Тень совести.
Серый бетон потолка был густо покрыт налётом плесени. Её споры, смешиваясь с затхлым воздухом подвала, с каждым вздохом обжигали больные лёгкие. Тенгиз заходился приступами кровавого кашля и понимал, что осталось ждать совсем недолго. И от этой мысли страх проникал в его тело всё глубже. Ему очень хотелось дожить до рассвета. Он так боялся умереть ночью!
***
Судьба и рок – это выдумки для трусов. Каждый человек сам решает куда повернуть, как сделать следующий шаг. Солнце светит одинаково для всех. А если кому-то больше нравится тень неудачи – то это его право и только его выбор.
***
На лацкане серого пиджака гордо светился новенький значок. Не обычный ромбик с развёрнутой книжкой, а большой, похожий на орден, с гербом уже несуществующей страны. Анатолий бежал по Москве, улыбаясь каждому встречному. Прохожие, уставшие от «Гербалайфа» и Белых братьев, испуганно прятали взгляды, но он не замечал этого. Весь мир для него превратился в праздник. Хотелось петь и танцевать, но вместо этого Анатолий запрыгнул на чугунную ограду Яузы и, расставив руки как канатоходец, пошёл по периллам. Шаг, ещё шаг… Совсем не страшно! Он не упадёт, если сам этого не захочет.
***
Темно. Но как обманчива эта темнота! Тенгиз закрывал глаза руками, пытаясь спрятаться от теней. Но они настигали его, не давая ни минуты покоя. Гулкий набат их мёртвых голосов отдавался в ушах звоном тишины. Сегодня настал последний час, и они пришли за ним. Как же страшно умирать ночью!
***
У метро Анатолия окликнули по имени двое незнакомцев. Кавказцы. Он удивился, но подошёл. Сегодня его день, сегодня с ним не может случиться ничего плохого.
- Привет, вы кто?
- Это неважно, Толя джан. Пойдём, поговорить надо.
Они сидели в кафе за углом, пили настоящий армянский коньяк.
- Толя, давай сыграем в одну игру, дорогой. Мы спрашиваем, ты отвечаешь. Три вопроса. Ответишь правильно – деньги твои, - один из них показал толстую бледно-зелёную пачку купюр.
- А если неправильно?
- Мы просто уйдём. Честно, дорогой?
***
Их было много, очень много. Женщины и дети, молодые мужчины и старики. Круг смыкался всё теснее, Тенгизу не хватало воздуха. Грудь сжимали протянутые к его сердцу руки, и он задыхался в своём страхе и чужой ненависти.
***
На эти вопросы было так легко ответить. Три раза согласно кивнуть головой: да, он знает устройство ракеты «Алазань»; да, он сможет спроектировать под неё боевую часть; да, он готов поехать на три месяца в Нагорный Карабах.
Сделка состоялась буднично и без грома Небес. Анатолий взял деньги и спросил: «Когда?»
- Не волнуйся, Толя джан. Иди домой, дорогой. Мы сами за тобой приедем.
***
Среди волны ненависти Тенгиз почувствовал взгляд, полный любви. В своей мастерской он совсем забыл о бездонной глубине этих голубых глаз. Могилка матери, наверное, давно заросла травой. Зелёной, как те бумажки, за которые он продал свою совесть. Теперь ему нестерпимо стыдно, и он прячет от неё своё лицо. Молится, чтобы простила, чтобы не узнала…
***
Первой ракете Анатолий, ставший здесь Тенгизом, радовался как ребёнок. Блестящий металл легко оторвался от экспериментальной установки и, набирая скорость, исчез в низких облаках. В докатившемся вскоре эхе взрыва, Тенгиз слышал фанфары триумфа. У него получилось!
Короткие три месяца работы не желали заканчиваться, жадно поглощая всё новые и новые дни. Тенгиз едва заметил, как прошёл первый год. Потом второй, третий… Ракеты, фугасы, мины-ловушки – он всё делал своими руками, не доверяя малограмотным помощникам. Такая работа не терпит суеты и спешки. Горячая кровь и гексоген – слишком опасное сочетание.
Тенгиз делал смерть, но никогда её не видел. Это случилось намного позже, когда он окончательно потерял счёт войнам и горным аулам, в которых побывал с братьями по оружию. Одно из его устройств сработало неправильно, и сектор разлёта осколков накрыл вместо автобуса «ОМОНа» несколько соседних с дорогой домов. Смотреть на длинную кровавую шеренгу жертв его ошибки Тенгиза повели ночью… С тех пор он боялся темноты и смерти.
***
Ему показалось? Нет, они остановились и ждут. Они дают ему время. Время, чтобы он мог посмотреть на их лица.
***
Тенгиз больше не хотел убивать. Он пытался бежать, его ловили. После первой попытки поставили охрану, после второй – бросили в подвал. Стрелять не стали, только избили. Надеялись, что одумается и поумнеет. Ждали долго… Напрасно.
***
Тенгиз смотрел на них, а перед глазами плыли кроваво-красные круги. Он видел их лица, они забирали последние капли его жизни. Тело, словно чужое, медленно опускалось на холодный бетон. Всё, мёртвый взгляд и темнота, в которой растворяются печальные тени.