Возле выхода из спортивной школы Мей увидела мужчину. Того самого, который вчера странным, непонятным для неё поведением привлек её внимание.
Высокий брюнет с легкой сединкой в висках имел приятную наружность. Ему было лет тридцать или чуть больше, одет он был в дорогой классический костюм. Начинающим спортсменам он показался вальяжно – важным, далеким от спорта человеком, но, как подумали некоторые, он мог быть членом какой-нибудь спортивной комиссии. Вчера, во время тренировок, он сидел между тренерами по боксу и шейпингу. Они сидели на стульчиках в зале. Шли занятия сначала у боксеров, потом у девушек, те укрепляли тело, делая ритмичные движения под музыку. А этот человек, лишь изредка о чем-то переговариваясь с тренерами, следил за занятиями. Он, улыбаясь, с интересом разглядывал как накаченных боксеров, потных и напряженных, так и фигуристых девушек, приходящих сюда в большинстве своём не для спортивного интереса, а чтобы скинуть пару килограммов лишнего веса и завести новое знакомство.
Мейджун этот мужчина внешне сразу понравился. Интеллигентное лицо, вдумчивый взгляд. Как и остальные девушки, она тоже поглядывала в его сторону…до некоторой поры. Но манеры этого человека – её удивили. Она считала, что посмотрела на него лишь как на нового и …несколько привлекательного мужчину, больше будто бы ничего не было в её интересе. Однако, возможно, заметив её этот «единственный» раз брошенный на него взгляд, он как-то совершенно забыл о манерах. Взгляд его, обращенный к ней, стал откровенно двусмысленным. Он кивал ей, улыбался. Чуть ли не рукой ей махал. Этот человек обращал внимание на многих девушек группы (те, кстати сказать, посчитали его спонсором, поэтому пытались выделиться перед ним и даже заигрывать), но Мей он оказывал откровенно заметные знаки внимания. Будто из всех тренирующихся в зале больше всего его интересовала именно «эта спортсменка». А Мей была абсолютно уверена, что видит этого человека впервые, что они никак не могут быть знакомы, и что её успехи уж никак не лучше других. Его настойчивые знаки внимания и настораживали, и заинтриговывали, и …даже несколько пугали девушку.
Потом Мей заметила ещё один момент. Сара Фокс-тренер по шейпингу, заметив, что этот человек пытается обратиться к её ученице по имени, что-то сказала ему. Мужчина видимо переспросил ее о чём-то, а когда та ответила ему, он вдруг явно смутился и посерьезнел. После этого он уже более скрыто, осторожно посматривал в сторону Мей.
Семнадцатилетняя Мейджун Брукс - темная шатенка с глазами цвета шоколадной глазури снова была заинтригована этим моментом. Многие девушки увлеченно, будто позируя, демонстрировали перед ним свои успехи, но этот джентльмен, теперь уже не афишируя интереса, подсматривал только за ней – за Мейджун. Будто вот после каких-то уточнений Сары Фокс он перешел к тайному за ней наблюдению.
Вчера он остался смотреть бокс второй группы боксеров. При этом, когда девушки после занятий покидали зал, этот человек поднялся со стульчика и будто бы двинулся за ними. И Мей снова заметила, теперь уже тренер по боксу остановил этого человека в попытке окликнуть её по имени. При этом девушек с таким именем Мей не знала. Тренер что-то сказал ему – этому мужчине, и тот остался, снова сел на стульчик. И снова Мей показалось, мужчина смутился. Юноши провели партнерские соревнования. А этот человек всё сидел и наблюдал за боем, но как уже рассеяно. Мей решила, что он, по-видимому, её с кем-то спутал. Но с кем? И почему – она терялась в догадках. А ещё её начали смущать вопросы девушек, те стали спрашивать, знает ли она этого мужчину. Отвечая, что нет, она получала в след такие неприятные насмешки, что щеки её начинали гореть.
Сегодня же он прохаживался по холлу. Явно кого-то поджидая.
Как всегда перед выходом из школы, Мей позвонила домой, предупредив родителей, что занятия закончились, что она возвращается. Пока звонила, Мей чувствовала на себе пристальный взгляд мужчины, неприятно затаившегося позади её спины. Он будто прислушивался к её разговору по мобильному телефону. Она стояла у зеркала, поправляла прическу. Стоило ей обернуться, он тут же опустил глаза и чуть отвернул голову.
Мей было неприятно такое внимание.
Когда она медленно убирала телефон в сумочку и двинулась потихоньку к выходу, то в отражении зеркала продолжала видеть, этот человек оглядывал её. С ног до головы. Теперь прямо, ни чуть не скрываясь, будто сравнивал её с кем–то. Разглядывал её длинные распущенные волосы, спортивную одежду. Внимательно поглядел на её ботинки – спортивные, без каблуков. Так внимательно он всё это оглядывал, что Мей решила, что он либо удивлён выбору её одежды либо …пытается угадать её рост.
Мей вышла, закрыла за собой дверь. Но только она стала спускаться по ступенькам лестницы школы, как снова открылась дверь и этот, поспешив за ней, позвал: "Глория! Глория, подожди!"
Кроме неё никого на площадке и у дверей не было. К ней этот призыв явно не относился. Поэтому Мейджун лишь на миг замерла, а когда услышала торопливые шаги за спиной, тут же быстро пошла дальше. Мимо ряда запаркованных возле здания машин.
Мужчина быстро обогнал её и довольно-таки грубо схватил за руку. – Лори! Пожалуйста, брось ты притворяться! Я же понимаю, …всё понимаю, Ло, но брось, а? Надо поговорить.
Мей тут же дёрнула рукой. - Вы ошиблись! Я не Глория! Я вас не знаю. - Она пыталась выдернуть свою руку из его крепкой ладони. Но мужчина видимо был настроен очень серьезно. Лишь увидев выходящих из дверей парней, он отпустил её руку.
Мей тут же кинулась к знакомым парням, крикнув одному из них: «Фредди, ты на машине?»
Мужчина подозрительно следил за ней взглядом. Казалось, он ждал какого-то подвоха.
Парни – боксеры остановились, поглядывая то на Мей, то на мужчину, который стоял рядом с ней. Один из них спросил: «Мей, что-то не так, тебя подвезти?»
-Да, да, если можно.
-Конечно, пошли.
Мужчина вновь смутился. Однако на этот раз его смущение было более выразительным. Он повторил: «Мей? …- И добавил недоуменно. - Но…почему?!»
Парни явно хотели что-то сказать ему, возможно даже, ответить, нахамив, но узнали в нём вчерашнего гостя тренера, просто пожали плечами, переглянувшись, и пошли рассаживаться по своим машинам.
Мей села между двух парней. Пока машина трогалась с места, уже из надежного укрытия она посмотрела на странного господина, уже второй день называвшего её именем другой девушки.
Мужчина следил за машиной настороженным взглядом, будто пытался и машину, и номер её запомнить. И ещё он вглядывался в щель приспущенного стекла дверцы, будто пытаясь заметить в салоне авто девушку.
Светлое пальто его было расстегнуто, шарф, накинутый на шею, чуть спадал на бок. Одна из его перчаток упала в сырой снег. Темные волосы, чуть отпущенные по нынешней моде, волновало ветром, но кажется, тот ветер мужчина вовсе не замечал. Он вышел на дорогу, и всё глядел вслед старенькому синему форду парня по имени Фредди.
***
На следующем занятии этот человек уже не присутствовал. По крайней мере, Мей его в спортивной школе не видела.
Погода стояла в тот вечер хорошая, и Мей отказалась ехать с Фредом на машине, пошла с теми, кто жил неподалёку, пешком. До её дома тоже было недалеко. Шли, веселясь, чуть толкаясь, громко разговаривая. Вдруг кто-то спросил: «Так, девушки, признавайтесь, чей это папочка за нами увязался? Кому так не доверяют дома?»
Все оглянулись.
В ста метрах от них очень медленно ехала машина. Почти бесшумно, с ровной скоростью.
Так получилось, что остановились только парни, по-видимому, чтоб разглядеть марку явно новенькой машины. Девушки же продолжали идти дальше, лишь оглядывались на парней и машину. А та притормозила.
Тут уж явно было, что она шла за ними следом.
Из-за отсутствия в салоне света за тонированными стеклами водителя видно не было. По тому как машина слушалась его, парни угадывали, что за рулем именно мужчина, а не дама.
Мей почему-то сразу подумала о том человеке. Догадалась, кто там может быть за рулём.
Группа молодых людей пошла дальше, подшучивая над скрытной подружкой. Никто из девушек не сознался, что «под контролем».
Машина двинулась за ними.
Теперь на неё уже меньше обращали внимания. Парни обсудили марку машины, кто-то даже сказал: «Инжей, так вроде твой брат купил себе такую тачку». А Инжей промолчала, лишь один раз оглянувшись и не узнав машины.
Так все и продолжали идти, снова вернувшись к играм и разговору о своём. А та машина не мешала этому.
Мей открыла пультом калитку, расположенную в метре от ворот, преграждающих проезд к дому. Тут же закрыла её и быстро пошла по дорожке к дому. Не оборачиваясь на притормозившую у ворот машину. Но шла к дому медленно. Каких-то сто метров, а она всё…шла, шла, сама замечая, как долго не приближается к крыльцу.
За спиной она услышала, как открылась дверца, и как уже знакомый ей голос окликнул её: «Простите! Простите, девушка, …минуту!
Мей остановилась. Постояла, ещё послушав приятный тембр низкого мужского голоса.
- Мне сказали, вас зовут Мейджун Брукс. Простите, всего на одну минуту, прошу Вас!
Мей оглянулась. Она молчала. Просто узнавала того мужчину.
Он отошел от машины. - Это так?… Вас зовут Мейджун Брукс?
-Да.
-Простите, а …Вы не могли бы задержаться, буквально на минуту? У меня к вам только один вопрос, прошу вас…- Мужчина очень близко подошел к воротам. Он прижался к ним всем телом, вглядываясь в черты лица девушки.
Сегодня он был в длинном, темном распахнутом плаще. Под воротник его, элегантно свисая концами, был накинут белоснежный шелковый шарф, в одной из рук мужчины были зажаты перчатки в тон шарфу. Мей, как и прошлый раз, быстро оценила элегантность в одежде своего знакомого. Её, правда, удивило сегодня лицо этого мужчины. Ей почему-то показалось, что оно в гриме. Каждая черточка лица была резко, будто театрально выделена.
Мужчина всматривался в лицо Мейджун страстно, будто каждое отличие от черт той девушки, которую он признал в ней, было болезненным для него. Будто то лицо было ему бесконечно дорого.
Взгляд его, как Мей показалось, черных глаз, выражал мольбу и как будто усталость. Темные брови мужчина хмурил. Губы, будто очерченные черным карандашом, были сильно поджаты. У него был чуточку длинноватым нос, но как решила Мей, он совершенно не портил красивости мужского лица. Крепкий подбородок был чуть вздернутым и с неглубокой ямочкой в центре. Голова мужчины крупная, на крепкой шее венчалась снова взъерошенными ветром волосами, темными, поблескивающими от капель дождя.
Мей, залюбовавшись чертами лица, пропустила вопрос мужчины. Но переспрашивать не стала. Она продолжала стоять в десяти шагах от ворот, не чуть приближаясь на голос. Свет фонарей у дома позволял ей хорошо видеть человека, снова обратившегося к ней с какими-то словами.
Мей будто от очарования очнулась и, наконец, услышала голос.
- Да вы не бойтесь меня. Прошу вас, подойдите ближе. Неудобно кричать на десять шагов. Прошу вас, ну подойдите же, я только спрошу вас об одном человеке и …уеду. Прошу вас, не уходите, это очень важно для меня.
Открылись двери дома. Выглянула служанка, затем вышла мать Мей.
Последняя сразу заметила мужчину у ворот. Укрывшись кружевной шалью, она вышла за порог и внимательно посмотрела сначала на дочь, затем на человека у ограды.
Мужчина, будто узнав её или испугавшись свидетеля их встречи с девушкой, тут же сделал шаг назад, уйдя чуть в тень света фонаря.
Мать спросила Мей: «Ты не одна, так …ты ещё не домой?»
Мей молчала. Глядела на мать, но старалась не выпустить из поля зрения и мужчину. А это было трудно сделать, ей приходилось всё время оглядываться то к крыльцу дома, до которого оставалось десять шагов, то на ворота, до которых тоже было десять шагов.
-Мей, ты что, снова уходишь?
-Нет. – Мей снова оглянулась на мужчину.
Она вводила мать в заблуждение своими оглядками. Но бессознательно. Она хотела успокоить мать, но одновременно, дать понять мужчине, что она вовсе не закончила разговор с ним. - Я сейчас, мама. Ты …иди. Скажи Беатрис, пусть не закрывает дверь. Я… сейчас.
И Мей, будто осмелев, двинулась в сторону ворот.
Мать Мей, близоруко щурясь, ещё внимательнее посмотрела в сторону мужчины. Она некоторое время не уходила, смотрела на пару у ворот. Наконец, не то от холода, не то оттого, что наконец точно поняла, что не ошиблась, элегантный мужчина был ей знаком, она неопределенно пожала плечами и, несколько нерешительно, повернулась к двери.
Но, войдя в дом, она не прикрыла за собой двери. Несмотря на непогоду, она оставила дверь открытой нараспашку.
Мей показалось, что человек у ворот произвел на её мать некоторое впечатление, но та не захотела показать этого. То, что её мать может знать этого мужчину - Мей не пришло в голову.
Подойти к воротам близко Мей не решилась. Она ещё помнила, как грубо мужчина схватил её за руку там, у школы. Какой силой он обладает, она поняла ещё тогда, когда сильно испугалась его натиска. Теперь она была у своего дома. Она оглянулась на мать, тогда ещё стоявшую у двери, успокоила выражение своего лица, даже как будто улыбнулась мужчине и сделал к воротам ещё шаг.
Их разделяли три шага. Она спросила тихо, чтоб не услышала мать. – Вы хотели задать мне вопрос, какой?
Он спросил: «Так …правда, вас зовут Мейджун? И…Ваша фамилия…Брукс?»
Это так и было. Мей дёрнула плечами, её будто расстроил вопрос. Мужчина снова спрашивал о том же. Она однозначно ответила: «Да».
Мужчина издал звук похожий на стон разочарования и, низко опустив голову, сделал шаг назад и сокрушённо покачал ею. – Так значит…ошибка.
Мей почувствовала некоторую обиду. Разочарование. Ей показалась уже не странной такая его реакция, а даже оскорбительной. Ведь этот господин ещё несколько дней назад от её тренера узнал, что она Мейджун Брукс, а никакая ни Глория. Она сама сказала ему об этом. То, что он ошибся - он знал целых три дня! И вот опять он нашел её, чтоб снова сказать ей…о своей ошибке?
«Да кто же такая эта Глория? Она так сильно на меня похожа, что с расстояния нескольких шагов он мог обмануться. Кто она? – Думала, Мей, - почему уже несколько дней подряд этот человек преследует меня, чтобы снова и снова спросить, не Глория ли я? Что за странное подозрение, что я могу жить под разными именами?»
-А как фамилия вашей Глории? Может быть, я знаю эту девушку?
Она лгала. Уже два дня она выпытывала у своей молодой памяти имя Глория. Ни одной девушки с таким именем она не знала.
-Брукс. – Ответил мужчина и …снова сделал шаг от ворот.
Его стало плохо видно Мей. Луна скрылась за тучу. Зимний дождь пошел ещё сильнее.
Мей оглянулась на дверь. В прихожей горел яркий свет. Но Мей даже не удивилась на то, что её мать оставила дверь открытой.
Она сделал шаг к воротам. Ей было важнее узнать, зачем этот мужчина ищет некую Глорию? Кто она? Кто она ему? «Он так красив, - думала Мей, - так красив, что странно то, что вот так настойчиво, так страстно он преследует какую-то скрывшуюся от него девушку. Он искал меня, для чего он искал меня? Я так сильно похожа на неё? Боже, как же он расстроен тем, что я …не Глория».
Мей захотелось поговорить ещё. Хотя бы, утешая человека в его печали. – Послушайте, вы…серьезно, вы считаете, что я -…это ваша Глория?
И снова он прижался к воротам и снова, как наваждение, как вопрос отчаяния прозвучало: «Лори, …это всё-таки ты! …Глория, послушай, …если ты снова дуришь меня, …если это всего лишь твои обиды – то это зря, …Ло, это зря. Я ж приехал. Я кинул работу, я платил за наводку, я теряю время. Ну неужели, ты не могла просто подождать меня там? Или сказать, что ты …вовсе не итальянка, что ты из Калифорнии. Глория ты или Мей, тут не важно, ты поступила, как ребенок. А тут что ты делаешь? Это дом банкира Брукса, я знаю, вы что, родня? Кто тебе Марго – тётка? Ну же, ответь!
Этот человек резко вытянул руку, ухватил Мей. Он попытался дернуть за куртку, приблизив Мей к себе.
Он назвал её мать вот так запросто… «Марго»! У Мей раскрылся рот, даже чуть перекосился от обиды и опять же – испуга. Она со всей силы ударила человека по руке и отпрыгнула от ограды. - Но я не Глория!!! Я Мейджун Брукс – дочь Джона Брукса. Да, мой отец банкир. По какому праву вы хватаете меня за руки?! Я вызову охрану!
Она не кричала громко, не смотря на то, что испугалась. Ведь она – Мей не боялась этого элегантного мужчину, о котором думала вот уже третий день. Она пугалась его резкости. И резкости именно в отношении какой-то там Глории. Какой-то там…Глории, которая тоже носила фамилию Брукс. Или лгала этому человеку, что у неё такая фамилия, решила Мей. Потому крика не было, Мей не закричала. Она лишь гневно шипела на человека, пугая его громким шепотом. Скорее всего в доме могли услышать крик самого мужчины, который, по-видимому, терял всяческого терпение из-за упрямства девушки.
Услышав ответ, убедительный ответ, мужчина отшатнулся от Мей и от ограды. Разумеется, он больше не делал попыток достать Мей из-за решетки ворот. Он сделал шаг спиной к машине. Быстро посмотрел на дом, на распахнутую дверь, на человека, который спокойно, будто вышел на прогулку под дождем, огляделся по сторонам. Будто даже и не направленно посмотрел в сторону ворот.
Мужчина сделал ещё шаг назад. И всё спиной, так как снова смотрел на Мей. И во взгляде его она считала столько гнева, будто он отчитывал её: «Глория! Ну и дрянная ж ты, девчонка!» Потом он быстро открыл дверцу машины.
Кажется, он - таки решил уехать.
И вдруг, снова замер, не присел в салон.
Он снова посмотрел на дом, и, видимо убедившись, что охранник не тревожится, снова, сделав пару шагов, оказался у грады. Снова вцепился пальцами за прутья металлической ограды. Припал к ней и снова спросил, тихо, почти не размыкая губ: «Мей, хорошо, пусть так. Пусть…Мей, ладно.
-Но это так, вы ошибаетесь. – Мей заговорила, будто вовсе будто забыв о своей вспышке испуга. – Ну ошиблись и ладно. Бывает, не расстраиваетесь так. А, можно узнать, кто вам эта девушка? Эта Глория?
-Нет. – Человек сделал шаг назад. Лицо его будто судорогой перекосило. Или просто тень упала так. Но оно стало некрасивым. Так искажает красоту лица горечь и плач.
-Значит, …Вы не ...отдыхали прошлым летом на Сицилии, в Марсале…значит, были не вы? Значит, я …ошибся.
-Нет. Ваша девушка из Марсалы? А вы знаете, я совсем недавно была в Италии. Только в Риме.
Человек опустил голову. Отступил от ограды. Его лепет девушки не интересовал. Хлопнув перчатками по ладони, он ещё раз задумчиво оглядел молодую девушку с ног до головы, оглянулся на машину. Но он не ушел, не уехал.
Он снова посмотрел на Мей. Смотрел на неё с болью и …презрением. – Я всё понял. Я…осёл. Ну да, конечно. …Мей, значит, ты солгала, тебя зовут Мей. А знаешь, вот теперь я даже не жалею, что кинул всё и приехал сюда. Мне сказали, ты вернулась домой. Оказалось – в Калифорнию. … Я мчался, …как дурак. …Эх, Лори, Лори…Да будь ты хоть чертенком, хоть сестренкой его. …- Он снова прижался к воротам, но уже не хватаясь за изгородь. Он даже улыбнулся, но Мей показалась гримасой его улыбка. – Не бойся, …Мей. Я никому не скажу, что ты была там. Я …никогда, никогда и никому не скажу, Мей. Пусть так. …Ты снова играешься, да? Это была ты, теперь я это понял. Ну вот, всё и выяснилось. Прощай.
Мей в смущении крутанулась на месте. Посмотрела на дверь, на свет в холле. Посмотрела себе под ноги. – А…как же, вы же не ответили мне, кто эта девушка вам?
Мужчина спокойно шел к машине. Открыл дверцу. Ответил тихо, будто только себе.– Мне? Да никто.
А Мей услышала. И вот тут сыграла вредность в ней.
Она напряглась. Напряглась и …солгала. – А, вот ты какой?! Вот какой, да? И сразу откат? …Ну да, конечно! Тут тебе не Марсала…А может, папочки моего испугался?
В ней играл ребенок. Не разум взрослой девушки, а ребячье позерство. Желание узнать истину, допытаться до неё, догрести, даже путем унижения взрослого, ни в чем не повинного человека. – Ну так лети к своим делам, они тебе дороже!…
И опять он был у ограды. Опять вцепился руками в прутья её аж пальцы побелели. По лицу его катили крупные капли, он совершенно вымок, но не замечал этого. Заговорщически тихо он снова заговорил с Мей. - Почему ты лжешь? Чего боишься? Кого? Отца? Матери? …Да обещаю же, никому не скажу, ну, Мей....Значит, это правда, ты приезжала в Гарвард ко мне. Искала меня там, да? Ответь. А знаешь, тогда я сразу понял, ты не назвалась своим именем. Глория…да онот вовсе тебе не подходит, это имя. А ты …изменилась за этот год. Но чуть-чуть. Похорошела даже. Там, у родственника своего ты тихоней была, а тут, спорт, шейпинг, ты молодец. А…приезжала ко мне зачем? Зачем, Мей, скажи? Ты…что-то хотела сказать мне, да? Что, маленькая? …Я …занят был, я уезжал тогда, меня не было в Гарварде в те дни. да собственно я и не поверил, что ты решишься прилететь. А мне сказали, ты вернулась домой. Думал, в Сицилию. нет, мне сказали, ты улетела в Калифорнию. Я прилетел, стал искать …по всем домам, где живут Бруксы. …Если честно, Ло, …Прости, Мей, то я никак не ожидал, что ты …из этого…дома. Там, у моря ты была такой тихоней, такой скромницей. Никогда б не поверил, что ты - дочь банкира. …Кстати, а …почему ты с фамилией меня не кинула? Я только по фамилии мне и удалось тебя найти. То, что ты вместо Италии полетела в Калифорнию, конечно меня напрягло. Я не понимал, что такого могло произойти. Мне не верилось, что ты будешь искать меня настолько, что кинешься искать и здесь, в моих родных краях. А здесь мне повезло, мне сразу же дали наводку. Один знакомый сказал, что в группе девушек, занимающихся шейпингом есть одна Брукс. Восемнадцати лет. Вот, правда, не Глория. Да, это и не важно.
Мей непроизвольно улыбнулась. – Нет. Как же не важно. А…поподробнее можно? Про «тихоню»? Она действительно на меня сильно похожа? И…дурила тебя, …серьезно?
Мей показалось, что сегодня лицо этого человека было очень бледным. В те дни он был приятно загорелым. Теперь же, толи от ночного освещения, толи от гаммы чувств, захлестнувших его, но он был бледен, и черты его лица были резки и выражали сильное чувство. То, к сожалению его не красило. Оно мешалось с грустью. даже, Мей показалось, с тоской.
-Ну, вот, ты опять….Как мне поклясться, чем? Лори, …ну хорошо, Мей, я никому не скажу, что было между нами. Ну чего ты боишься? …Ты обиделась, что я уехал не простившись, да? Ты обижена, Мей. Скажи, ведь ты тоже не забыла меня? Ты сейчас капризничаешь из-за того, что я уехал, не простившись, и не позвонил? Да, не позвонил. Мне почему-то показалось, что это всего лишь роман, так, отдохнули вместе. Это чуть позже, когда встретил …других, начал сравнивать и …вспомнил, и …заскучал. Ответь мне, ты тоже не забыла обо мне?
-Тебе…это важно?
-Глупая. Ты настолько вскружила мне голову, что я забыл о всякой ответственности за тебя. Малышка моя. А …я, да, я испугался, что ты не просто так кинулась ко мне с поисками. Я решил, …что тебе есть что сообщить мне. Лори, Ай, …прости, Мей. Ну вот же, я приехал. Почему же ты бежишь от меня? Обиделась? А…зачем искала в Гарварде, что ты хотела мне сообщить? Не хочешь говорить? Ну хоть бы там, в Марсала призналась, что ты отсюда. Что ты – дочь банкира Брукса. Поверь, всё было бы проще. А я летел, пугался, одна, не может справиться. Нет, хорошо, что прилетел сюда, ты…с отцом, …с матерью. Ну, что ж, я рад.
-Ты…знаешь моих родителей?
- Да, я даже бывал тут, в этом доме. Давно. Даже не вспомню, демонстрировали ли они мне свою милую малышку.
Мей напряглась. Ты…считаешь меня малышкой? Ты…так стар?
-Перестань, мы уже обсуждали эту тему. Мей, я обращался за помощью к твоему отцу, когда начинал своё дело. Потом я уехал из Калифорнии. Я ж жил тут. Неподалеку. Дела заставили уехать в Гарвард. И вот…
Мей смутилась такого поворота. Она полагала, что понравившийся ей мужчина старше её, но…не настолько, чтоб быть партнером её шестидесятилетнего отца.
Девушка уставилась на человека у ограды и тоже пыталась теперь разглядеть его получше. Она будто уже сама сомневалась, а не встречались ли они раньше? Но нет. Мей была уверена, что нет.
-А…давно ты начал своё дело?
-Мей, при чем здесь это? Лучше скажи, почему ты искала меня в Гарварде?
Мей вздохнула. И вздохом чуточку прочистились её мозги. Она поняла, что враньем своим слишком глубоко вошла в сердце этого человека. Врать дальше - больнее теперь не только ему, но и ей. Она не знала этого человека, никогда не встречалась с ним, но ей почему-то казалась, если бы она была этой Глорией, она бы любила его всю свою жизнь.
Мей стоило большого труда открыть рот. - Я не знаю, что говорить. Я, ... я впервые вижу вас. И...в Марсала я никогда не была. Вы видимо видели там похожую девушку. Вы ошиблись, мне жаль. Простите.
Человек вскрикнул: «Ошибаюсь?! Лори, ой, …черт побери! Мей! Детка, да что ты такое говоришь?! Я же приехал. Какие обиды? Я нашел тебя, ну, брось дуться, дурочка моя»
-Я может и дурочка, но не ваша. Вы ошибаетесь. Я не Глория. И я …не была с вами в Марсала. – И снова дурь влетела ей в голову. – Я …не была вашей любовницей. …А если бы и была, то никогда б не кинулась искать вас. Понятно. Ну что ж вы так нехорошо поступили? Только через год побежали её искать. А если б она родила…сицилийца? Ваша Глория из Марсала.
Лицо его исказилось злостью. Он рванул на себя ворота. Те сильно шумно качнулись, но были крепки. Мужчина что-то пробурчал еле слышно и отшатнулся от ворот, держась за них уже только одной рукой. Постоял в раздумье. Было слышно, как он резко вздохнул – выдохнул, сказав «ху!», отцепился от ворот совсем.
Мужчина снова пошел к машине. Но вдруг замер на пол пути. Не приближаясь к воротам, спросил, тоже снова обратившись к Мей на «вы»: «Послушайте!… А может у вас есть сестра в Италии? Сестра – близнец. …Есть у вас сестра, чего вы замолчали?
Мей поняла, она сильно обидела человека. Даже голос мужчины изменился. Он разговаривал теперь с ней, как с соседским ребенком. Даже его «вы» было уже бесчувственным, а липко-вежливым. Будто он прогибался, чтоб выпытать у неё ответ на последний вопрос.
Именно это ускорило ответ Мей. И он был чуть с вызовом. - Нет! Нет, и никогда не было никакой сестры! Я же говорю, вы ошибаетесь! Вы обознались! Я – не Глория, понятно вам!
Сказав это и так несдержанно, Мей вдруг поняла, что снова сделал человеку больно. Стыд заставил её улыбнуться и смягчить ответ. – Да, бывает… Так бывает, мне жаль, правда ....
Мужчина попятился к машине. Сел в неё и тут же уехал.
Мей зябко передернула плечами, глядя на пустую, безлюдную улицу. Она погрела нос, спрятав его от февральской прохлады в теплую ладонь. Потом повернулась к двери, поглядела на свет в щели(охранник дома всё ж чуть прикрыл дверь), и снова быстро оглянулась на дорогу. Никого не увидев за своей спиной, она тихо вздохнула и пошла в дом.
То что она не оказалась Глорией и даже не знала кто это, сильно изменило настроение Мей. Не испортило его, скорее разбавило её собственное настроение грустью. Она позавидовала этой Глории.
Остаток вечера девушка была тиха, грустна и, как все подростки, незаметно для себя, начала мечтать и сочинять историю, которая началась без неё, где-то на далёкой, согретой солнечным теплом и пахнущей морем Сицилии....В какой-то неведомой ей Марсале.
***
-Ты что-то хотела, Мей.
Мейждун удобно устроилась в кресле напротив матери. Та улыбнулась ей.
-Ну, раз ты так прочно устраиваешься, разговор видимо долгий. Ну-ка, подержи пряжу, я смотаю.
Мей взяла из рук матери пушистый комок шерсти, а первая стала неторопливо сматывать её в мягкий шар.
-Мей, да что с тобой? Что нахохлилась? Тема серьёзная? Ну-ка, улыбнись и для начала скажи, кто этот элегантный мужчина, что подвозил тебя из школы?
Мей помнила, что сказал ей мужчина. Что она даже здесь в доме был. Мей верила ему, она не поверила хитрости матери. Но и не стала выдавать свою тайну. Просто отвела взгляд. Улыбнулась, позволив, матери немного пофантазировать о её взрослых знакомствах, потом ответила. – Этот, а так, один знакомый.
-Да? - Миссис Брукс улыбнулась лукавой улыбкой, потом спрятала её и помолчала.
Но сама же и прервала паузу, вдруг затянувшуюся. - Ну, хорошо. Ладно. А о чём ты хотела меня спросить?
Вопрос, который Мей долго обдумывала, прозвучал быстро и просто, будто выпал из её рта. - Мама, скажи, у нас есть родственники в Италии?
Миссис Брукс перестала мотать свой клубок. Это было видно, Мей поняла это сразу, её мать была сильно удивлена. Даже голос изменил ей, по-видимому она ожидала любой вопрос, но никак не этот. – Не-ет. – Она прокашлялась. - И...никогда не было. А....
Теперь миссис Брукс отвела взгляд в сторону, чем ещё более насторожила дочь. - Ты же знаешь, Мей, папа из Квебека. Там у него осталась тетка. Но и Джон, и я - уже много лет о ней ничего не слышали.
-У нее есть дочь?
-Дочь? ...- Мисс Брукс начала спешно сматывать нить с колен. - Не знаю. Нет, кажется, нет. Да, точно, нет. А если бы и были дети, то уже далеко не твоего возраста, а люди в годах. Где-нибудь под пятьдесят-шестьдесят лет. Папиной тете уже восемьдесят пять лет. Если не больше.
-А если всё-таки дети у неё были, как ты думаешь, внучке этой папиной тётки могло бы быть столько же лет, сколько и мне?
-Внучке? Внучке Кэтрин?… Странно...- Миссис Брукс стала сматывать нить медленнее, чуть сбиваясь и почти не отрывая взгляда от дочери. - Странно, ...ну не знаю. Но почему ты настаиваешь на наличии детей у Катрин? Почему это пришло тебе в голову?
Миссис Брукс посмотрела на растущий в её руках пушистый клубок. Задумалась.
Приглушенный свет скрадывал ясность черт лица Маргариты Брукс. Грусти лет почти не замечалось в её ухоженном красивом ещё лице. Но, кажется, разговор что-то такое напомнил женщине. Она бросала быстрые тревожные взгляды на дочь, потом так же быстро прятала глаза, отводя их в сторону то на моток нитей, то на колпак торшера.
И вот когда её глаза освещались светом торшера, Мей заметила… тревогу в глазах матери. Это было едва уловимое чувство. Но Мей почувствовала, мать чего-то испугалась. Она всполошилась от её вопроса.
-Нет, милая моя, точно нет. Джон говорил, что у его родственников детей ни у кого не было. Катрин Брукс имеет то ли компаньона, то ли компаньонку, как бы считающуюся её приемником, деталей я не знаю. Но это только в делах, детей …нет, точно, детей своих она не имела. Да, точно. - Миссис Брукс помолчала, а потом, ещё более настойчиво повторила: «Точно детей у Катрин не было. Да она и замужем не была! Если эта компаньонка теперь и носит фамилию Брукс, то это нас не касается. А почему это тебя заинтересовало? Что за сомнения запали в твою головку, милая?»
-Да... так.
Но скрыть своей заинтересованности Мей уже не могла. Её прорывало любопытство. Глаза уже не скрывали огня, заезженного в ней странным разговором с красивым, элегантно одетым мужчиной – незнакомцем из её мечты. - Мама, а у тебя?
Мей была готова поклясться, что её мать вздрогнула даже при её вопросе. Просто заметив, что дочь ещё что-то хочет сказать, она плотно сжала губы и, перестав мотать шерсть, уставилась на неё.
Мей начала говорить осторожнее, поняв, что выходит на какую-то неведомою ей, скользкую дорожку тайны их семьи. -…Ну, какие-нибудь самые дальние сестры или братья с детьми у тебя есть?
-Нет. Ни ближних, ни дальних ....- Миссис Брукс закончила фразу, наклонившись к дочери всем корпусом, и тоном безапелляционным добавила: «Нет ни тетей. Ни дядей. Ни братьев, ни сестер! Ни-ко-го».
Произнеся это, миссис Брукс как можно нежнее улыбнулась дочери и, закончив с одной работой, принялась за другую.
Марго была яркой поклонницей шалей и шарфов ручной работы.
Мей, глядя на иллюстрированный журнал по вязанию, снова спросила. - Мама, твои родители жили здесь, в Массачусетсе?
-Да.
-А папины?
-Они канадцы, уроженцы Квебека.
-А в Италии у нас кто?
Марго рассмеялась. Почти естественно. -Ме-ей, не лови-и! Я уже сказала: ни в Италии, и нигде! Кроме старушки Катрин у нас нет родни. Кстати, уж раз ты вспомнила, напиши-ка ей. Или нет, ладно, я сама напишу. - Марго сделала кислую мину. - Правда неудобно получается, мы совсем о ней забыли. - Оставив крючок, миссис Брукс внимательно посмотрела на дочь. - Подожди, а почему именно в Италии? Почему ты спросила об Италии?
-Так, просто. - Мей не отводила взгляда от матери, спокойно пережидая паузу и её настороженный тон.
Миссис Брукс, поняв, что дочь раскрываться не собирается, уложив журнал ближе к свету, надела очки и тихо поворчала: «Если ты хочешь, чтобы с тобой продолжали разговор, надо его поддерживать не только своими бесконечными вопросами, Мей. Надо и отвечать на предлагаемые тебе вопросы.
Марго тут же сняла очки, спросила, уже как бы требуя ответа от дочери: «Так отчего же вдруг такое любопытство к имеющимся у нас родственникам, да еще и как будто бы живущим на Апеннинах?»
-Мама, но ты мне тоже ничего толком не ответила. Хорошо, у вас с папой не было родных братьев и сестер. Но ведь так не бывает, чтоб родственников не было вовсе. Всё равно где-то же есть какие-то кузены, кузины. А с твоих слов их как будто бы их нет. - Мей дернула плечами, совершенно пытаясь не выразить сомнения на своём лице, всё лишь сильное любопытство.
Марго, сузив глаза, внимательно оглядела настойчивость в лице дочери. - А что в этом такого? Нет никого – ну и что? – Она точно тем же жестом дернула плечами. А потом снова надела очки и принялась вязать.
Крючок умело двигался в её красивых изящных пальцах. Она вязала, но тема в горле стояла. Не давала сосредоточиться на рисунке, путала и дыхание и мысли. – А знаешь что! ...В предыдущих ветвях наших семейств если и были кузены и кузины, то умерли. Да!
Мей сидела и не шевелилась, боялась спугнуть желание матери унять в ней любопытство. Именно это сильное желание матери замять вопрос и раззадоривало Мей на очередной вопрос. Но она до поры придерживала его, надеясь, что та пока и сама готова высказаться.
-Печально, но факт. Умерли либо в младенчестве, либо по болезни в юности. Некоторые, царство им небесное, попали на кладбище по судьбе. Кругом же… машины, самолеты…вот, падают. А кто-то просто не женился, не заводил детей и спокойно, вот как Катрин, жил себе в одиночестве, а потом тихо умер, оставив наследство живым родственникам, или завещая на благотворительность или компаньону. Была одна тетка у меня, так та всё на любимую собачку записала. Три миллиона собачке досталось. Но я не понимаю причины вопроса, что в том такого, что нет родни?! Ну нет и нет.
Марго сверилась с рисунком в журнале, оглядела работу и вновь принялась вязать. Однако дочь не сползала с кресла, как она это обычно делает, когда ей наскучит общение с матерью. Пришлось дальше вести разговор, Марго любила дочь и ей было приятно, что пусть вот такая щекотливая тема, но всё же о родне, волнует её дочь. Развивает в ней чуткость к памяти о близких
-Наши родители, то есть и мои, и Джона поженились только к сорока годам. И имели, увы, только по одному ребёнку. Я - тоже была девочкой очень болезненной. Но бог спас, я выжила, переболев кучей болезней. Потом вышла замуж за папу …твоего и тоже, ...уже не молоденькой была. Мне было ....
Миссис Брукс вдруг задумалась о стечении всей гаммы обстоятельств, при которых она и её муж остались практически без родных. Получалось действительно очень странно. Теперь она и сама на это обратила внимание. – А странно, правда, почему все наши близкие женились и обзаводились детьми тогда, когда уже молодость шла под закат. Какие там уже дети от любви, все жаждали, чтоб они были. И были жизнеспособны. Как жаль…
Она перестала вязать и задумалась.
Женщина будто искала связи с дальними родственниками, может быть, забытых ею и её мужем. Потом она пожала плечами. Возможно, ей показалось, что таких родных у них с мужем уже и нет.
Марго поправив очки, снова принялась вязать. В лице её отразилась настойчивость. Она будто сказала про себя: «Да никого нет, точно!»
Она говорила дочери правду. И потому, хотела, чтобы та ей верила. А вот этого как раз, как будто бы и не было. Мей перестала держать маску на лице, смотрела на неё с нескрываемым недоверием. Она уже уловила какую-то недосказанность и теперь цеплялась за неё, взгляд её оставался неудовлетворенным, лицо вопрошающим.
Мысли Мей были о другом. Вспоминая уверенность мужчины, что он видел такую же девушку в городе Марсале на Сицилии рождала в ней неугасимую уверенность, что мать крутит. Что она пытается убедить её, что такого и быть не может, что нет каких-то родных в семье. А тем более, итальянских родственников.
Миссис Брукс вздохнула и снова принялась за плетение. И, только лишь раз подняв на дочь глаза, пустилась в ещё более витиеватые разъяснения.
Тема «почему всё так вышло в семьях Брукс и Веллингтон» получала оттенки. Но Мей чувствовала, мать уводит её от правдивого ответа.
-Наверно и после сорока можно рожать детей, но ...ни в семье папы, то есть у Бруксов. Там, это я точно знаю, ребенок был, как долгожданный успех. Мать твоего папы была женщиной сцены. Балерина известная. Какие уж там дети до сорока?! Да и в нашей семье, не было цели обзаводиться большой семьёй. Отец- банкир, мог бы прокормить с десяток детей, да мама… Ах, моя мама…
Марго покачала головой, вспоминая Великую Стасси – богиню первых послевоенных фильмов. Женщину – красавицу, рано повзрослевшую, рано познавшую любовь, славу, успех и в миг сгоревшую, не дожив и до сорока лет, от глупейшей болезни – от гайморита.
-И я, я тоже считаю, нам тебя бог послал и …это замечательно. Ты у нас росла, мы, ... мы с папой вернулись к своим делам. Папа - в своём бизнесе развивался, я - в своем. Мне нравится моя работа, дочка. Я не люблю когда много шума. Для воспитания детей нужна не такая, как я. Моя стезя - это книги писать. Премия была одна, но книг-то, как чувств, много. Ты и мои книги – вот мои дети. Чтоб их создать, нужно быть как можно дальше от грудного молока, а бессонные ночи отдавать чистому листу, нервам по поводу сюжета, а не о здоровье крохи думать. Мы с Джоном поздно получили тебя в подарок, поздно…твои няньки - вот твои мамки. Их было три у тебя…
-Мама! – Мей ударила по колену кулаком. – Мама, ты уже рассказывала мне про моих нянек сто раз! – Замолчав, посмотрев на мать, на её легкое недовольство её несдержанность, Мей помолчала. Потом, более примирительно, даже льстясь, сказала. – Ты же хотела рассказать о моих старых тетках. У них не было своих детей, это так грустно. У тебя есть я, а у них? У них никого.
Марго виновато улыбнулась дочери, но тут же скинула улыбку с губ. – А знаешь, я не буду сюсюкать по этому поводу. Я скажу тебе правду.
Мей навострила ушки.
-Да! Тебе пора бы знать, люди нашего круга женятся, не скрывая, что пытаются за счёт брака расширить возможности своего бизнеса, добиться успеха, процветания, а уж потом думают о семье. Вот только представь...- Миссис Брукс наклонила голову, посмотрела на дочь поверх очков, и улыбнулась.
Так, чуть улыбаясь, она плела своё …кружево. - Представь, если бы в семье было два или три ребенка, четыре, о боже – пять! Что было бы с тем капиталом, который так усердно преумножались предыдущими поколениями? Дома продавались бы, имущество дробилось, а еще вдруг кто-то перешагнет через власть родителей и решит бросить начатое дело? Что тогда? Танком по идеалам предков? И я не скрываю, Джон женился на мне из-за банка отца. Так в одних руках оказались не один, а два банка. Два крупных дела. Джон был тебе хорошим отцом, Мей. А будь вас пятеро? Он бы не нашел времени для второй колыбельной, ты же помнишь, каким усталым он раньше возвращался домой. Это вот только лет семь, как дела наладились Он возвращался домой уста. Да, усталым. И всё же заходил к тебе- своей дочери и …пел тебе колыбельную. А я в то время написала «Гонимый». Ты помнишь, какой успех она имела? А если бы я пустилась рожать год за годом? ТО есть ребенка за ребенком? …Нет, ты представь…
Мей, разумеется не могла представить мать …вновь беременной. Но некоторое чувство одиночества всё же защемило в груди Мей, и она …не стала поддерживать мать и кивать ей на её слова «нет, ты представь». Мей показалось, времени у отца хватило б и на две колыбельные, а книга «Гонимый» всё равно была бы написана матерью, даже если бы она заберемена через год после её рождения. Ведь сюжет книги мать написала ещё до её рождения. Мей это знала, ей говорила сама Марго.
Марго с гордостью во взоре посмотрела на притихшую дочь. Дочь известной писательницы. Известной, правда, только вот этой одной этой книгой, но зато какой, ставшей классикой. Хорошо читаемой и сейчас. - Дочь, ты должна гордиться, банк Бруксов – входит в десятку известнейших банков Америки. И в каждой библиотеке Америки рядом с «Унесенные ветром» найдется и мой… «Гонимый». Вот так, малышка! И помни об этом, когда решаешься вернуться домой в машине такого светского льва, как молодой Лоренс.
Маргарет Брукс улыбнулась на удивление в лице дочери. Она порадовалась на свою осведомленность. Удовлетворенная впечатлением, она вновь принялась за свое хобби.
Мей же уловила свеженькую информацию, но пока решила не рассматривать её как тему перекрывающую их первый разговор. - Ма, но у папы-то все-таки может появиться родня. Ведь его сестра удочерила компаньонку, ну или компаньона и …дала ей нашу фамилию. А это значит, у меня могут быть кузины или кузены, так?
Марго выронила крючок. – Да у Катрин Брукс горб! И она всю жизнь прикована к креслу. Прадед твоего отца - старик Брукс только на мольбу умирающей жены дал дочери на содержание. Он считал, что это трата денег впустую. Он оставил всё сыну, а тот - твоему отцу - своему сыну. А Катрин просто сильна задним умом, она вложила деньги в студию грамзаписи. Та до сих пор приносит ей доход. Сейчас ею и заведует её приемыш, кто он там, может и женщина - не знаю! Джон категорически велел не поддерживать связи. Этот приемыш – это нам не родня. Кстати, я повторяю, он может, конечно, называться и Бруксом, но к семье Бруксов - никакого отношения не имеет! И на наследство пусть тоже не рассчитывает. Джон никогда не даст денег этой, …этому приемышу, никогда!
-Мама! Да меня не интересует состояние семьи и наследство ...- Увидев испуганное лицо матери, Мей изменила тон. - Сейчас не интересует, пока. А ...- Мей заискивающе улыбнулась матери. - Может эта, … эта горбатая Катрин скрыла от своего сердитого папашки, что имеет ребёнка? Может, этот компаньон ...вовсе даже не женщина, а …симпатичный мужчина. И теперь настоящий Брукс, на фамилию жены перешедший. А их дочка она могла родить дочь, правда! Родить дочь, … как две капли воды, ...похожая на меня. Ведь я, ты говоришь, вся в вся папу.
Миссис Брукс оторопело уставилась на дочь. Долго смотрела в глаза Мей, будто угадывая в то, чего ещё от неё не услышала. Потом она сглотнула и, нахмурившись, попыталась сосредоточиться на плетении.
Лишь через несколько минут миссис Брукс вдруг серьезно, даже сердито вопросительно произнесла: «Кто это может знать наверняка, миленькая моя? Кто навеял тебе подобный бред?»
Марго быстро посмотрела на дочь. Поняв, что ответа не услышит, она вернулась к работе. И так принялась за плетение, будто давала понять дочери, что та ей надоела своими бестолковыми вопросами, а больше её молчанием. Ответа на свой последний вопрос мать так и не получила.
Марго замолчала и надолго. Вникла в работу и уже не отвлекалась на присутствие дочери, будто той и рядом не было.
Мей поднялась с кресла. - Понятно. Ну, тогда я не буду тебе мешать.
Марго ответила сразу. Но на дочь глаз не подняла. - Ты вовсе мне не мешала. Скорее развлекла.
Уже выходя из комнат, Мей услышала тихое предостережение матери: "И...осторожнее с Лоренсом. Светский лев бывает вероломнее дикого".
Девушка оглянулась на мать. - Что? Он… так опасен?
-А сколько вы с ним знакомы?
Мей подумала и почти не соврала. – Несколько дней.
Марго улыбнулась, не отрываясь от работы, сказала: «О, это уже долго для такого ловца сердец. Хотя странно…- Марго посмотрела на дочь и улыбнулась. - Но, во всяком случае, пусть провожает тебя только от школы и до дома. Никаких с ним поездок за город. Тем более не соглашайся прокатиться до Нью-Йорка или до Гарварда. Он там обитает. Здесь он бывает по делам. В том числе и по светским.
-Почему не соглашаться, мама?
Миссис Брукс оставила работу и повернулась к дочери. - Мей, этот твой знакомый – он неплохой человек. Умный, предприимчивый. Но он почти вдвое старше тебя и… опять холост. А ведь он был четырежды женат. Он сын состоятельного бизнесмена, сам неплохо умеет зарабатывать деньги, но… Игра у него, что ли такая,…не пойму, подарком он что ли себя считает, призом для своих невест. Выбирает всё состоятельных, молоденьких, хорошеньких, а проживет три года и …фьюить! Летит за другой. А сердце этой разбивает просто на веки. Нет, женившись на другой он ведет себя, порядочно. Он не гоняется за каждой юбкой. Но пройдет годик, второй, третий и … Его честность в том только и состоит, что он и от невесты не скрывает, что та его перестала устраивать. Он никогда не смешивает брака с адюльтером. Разводится и …тут же женится на другой! Это цинизм - практика в любви. Но уж чего не отнять у него, так это обаяния. Да, женщин возле него всегда хватает. Богат, нагл, умеет завлечь, чертовски красив. Ты в серьёзном держись от него подальше. Нет ничего интереснее круга ровесников, Мей. А Лоренс, ... Лоренс пусть себе ищет доход подальше от нашего дома. И не раскрывай этой связи отцу. Это всполошит Джона. Теда он хорошо знает, может быть, даже уважает в нём делового человека, но ни одному мужчине, тем более отцу взрослой дочери, не понравиться, что такой лев гуляет вокруг его дома.
Мей всё очень внимательно выслушала, даже успела заметить, что мать не пытается скрыть свою симпатию к предприимчивому Казанове. Но от комментариев и уточняющих вопросов отказалась. Её не интересовал «практик от любви». Мей теперь даже больше интересовала девушка, которая сумела довести этого льва до волнительного вскрика, свидетелем которого ей пришлось стать. Та девушка, что, по выражению светского циника, как две капли воды, похожа на неё. Мей дорого бы дала, взглянуть на эту семнадцатилетнюю сицилийку Глорию Брукс.
-Я все поняла. Можешь не переживать за меня, мама.
-Ну, ну, я и не пыталась тебя запугать им. Просто, ...ну ладно, не будем больше об этом. Отдыхай. Завтра снова на лекции?
-Да, конечно.
****
Вечер для Мей обещал быть долгим и любопытным. Она тут же пошла к отцу.
Джон Брукс был, как всегда занят.
Его домашний кабинет не отличался комфортом. Был в том же сдержанном офисном стиле, что и рабочий. Диванов здесь отродясь не было. Пара кожаных кресел да стулья пожестче.
-Папа, к тебе можно?
Мей заглянула в кабинет и увидела отца за столом. Он что-то зачитывал с листа, надев очки, и одновременно писал в деловой блокнот. – Мей? Да, входи, маленькая.
Брукс оторвался от своего дела, посмотрел на дочь.
Тут же затрезвонил телефон. Брукс взял трубку, сказав, дочери: «Присядь», - и указал ей на второе кресло.
Джон начал говорить по телефону. Разговор был долгий.
Мей смотрела на отца, слушала его красивый голос, модулируемый сдержанно - административным тоном.
Она непроизвольно начала сравнивать «циника ловеласа» и отца. Ей показалось, отец тоже мог бы быть светским львом. Но только природная сдержанность в отношении женщин, даже может быть и комплекс, пунктик какой-то не дал ему пойти по скользкой дорожке, любимой вот такими львами. Мей верилось, что её крепкий «старик» красавчик – хоть куда, только однолюб.
Мей ждала когда закончится телефонный разговор, и листала какой-то журнал. Она пыталась получше сформулировать свои вопросы, чтобы не задерживать отца.
Наконец тот кончил говорить. Положил трубку, какое-то время смотрел на лист бумаги и читал написанное. Потом поднял голову и посмотрел на дочь. - Что ты хотела, Мей?
Мей, растянув губы в улыбку, начала весело и как будто складно. - Папа, такой странный случай. Я ехала с приятелем в машине и случайно увидела журнал, даже не сам журнал, а пару его страниц. Они показались мне любопытными. Там были виды Италии, городок какой-то, кажется Марсала, да это не важно, но на одной из фотографий была девушка. Папа, она была так похожа на меня! Правда! Прямо так похожа, как две капли воды. Это удивило меня. Я вдруг подумала, а не родственница ли?
Брукс внимательно слушал дочь, не отвлекаясь, смотрел на неё из-за темных линз очков, оправленных в тяжёлую солидную оправу. А когда дочь замолчала, он продолжал молчать, по-видимому, ожидая вопроса по существу.
Мей улыбнулась шире и более естественно. - Папа это возможно, что где-то живет человек, где-то далеко, но такой, что очень похож на тебя...э...то есть, на меня. В общем, человек- близнец, так бывает?
-Как называется город?
-Какой?
-Ну, тот, что с рекламного проспекта.
-Кажется …ой, забыла,…нет, вспомнила! Марсала.
-Есть такой город. На Сицилии. Но я не понял суть твоего вопроса. Тебя интересует факт случайного сходства или эта девушка со снимка?
-И то и другое. - Мей знала, что с отцом плутовать труднее и потому пыталась быть начеку. - У тебя и мамы родственников нет. А девушка с фотографии - вылитая я. Мне показалось…
-Это отметила только ты или твой приятель тоже?
-Нет, он не обратил внимания на журнал.
-А ты обратила?
-Да.
-Сама?
-Да.
-Может, ты все-таки запомнила, какой это был журнал? Хотя бы номер, месяц его выпуска. Может, помнишь, кто издатель этого проспекта или журнала? Обычно под такими снимками пишется адрес тур-агентства.
-Папа, я вспомнила, это был не журнал. Это был рекламный проспект, и я не смотрела, что в нем было написано, а смотрела картинки, конкретно эти два снимка. И причем здесь агентство, и месяц выпуска? Я не собираюсь никуда ехать. Мне интересно сходство этой девушки со мной. Этой итальянской девушки…со мной.
Брукс, без всякого выражения на лице, смотрел на дочь. Как будто испытывал её терпение. Хотя это было не так, он просто умел владеть лицом. Мог напряженно думать, не выражая эмоций.
Наконец он принялся перечитывать лист, на котором уже было что-то написано. Отвечал он дочери, как бы уже между делом. - Если бы ты запомнила издательство или месяц выпуска, я бы нашел этот журнал, и мы бы вместе взглянули на эти снимки. Возможно, они и любопытные. Я это допускаю.
-Тебе кажется, что я могла ошибиться, увидев свое лицо?!
Брукс поднял голову, посмотрел на дочь. И снова молчал.
Мей трудно было узнать, что он пытается заметить в ней. Из-за темных линз она не видела направление его взгляда. Настольная лампа светила так, что глаза были почти не различимы под линзами очков.
Джон Брукс вздохнул и перевёл взгляд с дочери на свой стол. Он стал что-то искать на нём, перекладывая листки, книги.
Мей показалось, отец намекает её на свою занятость.
Но Брукс по-видимому просто раздумывал, делая лишние, ничего не значащие движения руками. - Мей, я склонен думать, что ты ошиблась. Дело видимо гораздо проще. Сейчас, имея стилистов, работающих в одном направлении моды, можно увидеть одинаковость в лицах десятка женщин. Одинаковые глаза, губы, волосы, это делает молодых девушек "близнецами".
-Папа, я все-таки думаю, дело не в стилисте. Ты и мама - просто не хотите касаться темы наличия на земле еще каких-то Бруксов. Мне кажется, это прежде всего не нужно вам!
На лице девушки был явный вызов.
Брукс перестал перемещать предметы по столу, снова внимательно посмотрел на дочь. Какое-то время молчал.
Мей старалась не отводить взгляда с его очков. Ей казалось, что если смотреть отцу в глаза, то он скорее поймет, что тема для неё важна, и она будет возвращаться к ней ещё и ещё раз.
Джон Брукс снова чуть заметно вздохнул. Поджав губы, медленно положил поднятую им книгу на край стола. И даже снял очки. Он стал их протирать тряпочкой для линз.
-Ну, хорошо. Допустим, была такая девушка в Италии.
Брукс помолчал. Подумал. Потом добавил к сказанному: «Только к тебе и вообще к нашей семье - она не имеет никакого отношения. Даю тебе честное слово, ты - наша с мамой дочь. Всё. И не нужно давить на меня или маму своими вопросами, Мей. Ты уже достаточно взрослая, чтоб чувствовать такт в такого рода вопросах. Надеюсь, ты поняла мои слова верно.
Мей посмотрела на отца чуть испугано. Ей большого труда стоило отвести взгляд и главное, сохранять спокойствие, вообще-то ей хотелось вскрикнуть: «Папа, кто она, моя сестра?!»
Она испытала шок от услышанного. Какое-то время сидела молча, чувствуя, что от раскрытой отцом тайны, у неё сбой в дыхании и запотели ладони. Именно руки выдавали её волнение. Она гладила край столешницы и быстро пыталась сообразить, что такое сказал ей родной отец. В чём он только что, и скорее от усталости признался ей.
-Хорошо. Я поняла, папа, и ...честному слову твоему верю. Но, пожалуйста, скажи, та девушка, что как две капли воды, как я, действительно есть в Марсале? Ты почему-то сказал ... «была».
-Кого это интересует? Ну, кроме тебя?
-Никого.
-Это ложь, Мей! Я и про твой журнал не поверил. Тебе кто-то что-то сказал, так? Кто?!
-Никто. И...про журнал ты зря мне не поверил,… папа. Был такой …журнал, то есть проспект. - Мей снова сосредоточилась на очках отца. Постаралась развеять его подозрения напускным спокойствием.
Брукс следил за дочерью исподтишка, он снова надел их - линзы-хамелеоны.
-Мей... - Брукс неприятно, будто брезгливо поморщился.
Резкие складки у носа, углублённые тенью от очков, делали выражение его лица сильно недовольным. - Впрочем, хорошо. Пусть так. Журнал - не журнал - ладно. Оставим этот разговор…
Мей быстро вставила: «Давай оставим, папа, но про девушку скажи».
Джон осмотрел стол, остановил взгляд на листке, на котором что-то до этого писал, но перечитывать его уже не стал. Мысли его были сбиты, как прицел и что-то после такого писать, он уже пока был не готов. Быстро подняв голову, он посмотрел на дочь и ответил: «Нет. Такой девушки в Марсала больше нет».
Тут же прозвучал следующий вопрос. - Но, значит, была. Была моя сестра – близнец и жила именно там, в Марсале?
-Что?
Мей заметила, отец уже был готов к раздражению. Но теперь и она стала смотреть на него упрямо и настойчиво, показывая, что её не пугает его гнев. Пусть он потребует, чтоб она ушла и не мешала ему. Пусть так! Но про девушку она хотела знать всё до конца.
-Мей, давай так, ты говоришь, кто этим интересуется - и я отвечаю на твой вопрос или - разговор откладывается и... навсегда.
-Лоренс.
-Кто?! Кто?…Что такое, что ты …несёшь, миленькая?
Мей сразу заметила, как передёрнулось лицо отца. Тот прекрасно расслышал имя. Более того, что это имя ему хорошо знакомо, ей стало ясно, как дважды - два. Имя, повадки – всё отцу про Лоренса было известно. Её несколько обидело, что её сестра – её близнец, по мнению отца не могла увлечь его знакомого…льва!
Брукс подавил в себе волну сильного удивления. Он сжал зубы и упёрся взглядом в лист бумаги перед собой. Но теперь он как будто удивлялся тому, как он попал к нему на стол.
Мей поторопила. - Папа, я ответила на твой вопрос.
Брукс ответил дочери, не отрывая взгляда от наполовину исписанного листа.
-Нет. Этой девушки теперь в Марсале нет. Она умерла.
Папа Брукс поднялся с жесткого кресла и, отвернувшись от дочери, начал искать какую-то книгу в стенном шкафу позади себя.
Это уже было абсолютным ответом на все остальные вопросы Мей.
Та же, будто ошпаренная кипятком взвизгнула…молча, заткнув рот кулаком и, ошарашенно, будто в поисках спасения принялась водить взглядом по узкой спине отца.
Уйти из кабинета она пока просто не могла. Она будто вдруг разом потеряла равновесие. «Мама всякий раз подчеркивала о моей болезненности в детстве. Так вот почему я была столь хилой, я не имела рядом своей сестры - близнеца. Своего второго я. Они отняли её у меня. …Они? Или кто-то другой? И почему?»
А Брукс всё искал свою книгу. Он искал, искал, а потом всё же произнёс, не поворачиваясь к дочери. - Надеюсь это все. Я устал, Мей, а у меня ещё много работы. Так что давай, иди спать. Иди, Мей.
Вот и вся колыбельная!
***
После очередных занятий в спортивной школе Мей ловила себя на мысли, что выглядывала Лоренса.
Но она не увидела его ни на следующий день, ни после. Она ждала его, вылавливала, путая с другими мужчинами, и, ошибаясь, грустила.
Под час она даже специально долго стояла у входа в школу. Она притворялась, будто выбирала с кем отправиться домой, в какой из ряда стоящих там автомоделей. Долго она болтала у школы с подружками, кокетничала с парнями, оглядывая все четыре стороны заиндевевшего света. Но светский лев больше не появлялся на её горизонтах. Его не было, и к ней никто не подходил.
Этот человек просто исчез из её жизни. Случаем приблизился к ней и вот…исчез.
Постояв так, отказавшись от всех приглашений подвезти ее до дома, она с кем-нибудь шла домой пешком. Опять же надеясь, что темно-синяя спортивка Лоренса проследует за ней за родной поворот дороги.
Но его не было. А ей так хотелось сказать этому человеку, что его Глории ...больше нет. Она даже отрепетировала про себя: «Я скажу ему: «Ваша Лори умерла, мистер Лоренс. Мне очень жаль». Она понимала, что весть для этого человека могла быть тяжелой, ведь он так хотел увидеть эту девушку. Но вот почему-то именно ему ей и хотелось сделать эту боль. Сделать больно и посмотреть, как он выдержит такую весть. Как он отреагирует на трагедию, этот лев, четырежды женатый на девушках …и деньгах.
Судя по тому, что Мей уже было известно о девушке, та ей не показалась «светской львицей», бегающей за такими лоренсами. И это прямо – таки заводило Мей. Ведь девушка была с ней, как две капли воды схожа.
Ей хотелось знать об этой девушке ещё и ещё. И кто, как не Лоренс мог рассказать ей об этой Глории.
Но, к сожалению, говорить эти драматические, отрепетированные ни по разу слова, Мей было некому.
Вот уже несколько дней она знала ответ на вопрос, где эта Глория, но теперь это никого не интересовало. Правда, она не знала, от чего могла умереть та девушка, но это в случае с Лоренсом это было уже не важно. Девушки нет. Она искала его в Гарварде, не встретились они там и …вот, её нет. «А зачем она искала его в Гарварде? И где она умерла, здесь, или вернувшись в свою марсалу? Где она там жила? Лоренс говорил, у родственника. А это значит, это и мой родственник. А почему это от меня скрывали? И скрывают до сих пор?»
И стало навязчивой идеей мей найти этого Лоренса. И спросить Лоренса – как он посмел? Как же он оставил её там в Марсала, уехал не простившись, по какому такому праву? Ведь получалось, она ему не безразлична. А как же, если вот так, на первый же намек, что она приезжала к нему, искала его, чтоб что-то сказать ему, он примчался в Калифорнию, выискивая её среди всех Бруксов на свете! Мей стало очень важен разговор с Лоренсом.
Но кто же такой сам Лоренс? Где он обитает – Мей – студентка первого курса бостонского университета не знала. Но она хотела узнать. И она уверена была – узнает! Она упорная и упрямая девчонка – она узнает!
Прошло ещё одно занятие в спорт - школе. Мей после тренировки приняла душ, переоделась и, убедившись, что коридор пуст и спортивки Лоренса на горизонте, в смысле - у школы тоже нет, она вернулась в спорт зал и подошла к тренеру по боксу. - Мистер Харисон?
-Слушаю Вас, миленькая.
-Я из группы шейпинга.
-Да, я помню. Кажется, Брукс?
-Да.
Джимм Харисон внимательно посмотрел на девушку. Дал ребятам команду «Работать« и тут же отошел от канатов ринга, понял, что с ним хотят о чем-то переговорить. - Слушаю Вас.
-Скажите, как можно найти Лоренса?
-Какого?
Мей растерялась. Сморгнув, она сказала первое, что ей пришло на ум: «Молодого».
Тренер по боксу осмотрел девушку с ног до головы. Но безэмоционально. Без серьезных оценок. - Вы знакомы с ним?
-Да. Правда, немного. Неделю назад он проводил меня из школы домой. Я вела себя несколько глупо, хотелось бы извиниться.
Тренер по боксу понимающе кивнул. Еще раз осмотрел девушку и произнес ряд цифр.
-Это телефон в его нью-йоркской квартире, запомнили?
Мей повторила набор цифр.
-Правильно.
-Спасибо.
-Удачи.
Харисон, наконец, улыбнулся ей. Артистично вздохнул, будто сожалел кое о чём, ещё раз оглядел хорошенькую фигурку девушки и пошел назад к рингу.
Мей пошла в холл, там она могла спокойно поговорить, без посторонних.
-Ты звонишь домой? Тебя подождать?
Мей оглянулась на выходивших ребят. - Нет, спасибо, я подруге звоню, я еще не домой.
Парни отошли.
Мей стала набирать номер Лоренса. - Алло?
-Лоренс слушает.
-Здравствуйте, с вами говорит Мей Брукс.
-Слушаю Вас.
-Я хотела бы встретиться с Вами.
-Зачем?
-Я бы хотела поговорить с Вами об этой девушке. Ну, которая из Марсалы. О Глории.
-Я не знаю, о ком Вы говорите.
-Что? А...меня Вы помните?
-Нет. Но фамилия мне знакома. Вы не родственница банкира Брукса?
-Да-а…
-Мы партнёры с вашим отцом. Итак, я слушаю Вас, мисс Брукс?
Голос, казалось, не лгал. Но ошибиться она не могла, это был он - тот человек, что спрашивал её о девушке из Марсалы.
-Алло? Слушаю ....
Мей густо покраснела. Голос её стал стыдно тонким. - Я всё поняла, простите. Простите…
Она отключила телефон и быстро сунула его в сумочку.
Когда она выходила на вечерний морозец, лицо её горело стыдом. Щеки пылали.
Хотя машины ребят еще стояли, и можно было подойти, попросить, чтоб подвезли, но ей не хотелось.
Мей решила пройтись одна.
Дул ветер, она подняла воротник шубки и медленно шла к дому.
Она думала об отце. О матери. О странной встрече с Лоренсом, которая неожиданно сделала её жизнь двуцветной, какой-то черно-белой. И почему-то зависимой. Будто её незримо связали с неизвестной ей сицилийской девушкой. Которой нет. А она,… она есть, и остро чувствует теперь связь с той, которая, как две капли воды, как она, но её уже нет…»Может, да даже наверняка и раньше я чувствовала эту связь. Иногда вдруг замирало сердце или, напротив, вдруг хотелось петь, а как будто не с чего. Теперь я знаю, это пело её сердце и её радость передавалась мне».
Мей сочиняла такие истории каждый день.. И так сильно поверила в то, что насочиняла себе, что у неё вдруг и в самом деле вдруг стало болеть сердце. Она сочинила себе, что девушка непременно умерла от болезни сердца. И всё время прислушиваясь к своему, начала замечать какие-то шумы, сбои. Начала хандрить, пропускать занятия в школе. И всем говорила: «У меня больное сердце. Это так опасно, я всегда могу умереть».
Марго засуетилась, вызвала врача на дом. Мей отправили в клинику. Было проведено обследование. На всякий случай был приглашен и психиатр. Побщавшись с «чужой» пациенткой, доктор потребовал принести все заключения обследований к нему и …показал их семнадцатилетней фантазерке. Мей доказали, что её сердце вне опасности. Но она …никому уже не верила.
-Доктор Шварц, вам известны случаи взаимовлияния самочувствия одного близнеца на другого? Близнецы однояйцовые.
-Можно поинтересоваться причиной такого вопроса?
-Нет.
-Ну что ж, в этом случае я могу сказать только одно: отдельные случаи имели место и носили, скорее, субъективный характер.
-Спасибо, доктор Шварц, это как раз то, что меня и интересовало.
Психиатр улыбнулся. - Так вы думаете, что где-то существует…
-Нет, я уже не думаю о своей проблеме, доктор. Я знаю, её нет.
-Что ж, тогда я уверен, у вашей мамы нет причин для беспокойства по поводу вашего настроения.
-Да, их нет.
-Мей, их действительно нет. Вы взрослеите. Идёт переосмысление былых ценностей. Это переходый период. Витамины, спорт и …желателен роман.
-Роман? О…0…о я непременно воспользуюсь вашим лекарством, доктор Шварц. Рецепт на него, пожалуйста, передайте через моих родителей.
Врач ушёл, …все ушли. …Мей снова одна в своих огромных как спорт площадка комнатах. "Но ведь она была! Кто она, эта Глория? Кто эта девушка, что как две капли воды, похожа на меня? Еще несколько недель назад, эта девушка была жива. Она смогла, как никакая другая женщина, покорить и лишить покоя избалованного вниманием светского льва. Покорила его и ...исчезла навсегда. Умерла....Кто она, моя сестра? Раз так сильно похожи, возможно, что мой отец или… мать, а может и оба – это и её родители....Или мои родители – вовсе не …. О боже! Мои родители – это не мои…мама и папа. Боже мой! Да, да, да,… мама,… как она долго объясняла мне, что я …появилась поздно. Для кого поздно?»
Мей дернулась судорогой, как от холода. Укуталась в шарф, заботливо связанный её матерью и отошла от окна.
За окном шел дождь, дул ветер. «Не хочу! Не хочу! Мои родители не могут быть её родителями. Что за чушь! Но вот так получается… Как бы ни была занята мама и отец, они бы ни за что не оставили второго ребёнка. Тем более - близняшку. Скорее второе. Да, скорее так: мои теперешние родители - это не мои родители. У них, как и у их родственников, не было детей, и они взяли меня. Приобрели меня себе. В собственность. …Так кто же те родители, которые, разделив нас с сестренкой, отдали меня навсегда в чужую …семью?"
Мей сглотнула комок у горла, посмотрела на роскошную обстановку своей комнаты.
Отец её и мать не любили видеть роскошь вокруг себя, они предпочитали и комнаты иметь маленьких размеров. Закуточки любят, уютные громоздкие кресла, высоченные книжные шкафы, огромные, старинные, из темного дерева. Только в её комнатах всегда будто тысяча лап горит. Отец и мать Мей предпочитают уют создаваемый светом настольной лампы, торшера.
Мей покачала головой. «Ему даже в голову не пришло искать эту Брукс здесь, в этом доме. Значит, та …скромная моя сестренка имеет не столь большой достаток в доме».
Мысли кружили в её голове, начинало щемить уже не только в области сердца, стало ломить в висках, во лбу. Мей даже стало поташнивать.
Она взялась сделать себе коктейль. И уже не как обычно – несколько капель коньяка добавила в суррогат из напитков, а влила в бокал коричневой жидкости с крепким запахом «матросской прыти» побольше. И …стала тянуть понемногу из бокала, кружа по огромным комнатам.
Ей вдруг стало жаль родителей. «Избалованные достатком, они даже не понимают, что есть нужда, которая умеет заставить родителей делить своих детей». Она – их продукт воспитания - вообразила себе такое, что у неё появились слёзы, которые тут же и потекли по щекам.
Мей начала жалеть и тех, …и других своих родителей. …Бедных матерей, отцов и …ещё себя и сестру.... "Почему она умерла? Откуда об этом знает мой отец? Значит, он всё же имел с той семьёй какую-то связь. Мама ничего не знает об этом. Или скрывает, не желая и мыслить про тайну отца. Я похожа на папу. Может с этой Ло у нас общий только отец? Бедная моя мама…»
Мей отставила бокал в сторону и дважды ударила себя по щекам. - Глупость! Глупость! Отец, …мой папа, он бы никогда не …
Она замерла. Просто в зеркале увидела своё отражение. Она показалась себе чужой. Испуганной нетрезвой девчонкой.
Она залпом допила коктейль и, уронив бокал на ковер, упала на мягкую поверхность дивана.
Голову кружило, она плакала, …плакала. И снова принялась сравнивать отца с Лоренсом. И вот теперь ей почему-то поверилось, что её отец, что он тоже - светский лев. Теперь она даже очень просто представляла себе ситуацию, что её отец – Джон Брукс вполне мог иметь где-то на стороне связь. Что он даже мог допустить такое, что по какой-то, имеющей веское основание причине, оставить другого ребенка…матери – его любовнице. И дав её, как и своей сестре откупного, потребовал больше никогда не вспоминать её ни о нём, ни о её ребенке. «И вполне возможно, что та семья - нуждается. Возможно её сердце действительно нуждалось в помощи. Но у неё нет отца, такого заботливого, как мой, и вот…она мертва. Нет у неё мамы -…известной писательницы и вот, она …мертва». – Мей захныкала и снова по щекам потекли слёзы.
Нежность и боль сменились на негатив. Выражение лица Мей стало жестче. «Но почему же отец никогда, ни одним словом не говорил о ней? Я не видела, чтобы в мой день рождения он торопился купить подарки ещё кому-то. Никогда не заставала его за тайными звонками. Молчала мама, почему? Из-за меня? Боялись травмировать свою тихую малышку? И почему, наконец, от этой девушки так быстро отказался Лоренс? Что могло измениться за эти три дня? Ах, ну да же! Они же партнеры с моим вероломным папашкой! …Отец?… Ах, да! Что же я наделала?!»
***
На кануне дня Святого Валентина ей позвонила подруга и с радостью сообщила, что приглашена на вечеринку в лучший ресторан города. По случаю дня влюбленных.
-Приглашение? А к кому ещё пришло? Не знаешь? Нет, мне ничего не передавали. Я только что приехала из колледжа. Может, что-то и было. Хорошо, я перезвоню тебе.
Мей позвонила экономке, чтобы узнать была ли для неё почта.
-Почта была. Да, но, кажется, её всю отнесли в кабинет вашего отца.
Мей пошла к отцу. Тот отдыхал перед камином в одном из кресел каминного зала.
Мей подошла к отцу и встала перед ним, заслонив собою огонь камина. - Папа, проверь, пожалуйста, было ли письмо-приглашение в "Митчел"? Оно для меня. Это по случаю дня Святого Валентина. Туда уже пригласили некоторых моих подружек, надеюсь пригласили и меня.
Джон Брукс сидел у камина и поглаживал за ухом пятнистого дога. Сухо ответил: «Мей, я хотел бы, чтобы завтра ты была в другом месте».
-Где?
-У моего давнего приятеля, коллеги по бизнесу юбилей, и мы приглашены к нему всей семьей.
Мей резко ответила: «Но папа! Значит, приглашение всё-таки пришло! Нет, я поеду в «Митчел»! Выслушивать бесконечные здравицы в честь шестидесятилетнего старикана мне скучно! А в "Митчеле" собирается вся молодежь нашего города!
-Спасибо. Значит я - уже старикан.
Мей перебили, и она подрастеряла пыл. К тому же, сказанные отцом слова тронули её. Она замолчала. Буквально заткнулась, прикусив язычок.
Девушка подошла к отцу, погладила его по плечу. Потом дога по спине.
Брукс, не сердясь, посмотрел на дочь. Он её понимал. Однако отпускать дочь на всю ночь в толпу избалованных подростков он тоже не хотел.
Он успевал наслушаться об их развлечениях от их отцов, посещая элитный мужской клуб. Брукс примерно представлял себе, чем там заканчивается празднование Святого Валентина.
Мей поняла, что это очередной принцип отца. Что тот как бы и не настаивает на обязательном посещении ею юбилея его товарища. Но, вместе с тем, не хочет отпускать её в ресторан.
Сначала Мей начала играть в ту же игру. Она канючила и капризничала.
Но Брукс, как никогда, настойчиво отказывал ей в визите в ресторан.
Это разозлило Мей. Она так обрадовалась, что впервые попадет на взрослую вечеринку, которая длиться до утра и не исключает душузаводящие оргии. Вечеринку, о которой, как правило, потом вспоминает весь город и весь год. А ей вот опять нужно делать так, как "нужно"!
-Папа, почему я не могу выбирать?! Почему я должна делать всегда так, как желаете того вы с мамой?! Я учусь бухгалтерии, которую ненавижу. Я изучаю классическую музыку, которая мне скучна! Я посещаю шейпинг, который меня утомляет. Но я должна, я как бы обязана этим заниматься! И вот опять - я должна быть на банкете с семьей, хотя весь цвет молодежи города от восемнадцати до тридцати соберется двадцать третьего числа в "Митчеле"! Почему, папа?! Мне уже восемнадцать! Мне восемнадцать целый месяц, а я не чувствую этого.
Брукс улыбнулся, погладил дочь по спине. - Да, иногда так надо, Мей. Мы все не можем позволить себе выбирать.
-Это вы не можете себе позволить! Вы! А я хочу! Я брошу колледж, не дотянув до конца второго семестра. Я не пойду больше на концерт в консерваторию! И не буду дергаться в потном костюме под музыку этого придурка и какофониста - Франка Лайзмана! И…и я не пойду с вами на банкет к твоему приятелю! И... и что бы уж вообще поставить точку над "и", я скажу тебе, папа, ты напрасно приказал Лоренсу сказать мне, что Глория Брукс ему вовсе неизвестна. Я знаю, что она ему очень даже известна. Очень даже, папа! Вот!
Мей зашлась в кашле и, выравнивая дыхание, на конец выпалила последнее. - Теперь я буду бегать за ним! И преследовать его, как он делал это несколько дней назад, преследуя меня, когда решил, что я – Глория Брукс. Пешком, на автомобиле, в школе, на улице, здесь у дома - везде он меня преследовал! А теперь это буду делать я! Я сама буду преследовать его. Он, ах, он … не знает, кто такая Глория Брукс?… Вот и узнает! И я ему напомню про девушку из Марсалы!
Мей была в состоянии истерии.
Доктор Шварц предупредил родителей, что в переходном возрасте с девушками это вполне даже норма. Он простил не докучать ребенка моралями, уверяя, что те всё равно не дойдут до сознания. «Старые ценности сломлены, - твердил док, - новые - ещё не укрепились в сознании. Там сплошной разброд. Успокоительный чай, витамины, спорт».
Мей выкрикивала свои восклицания, беспокоила собаку и даже сама возбуждалась от смелости своей. Чувство её было детским. Вызывающе забавным было выражение её разрумянившегося лица. Она пыталась говорить с нажимом, по-взрослому, как говорит её мать, но выходила истерика. Болтовня на повышенных тонах. К тому же она всё торопилась, как будто боялась, что смелость в ней внезапно пройдет, и она не успеет выразить свою мысль до конца, а отец скажет ей: «Я понял. Достаточно. Она походила на раскапризничавшуюся малявку, даже не пытающуюся понять, что она требует, Теперь иди, я отдыхаю».
Для чего она кричит – она объяснить не могла. Отец слушал её внимательно, конечно, вспоминал совет Шварца, но и собственные мысли, конечно, по поводу сказанного дочерью, у него были.
Джон Брукс впервые слышал подобные откровения от дочери. Были капризы, но чтобы настолько серьезно заявлять о своем несогласии с линией семьи....Выглядело забавно, детский лепет вперемешку с дамской истерикой, но, получалось, что здоровью это всё-таки вредит.
Мей не ушла из каминного зала. Она только чуть отстранилась от отца. Встала теперь за его спину и ждала, чем тот ответит на ее протест. Но Брукс молчал. Понимал, что быстро вразумить дочь на этот раз не удастся. Некоторое событие не даст ему легко показать ошибочность её решений.
Мей заметила эти сомнения. Отец как-то сгорбился, устало навалился на подлокотник и отстранил от себя газеты. Однако спокойствие отца её чуть отрезвило. Волнение потихоньку сошло на нет и Мей, неожиданно для себя, стала разглядывать отца.
Она встала сбоку, потом присела и стала смотреть на него.
Дог, лежавший с другой стороны кресла, поглядывал на неё, но не суетился. Он снова положил голову на лапы и стал смотреть то на огонь, то на ведерко с углем.
Мей же всё стала сравнивать. Волосы отца, форму головы, овал лица, цвет глаз, руки ....
"Как же я раньше не замечала этого… Господи, да я же вовсе на него не похожа. Да кто же мне внушил, что мы похожи? Ничего подобного! Это блеф! Отец – яркий брюнет. Тип Алена Делона. Голубоглазый красавчик. Он длинный и узкий. А мама? Мама – яркая шатенка, рыжесть её не от красок, от природы. И у неё бирюзовые глаза. Она маленькая ростом и сухопарая. А я, будто уже с рождения грудастая и фигуристая. Нет у меня ни сухопарости и узости в плечах. И глаза у меня почти черные. Я быстро загораю, становясь шоколадной за первые же пару недель лета. Мама бы стала красной и сменила ни по разу свою чувствительную кожу. Отец вообще не любитель солнца. Да я же типичная сицилийка, да! Вот кто я! И понятно, почему я не такая уравновешенная, как отец. Почему я такая не рассудительная, как мать. Я и не должна быть покорной. Что же они от меня хотят? Гены протестуют, так-то!"
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ