Сегодня, как и всегда я иду на работу, сегодня, как и всегда я вливаюсь в поток бредущей в тенях башен офисов толпы, сегодня, как и всегда взгляд уперт на мыски ботинок, сегодня, как и всегда, но мне уже 60. Много ли это? Да наверно нет, я не чувствую себя старым, я не чувствую упадка сил, я готов покорять и покорять… но МНЕ УЖЕ 60.
Меня каждый мой сознательный день готовили к этому, меня, как и всех, учили, в меня это вбивали. Мои собственные мысли и действия были направлены к одной цели, цели поставленной обществом 463 года назад: «Тебе 60 лет и теперь твой долг пришел, исполни его».
Вот и врата офисных клеток, банковских сейфов, мертвых взглядов сосредоточенных в отсутствующих делах. Экраны визоров состроенных с моими внутренними ощущениями взрываются парадом поздравлений. Убегаю от них, убегаю и знаю, что уже поздно бежать. Я подхожу к турникету, как и всегда, я достаю пропуск, я загоняю его в приемную щель, на выходе я надеюсь, что он вот-вот появится, но нет мне 60, и система знает это, система поглощает меня. Я ощущаю себя неловко за промедление у турникета, но эта мелочь, я избавился от нее. Прохожу мимо охраны, меня провожает взглядом Джек. Скольких он уже вот так проводил, что чувствует он, когда провожает таких как я. …Ему всего уже 55, он боится? Или он ждет этого? Что будет делать он в свой праздник 60-летия? Он взращенный этой системой. Возможно, он придет, так же как и другие, его пропуск уйдет в недра системы. Он войдет в раздевалку, он снимет форму (или не снимет), положит на полку значок, пистолет, капельку отчаянного лишения. А дальше? Может он просто уйдет в униформе, а может, наденет шорты, гавайку и пойдет на пункт приема….
Вот и лифты, третий по правой стене мой. Время 8-31-00, меня заносит толпа обреченных на суету работы. 3 секунды между этажами, по полминуты на остановки на каждом этаже, 17 минут 36 секунд и я на 32 этаже. Теперь поворот налево, третья ячейка офисов, открываю дверь. Я иду тихо, я не хочу показаться навязчивым, я просто хочу тихо проститься с прошлым без чьей-либо помощи. Но как не удавалось делать это моим предшественникам, так не удалось и мне. Все сотрудники от секретаря до нового менеджера принятого на прошлой неделе, все здесь. Все рады, для них это праздник, а я герой. В их глазах, я должен послужить обществу еще один раз, самый последний, но тот, от которого они еще далеки. Со всех сторон на меня льется поток поздравлений. Замолчите, пожалуйста, замолчите, не надо этого, я не хочу вас слушать, ЗАТКНИТЕСЬ!!! Но они не слышат меня, как не слышал и я в свое время других. Я был убежден, что так и должно быть. И молодежь скептически смотрит мне в спину, а старики подбадривают, кто-то дружески хлопает по плечу, а вот и спасительная дверь моего кабинета. Ключ, замочная скважина, осторожно, черт тебя дери, осторожно. И почему руки дрожат, зачем они меня выдают, чего ради? Долго, как долго идут секунды, как долго ключ проворачивается в замочной скважине. Ура, победа, я в темноте своего кабинета, выключатель: Свет в студию. Свет зажегся, вот и мой кабинет, вешалка, диванчик, пара шкафов и стол, громадный стол. Все, как и тогда, когда я вошел в этот кабинет первый раз. Тогда я занял место своего шефа, после я долго переставлял мебель, выносил мелкую утварь и разные приятные и не очень мелочи из этого кабинета. Я пытался передвинуть этот монумент творчества чьей-то мысли, но только и смог, что сорвать два ногтя на пальцах. София пришла в кабинет на мой вскрик боли, неся перекись и пластырь, видно это была ее обычная практика для начинающих. Она одарила меня взглядом, в котором читалась «еще один, и чем им этот стол мешает». Но со временем я все вернул на место. Тот, кто продумал убранство до меня, был гений. Он предусмотрел все, и что бы я ни переставлял или убирал, все было не так, все было не то. Но стоило последней пепельнице встать в своем углу стола, и кабинет стал для меня самым уютным местом на Земле. Пожалуй, неизменная в глобальном смысле часть здания, и сегодня я прощаюсь с ней, а кто-то придет на мое место и снова перестановки, перевороты. И все мелочи будут свезены на склад и по очереди вернутся на свои места. Я поставил на стол чемодан, открыл его и выложил все рабочие бумаги, ручку (подарок фирмы), портсигар, ключи от рабочей машины и прочие привилегии начальства. Костюм, плащ, сигареты, да кошелек вот все прелести жизни для последнего пути на склад органов. Жизнь наша спланированная еще до рождения, движется к своему логическому завершению. Задумывался ли я об этом раньше? О чем я задумывался?
Выходя из кабинета, я попрощался с ним, и, молча, не глядя ни на кого, ушел. Лифт долго не шел вниз, рабочий день только начался и пока он развез всех по своим ячейкам, я ждал и молча ломал ботинки, попеременно вставая то на пятки, то на мыски. Месяц назад что-то случилось с системой контроля сна, и распорядка дня. Утром я забыл вколоть инъекцию витаминов, и весь день болела голова. Я случайно обратил внимание на календарь. Цифры в столбики сами собой пробежали на месяц вперед, и предоставили мне дату моего шестидесятилетия. Страх навалился на меня.
Я спустился на лифте на первый этаж, поймал на себе прощальный взгляд Джека, и двинулся к черному ходу. Я знал о его существовании, но не предполагал, что буду им пользоваться, но вот подходящий момент, первый излом жизни и я ушел тихо и не заметно, как мне показалось для всех. Для кого, ВСЕХ? Для сослуживцев? Но я кроме своего секретаря толком никого и не помню. Странно, без малого 7 лет я работал рядом с ними. С КЕМ, С НИМИ? Я напряг память, но имена путали с лицами и ни как не хотели образовывать единую целостность картины восприятия. От этого в голове стало стучать и мне пришлось отказаться от идеи воспоминаний рабочих моментов. Просто я понял, что за эти 7 лет я потерял 7 лет общения С ЛЮДЬМИ. Я даже и не знал, с какими людьми, я просто ничего не знал. Но вот и выход, в темном коридоре, едва отличимый профиль дверного проема. Вот такая мелочь как календарь и пропущенная инъекция витаминов, и я отдался страху весь, полностью. Дверь напряглась и отъехала наружу. Прохладный воздух принял меня к себе, и я оказался в проулке среди двух зданий. Они величественно возвышались к небесам, а я был так жалок и ничтожен, что даже мировая трагедия моего дня рождения на миг отпустила меня, но лишь на миг. Будь это другой день, я подивился бы своей находке, и возможно долго бы мучался, бессонницей пытаясь разрешить проблему величия камня и железа созданного человеком над самим человеком. Но сейчас я только пожал плечами и двинулся к ближайшей дороге. В тот вечер я пришел и сразу включил контроллер сна, но вместо того, чтоб погрузить меня в дремоту, он издал писк и выключился. Я его тряс, вертел, даже пробовал ковырнуть. Тишина.
Прохлада тени опутывала и пронизывала. Я накинул на плечи плащ, но притаившийся где-то ветер сорвал его с плеч и унес. Еще одна потеря. Выход к дороге не принес радости, все те же дома, что протыкают небеса своей архитектурой, да еще журчащий поток железа. Захотелось тишины, спокойствия и кофе, я хотел, было позвать своего секретаря Софию, но мне показалось, что здесь она меня не услышит. Не мучаясь выбором, зашел в первое приглянувшееся кафе, оставил на входе кредитку и сел за столик в углу. Заказал кофе и яичницу с беконом. Мясо, как давно я не ел мяса. Система прочно сидела в нашей повседневности, составляя расписание питания, расписание занятий спортом, расписание литературных предпочтений, расписание встреч, расписание прогулок, расписание расписания для расписания во имя и во благо расписания системы. Все было в железных мыслях системы. Кругом была система, и я был лишь частью системы. Но как только она меня отпустила по недосмотру, я оказался неготовым принять окружающую действительность. Мне не хватило смелость. Я остался наедине со своими мыслями, мне как-то не пришло в голову взять и обратится в мастерскую. Я все это потерял разом и как понимаю навсегда.
Подошел официант и торжественно разрезал кредитку. Поздравил с праздником и поинтересовался, куда направить счет. Я расплатился мелочью, что прочно занимала место в кошельке, и с прискорбием отметил, что забыл, снять деньги с карточек и теперь государство благородно взяло эту обязанность на себя. На выходе официант догнал меня и вручил мне флягу. Вода, пояснил он и молча заспешил к другим клиентам. Странная роскошь, вода, не вино, не коньяк, не что-либо другое, просто вода. Я вышел на просторы закоулков и шоссе, тихо проклиная забывчивость. Ну, как я мог забыть о такой мелочи, как деньги, как наличные деньги. Хотя даже если б они сейчас занимали прочное место в моем кармане, на что б я их сейчас тратил? Все мои покупки окупились бы в переработке, как и я сам. Я поймал такси и молча сел в него. «Куда?» спросил водитель минут через 10 молчаливого сидения. КУДА? А действительно куда? «Ты шестидесятник? Понимаю, ладно я знаю куда.» Машина, плавно набирая ход, поехала среди однотипных коробок зданий-офисов, среди себе подобных механизмов. Система, и здесь вела свою игру. Нажми сейчас неожиданно водитель на тормоза, машина не встала бы как вкопанная, собирая вокруг всех, кто не успел среагировать на такой поворот событий, нет, машина б продолжила движение. В системе не предусмотрена такая остановка. В системе не предусмотрена свобода выбора дальше рамок поставленных самой системой. Но вот мой праздник, мне 60 и я вне системы. Она меня вычеркнула из себя, из рамок своих алгоритмов. Я волен, делать что хочу, но она не впустит меня в себя, мне не работать более, мне не играть в теннис с приятелями, мне не долго осталось шагать вне системы, я обречен. От мыслей меня отвлекло тактичное покашливание таксиста «Удачи». Я протянул ему деньги, пару купюр, но он тихо покачал головой в знак отказа. Открылась дверь, и я попал в рай, среди железа и камня парк, замечательный, тенистый парк. Сколько я не гулял уже в парке? Сейчас я понял, что вот передо мною еще одна потеря. Больше я не увижу такой красоты. Мне взгрустнулось, и я тихо сел на скамеечку в тени клена. Мысли навались на меня и я отдался им. Я пытался составить в единую цепь все события, понять кто я, зачем я, зачем все. Ответов не было. Я помнил, что меня четко воспитывали и настраивали на долг перед обществом. Обществом благородно приютившем меня. Нас пичкали агитациями и готовили к последнему празднику жизни, последнему дню рождения. Мы учили правила в школе, мы готовились отдать себя в жертву системе и обществу. Нас пичкали лживой свободой, лживой жизнью, нас воспитывали не способными мыслить. МЫ ПРОДУКТ ПЕРЕРАБОТКИ САМИХ СЕБЯ.
Что далее, вечером мне надо явиться на пункт приема шестидесятников и сдать себя на переработку системе, и она меня поглотит полностью, и я снова вернусь в нее. Нет. НЕТ, этого не будет. Я не хочу более быть частью ее, но что мне делать? Куда идти. В памяти всплыли газетные заметки о рейдах зачистки, как молодые волки загоняют стариков в вагонетки и направляют их на переработку. Тут же вспомнилось, что есть те, кто борется против системы, молодые ушедшие из мегаполисов на просторы пустынь. Там они строят свои города, там с радостью принимают всех ушедших от благ системы….
…Тогда я решил уйти, сбежать от системы. Прошло уже 3 года, 3 года как я прячусь от системы, от ее рабов, от ее приказов. Здесь в черноте улиц, я читаю эти старые записи, а за спиной идет охота на мне подобных, на внесистемников. Мы изгои, мы органы для будущих поколений порожденных системой….
*батарейка разряжена*