Краткое Предисловие.
Идея рассказа пришла во время возвращения сессии из Перми в Березники. Спустя месяц он родился. Писал в общей сложности два дня. С перерывом в две недели. Ктулху в рассказе никак не связан с Лавкрафтом. Просто имя понравилось.
----
Пермский автовокзал лениво ожидает конца рабочего дня. Разноцветные автобусы, вздымая клубы пыли, увозят пассажиров в разных направлениях. Жаркое июньское солнце едва заметно сбавило подогрев и уже начало скрываться за верхушками домов. Последний рейс на Берёзки в половину десятого.
Наконец-то. Межгородской серебристо-синий дорожный лайнер подруливает к посадочной площадке. Здесь стою я и ещё полтора десятка пассажиров. В свежекупленном билете значится место №13, такой же, как и номер посадочной площадки. №13 значит второй этаж. Трогаемся. Едем. Салон полупустой. Радостные, от этого факта пассажиры, рассаживаются по незанятым местам. Ехать рядом с посторонним человеком жарко и не очень удобно. Если едешь без знакомых, то и сидеть гораздо приятнее одному.
Так. Симпатичных девушек всё равно нет. Тогда тоже пересяду. В приметы не верю, но №13 тоже не люблю. Сажусь возле лобового стекла. Высота над землёй - метра два. Обзор великолепный.
Навстречу летят деревенские домишки. По большей части развалюхи. Лишь Полазна выбивается из общего ряда. Здесь на избушках с резными наличникам громоздятся тарелки спутниковых антенн. Чудно. Эклектика, понимаешь.
Проходит час. Дорога монотонна. По бортовой видеосистеме кажут заезженный сериал про современную армию. Третий раз уже встречаюсь в междугороднем автобусе с этим достижением современной видеоиндустрии. Скучновато. Взятый с собой в дорогу «Русский Newsweek» наполовину прочитан. На веки неодолимой тяжестью наваливается усталость прошедшего дня. А, да и чёрт с ним! Посплю чуток. Где-то в нутрях копошится червячок сомнения. Не люблю спать в незнакомых местах. И всё-таки… Легкое гудение автобусного двигателя, мерное покачивание и бормотание телевизора к борьбе со сном не располагают. Сон.
* * *
Сколько прошло времени? Кажется, выспался с лихвой. Смотрю на сотовый. Чёрт. Разряд батарей. Чтобы аккумулятор разрядился до состояния полного невключения телефона, такого у меня ещё не было ни разу. Вроде каждую ночь исправно ставлю на подзарядку. И предыдущая не исключение.
За окном сумерки. Стандартные июньские сумерки. И лес тоже стандартный - густой высокий ельник. По виду вроде как в районе Куньи. Но Кунью уже должны были проехать. Что-то, спросонья видимо, не могу вписаться в окружающую реальность. Да ещё и часов нет.
Большая часть пассажиров дремлет. Но сосед, через два кресла позади меня, бодрствует. Взлохмаченные на затылке волосы свидетельствуют том, что и его Морфей стороной не обошёл. Светлая рубашка с коротким рукавом (явно из магазина «для бедных»), волосы с проседью, нос «картошкой», лицо с сеточкой мелких морщин. Про себя определил ему тип – «рабочая интеллигенция».
- Не подскажете, который час?
- Да кто его знает! В мобильнике батарейки сели. Правда, ещё часики где-то были электронные. Сейчас гляну.
Некоторое время копается в своём дорожном чемоданчике. Матерчатом. Таком же как у меня. Только молнии у него блестящие металлические, а у меня чёрного цвета и пластмассовые.
- Вот, блин! Поломались. Хреновнина китайская!
Вскользь вижу, что на извлечённых из сумки часах «а-ля китайский пейджер» чернеют все деления жидкокристаллического экрана. Получается фигура 88:88. Символы будильника, дней недели и другие, все поголовно, тоже светятся.
Ещё у двух бодрствующих пассажиров мобильники тоже разряжены. У тётушки преклонных лет сотового телефона вообще нет. Впрочем, как и часов. Забавно. Сколько же всё-таки времени?
Ладно. Чёрт с ним, со временем. Всё равно сейчас приедем. Впереди показались огни города. Кстати, весьма достал писк. Едва различимый. Скорее всего, это кинескоп маленького видавшего виды автобусного телевизора. Дома, со старым советским монстроподобным «Горизонтом» такое уже было. Лечилось обычно ударом по корпусу. Но в автобусе не будешь же колотить технику. Всё равно дом уже близко.
А дома душ и холодненький квас из холодильника. Дети, разумеется, спят уже. Подойду к ним. Потреплю тихонько волосы на вспотевших лобиках. Поправлю простынки, которыми укрываем их летом вместо одеяла. Мишка, старший, всё время раскрывается. Спит беспокойно, всё с кем-то воюет во сне.
На самом малом ходу проезжаем пост милиции. Пусто. Ни людей, ни машин. Телевизор, казавший после того, как солдатский сериал закончился, сплошные видеоклипы, вновь привлёк внимание. Изображение пропало. Сплошной видео-шум. И вдруг голос. Шипящий, с присвистом, похожий на эфирные помехи. «Ктулху проснулся». Ч-ч-ёрт! Жуткий голос. Нехороший какой-то. Недобрый. Водитель, что ли, на ночь, глядя, прикалывается.
Стоп! Но это не голос водителя. Голос водителя мы слышали, когда он поприветствовал нас, сразу после посадки. Ощущение уюта сразу куда-то улетучилось. По спине пробежал холодок.
Сердце совсем упало, когда взглянул за окно. Вроде бы этой мой город, но вроде и не мой. Пустые улицы. Ветер носит по тротуарам обрывки газет. Каменные фонарные столбы все в выщерблинах как после артобстрела шрапнелью. И ни единого окошка со светом... Словно жители оставили родные Берёзки.
Соседи по автобусу притихли. Часть их всё ещё спит. Те, кто бодрствуют, прильнули к окнам. Страх холодной лавой заполнил салон. Никто не может выдавить из себя ни слова. Кажется слышно как роятся мысли в головах. Автобус едет медленно, словно крадётся. Очевидно, что и водителю не по себе. При въезде в город он даже не прочитал, как обычно, список остановок.
И вновь: «Ктулху проснулся».
Пожилая женщина на 17 месте обмякла. Голова откинулась на спинку кресла. Лева рука повисла плетью за подлокотником. Осторожно подхожу. Щупаю пульс – ровный. Ясно - обморок. По круглым глазам остальных женщин, из числа тех, кто не спит, вижу, что дамочки тоже близки к нему.
Площадь Мелодий. Мне выходить. Ноги чугунные. Выходить жутко не хочется. В автобусе, не смотря ни на что, казалось безопаснее. Но и ехать дальше, смысла нет. Как и повода надеяться, что в другой части города всё по-другому.
Превозмогая внутренне душевное сопротивление, беру свой чемоданчик и спрыгиваю с автобусных лесенок на асфальт. Он чёрный. Как будто свежеуложенный. Всю жизнь, сколько себя помню, асфальт на этой площади был серым. Позади мягко закрывается автобусная дверь. Однако, для меня этот звук как выстрел, обрывающий связь с реальностью. Всё также медленно дорожный лайнер укатывает за поворот и скрывается из виду.
Оглушающая тишина. Ни птиц, ни шагов, ни шума автомашин. Пришедшее на ум обобщение жутко – нет звуков жизни. Только ветер.
На краю площади круглосуточный магазин «666». Стоит на своём месте уже лет восемь. Никогда не придавал значения его названию. Только когда он открылся все посмеивались над чёрным юмором хозяев. А тут… Долбанные совпадения! Я тут же вспомнил номер места в своём билете. И номер посадочной площадки тоже…
Я перед дверью в магазин. Опасливо открываю её. Пустота. Чёрная. Зияющая. Не в смысле, что людей нет (а их и вправду нет), а абсолютная пустота. Голые стены. Причём мрак такой, что дальняя стена не просматривается вовсе. Или её нет.
Входить не решился. Нафиг! Кто знает, что таит в себе сумрак. Я же не из числа персонажей голливудских кинострашилок. Герои этих фильмов, похоже, совсем не обладают чувством самосохранения - постоянно лезут в самые жуткие места, куда ни один здравомыслящий человек не сунется.
Иду вниз по улице Юбилеев. До дома надо пройти квартал. Сумрак перестал быть по-июньски тёплым, дымчатым. Он приобрёл какой-то едва заметный фиолетовый оттенок. Справа по ходу моего пути высится громадина Дома мод. У него розово-белая побелка. Была. Теперь её цвет – грязно серый. Стёкла не отражают окружающий мир. Здание теперь напоминает бастион зла в том виде, в каком он представлялся мне при прочтении фантастических книг. Прямо замок Мордора какой-то.
Слева вид не лучше. Забор вокруг санитарной зоны, в которой город хранит стратегические запасы воды, порос плющом. Плющ в наших местах отродясь не рос. Тем не менее колючая проволока по верху забор густо увита тёмно зелёными зарослями. В том что это именно плющ можно не сомневаться. Я видел его, когда в детстве ездил на юга с родителями.
Шагаю. Не без упора на скорость. В глубине души теплится надежда, что найду свой дом точно таким же, как до моего убытия в областной центр. И вдруг шум. Он позади. Шум похож на цокот сотен лошадиных копыт. И он приближается. Мне совершенно не хочется узнать источник этого шума. Нет никакого любопытства. Лишь желание, чтобы шум не догнал. В шуме нет ничего хорошего. Пятой точкой предчувствую, что это не лошади. Надо рвать когти!
Я тупо бегу. Стук сердца отдаётся в висках. Слюна во рту стала густой и солёной. Шум всё приближается. Наверное, его уже можно увидеть за моей спиной. Но оглянуться – выше моих сил. Они уже и так на исходе. До дома осталось всего ничего. Шум нагоняет. Решаюсь обернуться. В последний миг я увидел рой чёрно-белых точек похожих на телевизионные помехи. Огромный рой. Шириной во весь обозримый горизонт, высотой с телевышку. Он шёл сквозь стены домов, сквозь бетон забора, сквозь деревья. И он накрыл меня… Вспышка в голове.
* * *
Я всё вижу и слышу. Но тела нет. Я чистый разум. И, похоже, я навечно обречён быть в этом мёртвом безлюдным городе. Я видел, как Нечто пожрало последнего из пассажиров моего автобуса и сам автобус. Возможно они также как я теперь где-то рядом. Но ведь у нас нет голоса, чтобы общаться. Лишь изредка я слышу кое-что, кроме шума ветра и иногда повторяющегося того самого ужасного цокающего звука. «Ктулху вернулся. Ктулху ждёт тебя», - шипят чёрно-белые точки, рассеявшие моё тело на мириады атомов.