© Борис Райгородский
"Человек – оркестр"
“Чем уродливее жизнь вокруг, тем прекрасней должна быть музыка!”
В. А. Моцарт
“Без музыки жизнь была бы ошибкой”
Ф. Ницше
Видели ли вы когда-нибудь счастливого человека? На его лице всегда оживленная улыбка, особое выражение глаз, он прямо - таки излучает энергию и доброжелательность, флюиды удовле-творенности собой, окружающими, жизнью. А если, к тому же, он – музыкант, мастер своего дела, то в его глазах всегда присутствует спокойная уверенность, скрытое от других знание своих возможностей, великолепное ощущение превосходства: способность выражать себя, свои чувства через музыку и этим радовать людей, трогать их души доступно не каждому.
Узнали? Нет? Так знакомьтесь: перед вами Марк Коган, известный самарский музыкант-мультиинструменталист (играет на тубе, контрабасе, фортепьяно и ударных), дирижер муниципаль-ного духового оркестра, художественный руководитель ансамбля еврейской музыки «Алия».
Мы расположились в его уютном офисе на Галактионовской и Марк Львович, в переры-вах между бесчисленными телефонными звонками и текущими делами, с удовольствием отвечает на мои разнообразные, порой излишне любопытные журналистские вопросы. Я просто наслажда-юсь, слушая его живую, богатую интонациями (ведь музыкант же!), насыщенную шутками и анекдотами речь, видя его улыбающееся лицо с молодыми веселыми глазами, задорно поблески-вающими из-под стекол очков. Удивляет широта его интересов, склонность к неожиданным лирико-музыкальным или социально-историческим отступлениям и обобщениям, окрашенным мягким еврейским юмором. Его суждения отличает зрелость, они умны, точны и выстраданы, что называется на собственной шкуре.
Как известно, все мы – родом из детства. Давайте перенесемся в Кострому начала 50-х го-дов прошлого века. Представьте себе небольшой старинный волжский город, где на каждом шагу встречаются памятники русского деревянного зодчества, а по праздникам по улицам шествует духовой оркестр, за которым бегут дети и собаки. И среди них – шустрый, кудрявый темноволосый мальчик, у него нос с горбинкой и живые озорные глаза, жадно впитывающий все разнообразие окружающей жизни. Это маленький Марик Коган, он растет в интеллигентной еврейской семье. Отец – главный конструктор на большом заводе текстильного машиностроения, а мама – посвятила себя цифрам (она работала бухгалтером) и детям (в семье, кроме Марка, есть еще брат и сестра). Мальчика воспитывали в атмосфере труда, стремления к получению знаний и самосовершенство-ванию.
Марк развивался разносторонне: он занимался боксом, плаванием, греблей, велосипедным спортом. Он регулярно посещал с родителями симфонические концерты, наслаждаясь звучанием музыки в обладавшем прекрасной акустикой зале бывшего дворянского собрания.
Но первые, самые сильные впечатления его детства, еще до школы, были звуки духового оркестра. И это, видимо, его так поразило, что в дальнейшем он выбрал самый большой инструмент оркестра – тубу. И когда его потом спрашивали, почему он не выбрал какой-нибудь типично еврейский инструмент – кларнет или скрипку, он – отвечал: «Пожадничал в детстве». Ну, а если серьезно, то Марк объясняет этот свой, действительно, странноватый выбор так: «Очень люблю басы, загоняюсь по басам. Учась в музучилище, из курса гармонии я понял, что басы – это основа основ. И это знание очень пригодилось мне в работе дирижером духового оркестра».
Музыка всегда волновала и привлекала Марка. Его родители не имели музыкального обра-зования, но любили музыку. Забавно, что отец – учился вместе с ним, осваивал нотную грамоту, изучал теорию музыки и вполне серьезно утверждал, что если Гендель написал оратории «Моисей» и «Самсон», то он непременно был еврей. А сам Марк впервые услышал еврейскую песню на идиш от маминой тёти в Челябинске. Она же подарила ему пластинку с записями знаменитого еврейского певца М. Александровича.
Вообще, существует хорошая еврейская традиция – учить детей музыке. В рассказе «Стем-пеню» Шолом – Алейхема, например, говорится: войдите в любой еврейский дом и сколько там мужчин, столько скрипок и скрипочек висит на стене – деда, отца, сыновей. Но как ни странно, Марк не сразу стал музыкантом – у него были мысли стать журналистом, а после школы он поступил в … автодорожный техникум, потому что очень хотел стать автомехаником. Но, учась там, он понял, что занятия музыкой ему нравятся гораздо больше. И, проучившись год в технику-ме, он бросил его и поступил в музучилище на контрабас и тубу.
Интересно отметить, что в музшколу маленький Марик поступал на виолончель, но так как этот инструмент не смогли достать, а на скрипку он не захотел, то ему пришлось учиться по классу фортепиано. Его музыкальные пристрастия уже с детства были довольно разнообразные: учась в музшколе на фортепиано, он еще очень любил ударные и играл в коллективах Костромского городского дворца пионеров – в эстрадном оркестре, в ансамбле народных инстру-ментов. И даже уже окончив музучилище по классу контрабаса, он играл на ударных в симфони-ческом оркестре, когда там не было места контрабасиста. И вот неожиданно мы увидели его играющим на самом большом из медных инструментов симфонического оркестра – тубе.
Вот как, смеясь, объясняет это сам Коган: «Почему туба? Мне сказали: “Ты парень кре-пенький, выдержишь”. Я играл сольные номера на тубе и это воспринималось как цирковой номер. Особенно в восторг приходили дети – это моя любимая аудитория»
Марка всегда восхищал сам вид играющего музыканта, и ему хотелось научиться быть таким же. Не тогда ли в нем зародилось желание стать самой заметной фигурой оркестра – дирижером? Наверное, для большинства самарских любителей музыки было полной неожиданно-стью, когда тубист симфонического оркестра Марк Коган вдруг встал за дирижерский пульт духового оркестра. Но эта его эволюция была неслучайна. Еще в качестве учащегося костромско-го музыкального училища, он, в рамках обязательной практики, посещал дирижерский класс. А затем, уже учась в Саратовской консерватории по классу тубы, он занимался в классе факульта-тивного дирижирования у народного артиста России Геннадия Проваторова, который дал ему очень много – и в смысле музыкальной глубины, и в дирижерской технике. Благодаря своему выдающемуся учителю Марк понял, что взмахнуть палочкой, этаким павлином покрасоваться за пультом - это только внешняя сторона дела. Главное – это раскрыть для слушателей все богатство музыкальной партитуры, передать эмоциональное состояние, замысел композитора, стиль и форму музыкального произведения, при этом выражая своё отношение, свои чувства, желания, мечты с помощью специальных музыкальных знаний и навыков.
По окончанию в 1973 г. Саратовской консерватории молодого музыканта ждали на работу в пяти или шести различных музыкальных театрах и оркестрах разных городов Советского Союза. Но случилось так, что в этом же году его наставника Г. Проваторова пригласили на работу в Куйбышевский симфонический оркестр, и тот позвал Когана за собой.
Марку повезло: он застал в оркестре музыкантов высокой профессиональной квалификации и музыкальной культуры. Это было время, когда должность солиста оркестра по своему социаль-ному статусу была ничуть не меньше, чем должность главного конструктора или главного инженера на предприятии, да и зарплата была примерно такая же. По мнению Когана, солисты оркестра того времени очень отличались от солистов сегодняшних – по внутреннему достоинству, по чувству гордости за возможность служить Музыке. Это так же, как лица крестьян, служащих, купцов и промышленников на дореволюционных фото. Они значимы, они полны достоинства, уважения к себе и собеседнику, чего нет на сегодняшних фото даже больших руководителей. Раньше, считает Марк Львович, в каждом социальном слое человек чувствовал себя уважаемым и защищенным.
Играя в симфоническом оркестре, Марк постоянно испытывал чувство творческой неудовле-творенности. Он понимал, что возможности его инструментов – тубы и контрабаса – ограничены и он, обладая теоретическими знаниями о возможностях оркестра и практическими навыками дирижирования, чувствовал, что может показать свое прочтение оркестровых партитур, и ему хотелось средствами любимого с детства духового оркестра, ярко и эмоционально донести это до слушателей.
И вот в 1985 году тубист симфонического оркестра Марк Коган неожиданно, быть может, для многих создает духовой оркестр, который стал играть на праздничных мероприятиях и танцевальных вечерах, принимать участие в различных концертах и городских шествиях. С тех пор каждое лето их можно услышать в городских парках – Струковском, Загородном, парке Победы; на Металлурге и Мехзаводе. Играют они и во дворцах культуры, клубах, на предприятиях города и области.
Марк Львович рассказывает: «Нас было 12, сейчас – 16. Сегодня наши программы «В вихре вальса, в ритме танго», «В городском саду играет духовой оркестр» доставляют радость людям, собирающимся в парках, танцующих или просто слушающих нашу игру на концертах. Я пони-маю, что Бетховен, Моцарт лучше, но мелодии, например, в духе песни М. Блантера «В городском саду играет…» или произведения Гершвина, Гараняна, Берлина, Рида, Грузина проще для воспри-ятия, ближе сердцу простого человека и занимают свою нишу. В этой нише нахожусь и я со своим Самарским муниципальным концертным духовым оркестром. Этот статус мы получили в 1992 году. У нас есть свой слушатель, и мы нужны друг другу».
Концертная афиша духового оркестра очень разнообразна. С ним работали и работают мно-гие замечательные современные российские исполнители, москвичи - певица Лариса Голдобина, супермультиинструменталист Вениамин Мясоедов, доктор искусствоведения, саксофонист Вл. Иванов. Из самарских музыкантов – это скрипач А. Иванов, оперные певцы В. Храмов, А. Антонов, А. Калевайнен, эстрадная певица О. Олейникова. С ними выступал прекрасный пианист П. Назаров, домристка Т. Полумордвинова.
Конечно, помимо мастерства музыкантов оркестра решающее значение играет аранжировка, оркестровка исполняемых произведений, как правило, широко известных. И вот здесь Марку Львовичу повезло: в его оркестре есть такие музыканты-универсалы, которые и создают лицо оркестра. Это трубачи Евг. Чиненов и Дм. Кривошеин, баритон из группы сакс-горнов Г. Цветков. Они не только солисты-импровизаторы, но и авторы большинства аранжировок инструментальных пьес и композиций для вокалистов.
Аранжировщик – это музыкальный универсал. Он не только инструментовщик. Дирижер – Марк Коган – дает ему нотную строчку и гармонию. Аранжировщик придумывает вступление, коду, интермедии (вставки) между темами, постоянный рисунок в басу - риф, если он нужен. Аранжировщик создает контрапункт, выбирает, кто ведет соло, кто сопровождение. Он расписыва-ет, сколько тактов займет вступление, заключение. То есть, эта работа похожа на работу дизайнера над проектом, или флориста – над икебаной.
Американцы очень ценят аранжировку и даже пишут, например, Моцарт-Уильямс «Турецкий марш», потому что Уильямс сделал его для эстрадного оркестра. В репертуаре Самарского муниципального духового оркестра есть среди прочих «Неаполитанский танец» из балета «Лебединое озеро» Чайковского, «Триумфальный марш» Верди, «Ларго» Генделя в инструментовке известных российских музыкантов Ганичева и Вахутинского.
Нельзя не сказать о трудностях в работе руководителя духового оркестра. Это, прежде всего, финансовые проблемы. Говоря о них, Марк Львович откровенен: «Чем может зарабатывать оркестр, играющий для ветеранов в парках? Это не попса в мини-юбке, любой оркестр – это часть национальной культуры, а культура требует вложений. Если бы у нас была возможность сделать нормальный состав в 50 человек, мы выглядели бы намного интереснее, чем многие замечательные зарубежные оркестры. Почему? Потому что за нами стоит великая русская музыка, которая для них – чужая, а для нас - своя. Лучшие духовые оркестры мира, когда хотят показать свое искусство, обязательно играют Прокофьева, Римского – Корсакова, Мусоргского и Шостаковича. У них в оркестрах есть свой штатный композитор, чью музыку они постоянно играют, а у нас даже нет штатной единицы аранжировщика. Их поддерживают государство, теле- или радиокомпании, меценаты. А наши музыканты все вынуждены где-то совмещать».
Будучи достаточно опытным и зрелым человеком Марк Львович старается разрешать кон-фликты спокойно и рассудительно, без «трагической серьезности», а гибко и конкретно. Он всегда улыбчив, энергичен, собран и вызывает ощущение бодрящего мужского спрея. У него, живущего в мире музыки, всегда приподнятое настроение, которое он передает окружающим его людям. Он считает, что в управлении оркестром нужно придерживаться золотой середины между авторитар-ностью и демократией.
«Дирижер не должен подчинять себе музыкантов. Его задача заключается в том, чтобы они осознали, какого художественного уровня он хочет достичь, приняли эти идеи и отдали их публике с той силой, которую вложил в них маэстро», - вот творческое кредо Марка Когана.
С каждым своим музыкантом он находит верный тон, и не отказывается от подсказок и помощи своих опытных коллег при возникновении каких-то творческих трудностей. Он понимает, что они все делают одно, очень нужное людям дело.
За 14 лет своего существования в качестве Самарского муниципального духового оркестра коллектив принимал участие в Международном фестивале духовых оркестров во Франции в 1993 году, был с гастролями в Оренбурге, Уральске, Сызрани, Тольятти. По словам Марка, они ездили бы гораздо больше, приглашений много – и за рубеж, и по стране, если бы были деньги на поездки.
В ближайшее время будет выпущен компакт-диск лучших вещей оркестра, на основе ау-диокассеты, записанной в 1996 г., когда в составе оркестра играло 45 человек.
Напряженная, творческая и организационная работа на посту художественного руководи-теля и дирижера Самарского муниципального духового оркестра и художественного руководителя ансамбля еврейской музыки «Алия» (о нем разговор пойдет ниже) требует особого образа жизни, разумное чередование труда и отдыха, работы и хобби. Марк Львович, например, любит занимать-ся музыкой дома с 11 часов вечера и иногда до 2 часов ночи, благо с соседями ему повезло. В это его личное время он не подходит к телефону, смотрит партитуры, проигрывает их, слушает музыку, сравнивает записи и ноты. Пропевает про себя различные музыкальные партии, какие-то “темные” места проигрывает на фортепиано.
В минуты отдыха он старается побыть в тишине, любит прогуляться по старой Самаре, любуясь ее деревянными домами и двориками. Дружит он и со спортом – ему нравятся лыжи, плавание, но массовые виды, такие как хоккей, футбол, ему чужды. Любит читать, в частности, биографический жанр, критические статьи и обзоры – литературоведческие, музыкальные. Это его подпитывает. Его можно встретить на интересных симфонических, джазовых концертах, концертах еврейских музыкальных гастролеров, в опере, на художественной выставке. У него широкий круг гуманитарных интересов, он понимает, что искусство, культура - это опора, духовный корсет человека.
Что касается работы руками дома, то Марк Львович признается: «В последнее время моя любовь что-то делать остывает в связи с боязнью получить плохой результат. Это возрастное. У меня дома собственноручно выложена плиткой ванная, положен линолеум, собран шкаф. Профес-сиональная жизнь музыканта меня приучила: если за что-то берешься, нужно сделать это хорошо. И если я сейчас возьмусь класть плитку или паркет, то мысль о том, что я не дам результата, останавливает. И если я не буду давать результата как музыкант, я буду искать работу ассистен-том дворника (смеется)»
Приверженность духовому оркестру не испортила музыкальный вкус Марка. Его любимые композиторы – Р. Штраус (эту любовь привил ему Г. Проваторов), Прокофьев. Шостакович. Про-кофьева он любит за острый гармонический стиль, за совершенно необычные гармонические сопоставления. По мнению Когана, это абсолютный новатор, необыкновенный мелодист, оригиналь-ный во всем человек парадокса. Любимые произведения Прокофьева – это концерт для скрипки, первый концерт для фортепьяно с оркестром, 1, 2 и 6 симфонии, кантата «Александр Невский». Марк считает его эстетом, аристократом, дворянином. У Шостаковича Когана восхищает велико-лепная динамика развития музыки, передача движения, нарастания напряжения, как, например, в его знаменитой 7-ой симфонии. Марк Львович вспоминает интересный случай из своей жизни, связанный с Шостаковичем. В 1970 году Коган был на гастролях в Челябинске в составе небольшого оркестра Саратовского театра драмы в качестве контрабасиста. А в то же самое время Шостакович лечился у знаменитого врача-ортопеда Г. Илизарова в Кургане, это 250 км от Челябинска. И Марк поехал туда один, нашел эту больницу, но не смог туда попасть, а подсте-речь композитора «в кустах» у него не было времени.
Мы продолжаем нашу беседу и Марк Львович угощает меня ароматными булочками с маком, испеченные его второй женой Милой. Первая – Валентина, пианистка, концертмейстер филармонии и мать его взрослой дочери Марии умерла 13 лет назад. Маша окончила английское отделение филфака Педуниверситета и в настоящее время работает преподавателем в госунивер-ситете. Периодически работает переводчиком, занимается переводами и при необходимости помогает отцу в подготовке выступлений на международных музыкальных съездах.
Музыкант-универсал, человек неиссякаемой энергии, Марк Коган в 1989 году организовал еще один творческий коллектив – ансамбль еврейской музыки “Алия” (“Восхождение”), уникаль-ность которого – в возрождении традиций исполнения национальной клезмерской музыки, требующей особого мастерства и исполнительской манеры. «Клезмер» в переводе с иврита означает “поющий инструмент”. Клезмеры – это непрофессиональные музыканты – «слухачи», портные, сапожники, кузнецы, шорники из еврейского местечка, которые вечером, после основной работы брали в руки музыкальные инструменты и играли без нот, с голоса – в основном на еврейских свадьбах и праздниках. Они стали украшением “штэтлов” – еврейских местечек. Принцип работы клезмерских ансамблей на свадьбах или танцевальных вечеринках прост: танцы “до упаду”. Пока не “уползет” последний танцующий, музыканты должны играть. И этот принцип есть у многих восточных и кавказских народов.
Кроме зажигательных танцевальных мелодий клезмеры играли еще и задушевную мело-дичную музыку, и конечно, колыбельные. Еврейская колыбельная – она особая. Мама не только желает своему ребенку стать богатым и здоровым, она еще поет ему: «Когда ты вырастишь, ты защитишь меня и папу от погромов, притеснений, оскорблений». Такой темы нет в колыбельных других народов.
После 1917 года большинство еврейских музыкантов-клезмеров уехало в Америку, так как в большевистской России вообще была запрещена всяческая еврейская жизнь, в частности – отмечание праздников, еврейских свадеб, а значит у клезмеров стало мало работы.
Но вернемся к ансамблю «Алия». Тогда, в далеком уже 1989 году в его первый состав во-шли талантливый скрипач-виртуоз А. Гантман, Р. Кехман (кларнет), В. Орехов (ударные, композитор и аранжировщик), Алла Каплан (2-ая скрипка), М. Спон (фагот), А. Натанзон (ф-но), Я. Веризуб (виолончель). Этот последний быстро покинул ансамбль и вместо него взяли изумительного музыканта Ю. Разборова, который впоследствии стал худруком «Алии» вместо уехавшего в Израиль А. Гантмана.
Как шутит Марк Львович, музыканты первого состава ансамбля на 100% оправдали свое название: «Алия» на иврите означает «восхождение», в переносном смысле – репатриацию в Израиль. В начале 90-х годов почти все они эмигрировали на свою историческую родину, некоторые из них – в Германию. После отъезда Р. Кехмана в ансамбль пришел В. Васюхин, замечательный кларнетист академического плана. Он быстро освоил клезмерские приемы игры на кларнете, в частности “крехтц” – манера звукоизвлечения с подъездами, с «кряхтением». Но отъезд ведущих музыкантов–основателей, отсутствие четкой концепции ансамбля, - все это вызвало спад в настроении у оставшихся и вновь принятых музыкантов. И тут появился Саша Родин, профессио-нальный кларнетист. Он играл в оперном театре, выступал соло с фортепиано, но главное, он от природы был клезмерский музыкант и много слушал клезмерской музыки. И произошло обыкно-венное чудо: его еврейское нутро откликнулось на то, что играли и слушали его еврейские предки. Тогда в 1996 году дело было не только во влиянии Родина, музыканты вообще искали такую форму подачи музыкального материала, которая была бы близка и нееврейской публике. «Алие» надо было зарабатывать, выживать, и предложение Родина - обратиться к еврейской народной музыке было встречено на «Ура». Вот тогда-то музыканты и сняли смокинги, надели жилетки, картузы и другие детали наряда, принятые для клейзмерских музыкантов. И время показало, что «Алия» вступила на правильный путь. В 1999 году они стали дипломантами всероссийского конкурса клезмерских ансамблей, проводимого в Москве, в рамках фестиваля им. Михоэлса. Тогда их было 5 человек. Через год они уже приехали в классическом клезмерском составе в 7 человек – с трубой, тромбоном и певицей. Тогда, в 2000 году «Алия» завоевала 1-ое место, получив диплом, бронзовую статуэтку «Золотой Михоэлс» американского скульптора М. Шуба и денежную премию.
В 1999-2000 г. «Алия» была на гастролях во Владимире, Смоленске, Костроме, Ярославле, Челябинске, Свердловске, Биробиджане, Хабаровске, Киеве, Волгограде, Москве (юбилейный концерт в ЦДРИ, который вел М. Глуз).
Причина успеха «Алии» не только в мастерстве и таланте его участников. Подобно тому, как в Израиле был возрожден древний, уже исчезнувший язык иврит, «Алия» каким-то чудесным образом сумела возродить музыку, эмоциональную манеру игры и поведения, сам дух музыкантов исчезнувших около века назад еврейских местечек. В своих разнообразных композициях – трагических, радостных, грустных, веселых «Алия» показывает современному слушателю разные грани еврейского национального характера. В огромном репертуаре ансамбля есть трагические наигрыши, напоминающие о скорбных днях в трудной истории народа, напевные, задушевные лирические мелодии вроде «Аидише мама» («Еврейская мама»), «Штэтеле Бельц» («Городок Бельц»), шуточные песни о персонажах еврейского местечка и, конечно, безудержно веселая и жизнерадо-стная танцевальная и свадебная музыка.
Сам Марк Львович гордится своим народом: «Я бы посмотрел на любой другой народ, ко-торый столько лет провел в изгнании, в гетто, в ограничениях, в духовных гетто, когда свобода вроде бы есть, а на самом деле ее нет. Где финикийцы, где древние греки, римляне, где египтяне, ассирийцы? А евреи есть.
Я помню, как на одном из Дней города в Самаре, выступление «Алии» под «Ладьей» бы-ло единственным, под музыку которого люди стали плясать, потому что еврейская музыка – самая заводная, самая танцевальная - вспомните знаменитый фрейлахс «Семь сорок», песни «Хава нагила», «Тум-Балалайка»
И дальше Марк рассказывает о зарубежных гастролях «Алии»: «В 1999г. мы получили при-глашение на фестиваль в Германию от миссионерской организации «Единый мир». Мы – как представители от Волги, от Самары - проехали по Германии, работали, как ни странно, в протес-тантских церквях. С собой мы взяли двух певиц – И. Сальникову и Х. Романовскую. Немцы буквально визжали от восторга: Ирина Сальникова, русская красавица в русском народном костюме, прекрасная певица, поёт русские народные песни в сопровождении еврейского ансамбля, одетого в картузы, в черные жилетки и белые рубашки – в протестантской церкви. Это было незабываемо!»
В 2004 году ансамбль «Алия» опять пригласили в Германию, на этот раз принять участие в театральном Луисенбург- фестивале в горной Баварии. Там среди гор была выстроена сцена, ее задник – скалы, березы, пихты. Музыканты ансамбля играли в спектакле «Анатевка» по «Тевье – молочнику» Шолом-Алейхема музыку Дж. Бока из его мюзикла «Скрипач на крыше». В той же поездке еврейский клезмерский ансамбль «Алия» дал концерт перед съездом германских протес-тантов в Высшей евангелической школе. И оказалось, что религиозным немцам, протестантским священникам и богословам со всей Европы интересна еврейская музыка не только, как фольклор и экзотика. Им, также гонимым, как и все религии при Гитлере, было интересно – как евреи не только выжили, не только организовали свое государство, но еще и играют классную музыку.
Интересно, что после 40 аншлаговых спектаклей с участием «Алии» на фестивале Луисен-бург-2004 организаторы фестиваля решили включить спектакль «Анатевка» - вместе с самарскими музыкантами - в программу аналогичного фестиваля в будущем году и опять пригласить «Алию» в Германию, хотя в программе фестиваля на 2005 г., составленной до фестиваля 2004 г., этого спектакля не было.
Поражает объем и интенсивность музыкально-творческой и организационной деятельности Марка Когана. Работа художественным руководителем и главным дирижером Самарского муниципального духового оркестра, игра на контрабасе и руководство «Алией», постоянная игра в малых сборных музыкальных составах на различных концертах и праздничных мероприятиях.
Что касается организационной деятельности Когана, то с 1997 г. он является членом WASBE – Международной ассоциации дирижеров духовых оркестров и ансамблей, а с 1998 г. – членом президиума российского филиала этой организации и координатором Поволжского региона. Кроме этого, Марк Львович – член Самарской общественной гуманитарно-эстетической академии, организатор программы «Виртуозы Самарской губернии» для детей 9-19 лет, играющих на духовых инструментах. Люди, знающие Марка (а его знают все), наверное, не перестают удивляться этому живому, непоседливому моторчику - как он все успевает, как его на все хватает. Как он при своей огромной занятости остается очень общительным, контактным и доброжела-тельным человеком, всегда живо подмечающим смешные стороны жизни и всегда имеющим в запасе пару – тройку еврейских анекдотов. Впрочем, источник его неиссякаемой энергии для меня очевиден. Музыка – вот движущая сила, эликсир его жизни. Именно она, «одна, но пламенная страсть» к музыке дает ему силы жить и работать, несмотря ни какие трудности – творческие, организационные, финансовые. Ну и, конечно, вера в возможность что-то изменить в окружающем мире, надежда на перемены к лучшему, и любовь - к своей работе, к своим близким, к своим друзьям - музыкантам, к своему слушателю.
«Я очень люблю своих коллег, и мы часто приглашаем для временной работы в наш ду-ховой оркестр музыкантов из оперного, симфонического, военного оркестров нашего города», - говорит Марк Львович. - «Мне нравится их устремленность, преданность своей профессии, своему делу. И хотя мы все ругаем нашу зарплату, власть, равнодушие общества, каждый из нас прикипел к своей профессии, и многие, уходя на хорошо оплачиваемую и даже почетную работу, возвращаются, потому что музыка, искусство – это не только размер оклада, это какая-то особая аура, это общение, это повышенная эмоциональность, не всегда понятная окружающим».
Наверное, многие, знающие Марка Львовича, удивляются, почему он не эмигрировал в Из-раиль или в Германию, как сделали многие музыканты, его товарищи по ансамблю «Алия». Я задаю этот напрашивающийся вопрос, и Марк с пониманием отвечает, что ни минуты не сомневается, что нашел бы работу там, но язык, музыка, архитектура, слушатель, зритель – все здесь.
«Если бы я родился и жил в каком-то микрорайоне, может быть, все повернулось по-другому. Но мне повезло, что я родился и вырос в старинном русском городе, и все это вместе глубоко проникло в меня и стало неотъемлемой частью моей души, сформировало меня россий-ским интеллигентом еврейского разлива. И, положа руку на сердце, я могу сказать, что моя родина – русский язык. Конечно, там – более стабильная политическая и экономическая обстанов-ка, но там и другие проблемы, которые здесь для меня давно решены».
Говоря об отрицательных сторонах нашей жизни, Марк Львович признается, что он, конеч-но, любит Самару, но за 33 года жизни здесь так и не привык к самарскому бытовому хамству и в соответствующих ситуациях промолчать не может – воспитание не позволяет. А вообще он считает, что жить в Самаре вполне можно, хотя с грустью отмечает, что здесь проблемы у творческих людей не решаются десятилетиями. Тяжело в Самаре с поддержкой творческих людей. Может, потому и уезжают? Правда, по мнению Марка, за последние пятнадцать лет благодаря губернатору области значительно изменилось отношение к сфере культуры со и стороны прави-тельства Самарской губернии. Поддерживаются профессиональные и полупрофессиональные театры, талантливые творческие коллективы, выделяются губернаторские гранты. Проводятся конкурсы молодых исполнителей, происходит некоторый рост зарплаты у музыкантов, артистов. Но на средних и низших уровнях власти отношение к искусству было и остается потребительским. Эти ответственные чиновники забывают, что аура, в которой живут они и растут их дети, создается в большой степени и искусством. И если нет этого бережного и уважительного отношения к деятелям культуры и искусства, ко всем тем, кто приносит в нашу жизнь красоту, радость, высокие чувства, кто делает нас душевно тоньше, чище и мужественнее, то в такой обстановке дети вырастут черствыми к старикам, равнодушными к природе, женщинам и детям.
Марку рассказывал его друг, работающий в американской средней школе: там уже во 2-ом классе дети должны выбрать себе форму музыкального досуга – хор или обучение игре на духовом инструменте. Так там, в Штатах, 2/3 школьников выбирают именно духовые инструмен-ты, и школьные духовые оркестры достигают до 500 участников. У нас же отсутствует общест-венный интерес к духовой музыке и, соответственно, финансирование музыкальных школ, училищ. Ни в одной музшколе Самары нет хороших и привлекательных внешне духовых инструментов. Нет их и в музучилище. В связи с таким положением вещей Марк Львович искренне сожалеет, что наш президент увлекается дзю-до, а не игрой на саксофоне, как Б. Клинтон.
8 лет назад Коган загорелся идеей создать музыкальный лицей духовых инструментов, прежде всего, для детей-наркоманов, безпризорников, трудных подростков, детей из неблагополуч-ных семей. Но, он пришел к выводу, ответственные работники правительства области и города, видимо, сами не очень любят духовую музыку и бюджетные деньги вот уже который год выделяются на традиционные формы перевоспитания таких детей – создание специальных антинаркотических программ, учреждений, проведение соответствующих мероприятий. И вот спустя 8 лет Марк Львович с грустью констатирует, что эта идея, не найдя поддержки, практически умерла. Так что, надежда теперь только на какого-то негосударственного спонсора - конкретного человека, руководящего сотрудника банка или коммерческой структуры, любящего музыку в ее духовом воплощении.
У нас вообще, к сожалению, нет культа детей – как у евреев, у любого кавказского народа, или как в Швеции. Что это такое – культ детей? Это значит, что человек для своего ребенка сделает все, и что он бережно, с симпатией и уважением относится к чужим детям и становясь старше, не засыхает душой. Это любовь, которая захватывает всех представителей народа – мужчин, женщин, стариков. И в народе нет этого культа детей, если мальчику или девочке в детстве никто не объяснил, что сами по себе они одиноки и никому не нужны, что смысл, сила и счастье человека – в семье, в детях. И здесь Марк Львович опять вспоминает мать религий – иудаизм, которая учит, что, прежде всего, ты должен оставить после себя след, наследников – построить дом, посадить дерево, вырастить ребенка.
И еще он хотел бы пожелать молодым стремиться к познанию: оторваться от отупляюще-го экрана компьютера, телевизора, музыкальной попсы. Читать самые лучшие книги, слушать серьезную музыку, учиться игре на музыкальных инструментах. Хороший пример, по его мнению, это молодежь, посещающая киноклуб “Ракурс”. Такая молодежь не нуждается в хамских способах самоутверждения и зависимости от уличных авторитетов.
«Дети – моя любимая аудитория», - улыбаясь, вновь говорит Марк Львович. - «Особенно им нравится духовой оркестр. Когда появилось “Самарское обозрение”, то в ней одна из первых статей о нашем оркестре называлась так: «Когда играет духовой оркестр, первыми прибегают дети и собаки». А наши музыканты еще добавляют: «И пъяницы». Когда мы играем в парке или идем по улице, дети просто бегут за нами, падая и поднимаясь, собаки, радостно гавкая, бегут тоже. И все встречные алкаши просят: «Мужики, в натуре, сыграйте семь сорок!»
Вот, что такое живая музыка, исполненная профессионалами, отдавших всего себя любимо-му искусству. Она находит путь к сердцу каждого и делает его существование пусть не надолго, но радостней, легче, счастливее. Мы забываем о своих обидах и проблемах, несбывшихся мечтах и годах, становимся чище, моложе, крепче духом. И это в немалой степени заслуга веселого обладателя живого ума, чуткой души и твердой руки музыканта и дирижера, обаятельного и интеллигентного гражданина Самары Марка Когана.