МАСТЕР И МАРГАРИТА
К сорокалетию со дня публикации романа «Мастер и Маргарита» в журнале «Москва» (1966) и к стопятнадцатилетию со дня рождения автора романа Михаила Афанасьевича Булгакова (1891).
Наверное, в сороковой раз за сорок лет прочитал «Мастера и Маргариту» М.А. Булгакова.
Книжка «Избранное» в зелёном коленкоре стоит на видном месте в дачной библиотеке и поджидает меня всякое лето. После годового перерыва интерес к произведению не пропадает: стало быть, наблюдения и мысли автора, нашедшие отображение в романе, не отживают свой век, что, скорее всего, связано с получением читателями всё новых свидетельств о схожих влияниях окружающей среды, антагонистичной честным людям.
Читается, конечно, под особое настроение. Язык сочный – смесь русского языка начала двадцатого века («на левой руке (1) были сады», «дом располагался покоем» (2)) с московским арго 30-х годов XX века («лепилась очередь», «отлепился от стены», «соткался», «гражданин соврамши»). Миллионы русских читателей, безусловно, получают не меньшее многократное удовольствие.
Я не берусь подвергать оценке сие великолепное произведение - слишком много критиков написали о романе отзывы.
Будучи кое-каким экономистом, и в какой-то степени любителем историком, я попытался привязать действие романа к реально принятым Советским правительством постановлениям, направленным на дальнейшую централизацию власти в Советской России, в том числе экономической власти, на её идеологизацию.
В романе обрисованы новые для того времени явления советской жизни.
Например, председатель жилтоварищества Никанор Иванович Босой неспроста поминает ни к селу, ни к городу поэта Пушкина: мрачность той эпохи усугублялась празднованием юбилеев со дня смерти (успении) людей, назначенных к тому властями. Видимо граждан СССР активно приучали к мысли о смерти. К двенадцати православным праздникам Успения христианских святых добавили новые, советские «праздники» успения.
Так 1937 год был ознаменован всесоюзной идиотией, если не массовым психозом, по поводу столетнего юбилея со дня смерти великого «народного» поэта А.С. Пушкина. «Народного» пишу в кавычках потому, что грамотность в России при жизни поэта приближалась к нулю. Лишь к середине XIX века она составила 5%, а к концу века – 25%.
Десятки пароходов, городов, районов и учреждений были принесены в жертву, получив имя Пушкина. Помнится, Пушкина поминали всуе даже в 50-х годах: «Кто уроки будет за тебя делать? Пушкин?»
В память об умерших «хороших» большевиках красно-чёрные флаги вывешивались по всей стране по мрачным годовщинам с 21 января 1925 года (первая годовщина со дня смерти вождя В.И. Ленина, можно сказать, праздник Успения Ленина) до самой смерти вождя И.В. Сталина, случившейся 5 марта 1953 года.
Страсть к поминанию дат ухода знаменитостей в мир теней можно заметить и в более поздние времена: ненароком обнаружил в дачной библиотеке книжку «Мировоззрение Д.И. Менделеева. К пятидесятилетию со дня смерти 1907-1957», изданную в 1957 году Государственным издательством политической литературы.
Фабула романа проста: анонимный писатель-неудачник из историков и литературных переводчиков по окончании неудачного брака с неизвестной читателям женщиной влюбляется с первого взгляда в прохожую москвичку по имени Маргарита Николаевна. Писатель недавно выиграл по госзайму сто тысяч рублей, вёл довольно таки приятную жизнь в Москве и влюбился прямо на улице. Любовь оказалась взаимной. Отношения переросли в плотские, хотя Маргарита Николаевна была женщиной замужней.
Писатель тем временем закончил роман на тему казни Иисуса Христа - неподходящую, надо сказать, тему для массового советского читателя, коему властями предписано окончить свою жизнь атеистом. Попытки опубликовать роман закончились печально – в советской прессе началась травля автора. На писателя, кроме того, написали донос, обвиняя его в хранении дома антигосударственной литературы, чтобы завладеть его жилой площадью.
Видимо толковый следователь из политической полиции отпускает его на свободу, не найдя тому подтверждения. Писатель со страха сжигает роман и сходит с ума (мания преследования), и по своей инициативе упрятывается в сумасшедшем доме, ничего не сообщая об этом своей любовнице.
Маргарита Николаевна в отчаянии обращается к нечистой силе, которая после оказания ей кое-каких услуг (выполнение представительских услуг на бале Сатаны) возвращает лично ей писателя (или Мастера, как она его назвала) вместе с рукописью романа и отправляет парочку на вечное поселение за границу с полным содержанием и прислугой, где «натурально», как часто выражается в романе Михаил Афанасьевич подобно Гоголю, никакой разбойничьей социалистической революции не было и не будет никогда.
Здесь прослеживается несостоявшееся бегство Булгакова из России в 1919 году с частями Белой армии из-за тяжёлой болезни (сыпной тиф) и связанная с этой неудачей тоска, усугубленная отказом властей выпустить его за границу в 1930 году.
Фантастический роман (меннипея) Михаила Афанасьевича явился сатирой на современное ему советское общество и отразил явления третьей русской революции, поскольку писался он именно в этот период (1929-1940 гг.).
Третья, олигархическая, антибольшевистская русская революция (1929-1939) привела к ликвидации почти всех большевиков, затеявших вторую, пролетарскую, революцию (1917-1922), и к реставрации великой империи с новым названием и с новым фараоном.
Потомки пострадавших большевиков зовут эту третью революцию контрреволюцией, хотя тогдашние члены Политбюро ЦК ВКП (б), включая Сталина, тоже называли себя в целях конспирации, по традиции и по генезису и революционерами и большевиками и ленинцами (что было важно для партийной пропаганды, имевшей, кроме того, большое международное значение), фактически проводя жёсткую и последовательную политику макиавеллизма.
Полагаю, что революция это передел собственности, а всякий передел собственности сопровождается преступлениями против человека, общества и собственности.
Безусловно, такой роман публикации в СССР не подлежал. Тогдашние вдохновители-цензоры советских литераторов требовали исключительно положительных активных героев из среды комиссаров и пролетариев. Кому же, действительно, приятно читать о себе, что ты не только плебей, но и сволочь! А нормальная жизнь у порядочного человека возможна только во снах, в сумасшедшем доме, за границей или на том свете!
Словами Воланда (3) «московское народонаселение значительно изменилось» и указанием на «реки кепок» (типичный головной убор пролетариев в то время), которые увидела летящая на щётке над Арбатом Маргарита Николаевна, Булгаков намекнул читателю на резкое снижение уровня культуры московского населения после двух революций, когда на Москву ринулись жители провинции, культурно обедневшей провинции, к коей власти стали относить и великий русский город Киев, откуда недаром так стремился вырваться в Москву настырный Поплавский, дядя Миши Берлиоза, покойного Председателя Правления МАССОЛИТ.
Провинция обеднела не только в культурном плане из-за гибели и бегства представителей высшего и среднего класса из губернских и уездных городов во время второй революции, но и в прямом смысле ввиду повсеместной отмены частной собственности. Нечего стало лелеять и защищать, и люди всех сословий бросились из разорённых гнёзд в столицу в поисках лучшей доли, пищи и мест для службы новой власти.
Экспроприация помещичьих и крупных частных крестьянских хозяйств - главных поставщиков сельхозпродукции, рьяно начатая в 1917 году, сразу привела к хроническому (временами острому) недостатку пищи, с которым советские власти боролись вплоть до самого 1991 года. Потребность в нормальной пище неоднократно слышится от автора романа в описаниях яств на столе Воланда, в ресторане «Грибоедов» и в магазине «Торгсин», то есть в редчайших в Москве местах.
Централизация власти в СССР к 1930 году, а также отмена НЭПа, коллективизация, индустриализация и рытьё каналов оживили процесс миграции, разделив страну на две неравные категории: первую категорию - Москву и вторую категорию - всю остальную территорию.
В 1933 году был введён паспортный режим, и миграция постепенно становилась контролируемой.
Так что Азазелло отказал Поплавскому не в наследовании трёх комнат в квартире №50 (которые, кстати, наследовать было невозможно ввиду того, что жилищные товарищества, создаваемые с 1921 года, всего лишь арендовали у местных Советов жильё, ранее экспроприированное у частных владельцев), а в московской прописке, правда, весьма оригинальным способом – ударом жареной одноногой курицей по шее и выкидыванием содержимого чемодана и самого чемодана в пролёт лестницы.
Предполагаю, что под личиной Берлиоза скрыт Генеральный секретарь Союза советских писателей Максим Горький, «советский писатель номер один», умерший при странных обстоятельствах в 1936 году и с большими почестями отправленный в последний путь: траурная процессия, которую Маргарита Николаевна наблюдала из Александровского сада вместе с Азазелло, двигалась от улицы Герцена, где располагается Правление Союза писателей, к Охотному ряду, где располагается Колонный зал, где по советскому обыкновению выставлялись важные покойники для всеобщего обозрения. В период 1934-1939 годов вершилось избиение «нехороших» большевиков, и в этом же зале публично приговаривали к смерти самых выдающихся из них. Простому, пусть даже эрудированному, чиновнику от литературы, каким нам явился Берлиоз, проживавшему, кроме того, в коммунальной квартире, таких почестей не оказали бы.
А Горький действительно тогда казался человеком, потерявшим голову: осудив в своё время Ленина за насилие над приличными людьми, он стал апологетом Сталина, активно поспешествовав созданию в 1934 году Союза советских писателей – средства социальной опеки и одновременно контроля над умонастроениями пишущей братии. Вслед были созданы аналогичные оранжереи для журналистов, художников, архитекторов, кинематографистов, театральных деятелей и учёных.
Не исключаю, что Горького привезли в СССР из Италии примерно как несчастного царевича Алексея Петровича Романова в Россию из той же Италии в 1718 году для пыток и казни в Петропавловской крепости.
Ужасно, что Максим Горький навсегда вернулся в СССР в год свершения страшного святотатства (1931), когда в Москве уничтожили грандиозный памятник русской культуры - храм Христа Спасителя, являвшемся, прежде всего, памятником русскому народу, его неисчислимым жертвам и победе над наполеоновской Францией.
Кажется, что роман автобиографический: он отражает разочарования и страхи автора. Боялся не только Булгаков – боялись все, поскольку террор в СССР стал способом государственного управления.
Власть Булгаков в романе не хулил: показал читателю, что милиция (НКВД) работала весьма эффективно, не говоря уже о ГУГБ, политическом подразделении НКВД. Видимо, Булгаков как-то рассчитывал на публикацию романа в СССР.
Читатель романа узнаёт, что государственные облигационные займы в СССР порой оборачиваются выигрышами колоссальных сумм. На выигранные деньги Мастер смог взять в долгосрочную аренду у застройщика вполне сносное жильё, решив, таким образом, острый «квартирный вопрос».
Булгаков весьма похвально отзывается о качестве услуг психиатрической лечебницы, по-видимому, той, которая носит с 1936 года имя психиатра Ганнушкина и располагается до сих пор на берегу реки Яузы, тем самым, отдавая должное заботе советского правительства о медицине. Можно было бы придти к выводу, что сам Булгаков побывал пациентом этой клиники, если бы он не был врачом, возможно посетившим это богоугодное место с какой-то целью, познавательной или иной. Впрочем, перенесённый сыпной тиф мог привести к какому-то поражению центральной нервной системы писателя.
Доллары, подсунутые Босому в вентиляцию нечистой силой, а также его сон о «театре», где толковый работник НКВД (артист в смокинге, ведущий «программу») вынуждал «зрителей» сдавать государству золотовалютные ценности, иллюстрировали упорядочение их оборота в стране (правда, носящее разбойничий средневековый характер), введение жёстких валютных ограничений постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 января 1937 года «О валютных ценностях» и установление монополии Госбанка СССР на валютные операции: «Деньги, - продолжал артист, - должны храниться в госбанке, в специальных сухих и хорошо охраняемых помещениях, а отнюдь не в тёткином погребе…!»
Постановлением ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1936 года были упразднены магазины «Торгсин» (ТОРГовля С ИНостранцами), где, в частности, с 1931 года принимали от советских граждан ювелирные изделия на вес в обмен на сливочное масло и другие товары, которые нельзя было получить по карточкам «простым» гражданам, не входящим в новую советскую элиту, получающую продовольственные пайки в закрытых распределителях. Магазины «Торгсин» вызывали глубокое возмущение не только у Булгакова, рядовых граждан и зарубежных коммунистов, но и у самого Сталина, решившим, видимо, больше не обменивать золотовалютные ценности на калорийную еду, а просто конфисковывать эти ценности у советских граждан.
Грузовики с постоянно, вне зависимости от собственной воли, поющими сотрудниками учреждения с дико звучащим названием «городского зрелищного филиала», по мысли прохожих везли людей на экскурсию (а не в сумасшедший дом), что подтверждало заботу, пусть медвежью, советских профсоюзов о развитии культуры малообразованных граждан.
Вполне возможно, что всевидящему диктатору Сталину роман Булгакова понравился бы, но публиковать его никак было нельзя.
Персонажи, цепенеющие от страха, это реалия жизни, описанная в романе, а именно повсеместного страха в обществе и добивалось Политбюро ЦК ВКП (б). Известно также, что Сталин, будучи от природы дерзок и храбр, презирал негодяев, подобных представленным в романе, ни во что не ставя их подлую жизнь. Похоже, что в образе Дьявола в романе был частично изображён сам Сталин.
Положительными героями романа явились Мастер, его любовница Маргарита Николаевна и представители нечистой силы: Воланд, Азазелло, Коровьев-Фагот, Кот-Бегемот и Гелла. Все остальные герои сугубо отрицательные за исключением, пожалуй, финансовых работников, врачей, Иванушки Понырёва-Бездомного и толковых безымянных следователей с Лубянки (работников ГУГБ).
Отрицательные персонажи - это алкоголики, барышники, взяточники, воры, вруны, захребетники, клеветники, мошенники, осведомители, прелюбодеи, приспособленцы, трусы, шпики, малоразвитые дремучие люди, от извозчика до начальника, ведущие растительный образ жизни. Булгаков, не имея сил дать испепеляющий отпор этим негодяям и плебеям в жизни, сделал это в романе руками нечистой силы.
Этих негодяев мы и сейчас видим вокруг себя, оттого роман не устаревает, и нравиться благодарным читателям.
Многие современные журналисты, отцы города и министры несут с телеэкрана не меньшую ложь и ахинею, чем Варенуха или Бенгальский.
Михаил Афанасьевич недобрым словом поминает застройщика на Арбате – прообраз ныне существующих инвестиционно-строительных компаний, отдельные из которых показывают себя отчаянными мошенниками, строящими финансовые пирамиды, а не дома.
Согласно Закону СССР о жилищной кооперации от 1924 года заказчиками упомянутых застройщиков выступали жилищно-строительные кооперативы граждан (ЖСК).
Теперь же в Российской Федерации ЖСК упразднены в связи со строительством «капитализма»! Ныне современные дольщики вступают в отношения с застройщиком разрозненно, что затрудняет защиту их прав. Ах, как дальновидно заявил Мастер поэту Бездомному, что «…застройщики – это немногочисленная группа жуликов, которая каким-то образом уцелела в Москве…»!
Следовательно, можно сделать вывод, что в описываемый период другие разновидности жуликов были уже ликвидированы властью. По-крайней мере, в Москве. Ай, да НКВД!
Интересно, что и дуракам роман нравиться за весёлое повествование и явно приключенческое свойство. Правда, глупцы при прочтении романа иногда пролистывают повествование о Понтии Пилате (скучно им!).
Вследствие самоцензуры проделки Воланда и его компании на самом деле мелки: жертвами падают какие-то ничтожества, а не властные палачи русской культуры; правда, редактора антирелигиозного журнала Берлиоза и критиков Латунского и Аримана и следует отнести к подручным русофобов и антихристов, узурпировавших власть. Если Берлиоз поплатился жизнью, то Латунский лишь имуществом, а Ариману вообще сошло с рук.
В свою очередь пожелания Маргариты Николаевны как будто бы не отличаются высокой гражданственностью. Как можно художника вырвать из общества, не убив его духовно?
Тем не менее, Маргарита Николаевна выглядит высоконравственным гражданином, обладает аристократическими достоинствами, редкими и непонятными для окружающей советской публики. Читателю ясно из намёков Воланда («видна кровь (королевы)»), что она принадлежала к дворянскому сословию Российской империи, породнившемуся до её рождения с одним из царствующих домов Европы.
Маргарита Николаевна навсегда полюбила честного человека и пренебрегла ради этой любви роскошью, предоставленной ей высокопоставленным советским чиновником-мужем.
Иногда приходит мысль, что если бы Михаил Афанасьевич писал роман, глядя, скажем из Лондона, то Маргарита Николаевна могла бы попросить Воланда одномоментно учредить в России демократию, как способ государственного управления, с реституцией частной собственности бывших русских и иностранных промышленников и представителей среднего класса, что сразу бы превратило страну в устойчивую с точки зрения теории управления державу. И Мастер в обновлённом культурном обществе бы ожил, и позорной дружбы не было бы с Гитлером в период 1939-1941 годов и последовавшей за ней ужасающей войны.
Проницательности Булгакова, запертого на службе во МХАТе, следует отдать должное: подобный разворот сюжета романа (учреждение республики с такими институтами как Президент с Администрацией, Конгресс, Верховный суд, плюрализм, сильные профсоюзы, влиятельные объединения промышленников и землевладельцев, свободная пресса) наверняка не отвечал, по его убеждению, уровню культуры современного ему общества.
Во времена потрясений в России 28-й президент США выдающийся демократ Вудро Вильсон (1856-1924) сказал: «Если мужик (boor) может стать королём, то не думай, что в королевстве уже демократия».
Не говоря уж о том, что смерть Михаила Афанасьевича, осмелился бы он пропагандировать демократию или конституционную монархию, случилась бы не по естественным причинам и в ускоренном порядке.
Если судить по последним результатам исследования библейских текстов, то гипотеза Мастера о том, что Иисус Христос был казнён за проповедь анархии (за проповедь отказа от института государственной власти), не верна.
Появилась современная гипотеза, что Иисус (настоящее имя Йешуа га-Ноцри или Иисус Назарянин) был зелотом, повстанцем, мессией, стремящимся к насильственному захвату власти в Иудее, и он считал себя потомком царя Давида по линии матери и потомком соавтора Библии царя Соломона (сына Давида) по отцовской линии, за что и был казнён как разбойник голым на кресте, как не пытался антихрист Берлиоз отрицать само существование Иисуса Христа. Иными словами современные библиологи считают, что Иисус был человеком, а не Богом.
Кроме того, ныне доказывается, что христианство (помазанничество) зародилось задолго до рождения Христа в Вавилонские времена как есейская ветвь верований семитов. Хотя бы потому, что сам Иисус был крещён в Иордане в тридцатилетнем возрасте.
То, что Иисус оказывается нынче не смиренным проповедником, а законным и агрессивным претендентом на трон, не имеет никакого значения для оценки романа, который современная критика называет «энциклопедией советской жизни».
Да простит меня Бог!
Фома Заморский © 24 сентября 2006 г.
Примечания.
1. Рука - синоним стороны или направления.
2. Покой – старинное чтение буквы «П».
3. На языке Гёте Wo Land (Во Лянд) означает «Где страна»?