Есть люди, которые способны загрести жар голыми руками. Есть другие, они служат мартышками у третьих, кто привык делать то же, что и первые, но руками чужими. Есть ещё тип, как почувствуют жар, так - в сторону.
Он – из последних. Не способен на первое, не приемлет общества вторых и никогда не перейдёт на сторону третьих. Он из тех, кто в сторону отойдет. Из каких-то собственно взорещенных и отличных от всех убеждений. Это как будто и не лень. Вроде не упрямство. И уж точно – не трусость. Но что-то, что раздражает ординарность в той же степени, сколь и взгляд признанной оригинальности.
То есть, паразитом такой человек всё равно не станет, совесть не позволит. Рваться вперед - желаний нет. А так, не сходя с места, да без нажима со стороны, может с него, что и выйдет. Может, на что и сгодиться его присутствие в этом мире.
Карьеры такие обычно не сделают, а если и повезет с определением себя в жизни, то чисто случайно. Без усилий со стороны плывущего не против и не по, а подальше от сильных течений. Говорят, такие способны на открытия. Этот, о ком собственно и речь, колеса не изобретет – точно. Зато он, да даже не вдаваясь в тонкости, есть польза от открытия, нет, способен обеспечить распространение данного изобретения в реальной жизни человека. Какая и кому от этого польза- другой вопрос.
“Ни рыба - ни мясо“ - говорила про него его мать. “Тряпкой“ считал его отец. “Тюфяком“ назвали его девушки. И не было парней – ровесников, кто бы назвал его другом. Да собственно, он и не стремился хоть кому-то в приятели.
Но зелень болотной осоки, как её не топчи, не холоди инеем, ни обжигай солнцем, тянется вверх. Растет, чертовка! Так и он, назло всем мнениям, из вялого субтильного мальчишки, посредственного ученика, влезающего в драку лишь при самом тяжелом раскладе, вырос крепким, отличающимся особой, мужской красотой индивида, с редким обаянием и умением расположить к себе другого человека. То есть, когда подрос, когда возмужал, он стал нравиться многим, но и даже им - этим, кто любовался им, он был не понимаемым до неприемлемого. Любили. Даже ободали. Но никак не понимали: ни родные, ни ровесники, ни просто знакомые.
Вот пример, для улавливания сути. Родители, вот уж кто должен бы гордиться тем, что взрастил его, такого статного, крепкого телом, развитого в части интуиции и ума парня. Ан, нет! И мать и родитель – в расстройстве. Не понимают, чем собственно …гордятся? На ощупь - так вроде, как и нечем.
Мать, устав от работы по дому, от ухода за тремя членам семьи, от хобби своего - небольшого садика на заднем дворе, с радостью присаживалась на кушетку возле бассейна, где часто отдыхал (только неизвестно отчего) её ничем, никем незанятый взрослый сын. С ним можно посидеть, помолчать, можно попросить почитать чего-нибудь, а можно, и рассказать о прошедшем хлопотливом дне. Он выслушает. А ещё этот бездельник, будто сам всю жизнь торчал при прачечной, кухне и при пылесосе, начинал давать советы, измучившейся проблемами женщине. Как, например, можно скрыть вечно проявляющуюся дыру в стене дома. Или скажет, на чем полезнее и до золотистого оттенка поджарить репчатый лук; что сделать, чтоб он не слишком щипал глаза, пока его обрабатываешь. Или ещё подача лежебоки: научит, чем таким подкормить любимый матерью цветок герани, у которой начали ржаветь кончики листьев. Объяснит обстоятельно, чем чистить бассейн, сэкономив на вызове специалистов. Этот книжный червь - нахлебник семьи - поражал женщину серьезностью, с которой давал подчас удивляющие разумностью советы по хозяйству, которым даже на толику не занимался.
Отец его уже давно отказался от услуг адвоката и врача. Ибо как уйти от их услуг – сын знал. Как, где и насколько прищучить воришку соседа – знал! Чем эффективнее полечить трещины и вывести грибок на натруженных ступнях отца – знал! «А вот что-то изображение в телевизоре пропало, сын». «А ты пап, слазь на крышу, посмотри-ка на антенну. После грозы, должно быть, что-то с кабелем случилось». И не скупился папаша, когда подписывал очередной счет, приходивший либо из лавки букиниста или от книготорговца. Что-то подсказывало немолодому уже банковскому клерку - Артуру Лоренсу, что его сын - Тед - может сгодиться семье и таким. Именно, палец о палец не ударив, и разворачивающий крепкие плечи лишь на спортивной площадке - небольшом пятачке перед их маленьким домом.
Куда ж деваться, любили своего несуразного для суетливой жизни и твердолобого бизнеса сыночка родители. Что ж сделать, если живет вот такой в их сердцах, вполне разумный для мира, вяжущегося с его личными принципами, привычками (не понятно, откуда и от кого приобретенными) и собственным взглядом на вещи.
Хотя подчас и они теряли терпение, даже кричали на него: ”Ты мог бы и помочь! Тут дело - и мартышка справится! “ Но он, как уже отмечалось, не желал стать мартышкой даже ради усталой матери и вымотанного на работе отца. Выдерживал крик, упреки, даже с места не сходя. Не удирая за ширму стен и кустов. Ни пытаясь увернуться за какую-нибудь мигрень, болячку в теле или отсутствие настроения. Он упирался взглядом в какую-нибудь из книжек, пусть даже несерьезную и малоинтересную для него и, как будто и не слышал оскорблений в адрес “бессовестного, ленивого и безжалостного существа“. Его просто не было в данный момент в данном мире.
Трудно было и родителям, любящим его, и ему - любящему их любовью чаще бесполезной в смысле опеки.
---------------------------------------
Когда настала пора взросления, когда путь из колледжа, где он изучал историю и право (и родители в тайне надеялись на учительскую карьеру сына) начал затягиваться до полуночи, Теду пришлось испытать еще один щелчок по самолюбию. Впрочем, который он опять же тихо пережил.
Его отличия в учебе подтолкнули к нему одну из красивейших девушек колледжа. Она мечтала с его помощью преодолеть трудно дающиеся ей предметы. Но ухаживания, ухаживаниями, однако Тед категорически отказался подтягивать подружку по трудным для неё предметам. А когда произошла еще одна малоприятная история, связанная с пассией, он вообще тихо отошел в сторону. Предоставил права на даму другому претенденту. Он повел себя столь неожиданно, что его не поняли даже те, кто считал его вполне разумным крепким парнем.
Дело было так. Подружку, которую Тед обычно провожал до дому, приметил один крепкий и очень пронырливый тип. Он тоже учился здесь же, в колледже курсом старше. Парень начал донимать Лоренса. Буквально с кулаками лез, чтоб отвадить его от спорной девчонки. А Тед, имеющий и крепкую голову, и весьма внушительные кулаки, отказался драться. Более того, он за руку привел девушку в группу, где учился парень, поставил её между собой и соперником и потребовал немедленного выбора с её стороны. Та, обозвав его идиотом, выбежала из аудитории. Узнав о том, что он и пальцем не пошевелил, чтобы отстоять её благосклонность, она, назвав его «тюфяком» абсолютно перестала его замечать. А когда другая девушка вступилась за парня, мол, «никакой он не тюфяк, а просто ты ему не дорога» тут же, ни сходя с места, получила такой удар по наивности, что тут же отбила охоту у других. Лоренс, сразу после её слов, произнёс во всеуслышанье: «Кто мне дорог, знаю только я. Остальных – просьба не беспокоиться».
Спорная девушка нравилась, по всему видно, нравилась Лоренсу. Другой он будто бы и не собирался её заменять ни в пику, ни в принцип. И всё же он и шага не сделал в вопросе примирения с ней. Однако, заметили все, он стал избегать совместные дискотеки, вечеринки. Перестал заходить в бар, где его девушка появлялась даже чаще одна, чем со своим новым, более настойчивым кавалером. Лоренс заметно замкнулся. Некоторые даже посчитали, что он выбрал для себя лишь прямую дорогу – дом - колледж и обратно. Когда на машине едет, когда та занята отцом или необходима матери, он едет на велосипеде. Но чаще он ходил пешком. Ведь удобно, всегда можно без ущерба для семьи задержаться в читальном зале библиотеки вплоть до её закрытия.
Все страсти, желания перегорали под его крепкой грудью. Руки стали забывать, как пульсировало в них гибкое тело любимой. А голова получила свободу от переживаний чьих-то капризов и установок.
Другие отношения с девушками у Лоренса были столь мелки, что он не считал нужным даже замечать их. То есть после этой первой влюбленности, других проявлений чувственности он не испытывал. Ему как бы хватило.
-------------------------------------------------
И вот настала другая пора. Колледж был позади. Но учительствовать Тед Лоренс так и не стал.
Справочники по пиротехнике, спецлитература по механике, физике, ботанике, юриспруденции, психологии, лингвистике и прочим наукам читались им не поштучно – тысячами! И в мозгах не создавалось мешанины. Память будто взяла на себя недообработанную энергию в нем. Она гасила, хранила, отражала и упорядочивала несистемные знания Лоренса и всегда была готова помочь ему в деле улаживания чьих-то (никак не его собственных) проблем.
Она же и стала базисом для создания Тедом необычной по назначению конторы – «Советы начинающим».
Выпросив у отца денег на приличный мобильный телефон, Тед разослал по популярным сайтам и газетам свой номер и стал отвечать на вопросы, звонивших ему людей. Сумму счета он опять же устанавливал сам, тут же объявлял о ней спросившего и посылал счет по адресу любопытствующего.
К удивлению родителей, только что открытый сыном счет конторы «Советы начинающим» начал пополнятся денежными вознаграждениями. И не только от частных лиц, но и организаций. Сын стал налогоплательщиком.
Вот пример для улавливания сути.
-Как пишутся танки?
-Как приготовить пышный омлет?
-Напомните формулу третьего закона Ньютона.
-...Я ей цветы дарил! Кольцо! А она все равно меня не замечает! Чего ей надо?! Чтоб я повесился?!
-Какое было имя у главной героини романа Достоевского “Идиот“ и краткую характеристику образа, пожалуйста. Не спешите, я включу магнитофон.
-Шланг прохудился. Чего теперь, только выбросить?
Они - на том конце, должно быть, считали, что общаются с оператором мощной ЭВМ. Тот пощелкает по клавишам и выдаст наиболее приемлемый, оптимальный ответ компьютера. Но компьютера в начале трудовой деятельности у Теда не было. Телефон – и тот отец уступил ему свой - самый обычный. Артур Лоренс не хотел тратиться на хобби сына, а точнее, он выражался так, в особо сердитые минуты своей усталости: «В дурости крепко сложенного ленивца потакать не буду».
Очень редко Тед просил сформулировать вопрос иначе или перезвонить еще раз. В иных случаях, когда отдыхал от работы, он записывал вопрос в память телефона и после отзванивался сам. Давал ответ.
Иногда, теряясь от вопроса, он просил уточнить: ”Вы понимаете, куда вы позвонили?” Ему отвечали: ”Ну да, в “Советы начинающим ”. И, попросив время для обдумывания, он шел (редко он отлучался от дома далеко и надолго) в огромную (есть ли в городе больше из частных?) библиотеку (благо, находившуюся в десяти минутах ходьбы или трех - для легкого бега) и без труда находил книгу или журнал, где мог отыскать достойный вопроса ответ. Даже если он таковым ответом на проблему и не был.
Почему эти люди не обращались в Интернет, к специалистам, к практикующим врачам, юристам и так далее? А кто разберет суть человеческую? Звонили ему – парнишке, знающему дело лишь по справочникам и книжкам.
-…Вы говорите, задержка на четыре дня? ...Переживите пятый. И лучше в обществе возлюбленного. А вот на седьмой – быстро в магазин за «тестом для беременных». Если результат положительный - немедленно к врачу! А мне три доллара за предварительную консультацию.
-…И что? Снова дымит?! Нет, тогда чистка уже не поможет. Позвоните по номеру.… Это телефон лучшего каменщика в городе. Он даст заключение. Возможно, в вашем камине изначально был скрытый дефект. Дело точно не в тяге. Да, такое случается, не пугайтесь. Вам подскажут, как избавиться от дыма в гостиной. Это обойдется долларов в пятьдесят. Мне же три - за телефонный номер лучшего каменщика.
-…Мэм, лишить себя жизни, не испортив прически и макияжа, можно различными способами. Самый дешевый и безболезненный состоит в следующем: возьмитесь одновременно за батарею центрального отопления и клеммы высоковольтного трансформатора вашего телевизора. А чтобы не ушибиться, когда будете падать, расстелите под ногами одеяло. Лучше сложив вдвое. Где искать трансформатор? Не надо его искать, мэм, найдите лучше мужчину с отверткой. Соседа пригласите, например. Есть такой? Великолепно, мэм. Тогда проблем не будет. Он покажет и где трансформатор и как мягче упасть. Да, это все. Мне? Двадцать два. А с вас десять долларов. Удачи, мэм.
-...Оргазм - это не теория, мистер Том. Это практика. И она показывает, что чем флегматичнее партнерша, тем скорее испытаете его вы. И чем больше вы сохраните сил после него, тем скорее познает его она. Враз?! А вот ту как раз и теория бы не помешала. Начните с “Цветок персика “- древнеиндийский трактат. Нет, его за гроши продадут вам в любой книжной лавке. Читается легко и быстро. Как комиксы. Любите? Прекрасно! Нет, читать лучше в её присутствии и желательно практиковаться тут же. После каждой главы. Нет, как правило, это не выглядит дико. Это же классика, мистер! Полное отсутствие чернухи. Трактату несколько веков. Опробовано. Разумеется. Вам здоровья, мистер Том, а мне - пятнадцать долларов за ликбез.
-…Покрывается белым налетом, говорите? Сгнивает вся луковица, …понимаю. Значит, запомните, хорошо хранится только здоровый лук. А для этого глубина посадки севка должна быть равной двум – трем сантиметрам. В период созревания поливать его нужно реже. Перед закладкой на хранение нужно просушивать лук не в тени, а на самом солнце. Как только луковицы просохнут, тут же - в плети или неглубокие корзины или короба. И хорошо бы в проветриваемое помещение. Записали? Тогда с вас, мэм, полтора доллара. У успеха.
Артур Лоренс - папа Теда, услышав эту чепуху, возмутился на сына: «Тебе что, разницы нет?! А если сосед той, которую ты к трансформатору направил, дураком окажется?!»
Тед припомнил, о чем речь. Подумал. После ответил: «Если настолько дурак, что после глупейшей просьбы соседки, не завалит её на одеяло, то он и открытых клемм трансформатора в телевизоре не найдет. Есть еще вариант - у него хватит ума включить телевизор и самому взяться за батарею. Но и в этом случае моя клиентка будет жить долго. Соседа - жаль».
Папа Лоренс, уловив разумное, все же неодобрительно погрозил сыну пальцем. - Лучше посылай таких дур к черту. А что ты парню насоветовал? Что за трактат, сам-то читал?
-Разумеется.
-И что? Я о результате. Был?
Тед, оглянувшись на отца, посмотрел ему в глаза и, усмехнувшись, ответил: «Нет. Но я и не ждал. А он ждет. Сам не зная чего. Потому у него результат всё равно будет».
Лоренс - отец смотрел на сына. Удивляться ему - он уже давно перестал, но некое настроение, сродни ему всё же было. А Тед уже отвернулся от родителя, уже снова сунул нос в очереной справочник. На столе чашка с ягодами крыжовника. Тот берет их не спеша, кладет в рот. Всё не отвлекаясь от чтения. Отец, сохраняя кислое выражение лица, ещё немного поторчав за спиной у отпрыска, не подающего никаких знаков внимания, вздохнул и …сам обратился с вопросом. – Про лук, это ты из справочника вычитал?
-Угу.
-Про лук матери расскажи. И это, …двери своего кабинета (в общем-то, спальни Теда) прикрывай поплотнее. Пусть мать не слышит, чего ты тут всяким мадам рекомендуешь …для суицида.
Тед, чуть отведя глаза от нужной строчки, ответил: «Отец, у меня лицензия. И я прошел аттестацию, в том числе и у психоаналитика».
-Зато мать не проходила! Она - женщина не мудреная. Вычитает из счета адрес этой ненормальной мадам, да съездит к ней ...на чай. А вдруг этой мадам уже нет? И ушла она именно твоим ...”дешевым и безболезненным “ способом, что тогда с матерью будет, соображаешь?
Тед крутанул крепкой шеей и посмотрел из-за крепкого плеча на отца. - Но они не хотят звонить в 9-1-1 или в службу реабилитации. Они хотят узнать ответ на вопрос у меня. И я его даю… со всеми степенями осторожности.
-Со всеми?! - Лоренс старший наклонил к лицу дуболомного сынка голову. Едко улыбнувшись, закончил. - Тед, я не против твоего бизнеса. Но я знаю, любой школьник, не заглядывая в дешевую брошюрку “Как сделать атомную бомбу в домашних условиях?”, выяснит это у тебя. Ты хоть какую-то часть той самой «степени ответственности» берешь на себя?! Вот лично я вижу, всю суть проблемы задающего вопрос - ты не в силах уловить. Ты отвечаешь на вопрос – хорошо, но кому и зачем это нужно - тут ты не вникаешь. А ведь ответ твой западет в мозги идиота. И что тогда?
Сын моментально отпарировал: «А что такого я делаю?! Я заглядываю в ту брошюрку, да ту самую – «Создание атомной бомбы в домашних условиях», только я не ленюсь читать всю книжку. От корки до корки! Включая рецензию специалиста на подобного сорта литературу. И вот только после этого я даю совет, …в принципе не приводящий к атомной войне: “Возьмите комнатный ядерный реактор ...»
Артур смотрел на сына, как на дурочка. Увы, доставшегося ему в той самой очереди, в которой выдавали крепких умом сыновей его соседям, коллегам по работе, просто хорошим знакомым. Взгляд его на Теда был жалостливым и стыдливым.
Но, увы, увы, дополнительного сына, у него не было. Вот – перед ним его наследие. Вот в этом, крепком с виду, красивом с лица и непонятно шатким, уродливым изнутри парне – в нём его наследие. Другого, …другого не будет. Женится второй раз (теперь ему пятьдесят три) - Артур не хотел. Снова требовать от сорокапятилетней жены пытаться сделать его отцом - ...было бы жестоко. Элиза Лоренс была слаба “женским“ здоровьем смолоду.
Вздохнул Лоренс - папа. Выпрямился, позволив этим вернуться Теду к его баранам,. Тихо вышел отец из домашнего (офисного - спального) кабинета сына, на полном серьезе рекомендующего начинающим атомщикам обзавестись комнатным реактором.
---------------------------------------
Но шутки шутками, а контора младшенького Лоренса встретила своё пятилетие. К удивлению Элизы и Артура Лоренса, предупрежденных сыном о небольшом праздничке на открытом воздухе у малюсенького бассейна, приехало три представителя из благотворительных обществ, представитель телефонной компании, два спонсора из частных фирм, тележурналист с оператором, представители полиции по делам несовершеннолетних преступников и даже сам мэр.
Тед отвечал на вопросы, будто шары отбивал. Все присутствующие были поражены, не обнаружив в кабинете единственного работника конторы “Советы начинающим “ маломальского компьютера! А уж как их удивило умение Теда в два счета среди трехсот тысяч книг находить нужную....Ему аплодировали. Родителям двадцатисемилетнего мужчины пожимали руки и, наградив Теда почетной грамотой, значками некоторых молодежных обществ и некоторой суммой, гости, попробовав маминого крюшона и папой приготовленных жаренных сосисок с подогретыми булочками, наконец разъехались.
Артур и Элиза ...убирали со столиков, мыли посуду, а сын ...спешил в свой кабинет.
Тед мог отвечать на вопросы и на открытом воздухе, связь была мобильной, но он предпочитал …работать в кабинете. Кстати, как только он вернулся с пирушки по поводу пятилетия «Советы начинающим» на автоответчик уже было записано пятнадцать “зачем?”, ” кто?”, “как?” и “почему?”. То есть Тед, ответив на эти вопросы, в среднем мог заработать около пятидесяти долларов. Элиза …иногда, когда особо приходилось тяжело с деньгами, нанималась в кафе на почасовую ставку судомойки. Столько она получала, разгребая жирную грязь с тарелок в течение часа. Может потому, мать без вопросов пошла мыть посуду, а сын – в полном покое вернулся к своим «ответам начинающим»
А вечером семья Лоренсов смотрела себя по телевизору.
Элиза сожалела, что не успела перекрасить волосы в модный цвет, Артур - что не нашел на нужном месте свой любимый галстук. Тед же, впервые увидев себя со стороны, вдруг понял, что он неплохо смотрится среди подтянутых личностей, весьма, кстати, известных в городе.
Тед даже высказал это замечание вслух. - А не открыть ли мне газетную рубрику “Советы начинающим“? Каждую статью начинать с собственной фотографии. У меня вполне доброжелательное лицо. Как ты считаешь, мама?
Элиза, обхватив крутые плечи сына натруженными руками, чмокнула его в ухо и естественно, похвалила свое произведеньице. – Да, сын, ты самый красивый на свете! - Прижав к себе еще и мужа, она продолжила. - И я, среди самых красивых в мире мужчин чувствую себя самой красивой женщиной мира.
Даме никто не возразил. Артур только добавил по поводу газеты, что предложение Теда верное. - Печатная реклама никому не помешала. Я, со своей стороны, помогу тебе найти нужного редактора. Ты на досуге проект контракта составь. Как там положено. Я покажу, кому следует. Есть у нас в банке один клиент…
-Угу.
На фото, под которым располагалась статья “Советы начинающим“, Тед Лоренс, разумеется, не выглядел уставшим от тысячи обращенных к нему «почему?». Он дал кратенький экскурс в историю создания своей фирмы. А затем ответил на первые вопросы читателей, успевших подсуетиться к данному выпуску. Вопросы были таковы, что редактор самой читающей газеты штата несколько был смущен. Более того, он был уверен, что другой ведущий рубрики наверняка бы пропустил мимо внимания большую часть этих нелепейших вопросов. А тут…были даны ответы на все вопросы без исключения. Редактор развел руки в стороны: «Нелепые вопросы. А кто сказал, что люди задающие их …лепы? Что ж пусть будет такая рубрика. А…парнишка смазливый. Надо бы его с дочкой моей познакомить. Пусть и на её нелепицу ответы найдет. Я…затрудняюсь».
Статьи, включавшие в себя вопрос - ответ под час вызывали смех, подчас смущение. Но люди понимали, каков вопрос - таков и ответ. Себя – то они, разумеется, дураками не считали. Но так, в мыслях иногда мелькало, что вопросец-то глуповатый. А к кому они могли б сунуться с таким вопросом? Вот и звонят в редакцию, звонят конкретно Лоренсу и спрашивают…
Вот был в одной из статей ответ на такой вопрос: «Я толстый, но люблю поесть. Я вообще себя люблю, но как мне похудеть?» Тед ответил: «Полюбите какать, но только после приема рвотного». Или ещё: «Меня женщины бояться. За маньяка принимают. А я их всех так люблю. Как быть?». «Младшенький» не шутил, отвечая: «Окончите курсы акушеров, и идите работать в абортарий. К вам начнут записываться».
Вообще, вместе с фотографией приятного молодого человека столбец на последней страничке одной из известнейших местных газет и смотрелся неплохо, и читателями не пропускался.
Возможно, именно по этому у Теда Лоренса вскорости появились поклонницы. И не только из тех, кто просто ждал от него ответа на вопрос, но и …автограф под ним. Некоторые, кроме оплаченного чека за ответ на свой вопрос “Что делать девушке, если парень не желает её знать?”, посылали на адрес его офиса (то есть, к нему домой) весьма дорогостоящие подарки - справочники и руководства.
Двое из наиболее настойчивых поклонниц “выгуливали“ Лоренса среди своих друзей и подруг где-нибудь за городом на яхтах, на частных пляжах или светились с ним на светских раутах. Молодого человека обожали за очарование и осведомленность.
Элиза в некотором смущении, спешно стряхивала с головы бигуди и приводила в порядок лицо, когда сын неожиданно являлся утром домой с одной из своих подружек и поднимался в свой кабинет, как он утверждал, ради экскурсии для постоянного клиента. Папу Лоренса, которого бы вполне устроила в качестве невестки сына та или иная дочка “такого-то джентльмена“ весьма галантно раскланивался, заприметив подобную гостью в пределах своего дома. Тед же относился к подобным знакомствам с достоинством принца, то есть подарки и любезности принимал в свой адрес как должное, а возможное охлаждение после нескольких встреч - как нестоящее его драгоценного внимания.
Чтоб разгрузить мобильный телефон, на заработанные деньги Тед приобрел себе компьютер. Стал владельцем платного сайта. А чтоб сынок не стучал зазбоившим старым мобильником по стене сортира, мама подарила ему (на собственные сбережения купленный) приличный мобильный телефон. С возможностью подключения к Интернет, с камерой и прочими прибамбасами. Когда Артур спросил её: «К чему такие траты?», - Элиза мило уклонилась от долгого разговора, ответила просто: «Наш сын на выданье. Мы не имеем возможности, одевать его как балуют этих, так хоть пусть будет экипирован достойно их компании».
-----------------------------------------
И вот пришла другая пора. И случилось так, что Тед снова, как лет семь назад в колледже, вдруг почувствовал в себе всевозрастающую волну чувств, способную вот- вот сместить ровно дышащую в нем ленивую любезность в сторону настоящей любви, скрыть которую не хватило бы и его упрямства.
А случилось так…
В город приехала одна молодая особа. Приехала, окруженная многочисленной родней и почитателей. И была она одной из трех молодых художниц, заполнивших своими работами огромный холл Большого выставочного зала.
Дари Старти была малоприспособленной к жизни особой. Из числа таких женщин, которые, будучи не обслужены кем за столом, так и покидают его голодными. Её внешность можно описать, отметив лишь бросающиеся в глаза парные детали малоприятного портрета. Два огромных, как горные озера, голубых глаза на нездорово худом лице, вечно имеющим выражение маленького капризного ребенка, который вдруг был всеми оставлен и потому потерялся. Казалось, она вот-вот расплачется, уяснив, наконец, что она - уже взрослая женщина, что потеряться в мире живых людей – и глупо и не возможно. Груди женщины, не знавшей понятия дамское бельё торчали в разные стороны, возбуждая взор,…если только педофила. Художница была невероятно худа. Две длинных плети-руки, умеющих лишь рисовать да играть на хорошо отреставрированном клавесине, висящие в обычном состоянии вдоль костляво худого тела были настолько жалки, что их боялись сильно сжать при рукопожатии, предпочитали …целовать. При том обе реки, чтоб не дай бог, не потянуть за одну, чем вызвать нарушение общего равновесия маловесной особы. И ещё обращали внимание на две длинные, как палки, ноги женщины с вздернутыми круглыми коленными суставами. Дари совершенно не умела стоять на высоких каблуках. Между тем, её многочисленные тетки покупали ей туфли исключительно на каблуках. Их племянница была миниатюрна и в толпе могла просто сойти за ребенка, не будучи увеличена в рост на одиннадцать сантиметров. Голос двадцатитрехлетней женщины был так тих, что некоторые из туго слышащих считали её немой.
Это субтильное создание было наследницей компании, выпускающей до трехсот тысяч типов обоев. Фабриками руководил поверенный в делах, бывший заместитель отца Дари - дядя Сем. Сам же отец художницы, после страшнейшей катастрофы, где погибли брат и мать Дари, вот уже пять лет как был прикован к постели.
Дари начала рисовать рано. Удивив сначала близких, а затем и остальное окружение своим видением мира. Основа образов её картин - тени. Мир как тень. Дома - тени. И люди, живущие в этом мире и таких домах - тени людей.
Не просто кляксы с кругом вверху и лучами вместо рук и ног. Люди, именно люди смотрели видимыми, но не видящими глазами с полотен Старти.
Она умела тонко передать характеры этих людей- теней. Способ жизни, мечты существования. Все это угадывалось в легких или напротив, тяжеловесных, как гранит разноцветных тенях. Дома, вовсе не выглядевшие вытянутыми от света прямоугольниками, хвастались своим могуществом и уродливым гигантизмом. Удивляли, выпучивая каждую частичку улья, где жили люди - тени. Люди, порожденные нездоровой фантазией Старти, были слеплены из живого дыхания мира и раскиданы, рассажены по клеткам из бетона и стекла. Они были превращены в затаившиеся за этими стенами тени. Слышащие уродливыми ушами, заклинающие темными глазницами, с ртом, в котором отсутствовал язык, с ртом, который только и мог, что молчать или орать. О чём? – то вполне угадывали живые люди, вглядевшись душой в такую картину.
Картины уже известной на пяти континентах тщедушной телом художницы раскупались довольно охотно. Ходили слухи, что были случаи сумасшествия у иных и выздоровления от психического недуга - у других обладателей подобных произведений.
Но более всего людей, приходивших взглянуть на мир Старти, интересовала сама художница, путешествующая со свитой из родственников, занимающихся малейшими проблемами возлюбленного фетиша. ”Не пережевывает ли за неё ту редкую пищу, что попадает в изможденное худобой тело, её любимая тетя? Не принимает ли после слабительное, чтобы облегчить нужду её, двоюродный кузен известной тени в искусстве? Не тени ли картин представлены перед нашими глазами? Не групповое ли сумасшествие испытываем мы, глядя на них? Что есть кисть, в руках тени - человека, тени- женщины? Шприц, вызывающий испуг или подслащенная пилюля, принимаемая нами добровольно в надежде на скорую поправку нашего разума?“ - так встретила пресса первые дни работы выставки и лично её - Дари Старти.
Не из снобизма она одевалась в одежды, купленные в первом же попавшемся магазине. ”Я не знаю, может быть зайти сюда? - говорила художница тетке, двоюродному кузену и крепкой ещё матушке дяди Сема. - Я не знаю, может купить это? - показывала она на первое же висящее на вешалке платье рукой, похожей на змею-альбиноску и тут же надевала вещь на себя. Скорее всего, она поступала так, стараясь облегчить труд людей, заботившихся о ней. Однако выбор её - самого простейшего покроя платье, подпоясанное тонким ремешком, как ни странно не казался мешком на её худобе. Даже напротив, придавал некую простоту и изящество тонкой, перетянутой фигурке невысокой ростом женщины, удивляя интересующихся её гардеробом светских дам: ”Откуда на вас эта прелесть, Дари?” Старти пожимала худыми плечами, отрешенно оглядываясь по сторонам, отвечала: ”А, ...кажется с перекрестка сто сорок шестой и пятьдесят третьей улицы”.
---------------------------
И вот когда выставка начала свою работу и тени мисс Старти взбудоражили город, к Теду на “Советы начинающим “ поступили вопросы весьма любопытного содержания.
-Я - человек по натуре флегматичный. Не вздорный. Долги прощаю. Женщин не ревную. Как вы считаете, моя тень какого оттенка?
Лоренс понял, что речь идет не о тени, как таковой, а о душе человека, как его тени, идущей с ним по жизни. И потому попросил перезвонить, чтобы покопаться в литературе по изобразительному искусству. Литературы, где бы говорилось о художнице, умеющей по характеру человека нарисовать его тень на земле, было достаточно, чтоб дать человеку ответ. Но ответ не был бы определенным. А тут человека интересовала конкретно его тень. “Старти... Дари Старти.… Где-то же это должно быть?! Неужели только статьи об её голодных обмороках?!” - Тед торопливо листал толстые журналы, пытаясь вспомнить, в каком из них говорилось о творчестве Старти, о своеобразии её картин. Но везде и всюду были лишь иллюстрации странностей самой художницы. Ничего, чтобы раскрывало секрет её картин.
Тогда Тед пошел на компромисс. Он сам решил, глядя на репродукции и иллюстрации в красочных журналах проанализировать ход мысли художницы. Определить характер личности, влияющий на настроение, получаемое от просмотра картины.
Он поставил себя на место Старти и попытался увидеть смысл в изображенных тенях, обнаружить жизнь не изнанки, а души нарисованного субъекта. То есть, обнаружить за тенью живого человека. “Черт! Значит, не вздорный флегматик, не игрок, интересующийся оттенками собственной тени, уверенный, что она у него останется…или уже есть. …“Долги прощаю“...Это как? Царёк что ли? Или напротив - юродивый? …“Женщин не ревную“. Совсем?! А как же любовь к матери? Что, абсолютное, душевное примирение? …”Я - один из одинаково многих, но правильных? Что-то бесформенное.…Или наоборот, слишком правильной формы. …Слишком правильные формы….Тень, …тень ...какая ты?”
Время в конторе Теда - истинно деньги. Деньги, оправдывающие его место за обеденным столом в этом доме. Деньги, определяющие его социальный статус среди известных в городе личностей. Он не может разбазаривать эту драгоценность. И он не мог себе позволить сочинять на тему, а чтобы сказала сама мисс Старти?
Тед решил, раз художница в городе, надо бы познакомиться с ней. Не в плане общения, а в плане исключительно деловом: понять, что есть тень у самой Старти.
-Алло? Отель “Элит“? Будьте любезны, это из фирмы “Советы начинающим“, Тед Лоренс. Выясните, могу ли я переговорить с мисс Старти?
-Это портье отеля. Сожалею, мистер Лоренс, но мисс Старти категорически просила её не беспокоить.
-И все же передайте ей мой вопрос. Каков цвет её тени? Это важно для меня и взволнованных жителей нашего общества. Спасибо.
Когда клиент “Советы начинающих“ напомнил о своем вопросе, Тед выдержал паузу, в надежде глядя на соседний телефонный аппарат, а затем начал отвечать. Разумеется, пытаясь угадать мысли Старти. Сам-то он не умел определить по двум-трем характерным чертам цвета тени индивида.
-Ваша тень, мистер ..., должна иметь ...
Старый телефон, положенный рядом, молчит. Старти ему не ответила.
-…Оттенки коричневого, сэр. Вы - основательный человек. Таких сбить одним ударом трудно. Думаю, в вашей тени все цвета от землистого до золотисто-коричневого.
В трубке прозвучало удовлетворенно, но хмуро: ”Благодарю. Сколько я вам должен?”
-Двадцать долларов, сэр.
-Кхе-кхе. Принято.
Тед был смущен. Сам он не был удовлетворен своим ответом. Будто он чего-то не договорил своему клиенту. Но вместо того, чтобы продолжать думать о тени звонившего, он начал анализировать характер и оттенки своей собственной тени. Пытался закрашивать незначащие в тени глаза, уши, нос, рот. Стирал цветовые грани между застиранной рубашкой, мешковатым костюмом, одноразовыми носками, стоптанными ботинками ....И вдруг вскрикнул: ”Черт! Так ведь он похож на кухонный шкаф с пустым цветочным горшком на верху!”
Его мысль двигалась, шла параллельно тому процессу, благодаря которому его деятельность не прекращалась ни на минуту. Ведь он вынужден был отвечать и на другие, вполне стандартные вопросы.
-Чубушник, называемый иначе жасмином, весьма неприхотлив. Куст, если за ним ухаживать, на одном месте может расти пятьдесят и более лет. Требуется подкормка из суперфосфата и вырезка слабых приростков и старых ветвей. Да, это всё, если не считать пары долларов на мой счет, мистер Тэфф.
Телефон молчал. Старти не отвечала.
Тед прикрыл глаза и начал раскрашивать тень звонившего ему «шкафа» в навеянные ему фантазией цвета. Они краской растекались по телу человека. Пропадали руки и ноги, любые выпуклости выравнивались и получился ...добротный шкаф-пенал красного дерева. Верхняя его часть была чуть светлее, ближе к золотистому, а нижняя - темной. Добротный шкаф двигался, переступая на коротких крепких ножках, и наплывал, фантазийно давя на Лоренса.
Тот резко раскрыл глаза. “Черт! Что за чушь?! Как она может видеть подобное? Да она параноик! ...А я? Всё! Всё, больше никаких теней вокруг!”
Он свернул мысли по поводу собственной тени. Тед просто испугался столь глубокого анализа, ведь это, решил он, как угадать дату собственной смерти!
Вопросов к нему было около десяти. Тед, пытаясь больше не смотреть на молчавший второй телефон, сосредотачивался на ответах по новенькому мобильному телефону.
-…Да, мэм, в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году японский ученый Терую Хига создал микробиологическую композицию из различных штаммов полезных бактерий, существующих в природе. Он назвал их ЭМ – эффективные микроорганизмы. …Простите, что? Вы сверяете мои данные по справочнику?! …И что? Сходится? За ваше миленькое развлечение, мэм, с вас три с половиной доллара. Благодарю вас.
Художница не звонила. На его вопрос не отвечала.
Зато он отвечал на те, что сыпались на его голову со всех уголков города.
-…Да, мне понятен ваш вопрос, сэр. Итак, «благодатный огонь» действительно обладает дивными свойствами. При появлении он не жжет ни кожи, ни волос, хотя свеча от свечи быстро загорается. Лишь минут через десять – пятнадцать после возникновения благодатный Огонь начинает жечь, как обычное пламя свечи. И я вас благодарю, сэр. Но за справку с вас три доллара.
-Как вы сказали, русская актриса, но под Марлен Дитрих? Пожалуй, подошла бы Любовь Орлова, мадам. Вы согласны? Тогда с вас пятнадцать долларов. …Двадцать? Что ж, буду благодарен за двадцать. Всего доброго, мадам. Как вы сказали? О, боже! Так вы - та самая Моника Вичи – звезда Голливуда пятидесятых? Боже мой, мадам, я благодарю вас за ваш звонок. Что? Ну что ж, раз вы настаиваете, я возьму с вас деньги. Хотя мне так дороги фильмы с вашим участием, что я мог бы….Что ж, спасибо за звонок, милейшая Моника. Благодарю вас.
И вдруг по новенькому телефону прозвучало: ”Я - ревнивая женщина. Тень розы в моих руках будет чёрной?”
Лоренс чертыхнулся, обругав себя за то, что не был на открытии выставки Старти. Но взял себя в руки, успокоено хмыкнул, посчитав, что может оно и к лучшему, что тень мисс Старти ему не застит света и, уже без сожаления, взглянув в сторону соседнего телефона и, придав тону привычную любезность, сильно зажмурил глаза и ...ответил в трубку. – Ревность, в моем представлении, имеет оттенки мрамора. Он, конечно, может быть и розовым, но мне все же думается, в ваших руках цветок скорее будет иметь оттенок окаменелой серости.
Последовало молчание. Тед нахмурился. Потер уставшие от напряжения глаза. - Алло? Алло, мэм? Я ...обидел вас? Простите....
Молчание. Но в трубку кто-то дышит. Как будто перед плачем.
Тед слышно вздохнул, вдруг улыбнулся и предложил: «А хотите, пойдем вместе на выставку картин- теней? Хотите?
Молчание.
-Мэм, тени - это не всё, что есть в жизни.
-Вы считаете?
Тед почувствовал кожей трагизм голоса женщины.
-Да. Так вы согласны пойти со мной?
-Нет. Смотреть эту чушь ещё раз я не буду. Даже с вами, Тед. Извините за необдуманный вопрос. Сколько с меня… за глупость?
Лоренс молчал.
-...Пятьдесят долларов. Этого хватит?
-Почему же именно пятьдесят? Стандартная такса для ответов на вопрос о тенях, мэм - двадцатка.
-Хорошо. Я согласна. А вы, вы считаете себя тенью?
-Никогда!
-И правильно! – Женщина всё-таки расплакалась. – И верно! Хорошо! Цена меня устраивает. Спасибо за потраченное на меня время.
-Удачи вам.
-И вам.
Лоренс загадал, если до девятнадцати ноль-ноль последует еще один опрос о тенях, он поедет смотреть “эту чушь“.
Кидаясь к трубке зазвонившего телефона, он понял, что даже желает такого вопроса.
Но его спрашивали о другом. О приземленном.
-Я изобрел вечный двигатель. Как вы считаете, не примут ли меня за сумасшедшего, если я обращусь с проектом в патентное бюро?
Тед отвечал всем ...начинающим. И гениям, и сумасшедшим.
Вопроса о тенях так и не последовало. И, подчиняясь собственным правилам, он не поехал на выставку.
---------------------------------
До восьми он разгонял кровь в застоявшихся (а вернее засидевшихся и залежавшихся) мышцах, играя в теннис с соседом пенсионером. Потом поехал в выбранный наугад ресторан поужинать с одной из поклонниц (за её, разумеется, счет). Затем зашел к знакомому – тоже маньяку книголюбу, поболтать и полистать биографии некоторых известных личностей. А так же чтобы посмотреть последние журналы мод и послушать новости из жизни в пределах студии Голливуд. У знакомого отец работал на студии осветителем.
Где-то, уже после полуночи, припоминая интересненькое из прочитанного, он пешком побрел домой. Дважды у него прощупывали карманы местное хулиганьё, а кто-то, узнав его по физиономии, тут же поспешил задать свой набор вопросов.
Их вопросы были столь же элементарны, как и потребности: а) где раздобыть косячок подешевле: б) где раздобыть телку, чтоб обслужиться минетом; и в) откуда ты такой умный, мудак?
На все вопросы Лоренс ответил. Денег у него кроме необходимой мелочи – не было, и его после пары тычков (не по лицу, а так, унизительно помахивая перед носом жидким в сравнении с его кулаком) отпустили на все четыре стороны.
Ах, если б знала об этом Элиза…. Как прекрасно, что не ведал об этом отец. Сколько бы страданий им принесло известие, что вот так их единственный сын возвращается домой довольно-таки часто. Впрочем, ничего б это не изменило: им – дополнительные страдания, которые они уже итак испытывали (и ничего изменить не могли), а ему ….А парню их – уже мужчине – как с гуся вода. Лоренсу, наверное, казалось, что так домой возвращается каждый второй американец. Что это – норма. Потому он относился к таким послеполуночным встречам по-философски: чему быть – того не миновать.
Было около двух часов ночи, когда Тед, приняв душ, повалился на свой диванчик. В общем-то, это было его рабочим местом. Устроившись удобнее, он включил автоответчик и прослушал пять поступивших вопросов.
-У меня глаза цвета бирюзы. Пойдет ли мне зеленая тушь для ресниц? Телефон: 375-487.
-Включая компьютер, а он, вместо запрограммированного мною приветствия, все время желает мне смерти. Кто это может делать? Жена? Тёща? Или приведение - моя бывшая супруга? Ответ на факс: 08-777-555.
-Одна сторона правильного шестиугольника равна пяти сантиметрам. Чему равна площадь вписанного в него круга? Решение нужно к завтрашнему утру. До восьми утра жду. Обязательно до восьми, иначе денег не получишь! 911-713.
-Я сдал анализ на СПИД. Результат был положительным. Скажите, я обречен?! Мой номер...э..., я перезвоню.
-Вы мне нравитесь. Меня зовут Алиса. Но мне не звоните, у меня мама телефонные разговоры подслушивает. Я вам снова позвоню. Сама. Мне уже шестнадцать. Пока. …А нет, ещё это….А ладно! …Вся ваша Алиса.
-Я хотела бы узнать, давать советы начинающим - это интересно? Мой телефон 211-455. Тень.
Ответы уже жили в нём. Всего лишь рот открой и выпусти их на свободу. Не смотря на поздний час, голова его была светлой. Без признаков теней и ореолов вокруг.
Лоренс записывал ответы на ленту старенького магнитофона и стягивал с ног шлепанцы.
-Не только зеленая, мисс. Удивительный цвет ваших глаз подчинит себе любой оттенок туши. Семь долларов.
-Ваши милые дамы любят вас все трое. Научитесь и вы любить их «их любовью». Нет ничего полезнее на вызов смерти, ответить шуткой. Но, судя по всему, вы лишены чувства юмора. Не беда! Есть отличное средство против женских домогательств – отсутствие интереса. Оставьте пожелание доброжелателя на вашем компьютере без изменений. Как только она (или оно) включит его, и услышат уже будто бы ваше пожелание к ним, им станет намного неприятнее, чем вам. Утешились? Тогда – с вас одиннадцать долларов.
-Сэр, уверен, операцию умножения вы уже проходили. Три целых, четырнадцать сотых (это число пи) умножьте на квадрат стороны правильного шестиугольника, то есть на двадцать пять. Результат - ваш несомненный успех в математике. На всякий случай, сверимся с моим: семьдесят восемь целых, пять десятых. С вас пять долларов за мою пунктуальность.
Пропустив два разговорных вопроса, Лоренс решил ответить на последний вопрос. Но, заметив, кто его задал, сверил кое-что.
Последний ответ он не стал записывать на магнитофон. Он набрал номер 211-455 и ответил.
-Добрый вечер, Тень. Давать советы начинающим - не скучно, не больно и не обременительно.
Телефон этой “Тени” Лоренс засек. Номер 211-455 забронирован за отелем “Элит“. Он назвал сумму в десять долларов – плата за свой ответ, и тут же задал свой вопрос: «А ваше имя терпит рядом тень?»
-Что? …Ха! Но …я ...не знаю. Впрочем, ...если бы я решилась написать буквы моего имени подряд, они бы отбросили тени. Несомненно. Но у меня лично, ...откуда у тени тень?
-Значит, я не ошибся, вы - Дари Старти.
-Да. Мне передали ваш вопрос, странный человек. Значит, за ответ на мой вопрос вы ждете десять долларов? А если я обману вас?
-И не будете первой.
-Странный.
-Ну а все-таки, если бы ваше имя отбросило свою тень ...на вас, на что бы это походило? И какого цвета была бы эта тень?
-Вы ...хотите опубликовать интервью со мной?
-Я не журналист. Но мне важно понять, угадал ли я цвет вашей тени.
-Что? Вы думали об этом? Зачем?!
-Я отвечал на вопросы звонивших мне людей. Они были о вас, вернее о том, что есть тень человека? Мне пришлось фантазировать. А потом я подумал о вас, то есть ... о вашей личной тени.
-Я, правда, не знаю, сумею ли точно…. Впрочем, можно попытаться. Итак ...
Лоренс видел перед собой зеленый, белый, синий, розовый цвета.
Девушка говорила тихим, но разборчивым мягким голосом. - Букву “д” я положу на землю и укрою травой. “А”- вижу остроконечной, белой вершиной. “Р” - видится мне пещерой с неровным черным зевом, а И “- воздушным шаром на фоне неба.
-А цвет?
-Что?
-Какой цвет у летящего шара?
Лоренс напрягся.
-Ну, ...допустим, робко розовый.
-Фу!
В трубке переспросили. - Что вы сказали?
Тед вздохнул и улыбнулся. -Я ошибся только с черным. Мне показалось, такого цвета в вашей жизни не было. Если только насыщено синий.
На том конце провода помолчали. Затем, опять же тихо, продолжили разговор: «Нет. Только черный. Густо черный. Как бездна».
Тед помолчал. Хмурясь, вслушивался в тихое молчание трубки. Прервал молчание сам. - И кто же вы тогда? Вершина, окружившая себя таинственностью или воздушная несерьезность, затерянная в траве?
-Ра или Ди?...Как любопытно. Не знаю. Пожалуй - просто Дари. Заросшая мхом пещера с надувным шариком у входа, зацепившимся за камни.
Тед прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла и попытался представить себе худую с тихим голосом ребенка - женщину....Черное с таким портретом не вязалось.
-Нет! Если я пытаюсь представить вас, Дари, то вижу отнюдь не покрытой мхом. Нет. Вы кажетесь мне тонкой длинной кистью с шерстинками колонка. Даже если имя - судьба, не могу вообразить в вашем имени черных тонов. Наверное, меня ваш шарик розовый отвлекает. Его существование в вашей судьбе я представляю отчетливо.
-Как?! …Вы увидели его?!
Тед смутился. На том конце помолчали, затем тихо спросили: «А разве вы никогда не видели меня? Вы ...не были на открытии выставки?»
-Я очень сожалею, но не был.
Женщина помолчала. Тед не слышал её дыхания. Лишь легкий шорох в телефонной трубке говорил ему о том, что женщина не спешит закончить разговор.
-Значит, я вижусь вам кисточкой с мягкими шерстинками. ...Вы добрый человек, Тед. О моей внешности говорят, используя менее приятные эпитеты.
Лоренс уже знал об этом, перелистывая статьи о творчестве художницы. Голос её ему показался чуть грустным. - Да? Но, ...кажется, женщинам и это нравится. Им лишь бы не быть не замеченной.
-Значит, я не та женщина. Впрочем, я догадываюсь почему... - Она помолчала.
У Теда было чувство, что разговор долгий не потому, что ей скучно, а потому, что он устраивает её. Невидим. Не ощущаем. Боли не обещает.
Дари слышно вздохнула, и продолжила: «Я вообще ничем не хочу казаться. Ни тенью, ни ...худосочной фантазеркой, ни кисточкой. Ничем!»
Тед прикрыл глаза, потер их. - Что, так трудно быть Дари Старти?
-Нет, как раз просто Дари Старти - мне быть не трудно. Но ...я должна придерживаться навязанного мне имиджа. Хотя это не телефонный разговор. Даже с человеком, знающим ответы на миллион вопросов.
-На семь миллионов восемьсот шесть.
-Как Что? …Ха! А ... почему столько?
-Со дня открытия моей фирмы именно столько вопросов и задали.
-Значит, мой вопрос был семь миллионов восемьсот седьмым?
-Нет. Уже нет. Пока мы с вами говорим, на автоответчик, я это вижу, уже записались еще несколько “начинающих“. Так что где-нибудь семь миллионов восемьсот пятнадцатый. Хотя, думаю, треть из новеньких - не вопросы. Вернее вопросы, но типа: «Ты уже проснулся? Что тебе приснилось? К чему снится босс фирмы, вроде твоей: к счастью или к несчастью?»
-Нормально! Значит, у “Советы начинающим “ бывают и ночные гости и утренние доброжелатели?
-Бывают.
-А ...вы сами не хотели бы стать гостем ночного клуба в отеле “Элит“?
-Вы меня приглашаете?
-Да.
-Хочу.
-Искренне, правда?
-Ну да! Должен же я знать, как выглядит живая тень колонковой кисточки.
-Тед, прошу вас...
-Извините, Дари. Обещаю вам не говорить о тенях. Честно признаюсь, за день они мне тоже надоели. Не люблю отвечать на вопросы ответом из головы. Люблю справочные данные. А о вас, уверен, незаслуженно мало пишут дельного.…Так мне приехать?
-Да. Жду.
Ему стало приятно от её тихого “жду“.
Свежее бритье, свежая одежда.…Ощущение прохлады ночи.…Пропахший дешевыми духами салон такси. Слепящие огни возле холла отеля “Элит“.
-------------------------------------------
В клубе - баре заняты все столики. Однако шума голосов не слышно. Не давит на слух и музыка, сопровождающая танцы - позы на небольшой неярко освещаемой сцене. Та в полусвете зала бара, в дымке каких-то паров, казалась облаком то голубым, то розовым. По-видимому, в зависимости от полового признака танца. Сейчас на сцене дарили внимание друг другу две почти обнаженные девушки. И свет прожектора был трепетно розовым. Девушки танцевали танец любви в розовом облаке, не ощущая присутствия других людей, сидящих за кругом полусвета.
Тед извинился перед изящной блондинкой, в одиночестве сидящей на высоком табурете у стойки. – Простите, Вы - Дари Старти?
Не зная, как может выглядеть Дари, Лоренс еще раз прошелся взглядом по залу. Потом, улыбнувшись, посмотрел на девушку. Та смерила его взглядом и …тоже посмотрела в зал кафе.
-Тед!
Его окликнули. Какой-то парень, сидевший за столиком у окна с молодой женщиной.
Тед извинился пред девушкой, подошел к паре незнакомых ему людей. Был смущен. Теперь он знал наверняка, что чрезмерно худая женщина с пугающе огромными светлыми глазами рядом с окликнувшим его парнем - именно Старти. Тед просто не мог отвести взгляда от её ярких, небесного цвета глаз. Остальное – им как будто даже не замечалось. Это «остальное» как-то сразу будто отходило на другой план. Пряталось в тень.
Парень поднялся с места, представился ему. - Роберт. – И протянул для пожатия руку, потом указал на свободный третий стул.
Тед не сел. Взглянул сначала на протянутую ему руку, потом в лицо парня, молча поздоровался, кивнув ему. И лишь после пожал руку.
Парень, так долго ожидавший рукопожатия, был неприятно смущен. Он неуклюже плюхнулся на стул и даже забыл представить Лоренсу свою даму.
Тед смотрел на свою визави сверху вниз.
Та, по-видимому, была несколько ошеломлена встречей. Она не представляла его таким…огромным, таким крепким. Ей, он представлялся значительно моложе. Спортивная крепость фигуры Лоренса, вдумчивый взгляд серьезного, взрослого человека не вязался у неё с тем юношеским голосом и тем забавным делом, которым владел «мистер Ответ». Дари молчала. Молчала и смотрела на мужчину, который с первой же минуты, ни слова не сказав, смог удивить её.
Тед не имел возможности видеть и знать многих женщин. Но что эта, сидящая с гордо спрямленной спиной скелетка - достойная его внимания женщина - это он понял сразу. В темной точке зрачка, будто замершей на самой поверхности голубой волны выжидала его судьба. «Лорелея, - подумалось ему. - Будь осторожен, рыбак».
Когда незнакомый Лоренсу Роберт, наконец, представлял его Дари, та, сидя, протянула ему руку. Длинную до жалости худую, с пальцами, на которых каждый ноготь был безжалостно до «мяса» сострижен.
Тед неуверенно, будто оберегая хрупкость поданного ему члена, пожал руку. Та была теплой, легкой. ”Да она действительно тень”, – снова повторилось в его голове неприятное для него слово.
Он так и стоял рядом с отодвинутым стулом. Ему будто запрещали садиться на него. Хотя Роберт уже дважды, несколько панибратски повторил: «Да, располагайся ты».
Взгляд Лоренса, не смотря на обычную приветливую улыбку, скользнул по накрытому столику. К десерту и к вину дама не прикасалась. А вот мужчина, несомненно, и выпил и закусил. “Она морит себя голодом, афишируя это“, подумалось Теду, когда на новое приглашение Роберта, он - таки присел за столик. Подошел официант. Теду предстояло сделать заказ. Но как, …он даже не взглянул в меню, всё смотрел на Старти. Всё отгонял взглядом тень от неё.
-Простите, сэр, вы будете делать заказ?
-Черный кофе, пожалуйста.
Выдумать первую фразу в разговоре с новыми знакомыми Тед никогда не умел. Он чаще полагался на интерес к себе. Поэтому и сейчас, будто в ожидании заказа, он смотрел то на смену цвета сцены, то на публику, то снова на Дари. Он считал, раз она пригласила его, то он имеет право смотреть на неё, вот так просто и открыто.
Та же, время от времени, чему-то улыбалась, будто каким-то своим мыслям. Наконец, она сделала знак молодому мужчине, сопровождавшему её в кафе, тот извинился, поднялся и отошел к стойке бара. Как раз к той одинокой блондинке, про которую Тед подумал, что она и есть ожидающая его Старти.
Ушел и официант, унеся с собой столовые приборы, что были на столике у места Лоренса. Ему сразу показалось, что данный типус пришел в кафе не ужинать, не пить вина, ни даже слушать музыку и смотреть на сцену. Он, выполнивший свои обязанности в этом кафе, сразу понял, мужчина пришел сюда исключительно ради женщины.
За столиком, на котором уже кроме бокала легкого вина да чашки кофе уже ничего не стояло, по-прежнему никто не разговаривал.
Вернее, разговор шел ...молча. Лица Теда и Дари выражали то смущение, то интерес. Наконец, покрутив бокал длинными пальцами, в узелочках суставов, женщина сделала глоток вина, улыбнулась и, чуть отодвинув от себя бокал, спросила: «И чем же теперь я кажусь вам, мистер Ответ?»
Тед автоматически потянулся к чашке, но руки не дошли до неё. Замерли. Он сцепил пальцы рядом с кофейной чашкой.
Он уже знал, кто перед ним. Суть правды была скрыта за её нелепым прикидом, но та явь, что он разгадал, казалась ему первым словом правды. – Вы кажетесь мне изможденной талантом, но красивой…- Тед сглотнул и добавил, - женщиной.
Дари опустила глаза, помолчала. Затем, без тени кокетства, подняла их снова. Улыбнулась.
-А ...почему “но“? Вы считаете, первое со вторым не сочетаемо?
-Абсолютно не согласен! Но так получается. Я же читаю биографов. И они пишут так: все известные и почитаемые таланты имели либо физические увечья, либо увечья от пережитых психических расстройств, либо приобрели недостатки характера в результате развития таланта в себе. Талант ...портит внешность, меняет характер и тот, в свою очередь тоже портит внешность. Безропотно подчинив себя этому грузу, гении позволили делать таланту все, что ему заблагорассудится. И грубо забрав одно, успех осветил их, но в ракурсе славы и недуг или недостаток стали замечаемы и отмечаемы всеми через “но“. Байрон был талантлив и чертовски красив, но ...хром. Гомер был популярен и талантлив, но ... глух. Бетховен, Гойя…. Помните, Ван Гогу показалось, что два уха для одной его головы – много! ....Я говорю о тех талантах, которые, уверен, известны и вам. А есть ещё Дюма, Амар Хаям, Пушкин, Энштейн.…Эти гении – стеснялись бедности и трепетали при отсутствии благосклонности своих покровителей. Кто может что-то сказать против их известности и таланта? Это - гиганты среди талантов! Слава богу, эти были зрячи, не тугоухи, возможно, даже красивы. Но «но» присутствует всегда. Что это? Чревоугодие, больное самолюбие, чрезмерная капризность…. У всех нормальных людей – всё в норме. Даже горбатость – не признак! А у этих и бородавка под мышкой - есть “но“. Всякий биограф разыщет именно бородавку, потому, как талант виден всем и так без чьих-либо потливо-пытливых копаний. И вот это постыдное раздевание личности – и есть плата за талант, за успех. За наличие «но». - Тед разжал пальцы рук и снова их сильно сжал их.
Дари следила за выдающим смущение движением рук Лоренса, улыбалась и не перебивала. Хотя несколько раз ей хотелось вступиться за талант.
-Я не биограф. Не смогу судить насколько сочетаются недостатки и достоинства ваши, Дари, но…. Но я вижу, вы - красивая женщина. Насколько вы талантливы - это я ещё пока не разобрал, иду лишь на поводу мнений. А вот красота ваша – не оставляет мне шанса сомневаться – она есть. Она так конкретно ваша, Дари! …Но…опять же «но». - Тед улыбнулся, - но что же могло так …изглодать вас? Разумеется, я киваю на ваш талант. Это инерция, простите. Я живу книгами, а они не всегда пишутся добрыми людьми. Я теперь совершенно уверен, ваши картины стоят того, чтобы на них взглянуть и ...полюбить. Уверен, среди них найдутся и талантливые работы, и спорные, а значит, влекущие мнения и имеющие успех. Вы же чертовски красивы, Дари но ....
Тед улыбнулся. Дари тоже. При этом она ощутила жаркий прилив к щекам, потянулась к бокалу. Но, проведя по нему пальцем, она тут же сложила руки, как Тед, туго сцепив пальцы.
-Так значит мой ...недуг заметен?
-Но ведь вы же сказали, что он навязан вам. Как имидж.
Дари оглядела зал. Скользнула взглядом по позам двух мужчин, освещенных в голубое. Мужчин танцоров. Снова посмотрела на Лоренса, улыбнулась и опустила глаза.
Она говорила, то, расцепляя пальцы сложенных на столе рук, то, сцепляя их. Она будто заразилась волнением от Лоренса. - Сначала это было просто лицо. Моё лицо. А ...когда в нем разглядели художника, стало уже трудно менять что-либо.
-Вы ...пытались?
Они смотрели друг на друга так долго, так направлено, что окружающее их - вдруг поплыло. Поплыло и кругами разошлось в стороны. Ушло в тень счастья от их встречи. Теперь будто и не было ни зала, ни музыки, ни танцоров. Он видел её, она – только его.
Первым пришел в себя Тед. Он расцепил пальцы, взял чашку и посмотрел в зал. Его чуть учащенное дыхание удивило его самого. Он расслабил мышцы лица и сделал глоток остывшего кофе. Поставив чашку, он снова посмотрел на женщину, снова встретился с её взглядом и тут же отвел свой в сторону. Однако, было заметно, ему его смущение доставило радость. Это было как открытие души.
Дари, как будто только своим мыслям, улыбнулась и тоже посмотрела в зал. Но она его как бы и не видела, потому что всё думала о том, …кого она только и видела здесь.
Но время спустя, будто включившись мыслью на вопрос Теда, она заговорила. Опять же тихо, и как-то отвлеченно. Будто не отвечала на вопрос, и рассказывала не о себе. Будто припоминала забытое вслух. И о человеке другом, другом, но ей хорошо знакомом. - Четыре года назад я повезла свои работы в Азию. В Китай, Таиланд, Японию. Мне почему-то казалось, там скорее поймут замысел моих картин. Но ...
Дари замерла. Вдруг заметила, что её руки и сцепленные пальцы рук Теда буквально в дюйме друг от друга. Расцепи она хотя бы один из своих пальцев, ...можно было бы коснуться мужчины, вдруг окутавшим её своим гипнотическим полем внимания. Но она не сделала этого. Хотя ей почему-то страшно захотелось это сделать. Будто сила какая-то внутри подталкивала её к такому наивному нежному действу. Однако она контролировала себя. Она лишь сильнее сжала пальцы и, теперь уже глядя только на них, продолжила: «…Но меня не поняли. Я была сильно разочарована своим провалом. Это было стыдно, позорно. Картины выставлялись, а их не хотели смотреть. Мне говорили: ”Ново, но не понятно“. Не понятно тут…там и тем-то...»
Дари вздохнула, и тут же выдохнула. Лоб её чуть нахмурился. Она упрямо смотрела на свои сцепленные пальцы. Будто в сжатых ладонях, смятые до комочка, всё ещё укрывались её неудачи. Однако голос женщины оставался прежним, спокойным и тихим. - Я улетела из Нагасаки, чувствуя себя разбитым зеркалом. Боялась даже взглянуть в испуганные лица близких, почему-то упорно пророчивших мне и понимание, и славу художника. Боялись они не поражения. За меня боялись. Я была беременна тогда.
Пальцы женщины были сжаты, острые суставы белели от напряжения. И вдруг она расцепила пальцы. Будто кончились силы. В ладонях, чуть расставленных, будто что-то лежало. Так могут держать птенца, пряча его от постороннего глаза. Затем она положила руки ладонями на стол. И стала смотреть на них.
Это был театр. Действие за действием.
Двое наблюдали за руками актрисы. Это они исполняли заглавную роль. Тихий голос будто звучал ниоткуда.
Две руки лежали на столе. Печальные, пустые. Или сил у женщины больше не было, или настроение поменялось. По лицу Дари прошлась волной хмурость. А потом и вовсе появилось равнодушное отрешение. Она продолжала говорить, но уже без
Звучал голос шамана. Ведьмы. Женщины. Без малейших акцентов. Бу-бу -бу ...ту-ту -ту .... Хотя слова были внятны и Тед хорошо их разбирал.
-Я заболела. Пришлось убрать ребенка. Но на этом мои клиники не кончились. Вдруг обнаружилось, что у меня есть болячка посерьезнее. Мне вырезали все, что меня могло общить с нормальными женщинами. Из меня сделали... Оно. Когда я узнала, что у меня теперь никогда не может быть нормальной семьи, детей - я помешалась. Началась схватка с безумием. От меня отвернулся не только жених, практически все мои друзья. Никого рядом. Я никого не хотела видеть.
Дари нервно вздохнула и чуть повозилась на стуле. - Ну, кроме теток, кузена.…Спасибо. Спасибо, не разбежались. А могли бы. Я даже ждала от них этого. Маня легко было заставить подписать под заключением моего лечащего врача… «согласна на опеку». Не знаю, что заставляет людей оставаться людьми. Оставаться честными людьми. Попытка выжить в безумно корыстном мире? Возможно. Но мне повезло. Меня - поддержали. Было в чем. Моё безумство кончилось не тем концом. Я не выздоровела, я ...украла чужого ребенка. Просто увидела колясочку и ...забрала из неё ребенка. Украла. Украла с целью завладения чужим сокровищем. Это тоже своего рода корысть. Корысть не от зависти. От безумия.
Лоренс нахмурился, заметив действительно ненормальную улыбку на губах женщины. Но её глаза, огромные чистые глаза не кричали: Я безумна!», они внушали ему тихой ясностью своей: ”Нет. Не торопить осуждать меня. Не торопи конца…”
Он снова перестал замечать остальные детали лица Дари, остановив напряженный и вместе с тем удивленный взгляд на совершенно живых глазах её. “Если бы я не читал эту галиматью о ней, я б решил, что передо мной фантазии, не долечившейся неврастенички. Но, скорее всего, это правда. И она, пока не ясно почему, именно мне, пытается сказать её. Очень даже верится, что она не воссоздает в бреде навороты для закрепления имиджа полусумасшедшей художницы. Ну, допустим, для пущей рекламы своего фантазийного Я. Хотя ...я могу ошибаться, встречаются и такие великие актрисы...“.
Лоренс допил кофе и заказал для себя и Дари белого вина.
Сделав глоток из бокала, он облизнул губы и снова, не отводя взгляда от женщины, принялся слушать.
Дари в этот момент не видела его действий. Она будто была в трансе. Продолжала говорить даже тогда, когда услужливый официант, неосторожно заглядевшись на неё, ставил рядом с её руками бокал.
А Тед слушал. И понемногу начал осознавать, что верит ей. Но не сострадание вызывали в нем откровения изведшей себя худобой женщины, скорее - удивление.
-...Пресса была до жестокости безжалостна ко мне. Мне будто мстили за моё самомнение. “Каждому художнику позволительно быть чуточку сумасшедшим. Но не наоборот же! ”- И это про меня?! …Они писали обо мне как о маньяке, как о злостной похитительнице чужих детей. Как о предавшей Христа ради Будды, не страдающего по ушедшему.…Я думала, свихнусь непременно . непременно свихнусь от всей этой лжи и полу правды. На волоске разум был. Во мне оставалось при росте в сто семьдесят сантиметров - сорок килограмм веса. Меня кололи витаминами, закармливали таблетками, а мне становилось все хуже. Все сгорало внутри меня, так и не вливаясь в мышцы... - Дари резко расставила пальцы, но промахнулась. Ладонь прошла мимо бокала, только толкнув его. Тот упал и запил скатерть.
Женщина абсолютно не прореагировала. Даже не заметила этого. Ни как меняли скатерть, ни того, как смотрит на нее официант, как-то полу испуганно, диковато. И то какой она кажется мужчине, сидевшему напротив – её будто тоже не волновало. Будто успеть выговорится - вот что стало её задачей этой ночью.
«Это не паранойя. Нет, нет. – Думал Тед. - Скорее констатация факта - ”Я жива. Я и после всего этого жива”. Но как?! Как ей это удалось?! Боже, неужели язык мой, сболтнув светский комплимент хорошенькой женщине, скабрезным кончиком достиг цели? Она действительно талантливый художник?! …Черт! А ведь с такой глубиной в душе может и быть. А не побежать ли мне к порогу Большой Выставки прямо сейчас? …Выставить дверь, войти и пока собирается полиция, всё увидеть собственными глазами. …Бред. Рисовать тени жизни, видеть в этом смысл, достоинство своего искусства - …бред.… Кто там мог излечиться от картин гибнущей от пессимизма? Но чем-то ж он объясняется? Она - талант? Вот эта, делающая нескромный душевный стриптиз перед малознакомым человеком - талант? Тени.…Тени Дари Старти. Тень человека – это только тень человека. А у неё наоборот, она тащится за своей тенью и …будто тешится тем, что сама же понимает, что в этом и состоит её безумство. Впрочем, я обещал, и слова «тень» не произносить“.
-…На пепле картин, которые я в припадке сожгла, мне виделись новые картины. Я начала рисовать новые. Ещё более дикие по фантазии и жестокости в отношении окружающего меня мира людей. Людей, зверей, вообще - мира дышащих. Я сделала семнадцать полотен. И снова поехала в Азию...
Официант, приглашенный Лоренсом, снова принес бокалы, снова налил в них белого вина. Снова принес Теду кофе. Он быстро посмотрел в лицо, будто мидитирующей женщины, отвел любопытствующий взгляд и, пахнув на Теда резким одеколоном, скрылся в полусвете зала. Ему будто было удивительно, не пьют, не закусывают, а разливают по столу, ждут пока остынет, выдохнется, чтоб заменить на новое то же.
И снова послышалось монотонное “бу-бу-бу ...ту-ту-ту”.... Но опять же внятно. Без акцентов, но с явным умыслом. - …По тому же маршруту поехала. Только так получилось с датами работы выставок, что сначала на этот раз была Япония, а потом уже - Таиланд и Китай....
Дари снова посмотрела на руки Теда, лежащие прямо на столе со спокойно сцепленными пальцами.
Стыл кофе, выдыхалось вино.
Она автоматически сделала тоже самое, сцепила пальцы рук. Чуть снова, не опрокинув бокал с вином.
Тед заметил это. Но бокал женщины не тронул. Не передвинул его подальше от её костлявых пальцев. Выплеснулось вино на скатерть и что? Нет, он не боялся спугнуть откровение. Он даже отвлекался во время её исповеди, глядел то в зал, то на сцену.
Та вновь удивляла гибкостью, пластикой в воздушном розовом цвете.
Но “будить“ женщину своими «лишними» движениями он не хотел. Он давал ей выговорится. Хотел разобраться сам - тень ли она? “Тень? ...С болью? Нонсенс! Тени не испытывают боли своих хозяев. А вот хозяин может быть недоволен своей тенью. Это может глодать его жизнь. И долго. Может, это и есть ответ?”
-В общем, реклама, сделанная мне прессой, абсолютно не скрывающей не симпатий ко мне, сделала своё дело. На “пережившую рак, лишенную иллюзий, полусумасшедшую безнадежность, доводящую себя голодом до дистрофии“ смотреть пошли.…Очень даже пошли...
Дари тихо вздохнула. Совершенно спокойно потянулась к бокалу. Сделала глоток вина. Поставила бокал назад. И вдруг ...посмотрела на голову Лоренса. Нахмурилась и жестко качнула головой, сказала кому-то ”нет “.
Тед повернул голову и вот только теперь увидел нацеленный на Старти объектив. Обнаруженный репортер умоляюще сложил руки. Начал просить: ”Только раз. Только один кадр, мадам! В объективе вы и ваш поклонник…”
Лоренс поднялся из-за стола. Повернулся к нахалу лицом. Не грозно, но, выдерживая навязчивость, он смотрел на парня с фотоаппаратом, загораживая своей мощью художницу.
Толстяк репортер, вдруг став сразу мелким, бесформенным рядом с Колоссом, кисло поморщился, потер шею, унял ретивость и отошел к стойке бара.
Бармен, заметив неудовольствие за столиком у окна, а потом, увидев у парня фотоаппарат, тут же сделал знак человеку из охраны клуба. Но репортер, заметив это, тут же выскользнул, резко одернув ширму из бус в проеме двери бара. Удрал.
Тед сел на место. Сделал глоток некрепкого вина с уже подтаявшим льдом и ...прокашлялся. Нарочно. Он пытался заставить Дари оторвать пристальный взгляд от колышущейся занавески из бус.
Тед не смог переждать её молчания. Эта пауза явно не давала ей дышать. Дари будто дыхание затаила и ждала пока нити из бус прекратят свое движение. От недостатка жизненного кислорода лицо её начало резко бледнеть. Лоренсу - человеку нормальному показалось, она сейчас упадет. Прямо на стол. Потеряет сознание и упадет. Как при голодном обмороке.
Ни его кашель, ни движение его руки, ничто не отвлекало её взгляда. Два, будто стеклянных глаза были направлены на дурацкие нити, скрывшие пронырливого репортера.
В конце концов, Тед тихо вскрикнул: «Дари! …Дари, услышьте меня, пожалуйста».
Старти вздрогнула. Так пугаются крика дети. Хотя Тед не тронул её и не крикнул даже, а так, просто выпалил, выдохнул страх ха женщину.
Когда она посмотрела на него, просто перевела взгляд, ему показалось, губы её дернулись, а глаза ещё больше остекленели, теперь от влаги.
Тед успокаивающе, очень, очень осторожно коснулся рукой пальцев её правой руки: «Все минует, Дари. Плохое - неохотно, но тоже уходит. Четыре года.… Всё позади. Не нужно так сильно оглядываться, можно упасть».
Он улыбнулся, кивнул женщине. Ему было в радость, что та, как будто слышит его. - ...Ауто да фэ. Не самосожжение, нет. Предание огню. Предание огню былого. Перестаньте любоваться в себе только печальным. Четыре года - срок достаточный. От тоски худеет тело, но и уходит жизнь из души. Нет и нет, Дари. Вы должны вспомнить, как живо, как прекрасно живо ваше имя....
Очень просто, будто не считая в этом жесте чего-то такого, он обхватил её крохотную узкую руку своими широкими ладонями. Удивившись, как теплы её руки, извинившись, Тед сказал: «Дари, я прошу у вас прощения. Я обещал не касаться темы теней. Но ...мы не будем говорить про вашу или мою тень. Ладно? Я об одной картине вашей скажу. Можно?».
Тед мягко погладил руку женщины и тут же снова укрыл её, спрятав в двух своих теплых, сухих ладонях. На лице его была улыбка, глядя на которую посторонний сказал бы, что он влюблен. Влюблен, но не слепо.
-Я не видел ни одной вашей картины. Только репродукции в журналах и в современной энциклопедии искусств. Но одна вещь мне запомнилась очень хорошо. Кажется, ...”Танцующий стражник “.
Дари, будто ожила. Снова улыбнулась, кивнула, как бы ответив ему, да, есть такая. И с интересом посмотрела на Теда.
А тот продолжил. - Я видел эту репродукцию в нескольких журналах. Но почему-то вот как раз о ней отзывов и не было. Ну, бог с ними, с критиками. Я сам скажу. Свое мнение. Разумеется, я не специалист, скажу лишь, как она показалась мне. Стражник этот…ваш, вернее его тень, танцевала. Но будто не от радости, что сторожит заключенного. А именно потому, что она одна! Радуется, что одна. Что сторожить некого. Узник сбежал, освобожден, помилован – не важно! Тень решетки разорвана. Узника явно за ней нет. А безработный стражник не огорчен. Тень его танцует по этому поводу. Вы понимаете, о чем я, Дари? Вот когда я решил, что, возможно, вы …талантливы. Вы заставили меня подумать. Я – человек не любящий что-то делать по велению кого-то. А вы заставили меня! Вы заставили меня думать об этой картине и долго рассуждать по поводу того, что я увидел.
Лоренс был искренен. В эту минуту в нем не сидел ...советующий автоответчик - отвечали разом думающие и чувствующие голова, сердце, душа. -...Я заметил, радость только в одной этой картине. Но наверняка есть и другие картины. И тоже про жизнь, а не про тени. В вашей ...бестелесности жива жизнь, Дари. Вы ...живы и потому радость где-то в вас. Она ещё дышит. Дайте же ей свободу жить. Перестаньте потакать имиджу. Вы можете не слушать случайного советчика, но…прислушайтесь к себе. Мне думается, потому всё это я и услышал, что это рвется из вас, давно. И жестоко ранит ваше тело, разрывая его изнутри.
Тед снова чуть надавил ладонью на руки женщины. - Я приглашаю вас завтра, нет, уже сегодня, подсмотреть эту жизнь в каждой из ваших картин. Пойдемте вместе, Дари. Пойдемте со мной. Вы увидите не «дикие по фантазии и жестокости», как вы говорите, а живые картины. Картины, которые не сводят с ума, а возвращают жизнь. Мы возле тех картин и постоим, хорошо? Мне полезно будет узнать историю картины и её сюжета, как зрителю с поручением. А вы, вы услышите отзыв о своей работе в интерпретации моего видения. Честное слово, я не буду затенять вашей субтильности. Вы - будете хозяйкой картинной выставки, я – зрителем. Но позвольте мне открыть вам ваши прекрасные глаза. Сорвать пелену испуга от ожидания какого-то печального конца. Его ещё не видно. Я докажу вам это, я уверен. – Тед улыбнулся широко, красиво. - Вы согласны пойти со мной, Дари?
Во взгляде женщины был вопрос. Тед, будто почувствовав колебания, тут же закончил встречу: «Вы чертовски красивая женщина. На самом деле, Дари! Давайте выпьем за вас. За ваши необыкновенные глаза, ваши теплые руки и ...радость в живой душе».
--------------------------------------
Тед проводил Дари до номера. Вернулся домой уже с первыми зарницами. Но прежде чем уснуть, он прикрепил к двери кухни записку: ”Мама, разбуди меня. Обязательно в десять утра. Спасибо. Тед“.
--------------------------------------
Местные утренние газеты уже вышли со снимками, тайно сделанными толстяком репортером в фойе отеля. Дари на них, чуть задрав подбородок, с улыбкой смотрит в лицо атлетически сложенного молодого мужчины. А тот отвечает ей взглядом весьма однозначным - женщина ему нравится. Он восхищён ею.
Но люди увидели иную надпись под фото: «Вопрос от Знающего – Ответ от Тени».
-------------------------------------
Днем в зале выставки Лоренса и автора десятка представленных здесь картин конечно заметили.
Тед умел молча отражать и приязнь, и неприязнь к себе. Дари, вздрагивающую при щелчках фотоаппаратов в руках свободных туристов – гостей города, он обнимал за плечи, как бы заслоняя её хрупкость своей мощной крепостью. Если вопросы гостей к художнице были прилично допустимыми, он отвечал. Быстро, профессионально. Но чаще, ведь это не пресс-конференция, а всего лишь приватная прогулка по картинной галерее, он молчал. А Дари – тем более.
Когда пытался влезть с вопросом репортер – профи, каким-то чудом прошедший мимо охраны галереи, Тед был более суров. “Это личное. По существу, пожалуйста... Стоп! Не будем выходить за рамки репортерской этики.... Нет, отчего же? Я как раз о том же - о свободе исповедания, слов и образа мыслей. Мои - вас не касаются.…А ответы по существу - у меня сплошь коммерческие. Боюсь вашей газете не по карману....А той, где печатаюсь я, я сам и отвечу. Ответы мисс Старти? Её ответы на вопросы жизни - выражены вот здесь. В этих работах. Если у вас есть глаза - вы увидите и поймете их.…Спасибо, спасибо. А вон, кажется, к вам уже идут».
Охрана прилично выводила репортера из зала.
Это их личное время. Они гуляли по залу, и было видно, это всего лишь женщина и мужчина. И они хотят побыть здесь одни”.
-----------------------------------
И все же им удалось поговорить о картинах. Осмотреть исключительно все. Тетушки и кузен Дари тоже прекратили шаркать ногами позади их спин, отстали от прогуливающейся по залам парочки.
Старти почувствовала усталость. Она пригласила Теда на ленч к себе, в номер отеля.
Там он увидел еще две, совершенно неожиданные для себя картины.
Долго, что-то припоминая, он смотрел на небольшой по размеру холст.
Там она - тень. Но имеющая, по первому же впечатлению Теда мужской характер. Тень, необычайно похожая на то, что мог бы отбросить узкий шкаф с приоткрытой дверцей. Будто голова над всем этим. Ан, нет, это комнатный цветок. Цветок в горшке. Растение не кудрявое от зелени, напротив, чахлое. Человек - шкаф. Прочный шкаф на коротких гнутых ножках, отливающий красно-коричневым цветом....
«Где-то я видел что-то подобное. Или мне кажется…». – Тед, будто недоволен чем-то быстро шагнул дальше, перешел к другой картине.
Другая же картина была как будто женским портретом. Портрет – тень. Тень женщины гордо восседала на тени от высокого кресла. Руки женщины - тени свободно лежали на мнимых подлокотниках. Но было странно, тень головы была наклонена в противоположную от зрителя сторону. В руке тени был зажат цветок - единственно светлое пятно картины. Тонкие, изящные пальцы тени держали розу за длинный стебель как раз в месте шипа, выписанного художницей с особой тщательностью, гротесково. Наклоненный бутоном книзу цветок блестел холодным каменным блеском. Создавалось впечатление, что цветок - не есть тень, а единственная в картине реальная, но каменно-холодная деталь.
Дари удивленно вглядывалась в молчаливо-хмурое выражение лица Лоренса. Тот долгое время не отходил от картин.
Он вспомнил и о вопросе женщины, и…о вопросе мужчины.
Он был чем-то неприятно поражен. Чем - художница не понимала, но хотела догадаться.
Мнение о своих картинах Дари не выспрашивала никогда. А вернее, с тех самых пор, когда запретила даже родственникам высказывать его в своем присутствии. Видение её картин Лоренсом было особым. Она поняла это ещё там, в картинной галерее. Теперь она вглядывалась в его лицо, пыталась понять, что так сильно обидело его? Не просто взволновало, именно обидело.
Тед молчал. Об этих картинах он не хотел говорить в слух. Но мысли горели в нём. “Различия пола, течения жизни, интересов - все уравнялось в общности видения.…Но это же неправда! Я предпочитаю жизнь. Движение! Не тени в красках. Не правда! Осязаемые, теплые, со слышным дыханием люди - мне ближе даже тогда, когда они невыносимы. Я – не пессимист, я - не тень. Никогда! …Я просто угадал. …Просто угадал, и всё”.
Тед повернулся к Дари. Лицо его было бледным, будто он испугался. Испугался и от конфуза сейчас сбежит.
Но он не сбежал. Молча смотрел на неё. “ Нет, тень с глазами ребенка, не хочу я в твой мир. Пошел он ...к черту…”.
Лоренс будто перепутал направление, он повернулся спиной к картинам и женщине, и пошел к выходной двери. А ведь направился к накрытому к ленчу столу.
Он постоял, посмотрел на дверь.
Он так ничего и не сказал о картинах. Дари, шла за ним, опустив голову. Тоже остановилась у двери. Тихо произнесла: «Это заказы на портрет. От них отказались. Но впереди у меня Нью-Йорк, я выставлю их там. Я думаю там, эти картины поймут правильно. Поверьте мне, Тед, это портреты. Портреты живых людей, они живут здесь, в этом городе”.
- Это ложь.
Тед вздохнул и, развернувшись на месте, пошел обратно в комнату. Как раз к тому самому столу, к которому собственно и направлялся.
Не зная, как поступить, как начать разговор после столь долгого, непонятного причиной своей, его молчания, женщина, так и не прикоснувшаяся к еде, сказала: «Я уезжаю. Сегодня».
Она снова не ела. А Тед, он будто и в самом деле приехал лишь на ленч, не отрывался от еды. Больше смотрел в тарелку. Если и поднимал глаза на Дари, то быстро отводил взгляд назад. Тот так и бегал, как трусливый зайчик.
-Я уезжаю, …но ...я счастлива. Счастлива, что позвонила в “Советы начинающим “. Рада, что встретила тебя, …Тед ....
Лоренс пропустил мимо ушей то, что женщина перешла на «ты». Он слушал молча. Будто речь шла о третьем лице. Он даже от еды не отказывался. И было в этом его поведение что-то не совсем светское. И заметно нарочитое.
Он впервые в жизни …прятался за маску. Уходил в тень. Нагловатенькую, не культурную – определенно.
Дари, поставив локти на стол, сдавливала пальцы рук одной руки другой и, натянуто улыбалась. Она никак не мгла понять причины резкой смены настроения Лоренса. «Что-то перевернуло его суть. Что? - Она не понимала, но хотела понять. - Она так неустойчива? А мне он показался основательным. Основательным и …причинным. И понимаемым мною, будто тотем. Что же так подкосило ноги Колоссу? Я ошиблась, он из глиняных? …Но почему? Почему это произошло из-за моих отказных картин. А может, может, он всего лишь переживает за меня? Картины же – отказные. Ну, хоть бы ответил. Ну, ответил бы хоть что-нибудь!» - кружилось в её голове. Но она молчала. Только эмоции вспыхивали капризными морщинками на её лице.
Лоренс не был ни дипломатом, ни психологом, ни пытался он и актерствовать. Он будто просто проглотил язык. Вместе с едой. Да, это выглядело именно так. И Дари, очень желавшая разговора, не знала, что ей делать. Что сказать, как разговорить мистера Ответ?
-Самое приятное для меня в наших отношениях - это абсолютное отсутствие обязательств перед тобой. Ты ...не просишь об услуге. Не ждёшь от меня ответов ....- Дари наиграно хохотнула, хлопнув ладонью о ладонь. - Ха! Да ты же сам – Человек Ответ. Сколько “начинающих“ за сегодняшний день уже получило твои ответы? А сейчас, пока ты закусываешь, …их, может, уже разрывает от не отвеченных тобою вопросов.
Тед прожевал остатки еды. Запил их водой. Вытер рот, откинул салфетку...Все это под пристальным взглядом Дари. Чуть отодвинувшись от стола, посмотрев на женщину, он ответил: «Восемь». Отвеченных мною было восемь до того, как я вошел сюда. Сейчас их…- Тед взглянул на телефон, заглянул на список не отвеченных звонков. Почитал СМС.
Но на вопрос Дари он солгал. Она спросила: «И какой самый трудный?», - а он, опустив те, что были в сегодняшнем списке, сказал про тот звонок, который раздался ночью, накануне их с Дари встречи.
- Спросила женщина...- Тед нахмурился, снова взглянул на картины. Те стояли на двух стульях, тут же в гостиной.
Переведя взгляд на Дари, несколько с вызовом в тоне Тед произнёс. – Она спросила, …как жить, если даже цветок в руке становится каменным?
-И…что же ты ответил ей?
-Надо заново учиться радоваться. Начать с малого. Есть такой цветок в руке. Это цветок, значит, радость.
-Боже! – Дари готова была заплакать. Она оглянулась на одну из своих картин. – …А ещё? – Она снова посмотрела на Теда. - А ещё, Тед? …Нет, позволь, я сама посмотрю список вопросов.
Тед протянул телефон тут же.
Дари просмотрела список. После, молча, отложила телефон и замолчала.
Тед снова приступил к еде. Её на этом столе было много.
Дари, помолчав, снова не выждав его слова, заговорила сама. – А я думала, это всё шутка. Тед, я не знала, что так многим хочется услышать, …просто услышать слово человеческое. Не лай любимой собачки, ни мяуканье пушистой кошечки, …услышать слово. – Она придвинулась к столу. Оглядела его. Ещё она наблюдала, как Тед ест.
Он ел, как ест любой мужчина. Но ей это нравилось, нравилось смотреть,…как он ест. - Тед?
Лоренс поднял голову.
-Тед, а как ты ответишь той, что спросила: «Как жить, если жить не на что?»
Тед перестал есть. Отложил вилку и нож.
Дари обрадовалась начатому разговору. -...И что же ты ответишь начинающей бедствовать женщине?
Тед, взглянув на нетронутый ленч Дари, на её саму, …отвел глаза в сторону и вздохнул. Помолчав, ответил: «Скажу, я …скажу ей, что женщине легче жить не на что-то, а за счет чего-то. Или кого-то. Если нет дела, способного прокормить и скрасить её жизнь, нужно искать того, кто бы взял на себя заботу об этом. А на это способна любая женщина. Даже потерявшая надежду».
Губы Дари дернулись, сжались. Она снова была похожа на девочку, которая вот-вот расплачется из-за своего каприза.
Но она задумалась. Чуть нахмурив лоб, она потерла висок и, осторожно посмотрев на Теда, спросила: «Это всё? Чем же закончится твой ответ ей?»
Тед усмехнулся. Интерес в глазах женщины казался искренним. Будто её саму интересовала та же проблема. -Шерше ля мосье, мадам. Нет под носом - ищи подальше. Как не велико, как не громадно отчаяние, если хочешь жить, пойми, оно не добавляет очарования облику страждущей. Та, что кричит в присутствии мужчины: ”Пожар! Тону! Умираю!” – чаще отпугивает от себя помощь“. «Я горела. Я тонула. Я умирала. Но я жива» – это достойно быть вознагражденным. Эта получит то, чего желает. Увы, нравятся сильные. Тут дело в желании выжить, иметь сильное потомство. От сильного чувства. Даже нежность сильна. Слабость, уничижение себя – подозрительны. Возможно, любопытны, но утомительны. Во всяком случае, малоинтересны для жизни…не однодневной.
Тед замолчал. Его взгляд, снова брошенный на картины, заставил его почувствовать в себе стыд. «Ведь я знаю, я струсил. Я струсил нашей с ней общности. Кто я, если по большому счету? Ну да, болтун. Не она изобрела мне прозвище, меня уже многие перестали называть по имени. Я – мистер Ответ. Я испугался правды. Как эти двое: правильный мужчина - шкаф и ревнивая женщина с камнем вместо цветка. Я испугался и …испугался сильно. Мне потребовалась помощь. Да спросить её не с кого. …Ей, этой тщедушной крохе удалось запугать меня….Удалось? А тогда отчего же она вся сжалась только что? От моего ответа? Так я его ещё не произнёс. Та женщина ещё не видит дороги, по которой идти….Что? - Лоренс снова посмотрела на картины. – Что такое? Так может, я проглядел важное: мне показалось, общее у нас - тень, идущая впери нас. А может, может это …умение подсказать другому, посмотреть на себя с иной стороны? Попытка найти иной путь к себе самому? Вот черт! …Нет, нет, слишком высоко. Для меня, по крайней мере. Она…- Дари – в её руках талант. Она – даритель. Я так, скоростной автоответчик. Мистер Ответ».
Тед крепко задумался, глядя в глаза - блюдца той, которая показалась ему дарительницей изнаночной истины.
Высокая оценка собственной личности давала ему возможность, дав ответ на конкретный вопрос, не видеть за телефонным звонком живую проблему. Не заметить протянутой за куском хлеба руки. Боль и крики о помощи угасали, теряли для него значимость после его правильного, хорошо сформулированного ответа. И положенной на место трубки. Он уходил в тень от проблемы вопрошающего человека. Или становился тенью, с которой, кажется, и можно что-то взять, да не возьмешь. «Вот так смотрит на меня мать. С мольбой о помощи. И что получает? Совет. …Вот тебе и тень розы ревности…Боль этой женщины мне была ясна, как ответ на вопрос. Но за вопросом человек. Его жизнь, а я…просто дал ответ». - Теперь он представил себе звонившую ему женщину реально зовущей на помощь болью. Он вспомнил её отказ пойти с ним на выставку, своё извинение перед ней, сумму, стребованную им с неё за свою бесчеловечную фантазию по поводу каменного цветка.…
Мысль поразившая его вдруг, была перебита очередным вопросом Дари. - И ты не будешь рекомендовать ей адрес благотворительного общества, куда бы она могла пойти за содействием? Ну, например, общество оставленных жен, обманутых невест....
Тед снова посмотрел на гипнотизировавшие его картины. Портреты, по сути своей, порядочных и наверняка добрых людей. Людей изображенных достоверно, но вывернуто и на не лучшую сторону, насмешливо, дерзко. Правдиво до жестокости.
Он отвернулся не от картин, от людей обиженных художником именно в том, чего они тщательно скрывают в себе. Прячут, камуфлируя стыдные, но живучие комплексы под оставшиеся в себе добродетели. Он отвернулся, потому что застыдился собственной жестокости. Прямолинейности своих им ответов.
Именно от мыслей таких ответ Теда прозвучал несколько резко. - Нет, не порекомендовал.
Тед прямо посмотрел на Дари. Потом обвел взглядом обильно и красиво обставленный стол и, чуть пристальнее снова посмотрел на худую, будто обмороками изможденную женщину.
-Я верю, ни возраст, ни внешность, ни даже болезнь не дают права женщине на отчаяние. Не рождена взлететь - ползи! Но помни, что ты - женщина. Живая и достойная лучшего.
-А если нет уже женского в женщине?! Если умерло всё!
Старти выкрикнула вопрос, выдав отчаяние. И тут же, уставившись на человека, заткнулась. Будто застыдилась крика души. Замолчала. Но не опускала глаз.
А он не захотел её пожалеть. Как тетки, как её кузен. - Так значит осталось ещё одно имя – Человек! И вновь тебе указ: оставайся человеком. Нет места трупам среди людей. Умерла – марш на кладбище! Что такое эти благотворительные завтраки и обеды как ни унижение человеческого в человеке? Превращение человека в паразита, это даже страшнее, чем в безрукого и безного человека, ибо у того есть ещё язык. Он может сочинять сказки. И в нём осталась чувство не известное паразиту – сострадание.
Тед махнул рукой и посмотрел на лежавший на столе телефон. Тот снова звал его к ответу. Тед сунул предмет в карман узких джинсов. - Не буду о звонившей женщине. Я о тебе хочу говорить, Дари. Твои руки тоже могли творить ...материальное, ощутимое не только в мире теней. Ты могла с имеющимися у тебя возможностями отдаться благотворительности, доступной и вечно модной среди дам твоего круга. Выбрать клинику, выбрать больного. Ракового, например. И просиживать у его кровати свободное от личной жизни и творчества время. Это реабилитировало бы тебя в глазах общественности. И довольно-таки быстро. По крайней мере, перестали бы травить тебя в газетах. Насмехаться над твоим образом жизни. Над твоими мыслями, выраженными в картинах. Но ты и из тяжелейшего отрезка времени отвернулась от человека живого. Потянулась к теням. И только к ним. Тебе показалось спасением - доводить себя до голодного обморока, ходить в рубище, без признаков косметики, сохранять в себе девственное одиночество и принимать пилюли от раздражающих тебя родственников.…Для чего ты превратила себя в тень? Для чего, Дари? Для резкости в глазах? Таких…красивых, восприимчивых, как у ребенка, но упрямо вместо жизни видящих тени вокруг себя. Для чего, потянулась именно к ним за помощью, …милая, живая, красивая женщина? …Дари….Ты…ведь, как всякий живой организм искала помощи. Ты её нашла? Да. Ты нашла её. Тени держат тебя …на поводке. Держат! Ни взлететь ни поползти. Взмахнешь кистью – чья-то жизнь. Плохая – хорошая - тебе всё равно. Ты нарисовала и в тень ушла. Спряталась в ней, как под кровать лезет от пожара трехлетний ребенок. Но ты же взрослый человек. У тебя талант, возможности. …Имидж дороже? …Или всё же жизнь?
Тед не стал ждать ответа.
Он вышел из-за стола, но не отошел от него. Он повернулся к картине, где была изображена любящая, красивая женщина, страдающая от приступов ревности, но вместо лекарства от неё в виде доказательства того, что достойна лучшего, получившая в руки от художницы …каменный цветок.
Глядя на средних размеров картину, поглощенный красотой портрета, Тед продолжил. - Я вдруг подумал, наверно, я тоже могу сойти за тень. Для матери, часто упрекающей меня в отсутствии сострадания к её заботам по дому; для отца, продолжающего зарабатывать на свой черный день, так как уже слабо надеется на мои финансовые перспективы; для тех, кто уверен, что я за десять - пятнадцать долларов дам им рецепт выживания и благополучия…я - тень. Но, переживая упрек себе и их досаду на меня, я в отличие от тебя тянусь к своему спасению. Вот наше с тобой различие в позициях. Пусть я только читаю жизнь, только наблюдаю её, не трудясь, не разбивая носа в кровь, как многие. Но зато я люблю жизнь. Я принимаю её сторону. И в этом нахожу спасение своё. Да, тоже наверно, не всегда понятное обычному человеку ...положение. Но это сторона жизни. Не теней.
Лоренс посмотрел на Дари, слушающую его, широко раскрыв глаза, и впитывающую каждое сказанное им слово.
И вдруг в нем снова что-то затукало. Он снова заметил необычайную хрупкость и вместе с тем мощную красоту женщины. Он смутился, сбился с мысли, вздохнул и посмотрел на дверь.
И все же не шагнул к ней, пока не произнес ...совета начинающей видеть прямое. - Дари, ты - действительно талантливый художник. Осталась малость - начать нормально жить самой. Есть, пить. Пусть снова неосмотрительно, но влюбиться.… Начни с любви к себе. К себе самой. Уверен, любимые тобой тени оживут. У них появятся глаза и уши, сцепленные в волнении пальцы и ...ожившие цветы. Они будут людьми. Будут …танцевать, как тот ...
Лоренс запнулся, сглотнул комок и закончил: «Как тот стражник.…и тогда...» - Он не закончил. Вдруг коротко, одним словом, простился и ушел.
--------------------------
Переделывать людей - занятие неразумное. Переделывать себя - удел живой силы в человеке. И просто советом ни в первом, ни во втором случае результатов не добьешься. Надо набить шишек, изменяя себя.
Они оба не дети, начинающие жить.…
И все же после турне, каким-то чудом перехитрив нянек, Дари нашла в себе силы вернуться назад. В город, где остался пронявший её голос. Где жил Тед.
Прямо из аэропорта, по знакомому ей телефону она позвонила в “Советы начинающим“. И была безмерно счастлива, услышав спокойный мужской голос. Голос Лоренса.
-Добрый день, можно спросить?
-Да, слушаю вас. …Говорите.
-Скажите, а…можно ли добиться расположения Теда Лоренса, если носишь имя Дари Старти?
-Что?! …Дари?! …Дари, где ты? Дари?! …Алло? Дари?! Дари! ...Да! Да, и ещё раз да! Это возможно! Где ты?! Как же я рад тебе…
Июнь 1998 Пермь
mel5@yandex.ru