Когда на небе зажигаются звезды и пепельная истома опускается на уставший за день город, Валерия включает телевизор и садится в продавленное кожаное кресло. Когда-то давно она нашла это кресло по объявлению в газете и купила. Валерия до сих пор помнит грузчика, с трудом поднимающего кресло на пятый этаж, его приглушенные матюги и ворчание по поводу экстравагантности дамочек, приобретающих всякую рухлядь.
Для Валерии кресло не было старой рухлядью. Оно было мечтой. Причем, мечтой с большой буквы. Неким символом счастья и покоя.
Всю сознательную жизнь Валерия мечтала о таком кресле. Мечтала, как, придя с работы, сядет в него, каждой клеточкой тела ощутит нежность кожи. Как чуть приглушенный свет торшера осветит страницу лежащей на коленях книги. Как негромкая музыка разгонит притаившееся по углам одиночество.
Откуда появились эти странные мечты, Валерия уже и не помнила.
Просто она мечтала о кожаном кресле, и оно появилось.
Кресло было старым и массивным, и абсолютно не гармонировало с остальной мебелью. Казалось чужеродным, пришедшим из другого времени, предметом. Предметом, помнящим свою былую жизнь, столь отличную от нынешней. Когда-то раньше оно, наверное, стояло в богатой гостиной, окруженное тенями множества счастливых людей и звуками радостных голосов. Такой представляла Валерия прошлую жизнь кресла и очень расстраивалась, что сейчас большую часть времени кресло пребывало в одиночестве и тишине.
Правда, иногда по выходным в тесной однокомнатной квартире становилось шумно и тесно. Приходила сестра с пятилетней племянницей Ксанкой, такой шустрой и быстрой, что казалось будто бы в комнате не один ребенок, а, по крайней мере, с десяток. Это наказание ни минуты не сидело на месте, а скакало и носилось по комнате, раздражая привыкшую к тишине Валерию. Сколько раз она говорила сестре о необходимости призвать ребенка к порядку. Сестра только отмахивалась. Она была ярой поклонницей японского воспитания.
Валерия исподтишка наблюдала за прыгающей на кресле девочкой, волновалась, опасалась за судьбу своей ценности. Но иногда Валерии казалось, что креслу нравится, когда по нему прыгают. Кресло словно распрямлялось и начинало улыбаться.
После ухода гостей, Валерия нежно протирала кресло мягкой тряпочкой, смахивая с него пылинки и крошки.
Иногда Валерия разговаривала с креслом, рассказывала о своих проблемах на работе. Ни о чем другом она рассказать не могла. Вся жизнь протекала по определенному замкнутому кругу: дом - работа – дом – работа.
Однажды Валерия решила разорвать этот жесткий круг. В ее жизни появился Максим. Нечастые встречи по вечерам сменились долгими страстными ночами. Кресло встретило Максима настороженно. Валерии казалось, что оно не выносит этого высокого сильного мужчину, громко топающего ногами и смешно размахивающего руками при разговоре. Кресло начинало противно скрипеть, когда Максим садился в него.
А потом Валерии надоело делить Максима с его семьей. Не смогла. Поэтому сама выгнала Максима. А после хлопка входной двери долго колотилась головой о мягкую спинку кресла, стараясь изгнать ноющую, сжавшую стальными клещами, боль в голове. Кресло терпело, мягко принимая ее удары.
Чтобы не чувствовать вновь навалившегося одиночества, Валерия поселила у себя маленькую серенькую кошечку. Но, заметив, как та пытается точить свои коготочки о кожу кресла, сжав зубы, отнесла кошечку бывшим хозяевам.
И они опять остались одни.
Валерия после работы спешит домой. Она знает: кожаное старое кресло ждет ее. Ждет, чтобы принять ее, Валерию, в свои объятия. И не отпускать. Никуда. Никогда.