем займемся сегодня? На работу ведь нам идти не надо.
- Может, пойдем гулять, - Предложил я, отхлебывая чай. – А кто звонил?
- Да, Гена.
- Понятно, и что?
- Ну, сказал, что я классно тебя уволила…
- Скажи, так это не шутка, - перебил я.
- Да чего ты? Мы же сотню раз так делали. Если так сильно хочешь, то пойдешь завтра поработаешь.
-Так… Так ты ж меня уволила!
- Ну и? – в ее голосе прозвучали нотки нетерпения смешанного с удивлением.
- Ты же вчера сам жаловался. Говорил, что хочешь отдохнуть. Вот и отдохнем.
Она говорила настолько естественно, что я почти поверил, что это нормально и решил на время оставить этот вопрос.
Пытаясь казаться веселым и беззаботным, я сказал:
- Значит, гуляем. И зачем вообще работать?
- Я уже давно тебе говорила, давай совсем не будем туда ходить. Я и хожу только из-за тебя. Не сидеть же одной дома.
Мою веселость сняло как рукой, я уже не мог притворяться. В голове моей роем мух гудели сотни вопросов, и я не мог их не задать.
- А на что жить будем?
- У нас же куча денег. Там же на месяц, даже на два. Зачем нам еще?
- Ты всегда жила одним днем, но не настолько же! А как же будущее. Дети. Я чувствовал, что говорю нескладно, но это было от отчаяния.
- О чем ты… То есть, постой. Да ты что… - она села рядом, взяла меня за руку и уставилась своими огромными глазами полными удивления. – Ты хочешь пойти ТУДА?
- Куда? – вырвалось у меня. Но когда ее глаза стали еще больше, я решил рискнуть. Другого выхода из своего отчаянного положения я не видел.
- Да, я хочу ТУДА.
Оля уставилась в окно невидящим взглядом.
- Теперь понятно, - шепотом сказала она.
- Что понятно? – поинтересовался я, чувствуя, что выхожу из угла, в который сам себя загнал.
- Да как ты себя вел: работал почти каждый день. Небось и счет у тебя ТАМ. И какой ты был осторожный!
Ее тон начал меня пугать.
- Слушай, - прервал я Олин разговор с самой собой. – Может, все-таки пойдем гулять. Купим чего-нибудь пожевать. Повеселимся. Живешь один раз! – добавил я напоследок.
- Слушай, ты еще не ТАМ, так что оставь эти фразочки. Надеюсь, ты не все собрался менять?
- Нет, что ты. Немного совсем, почти ничего. Извини, что я… это сказал. - Я уже боялся сказать слово, чтоб не ляпнуть чего-нибудь неправильного. – Ну что, пойдем?
- Ладно, но только ничего такого сегодня и слышать не хочу. И завтра тоже, - она на секунду замерла, - вот черт, с тобой я уже и такие слова вспомнила. Так глядишь и до «послезавтра» дойдет.
Я смотрел, как она одевается: ее рыжие волосы крупными волнами падали на белую спину и доходили до самой талии. Они словно горели ярким огнем на фоне белоснежной кожи. Я с трудом оторвался от этого зрелища, натянул брюки и застегнул рубашку. Можно было идти.

День шестой (ночь)
Я оторвался от рукописи и посмотрел на часы. Они показывали 00:09. Начался новый день. Для меня завтра наступает, когда я просыпаюсь утром, тогда оно становится сегодня, но я знал, что в эту ночь спать не буду, а значит шел шестой день, когда я дочитаю на крыше «Охоту на крокодилов». Я перевернул страницу рассказа:

Просыпались холодные осенние ветра. Было приятно греться на еще не остывшем августовском солнышке. В такие дни особенно хочется, чтобы лето не кончалось никогда, чтобы все время дул этот ветер, гнал бы себе по синему высокому небу облачка.
Все люди на улицах казались счастливыми и довольными, молодыми и красивыми. Постепенно я начинал чувствовать себя таким же. Настроение улучшалось с каждой минутой, уже все проблемы начали казаться незначительными, ничто уже не могло испортить такого дня.
- Куда пойдем, - спросила Оля.
- Зайдем в магазин, купим чего-нибудь вкусненького, потом пойдем в парк.
- И что там делать?
- За белками прыгать, - попытался отшутиться я.
- Ну, не знаю, - с сомнением сказала она.
- Да ладно, чего ты? Посидим чуть-чуть и пойдем, куда захочешь.
Мы зашли в магазин и пристроились в конце небольшой очереди. Впереди нас стояли двое молодых парней. Первый, с видом человека, которого ничто не может удивить, выслушивал эмоциональный рассказ второго о его вчерашнем дне.
- Да, было прикольно, - закончил он.
- Да-а, зевая, подтвердил его собеседник.
Но паренек в белой футболке и серых джинсах не унимался. Он явно поставил задачу удивить невозмутимого приятеля и сказал:
- А потом я прыгал с парашютом …
- Молодец, и что тут такого?
- Ха, а парашют-то не раскрылся!
- И ты раскрыл второй, - безучастным голосом ответил парень в черных шортах и безрукавке. Он был уверен, что его другу так и не удастся его удивить. Но тот и не собирался отступать от намеченной цели.
- Да я раскрыл второй и…, - огонек блеснул в глазах, и он продолжил с торжествующей улыбкой, - а второй взял и тоже не открылся.
Парень в шортах понял, что дальше оставаться безучастным не выйдет и показал на радость другу свое удивление.
- Ну, круто! И что потом?
- Потом я падал, и меня сносило к морю. Я там такое вытворял в воздухе.
- Представляю.
Они купили бутылку воды и каких-то пирожных и удалились. Оля, повернувшись к приветливой продавщице, быстро проговорила список того, что она хотела, заканчивавшийся словами «в ваш пакетик».
Мы вышли из магазина. Я, погруженный в свои мысли не замечал ничего вокруг, пока не наткнулся взглядом на рекламный щит. На нем был изображен в лучах заходящего солнца ребенок, которого держали за руки молодые парень с девушкой. Большими буквами было написано: «Думая о будущем…» и ниже: «Корпорация Futray». В самом низу щита был телефон и адрес.
Мне казалось, что еще несколько дней назад там была реклама каких-то сигарет. Еще я был уверен, что ни о какой корпорации Futray я никогда не слышал.
- Что это за контора, - спросил я у Оли, кивая в сторону щита.
- Ты же ТУДА собрался, чего у меня спрашиваешь! – раздраженно и обиженно сказала она.
- Да чего ты?
- Мы же договорились, сегодня об это не говорить.
- Извини, я случайно.
- Ладно, пошли отсюда подальше. На каждом шагу уже эта, как ты говоришь, конторка. – Она как-то странно ухмыльнулась и хмыкнула.
В парке было хорошо. Пели птицы, белки скакали с дерева на дерево, в тени которых ветер казался теплее, а солнце было совсем не жарким, только чуть-чуть согревало редкими лучами, проникавшими под кроны вековых гигантов.
Мы сидели на скамейке и ели торт из мороженого.
- Я сегодня вечером схожу к Гене, ты не против? – спросил я, понимая, что лучше задать накопившиеся вопросы ему, а пока успокоиться.
- Сходи, только не задерживайся. А пока, ты мой.
- Да подтвердил я и улыбнулся.

Мы возвращались домой. Темнело.
- Ну как, понравилось? – спросила Оля и улыбнулась.
- Еще бы! Я так раньше никогда не веселился. Ты у меня просто сумасшедшая… в хорошем смысле.
- Да, нет, в общем-то. Некоторые и с парашютами прыгают, а они не раскрываются.
- Ты тоже слышала?
- Конечно.
- И что, думаешь, правда? – уверенный в том, что правдой это быть не может, спросил я.
- Ну да.
- И это нормально?!
- Для тебя это точно не нормально, а для него…
- Я не понимаю.
- Это все Гена, да? – с досадой спросила она. – Это все он. И сейчас ты к нему за этим идешь, да?
- Ну… - я не знал, что и сказать.
- Тогда иди. Давай же! – Оля кивнула в сторону Гениного дома.
- А ты?
- Да уж дойду как-нибудь, сказала она. – Только не задерживайся сильно, - смягчаясь добавила она.

- А, Рома. Ну заходи, я сейчас, - Гена скрылся в глубине своей квартиры. Я зашел в гостиную и сел в кресло.
- Пивка хочешь? – раздался голос хозяина где-то в районе кухни.
- Давай, - сказал я.
- Слушай, а здорово ты сегодня на работу не явился, - сказал Гена, заходя в комнату с двумя бутылками и пакетом вареных креветок.
- Так меня уволили?
- Ой… Да кому ты нужен. Все равно завтра явишься.
Мы сидели, попивая пиво, закусывая хорошо приготовленными, крупными креветками. Я не знал с чего начать.
- Гена, скажи, что ты знаешь о Futray?
Он доедал очередную креветку, но когда услышал мои слова, то вдруг вскочил и выплюнул ее прямо на пол.
- Тьфу, черт! Вроде бы дверь закрыта, на окнах сетки от комаров и от другой дряни, а все равно пролазит.
- Так значит, ты что-то знаешь?
- Да, только ничего хорошего.
- Расскажи мне и не спрашивай зачем. Я просто потерял дорогу и ничего не понимаю.
- Где бы ни была твоя дорого лучше бы ТУДА ей не вести.
- Что это за ТУДА? У меня ощущение, что там ответы на мои вопросы.
- Слушай, не надо тебе это. У тебя Оля, эта жизнь. Ты счастлив.
- А ты не чувствуешь, что все не так.
- Эй, ты что, «Матрицу» вспомнил?
- Нет, но что-то больно похоже. Не потому что кто-то мной управляет. Просто жизнь здесь ничего не стоит. Все же ею бросаются, как хотят.
- Я тебя понимаю. Хуже то, что ничего не изменишь.
- Ты о чем?
- Ну ты как с луны свалился. Или пиво виновато, – он посмотрел на меня и улыбнулся. - Я о том, что ты женат, я – нет. У тебя нет детей, у кого-то есть и этого не изменить.
- Да ты просто подходящей девушки не нашел.
- Дело не в этом.
- А дети? Что, я не смогу завести детей? Интересно почему?
Я хотел продолжить, но потом вспомнил реакцию Оли на разговоры о семье.
- А как же появляются семьи, дети?
- Ты еще спроси, как люди знакомятся, сходятся и не в капусте ли детей находят.
- Ты же меня понял.
- Понял, но это вопрос из серии «А почему звезды светят, а небо синее?»
- Да? А я наивно полагал, что ты рождаешься, вырастаешь, встречаешь много девушек, но только одну из них полюбишь, и она, если повезет, станет твоей женой.
- Угу. Но ты у нас вообще наивный, - Гена улыбнулся, встал и хлопнул меня по плечу. – Возьму еще бутылочку для такого разговора. Тебе принести?
Гена вернулся и сел на диван.
- Как в старые добрые времена, - сказал он потягиваясь, - пьем пиво и говорим о жизни. – Он стал серьезным, сделал большой глоток, поморщился, вздохнул и начал говорить:
- Futray – это огромная скотина и никому ее не забить.
- Почему их так не любят?
- Ну а чем они по-твоему занимаются?
- А черт их знает.
- Вот именно, воскликнул Гена, указывая пальцем мне в левое плечо, - никто точно не знает. А эти их рекламные щиты: «Думаем о будущем», «Счастливое будущее». Только и слышно: «счастье», «будущее», «семья», «судьба», просто кричать хочется… - он снова отхлебнул.
- Крик счастья, - задумчиво произнес я.
- Понимаешь, Рома, каждому хочется делать все самому. Решать, как жить, не только сегодня, но и завтра, через неделю, месяц, год.
- Дела, я думал, так все и обстоит.
- Ага, только потому, что сегодня можешь делать все, что хочешь?
- Ну да. – Я не понимал, к чему он клонит. – А разве не так?
- Так-то оно так, а ты попробуй что-нибудь изменить.
- Хочешь сказать, я слишком консервативен?
- К черту твой консер…Я таких слов вообще не говорю! – Гену начинала раздражать моя непонятливость. – Я же не говорю тебе менять место проживания или работы! Ты попробуй что-нибудь… - он задумался, - ну, скажем, купи себе пепельницу…
- Но я не курю, - прервал я его.
- Блин! – он стукнул рукой по дивану, - при чем здесь твое «не курю». Молчи и слушай.
- Я слушаю, но ничего не понимаю.
- Я скажу словами из твоей любимой «Матрицы», - Гена улыбнулся, - ты хочешь знать, что такое Futray? – Она повсюду. Ты видишь ее, когда смотришь в окно или включаешь телевизор. Ты чувствуешь ее, когда платишь налоги или идешь в церковь. – Он посмотрел на меня и добавил, - если скажешь «но, Гена, я не хожу в церковь», я тебя убью.
Я смотрел на него, ожидая объяснений, но он не спешил их давать.
- Выбери любой предмет в этой комнате и посмотри на него внимательно, изучи со всех сторон.
На подлокотнике кресла лежал пульт от телевизора. Я повертел его в руках, разглядывая каждую из шести граней.
- И что? – спросил я.
- Изучил! – хмыкнул Гена, скептически глядя на меня. – Дай-ка сюда.
Он открыл крышку и достал батарейки. Под ними, на задней стенке пульта красовалась голографическая наклейка с буквой “F”, переливавшейся всеми цветами радуги на свету.
- И не думай, что это Fuji или Funai.
- И уж точно не Филипс, - добавил я.
- Будь уверен, - подытожил довольный Гена. Я посмотрел еще раз на пульт, вставил батарейки и закрыл крышку. Гена смотрел на меня.
- Я знаю, что ты спросишь, - сказал он. Отвечаю:
- Да, такие штуки на всем у меня дома. И у тебя дома тоже. У всех и каждого.
Гена допил пиво и поставил бутылку на пол.
- Этот мир прогнил, Рома, от корки до корки прогнил. И теперь срок годности у него - сутки.
- Зря ты все-таки пиво пьешь, я только начал что-то понимать, и вот, на тебе.
- А ты купил бы пепельницу, только без такого значка, - он поднял бутылку и ткнул пальцем в ее дно, где красовалась наклейка с буквой F. – Тогда бы ты все понял. Только вот пепельницы такой не найдешь уже.
Гена кивнул головой, указывая на мячик с надписью Pepsi, лежавший в углу его комнаты.
- Он ведет себя так, как вела бы себя твоя пепельница. Потому что это одна из немногих вещей, до которых не дотянулись лапы Futray.
- То есть, на нем нет никаких наклеек?
- Да дело не в наклейках. Я могу содрать их все, но суть вещей от этого не изменится.
- А чем отличается твой шарик, ну, скажем, от пульта?
- Боюсь, ты не поверишь.
- Выкладывай, я уже во все готов поверить.
- Он ведет себя так же, как ты. – Гена смотрел мне в лицо, - да, именно, как ты: тоже весь день делает, что хочет и думает, что все в его руках, - это сравнение привело Гену в восторг, и он рассмеялся. – Шарик тоже просыпается в одном и том же месте, где бы ни уснул.
Он был тут, когда я вселился в эту квартиру, и с тех пор он мой верный спутник. Как я только над ним не издевался. Началось с того, что как-то раз я его случайно проколол, потом выбросил. На утро он оказался на прежнем месте. Я его резал, сжигал и отдавал знакомым.
- Не понимаю… - произнес я медленно.
- Чего ты такой непонятливый…
- Не понимаю, как можно так жить! – я поднялся на ноги и стал ходить по комнате. – Я не верю! – я посмотрел на Гену и добавил:
- Лучше мне уйти.
- А то что? Голова лопнет. Но ведь мы все так живем и давно. А ты только сегодня задумался о чем-то более «глобальном», чем, как провести день с Олей.
- Черт! Я же обещал не задерживаться. Мне пора.
- Ты только скажи, поверил или нет?
- Надо подумать.
Гена встал и направился на балкон. Я вышел за ним и подошел к перилам. Вид с одиннадцатого этажа открывался великолепный. Несколько секунд я им любовался, потом сказал:
- Ну так ты меня проводишь?
- Надо подумать, говоришь? – ответил он вопросом на вопрос.
- А сейчас надо домой.
- Тогда подумай, - продолжал он, не обращая внимания на мои слова, - а я подкину тебе почву для размышлений, заодно покажу самый короткий путь домой и хорошее средство от бессонницы. Посмотри туда. – Гена указал пальцем куда-то в район балкона третьего этажа. Я перегнулся через перила и посмотрел вниз. Тут я почувствовал, как Гена схватил меня за ноги и рванул вверх. В следующую секунду я уже летел вниз, кувыркаясь в воздухе. Я попробовал закричать, но ничего не вышло.
- Крик счастья, - промелькнуло в голове, и стало темно.

 День шестой (утро)
Я открыл глаза и увидел белый потолок своей комнаты.
- Что-то мне это напоминает, - сказал я себе и посмотрел не рукопись, лежавшую рядом с диваном на полу.
Часы показывали уже половину десятого. Значит, я спал целых четыре часа, вопреки намерению не спать вообще.
Я быстро перекусил, умылся и вернулся в комнату, чтобы продолжить читать.
«Я открыл глаза и увидел белый потолок своей спальни», - было написано на следующей странице рассказа.
- Ага, понятно, что мне напомнил мой потолок, - подумал я и начал читать.

Я открыл глаза и увидел белый потолок своей спальни. Оля лежала на мне, сложив руки на моей груди и уткнув в них острый подбородок.
«Сейчас скажет, что за мной интересно наблюдать», - подумал я.
- Я же сказала тебе не задерживаться. Во что тебя втянул этот Гена.
- Хорошее средство от бессонницы, - ответил я.
Оля смотрела на меня, собираясь что-то сказать. Тут до меня дошло:
- Я вчера умер.
- Ты? Не может быть!
«Да уж, короткий путь и никакой бессонницы», - подумал я, но ничего говорить не стал.
- Мне надо на работу.
- Может, не пойдем? – с надеждой спросила Оля. – Отпразднуем твой «прорыв».
- Не думаю, что это стоит праздновать, а на работу пойти стоит.
- Ладно, пошли завтракать…

Я зашел в здание больницы. Работать я, конечно, не собирался. Гена ждал меня в вестибюле.
- Не на работу ли ты пожаловал? – поинтересовался он.
- Нет, я за тобой.
Мы обошли здание больницы и направились в небольшой парк. Гена плюхнулся на первую попавшуюся скамейку и спросил:
- Что понравилось?
- Теперь вопросов еще больше.
- Не сомневаюсь. Ну, ты хоть поверил в историю с мячиком?
- Что ничего нельзя изменить? Ведь ты же сам вчера рассказывал, как вселялся в свою квартиру. И вообще люди же меняют как-то жизнь, все ведь не стоит на месте.
- Все изменения, все планы на будущее, только через них, - сказал Гена, кивая в сторону урны, на которой была нарисована реклама Futray.
- Каким образом?
- Не знаю, - сказал Гена и замолчал. Я уставился на него в недоумении. До этого он отвечал на все мои вопросы, пусть и на своем языке. Он уловил мой взгляд.
- Не представляю, что нужно сделать с моим мячиком, чтобы я мог его куда-нибудь убрать из его угла. За день я могу его десять раз переложить, на утро он окажется там. А я, куда бы ни пошел, тоже буду рядом с ним, когда проснусь.
- Погоди, но ты же переселялся.
- А ты-то нет. Сразу видно.
- Расскажи, попросил я.
- Все, что ты пытаешься менять сам, не стоит ничего. В любом деле Futray делает свой маленький вклад. Они получают процент с каждого проданного товара, ты платишь им за любое дело, результат которого хочешь увидеть завтра. Начиная с новой прически и заканчивая сменой жилья.
- Но как же ты переехал? – допытывался я.
- Я оформлял документы, осталось поставить две печати от Futray. Я отправился к ним.
- Значит, ты был там?
- Конечно, покажи того, кто не был. Там меня очень хорошо встретили. Дали мне таблетку и поставили одну печать. Когда я спросил, что это за «лекарство», мне сказали, что это поможет мне «обосноваться» на новом месте. Я-то понял, о чем идет речь и попытался вынести эту таблетку наружу.
- Получилось?
- Ага, конечно. Меня остановили на выходе и сказали, что таблетка еще не подействовала, предложили посидеть в мягком кресле, пока это не случится. Пришлось проглотить.
Картина, наконец, стала проясняться. Я задумался, а Гена продолжал свой монолог.
- Они засунули свои лапу почти во все, они у каждого входа и у них ключи от всех дверей. Они почти всемогущи, а значит, кто-то должен бросить им вызов.
- Кто? – машинально спросил я, продолжая думать о своем.
- Я неспроста рассказывал тебе все это. Хоть ты и спросил, но я мог бы и не говорить. Я один из тех, о ком ты спрашиваешь. Нас немало и мы знаем многое. Ты еще ничего не понимаешь, но если присоединишься, то поймешь. Я не буду уговаривать, у тебя семья, а идти против Futray – это большой риск. Просто нам всегда нужны люди, даже такие непонятливые, как ты.
Гена посмотрел на меня.
- Ну что?
- Значит, я ничего не понимаю? – спросил я и, не дожидаясь ответа, сказал: - Хочешь узнать о мире без Futray?
Гена уставился на меня, открыв рот.
- Да, я вижу, что хочешь. Тогда слушай. Это мир, где можно идти, куда хочешь, а потом проснуться там, где уснул, можно переезжать с места на место хоть каждый день. Есть люди страдающие бессонницей, есть те, кто не хочет спать, и не спит, хоть десять ночей подряд. Это мир, в котором можно познакомится с девушкой, и вы проснетесь рядом, если уснули вместе. Можно жениться и заводить детей, когда сам решишь. А если умрешь, то тебя закопают в землю и ничего уже не будет дальше. Поэтому люди не прыгают с балконов забавы ради.
Генин ошарашенный вид вызвал у меня чувство триумфа.
- Хочешь верь, хочешь нет, но я жил в таком мире, жил до вчерашнего дня. А этот мир, - я посмотрел вокруг, - ты прав, он прогнил от корки до корки, и именно Futray делает его таким, я в этом уверен. Еще я знаю, что так жить нельзя, значит, я сделаю все, чтобы показать людям мир без Futray, или погибну в битве с ними.
- Дай тебе палец, ты всю руку оттяпаешь, - недовольно сказал Гена. – У нас есть некто вроде предводителя – это он собрал всех нас. Он говорил о таком же мире, что и ты. Может, ты знаешь, как работает Futray?
- Догадываюсь, наверное, у них что-то вроде…
- Стоп, стоп. Расскажешь все на нашем сборе сегодня. Я планировал взять тебя с собой, потому и подкинул вчера почву для размышлений. Чтоб ты поверил.
- Хорошо, пойдем. Когда это будет?
- Скоро. Чуть-чуть посидим и пойдем.

Мы подошли к подъезду девятиэтажного дома
- Что, завяжешь мне глаза? – спросил я.
- Не обязательно.
Я следовал за Геной. Он поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру направо от лестницы.
 Под кнопкой звонка загорелась зеленая лампочка.
- No clip, - произнес Гена.
Дверь открылась, и мы вошли в темный коридор. Впереди и слева я увидел дверь, из-под нее выбивалась полоска света. В комнате за нею слышались голоса. Мы вошли, и все разговоры сразу прекратились. Я обвел взглядом огромное помещение. Около тридцати человек сидели на диванах и стульях, в креслах и прямо на полу. Прямо передо мной, на диване у противоположной стены сидел молодой человек с девушкой.
- Геннадий, с тобой новый для нас человек. Я его не знаю, - обратился он к Гене, но ответил я.
- Вы меня, может, и не знаете, но я знаю вас.
По комнате пошел шорох: кто-то заерзал на месте, кто-то что-то зашептал соседу на ухо.
- Вы были в моем мире, вы и ваша подруга с белым шаром! Недостроенный торговый центр и дыра в стене. Я пошел туда за вами и оказался здесь.
Молодой человек встал так, что мне захотелось сесть, а все люди в комнате разом притихли.
- Не стоит говорить здесь об этом, незнакомец! – сказал он властным голосом. - Я прошу вас выйти и подождать за дверью.
Минут сорок я сидел на кухне, потом из комнаты (она оказалась единственной в квартире) в прихожую повалил народ. Через минуту все стихло, и появился Гена.
- Пойдем, - сказал он.
Молодой человек, отправивший меня за дверь, ждал за нею.
- Я знаю, вы Рома, меня зовут Дмитрий, - он протянул руку.
- Рад с вами встретиться, - ответил я.
- Жаль, что вам пришлось уйти, но говорить при всех нельзя. – Он посмотрел на Гену.
- Я не уйду, - уверенно заявил тот. Брови Дмитрия приподнялись, но тут же опустились, и он сказал:
- Ладно, оставайся.
- Вы были в моем мире? – я посмотрел на Диму, потом на девушку, сидевшую на диване. – Как вам это удалось?
- Не торопитесь, давайте присядем.
Мы подошли к подруге Дмитрия, и она поднялась нам навстречу.
- Меня зовут Виктория, - представилась она.
- Здравствуйте, - я задержал на ней взгляд. Когда все сели, Дима продолжил.
- Я не могу ответить на ваш вопрос, потому что не знаю, о чем вы говорите, о каком мире.
- О мире без Futray, в котором я жил. Однажды ночью я увидел вас с балкона. Вы шли к недостроенному торговому центру, на восточной окраине города. Я пошел за вами, но ничего не нашел. Потом я зашел вовнутрь и упал. Падая вниз, я видел только красный огонек. На утро я проснулся дома, но только в этом мире.
- Я же говорил! – воскликнул Гена. – Он мне такое рассказал! Ты говорил, что будет, когда не станет Futray, и он говорил то же самое о своем мире.
- Я мог только догадываться, каким станет мир без них. Значит, я был прав. Расскажи еще, - попросил меня Дима. И я рассказывал, сначала, в общем, потом дошел и до мелочей. Дима постоянно приводил примеры таких же мелочей в их мире. Выходило, что жизнь тут и жизнь привычная мне были похожи только на первый взгляд, а на самом деле отличались во всем.
- Люди называют это «Временем». Где-то с четырех до пяти утра никто не может бороться со сном, даже если спал весь день. И где бы ты ни был, когда придет Время, ты окажешься у себя дома.
- Как Futray делают это?
- На земле нет места без Futray. Они скупают земли с недостроенными зданиями и заводами, просто пустыри или места раскопок. Там строятся лаборатории, исследовательские центры и много еще что. О делах творящихся там не знает никто. Стройка возле вашего дома – собственность Futray. Там расположен один из их излучателей. Я уверен, что все дело в них, они делают мир таким.
- Что они излучают? – спросил я. Все мои догадки подтверждались.
- Не знаю. Не свет и не звук – это точно. Мы с Викой были там позапрошлой ночью. На ней был белый шарф… - добавил он. – Вблизи излучателей, когда приходит время, часто происходят странные вещи, но о других мирах я не слышал. Говорят о призраках и тому подобное.
- Похоже, вблизи этих излучателей мой мир становится призраком вашего, а ваш – моего. Вы с Викой прошли, как привидения возле моего дома, а я пошел за вами и упал куда-то на стройке. Видимо разбился насмерть, и ваше средство от бессонницы затянуло меня в мою кровать, только в этом мире.
- Как версия пока пойдет, - кивнул Дима. – Только вот что стало с тем, кто должен был проснуться в этом мире?
- Не знаю, может его тело так и лежит на стройке. Он, то есть я, так и не вернулся домой.
- Я вам сочувствую, - сказала Виктория. Она, видимо, поняла, что это значит, и каково мое положение.
- Как остановить работу Futray, если не уничтожить их совсем? – мне не хотелось сразу раскрывать карты. Я предпочитал слушать.
- Лучше спросите, как остановить ветер или смену дня и ночи.
- Как туда проникнуть? Кто за что у них отвечает?
- Вы не понимаете, - прервал меня Дима, до этого качавший головой, - в Futray не проникают и даже не приходят – они сами забирают, если кто-то им нужен. Просто зовут, и никто не откажется. Гена вам показывал вещи с буквой F и его мячик без нее?
- Да.
- Так вот люди в Futray тоже с такой буквой.
- Гена сказал, что дело не в букве.
- Конечно не в ней. Вся штука в том, что мы с вами, как тот мячик, а они – как пульт от телевизора.
- Как Гена, когда ему дали таблетку для переезда? – я взглянул на друга, Гена уставился на меня, будто увидел приведение. Дима посмотрел на нас и улыбнулся.
- Да, - сказал он.
- Я хочу обратно, в свой мир. Мой единственный шанс – это сделать то же, что и тогда, когда попал сюда.
- Слишком рискованно, - объявил Дима.
- Дело не в риске: если я помогу вам остановить Futray, то у меня не будет даже этого шанса.
- В конечном счете, решать вам. Я не могу заставить вас нам помогать или отказаться и уйти.
- Я не знаю, что делать.
- Я бы на вашем месте попробовал вернуться домой. Просто потому, что в борьбе с Futray вы всего лишь еще один человек из тысячи, пусть даже знающий многое и о многом догадывающийся.
- Если бы это было так, то я бы даже не думал.
- Похоже, вы недооцениваете…
- Я могу помочь, - прервал я Диму, - к ним приходят только по приглашению, так вот, у меня оно есть. Я решил-таки выложить все, как есть и достал из портфеля свой кошелек.
- Я обнаружил его сегодня, когда шел на работу. В нем мой пропуск к ним, похоже, что очень высокого уровня. – Я повернулся к Гене, - похоже, твой друг работал на твоих врагов и неплохо продвинулся по службе, - сказал я ему.
Дима переводил взгляд с меня на Гену и обратно.
- Это наш шанс, - тихо сказал он.
- Теперь-то вы меня поняли.
- Годы борьбы не стоят одного такого пропуска, - добавил он, в глазах его горел огонек надежды, но он тут же угас, и Дима спокойным голосом продолжил:
- Но если я попытаюсь заставить вас его использовать против врагов, то я сам буду не лучше их.
- Мне нужно было услышать эти слова, чтобы решить. Теперь я помогу вам, даже если из-за этого никогда не вернусь домой.
Все было решено, осталось обговорить детали.
Домой возвращались поздно. Я устал, но был готов сделать завтра все, как следует. Впервые за все время с той самой ночи захотелось покурить. Я порылся в портфеле и пошарил в карманах – ничего.
- Покурить бы, - с досадой сказал я.
- Ты же не куришь, - Гена с удивлением посмотрел на меня, - то есть не ты, а он. Черт возьми, Ромка, я уже не знаю, что и думать!
- А ты ничего не думай, - я положил ему руку на плечо, - я не знаю, что будет дальше, но пока что мы друзья и нечего тут голову ломать…
- Но постой, - прервал меня Гена, - а если ты вернешься домой, и он тоже.. Тогда как мне с ним говорить вообще. Он же один из них.
- Слушай, не забивай себе голову разной ерундой, завтра все наладится.
Мы подошли к Гениному дому.
- Пока, - сказал он, явно не желая прощаться.
- Спокойной ночи.
- Еще увидимся?
- Не знаю, Гена, не знаю.

88.8 fm: Привет всем. Это я, и я здесь живой и здоровый. Кроме дождя не было других причин моего отсутствия. Сегодня же я дочитаю «Охоту на крокодилов» и завтра мы встретимся в последний раз. Я и сам читаю сейчас довольно интересный рассказ, но не будем отклоняться от темы.

 Охота на крокодилов
  ( продолжение…)

Я сел на сиденье и стал медленно крутить педали. Лопасти нежно шлепали по воде.
Приближался крокодил. Первым моим желанием было отгрести подальше, но я ему не поддался.
Он подплыл, ухватился лапками за крыло катамарана и вздохнул очень жалобно.
- Привет, - сказал я, понимая, что это мой шанс не пропасть. Крокодил обнажил белые острые зубки, сразу кусать он не собирался.
- Отдыхаем? – спросил я, наблюдая за слегка виляющим хвостом.
Мы еще немного поболтали, чуть-чуть опасаясь друг друга, чувствуя силу соперника, потому сохраняя расстояние.
Хорошая примета – первый крокодил за день, совсем неплохой и совсем не стал кусаться.
Я решил подплыть поближе к берегу, а то мало кто поплывет в такую даль, чтобы мной полакомиться, а вот я к ним, пожалуй, отправлюсь. Может, я об этом и пожалею…
Плавая вдоль берега, я наблюдал за другими жертвами крокодилов. Неопытных было сразу видно – они попадались, не успев ничего сделать, даже что-то сказать.
Видимо, я отвлекся, может, задремал, когда вдруг почувствовал, как мой катамаранчик вдруг накренился назад и замедлил ход. Я обернулся и увидел двух крокодилов на крыльях, которые наполовину погрузились в воду под их весом.
Намерения их были ясны, и я не на шутку перепугался – сразу было видно, что я далеко не первая их жертва, может, даже за сегодня. Хуже того, они переглядывались друг с другом, явно следуя, известному им одним, отлаженному плану. Они делали это весело, с удовольствием и почти без опаски.
Не стоит недооценивать силу отрицания. Именно волна внутреннего протеста и заставила меня преодолеть страх. Я быстро перелез через спинку сиденья и уселся на перекладине между крыльями. Мои крокодильчики посмотрели друг на друга, и я прочел в их красивых глазах удивление. Это прибавило мне сил, но они уже открыли ротики, обнажая острые белые зубки, видимо, готовясь укусить.
- Нечего сидеть на моем катамаране без разрешения, - сказал я, взял их за лапки и прыгнул в воду.
Мне повезло, что я оказался проворней и выбрался из воды первым. Я отплыл на безопасное расстояние и помахал им рукой. Меня больше всего удивило, что неудача их совершенно не обескуражила. Они посмотрели на меня, посмеялись и поплыли в другую сторону.
Я еще долго плавал недалеко от берега, пытаясь поймать хоть кого-то, но все время думал о том, каких необычных, значит, интересных крокодилов встретил сегодня. Поодиночке я бы их поймал, но вдвоем они бы меня точно сделали. Я поступил правильно - риск был слишком велик - но упущенный шанс долго не будет давать покоя.
День близился к концу, жара спала, коричневое солнце было уже чуть теплым. Краски, которыми был выкрашен мир, напоминали цвета фотопленки “Kodak” – слишком синее море и небо, слишком красивые белые облака.
Я отплыл подальше от берега, лег на крыло катамарана и стал смотреть, как облака в небе медленно превращаются из пуделя в дракона, из верблюда в жирафа, уходя за горизонт и исчезая в синеве. Думалось хорошо, но мысли приходили и уходили без моей воли, самостоятельно определяя тему и направление.
«Почему мы воюем?» - думалось мне.
«Мы нужны друг другу, но все время кусаем и делаем больно друг другу. Ведь бывает и по-другому». – Я начал думать, как же может быть иначе, когда что-то прервало мои мысли.
В небе тревожно вскрикнула чайка. Я быстро вскочил на сиденье и осмотрелся. За заднее крыло ухватился лапками крокодильчик. Тревога моя была напрасной. Чего опасаться крокодила, уставшего плавать и отдыхавшего на моем катамаране. Я мог продолжить сегодняшнюю охоту, но почему-то мне этого совсем не хотелось. Я подошел и протянул руку говоря:
- Мы ведь можем и не враждовать.
- Я знаю, - ответила она, хватаясь за мою руку и вылезая из воды.
День закончился, а я все не мог осознать происходящего. Я волновался куда сильнее, чем на охоте, просто оттого, что она сидела рядом, а мне не надо ничего делать, чтобы все было как надо. Словно я попался самому опытному крокодилу, а он ничего со мной не делал, и я оставался полностью свободным.
Прошла ночь и наступило утро ясного и солнечного дня. Я стоял на мосту, солнце светило мне в спину, моя тень извивалась среди волн.
Я не собирался на охоту, мне просто хотелось покупаться. Я наконец-то понял, что не давало мне покоя все это время. Как можно оказаться в плену у своего пленника. Ведь если ты чего-то хочешь, то оно само придет к тебе, когда ты это отпустишь, иначе – охоться хоть всю жизнь, это не будет твоим никогда.
А что до крокодилов, конечно, они такие, и они кусаются – все. Все кроме одного, который никогда не укусит, и для тебя он уже не будет крокодилом.

Вот и все. Я понял кое-что, пока читал: если человек несчастлив, то это не всегда оттого, что он сам так решил. Я к тому, что всю жизнь был счастливым и знаю, как радоваться жизни, но сейчас это трудно. Я рад, что прочитал этот рассказ и сегодня ночью дочитаю еще один. Значит, завтра все это кончится. Не знаю, сколько пробуду здесь, но в 17:00 приду обязательно, а там посмотрим.
Думаю, на этом я и закончу. Теперь мне даже хочется идти к себе в квартиру, чтобы читать дальше свой рассказ. Жалко только, что, как и все в этом мире, он скоро кончится.
Спасибо всем, кто меня слушал. Завтра, на 88.8 Fm, мы встретимся в последний раз.

  День седьмой (утро)
Проснувшись, я стал думать о предстоящем дне. В этом не было ничего особенного, многие так делают, зачастую спрашивая то ли самих себя, то ли его величество случай: «А что хорошего будет сегодня?» Впервые за последние дни я мог задать этот вопрос, потому что впервые знал на него ответ. Сегодня все должно закончиться, и я сам могу решать как.
Я сунул руку под подушку – рассказ.
- Нет, это уж слишком: читать его сейчас. Надо умыться, может, позавтракать, а потом уже… - пришло мне в голову. Потом взял рукопись и открыл место, на котором остановился, думая что уж кому как не мне нарушать привычки и распорядки нормальной жизни.

  Крик счастья
 ( продолжение…)

Я открыл глаза и увидел белый потолок своей спальни. Оля лежала на мне, сложив руки на моей груди и уткнув в них острый подбородок.
- Интересно, когда ты просыпаешься раньше, то тоже за мной наблюдаешь? – поинтересовалась она.
- А что такое бывает? По-моему каждое утро я просыпаюсь, а ты лежишь вот так на мне.
- И что тут плохого?
- Да нет, ничего. Сегодня у меня дела. Я бы и хотел тебе рассказать, но только ты не поверишь все равно
- Как всегда! Мужчины думают, что только их интеллекту под силу осознать непостижимое.
- Так ты хочешь выслушать эту историю?
- Конечно.
- Только не говори потом, что я не предупреждал. Короче говоря, есть еще один мир, как этот. Там есть все то же, что и здесь, но нет Futray – это та вчерашняя конторка с рекламного щита. Еще нет меня, потому что я здесь.
Оля смотрела на меня, не зная, шучу я или сошел с ума.
- Это еще не все. Сегодня я иду ТУДА, чтобы остановить их работу и сделать этот мир таким, как мой – свободным и прекрасным. Хочешь еще?
Оля положила руку мне на лоб. Встала с кровати, пожала плечами и вышла из комнаты. Мне стало смешно и грустно одновременно. Эта Оля была очень похожа на ту, что жила в моем мире. Ее отличали беззаботность и непредсказуемость человека, в котором находится что-то новое каждый день, даже для него самого. Словно моя Оля вдруг помолодела лет на пятнадцать, ничего при этом не теряя. Но грустно было от других мыслей: «Увижу ли я еще ее, друзей, дом? Увижу ли хоть что-нибудь?»
Я встал и начал собираться. Никаких сомнений относительно сегодняшнего дня у меня не было.

Шагая по дороге к главному корпусу Futray, я вдруг увидел себя словно со стороны, идущим здесь же то в ясный весенний день, то под мелким осенним дождем.
Рука потянулась ко внутреннему карману пиджака и достала пропуск, когда я подходил к воротам. Охранник вышел из будки.
- Пит, - мелькнуло в голове, как вспышка из прошлого.
- D.E. ноль один ноль три. Здравствуйте мистер Орнет.
- Привет, Пит, - отозвался я.
- Как провели отпуск?
- Прекрасно.
Я шагал по дорожке, зная, что иду куда надо, чувствуя себя чужим среди своих и своим среди чужих.
Не задумываясь о выборе пути, я свернул направо, обошел цветочную клумбу и небольшую оранжерею, потом направо, обогнул бассейн и вышел на единственное огороженное сеткой здание на территории. По дорожке слева ко мне подошел угрюмый человек и спросил низким голосом:
- Что-то важное, D.E. 01-03?
На его пропуске я прочитал нечто похожее: D.E. 02-02?
- Не лезь в дела старших, 02-01, - отрезал я и пошел дальше, слушая за спиной недовольное ворчание:
- Старший, то же мне.
Не обращая на него внимания, я приложил пропуск к считывающему устройству на сетке. Магнитный замок открылся. Я подошел к двери в здание, и мягкий женский голос приветствовал меня. Затем открылась, медленно уходя в сторону, железная дверь, закрывавшая проход к сердцу Futray.
- Я ударю по самому главному, но даже это не изменит почти ничего. Я не уничтожу их, я только на миг покажу людям мир без Futray, а дальше они сами решат, что делать. Они могут оставить все, как есть или же могут бороться дальше за то, что я покажу им сегодня.
Я подошел к пульту управления излучателями. Я мог бы отключит их прямо сейчас, знай я…
- Пароль доступа группы создателей D.E.01-01. Я проигнорировал запрос машины, зная, что он повториться еще дважды, а потом включится система блокирования, тогда никто не покинет этих стен еще долгое время.
Я уже перестал думать, откуда же мне это все известно. Знания приходили, как неожиданные воспоминания.
Открыв свой чемоданчик, я посмотрел на иголку, которой собирался колоть в сердце Futray: 6,5 килограмм пластиковой взрывчатки с таймером.
Компьютер снова потребовал пароль, старшего из нашей группы D.E.01. Я начал ставить таймер, надеясь успеть до включения общей тревоги, после третьего запроса пароля.
Вдруг дверь за моей спиной захлопнулась. По всей территории завыли сирены, но я уже этого не слышал. В комнате было тихо, слышен был только шум поступающего газа. Начинало пахнуть персиком.
Не раздумывая долго, я установил таймер на пять секунд, и в последний раз выслушав отчаянные угрозы компьютера, засекшего взрывное устройство, нажал на «пуск».
Пять секунд показались жутко долгими, словно энергия бегущего времени прошла через меня и свалила на пол. Может, виной тому газ. Потом стало темно.
Я открыл глаза и увидел белый потолок своей спальни. Оля лежала на мне, сложив руки на моей груди и уткнув в них острый подбородок.
- Интересно за тобой наблюдать, когда ты спишь, - сказала она.
Я не знал, что сказать. Хотелось о многом спросить, но все вопросы казались глупыми или безумными.
- Сейчас спросишь, который час и побежишь на работу, да?
- А что, не надо?
- Я понимаю, ты любишь туда ходить, но не настолько же.
Меня разбирало нетерпение, хотелось знать, что же произошло. Так и подмывало спросить, что стало с Futray.
- Да расслабься ты. Сегодня воскресенье, - сказала Оля. Она улыбалась, наверное, вид у меня и вправду был смешной.
- А завтра? – спросил я с надеждой.
- Завтра на работу, деньги зарабатывать.
- А, может, ну их?
- Ну да, а жить на что будем? Может, банки пойдешь грабить?
Я чуть не подпрыгнул вместе с ней до потолка от радости, но вместо этого поцеловал ее, крепко обнял и сказал:
- Я так рад тебя видеть.
- Ну это уже мне не нравится, - строго ответила она, - ты не заболел? С тобой все в порядке?
- Все прекрасно, и сейчас я готов кричать от счастья.
Я вскочил на кровати и закричал:
- Я счастлив! Как я счастлив!
Я был дома, нечего было бояться, мир был знакомым и привычным, только вот некому здесь было задать мой вопрос:
- А что же стало с Futray?

 День седьмой (конец Fm)
Солнце, клонившееся к горизонту, светило мягко и тепло. Оно освещало битву темных грозовых туч с белыми облаками, как последнюю битву добра и зла, уже не на земле, а в небе.
Из-под моих ног вниз уходила стена тонированного стекла. Где-то далеко внизу ездили машины, по тротуарам ходили люди, казавшиеся отсюда не больше муравья. Но я туда не смотрел, широко открыв глаза, я глядел на солнце, выбравшееся из-под туч, чтобы теперь светить на них снизу. Западный ветер дул прямо в лицо, заставляя щуриться.
Время близилось к пяти. Я держал микрофон в руке и впервые боялся его включать. Я думал, что больше всего мне будет хотеться быть услышанным именно сегодня, но теперь мне этого совсем не надо было.
Наконец, я решился, может, потому что стрелки часов встали на пять ровно, а может, просто собрался с духом и включил приемник. В наушниках раздалось шипение, и я взялся за выключатель на микрофоне.
88.8 Fm: Добрый вечер всем. Я не знаю, что сказать, значит, попытаюсь просто быть вежливым.
Знаете эти постеры с надписью: «Сегодня первый день остатка твоей жизни». Я мог бы сказать так про любой день, но не про этот, потому что он последний. Я долго думал, о чем говорить сегодня. Была мысль читать какие-нибудь крылатые фразы или стихи. Что-то вроде:
 Good bye cruel world, I’m leaving you today,
 Good bye
 Good bye all you people, there’s nothing you can say
 To make me change my mind
 Good bye.
Но теперь мне совсем этого не хочется. Надежда, что меня кто-то услышал, кончилась, а теперь уже и нет желания, чтобы кто-то все-таки это сделал. Поэтому мое прощание будет коротким:
Если кто-то меня слушал, то спасибо за это, больше вам не придется тратить время на такую ерунду.
Если кто-то только что настроился на этот канал, то советую выключить приемник.
Спасибо этому миру, что он такой, и жизни, за то, что из любой ситуации всегда есть хоть один выход. Каждый может воспользоваться им в крайнем случае. Думаю, настало время для меня сделать это.
Как я и обещал, сегодня я закончу побыстрей. На этом все.
Прощайте.

Я положил микрофон в карман и подошел к бетонному ограждению крыши. Забравшись на него, я нагнулся и посмотрел вниз, но тут же выпрямился. На какой-то миг мне показалось, что асфальт уже несется на меня с огромной скоростью.
- Так и должно быть, - подумал я, - все, как надо.
- Не надо! – мелькнуло в голове. Я даже не стал отвечать себе на эти слова. Не было смысла опровергать их и спорить мысленно с самим собой.
- Не надо! – мне показалось, что я услышал эти слова откуда-то сзади. Не боясь упасть, я развернулся: входная дверь на крышу прикрыта, вокруг никого.
- Неужели я настолько слаб, что буду убеждать себя, будто кто-то хочет меня остановить? Кто же это, если не мое тело, повинующееся инстинкту самосохранения?
Я развернулся и расслабил мышцы тела, расставляя руки, как крылья и наклоняясь вперед.
- Не надо! – раздалось прямо у меня в ушах.
- Черт возьми! – я сделал шаг назад и оперся руками о бордюр.
- Это же мои наушники! – дошло до меня. Я перевел дыхание и полез за приемником, висевшим на поясе. Он был включен и настроен на 88.8 Fm.
- Ну да, как всегда, - подумал я, и в тот же миг услышал в наушниках высокий от досады и отчаяния женский голос.
- Не делай этого!
Я обернулся, и в ту же секунду дверь на крышу распахнулась. На пороге стояла девушка лет восемнадцати, высокая и стройная, даже слишком, пожалуй, но это было неважно – мне вспомнились слова услышанные когда-то:

«Она не была красива, но когда она смотрела на меня своими большими печальными глазами, горячая волна пробегала по моему телу и выходила яркими светящимися лучами из кончиков пальцев. Тогда я понял: где-то в этом мире есть любовь и для меня».
Я сел на ограждение, пытаясь удержать себя в руках, хотя бы чтоб не упасть назад.
Она стояла, тяжело дыша, на щеках выступил румянец, как от быстрого бега. В руках у нее был зеленый радиомикрофон, такого отвратительного бьющего по глазам цвета, какого бывают детские игрушки. Казалось, он не подошел бы ни к чему в этом мире, выделяясь на любом фоне, бросаясь в глаза в любой обстановке, но, похоже, именно и спас меня.
Тем временем его хозяйка подошла ко мне, взяла за безвольно опущенные руки и потянула на себя заставляя встать.
- Пойдем, тебе надо домой.
- Домой? – пролепетал я.
- Да. Тебе нечего бояться. Ты уже не один. Как хорошо, что я успела!
Она, конечно, могла говорить неправду, но я не мог ей не поверить. Я шел за ней по ступенькам, не думая ни о том, кто она и как давно меня услышала, ни о том, откуда она пришла и как долго спешила ко мне.
Я думал, что если правда горечь создана, чтобы оценить сладость, то что же ждет меня впереди, теперь, после всего этого. Я уже чувствовал, как новая волна несет меня вверх, к свету. Мне хотелось летать, но тяжесть усталости давила на плечи.
Я засыпал на своем диване, улыбаясь и чувствуя, что она сидит рядом, иногда дотрагивается до моего лба и проводит рукой по волосам. Мне хотелось, чтобы эти минуты длились как можно дольше, но я уснул, уносимый спокойным, счастливым сном в следующий день, к новой жизни, без страхов и чувства одиночества.
Хотелось быстрее проснуться и увидеть этот новый мир, но спать мне предстояло очень долго, ведь дорога между двумя жизнями никогда не бывает короткой.
 Конец
 (май-сентябрь 2002 года)