«У нас есть возможность выкарабкаться из неведения, нам надо осознать собственную исключительность и разумность. Мы способны обрести свободу. И мы можем научиться летать!»
Ричард Бах.
Город лежал внизу, в долине. Он как бы охватывал гору, с которой я смотрел на него. Я смотрел на него сверху вниз. Я не видел его целиком из-за горы и из-за ночи. Чужой город. Я не видел его, не чувствовал, не понимал, не любил, не ненавидел этот чужой город. А тот, который сидел со мною рядом на траве, читал стихи об этом городе, рассказывал о людях живших здесь, протягивал руку в темноту и пальцем указывал, на что-то в этом городе. Я недослышал его, то ли из-за ветра, то ли из-за своих мыслей.
Почему он так старается? Нет, не старается, а как-то суетится, беспокоится. Да верно, он беспокоится! Беспокоится из-за чего? Вообще человек беспокоится, когда может что-то потерять. Потерять жизнь, здоровье, имущество, пищу, веру, любовь… Стоп, причиной беспокойства является страх! Неужели он боится, что я не полюблю этот город? Нет, конечно, он же не полный идиот и знает, что я приехал сегодня утром, а завтра утром уеду, оставив в памяти кроме этого действительно живописного пейзажа ещё и паршивую гостиницу, в которой нет, не только горячей воды, но даже чистых простыней. Да и что ОН потеряет, если я не «полюблю» его город – ничего. Значит дело не во мне, а в чём? А может….
- Ты любишь свой город? – Я прервал его на полуслове, вернее на полустрофе очередной оды.
- …?!
Пауза слишком затянулась, и мне пришлось отвечать на его немой вопрос, повторив свой.
- Извини, я спросил, - «Ты любишь свой город?»
Он ещё немного помолчал, и начал говорить как-то не сначала, так как будто какие-то важные слова уже сказал, но сказал их не вслух и не для меня.
- … у меня здесь работа, жена, двое детей, родители которым нужно помогать….
- Стоп, родители старые, болеют, им нужно помогать и ты их не можешь бросить, так?
- …! – кивок головой.
- Дети маленькие, их нужно вырастить и ты их не можешь бросить, так?
- …! – ещё один кивок.
- Жена, ну здесь понятно – двое детей. Про работу даже и говорить не хочу, но это всё я понял. А спросил я у тебя, - «Ты любишь свой город?»
- Глупый вопрос.
- Неважно насколько глуп мой вопрос, меня интересует твой ответ.
- Нет, ты не понял….
- Не говори мне нет! А не понял я потому, что ты не ответил мне, - «Ты любишь свой город?»
- Да что ты ко мне пристал!
- …! – Теперь настала моя очередь молчать.
- Что ты мне в душу-то лезешь?
- Далась мне твоя душа. Ты лучше сам в неё загляни, может, тогда сможешь признаться не мне так хоть самому себе.
- В чём признаться?
- Ты любишь свой город?
- Да пошёл ты на …!
Конечно, я никуда не пошёл, а продолжал сидеть на траве и смотреть вниз в долину, на город. Чужой город. Я не видел его, не чувствовал, не понимал, не любил, не ненавидел этот чужой город. А тот, который сидел со мною рядом на траве, смотрел на свой город и ненавидел меня, себя, свой город – свой родной город.