Каждый вечер в час заката я зажигаю в круг восемь свечей и ухожу на болото. Я мог бы и не зажигать свечи, но делаю это из осторожности. Каждая свеча горит примерно часа два с половиной, какая-то, может дольше, но в среднем так. Когда я закрываю двери моего дома, я знаю, что два часа это мое время. Если я не вернусь в отмеренный срок, свечи догорят, оплывут воском на дерево стола, а потом сожгут дотла все мои записки, искусственные цветы и фигурки, расставленные вокруг них.
Не подумайте, что я психопат, хотя, конечно с уверенностью отрицать этого я тоже не могу. Я просто эстетствую.
Моя жизнь течет по зеленой долине, она тиха и спокойна, хотя у истоков, ее бурные воды пробивали камни. Может, если бы не тратились так на это бездумное занятие, попали бы в зеленую долину быстрее и в другой форме.
Болото, которое влечет меня каждый вечер к себе, начинается в десяти минутах ходьбы от моей хижины. В начале лес редеет, а потом совсем обрывается. Внезапно начинается топь. У меня есть укромное место, на самом краю, где топь только вступает в свои права. Отсюда открывается вид на обломки стволов и тонкие ветви, выставляющие свои костлявые руки из глубины коварства. Я наблюдаю за ними из расселины дерева, предоставляющего мне на два часа свое обезображенное тело.
Я здесь, когда солнце в изнеможении приходит к мысли уйти на запад. Оно печально клонит свою повинную голову, но продолжает движение вперед и вниз. Оно хватает лучами ветви, выступающие из болота, и влечет их за собой, но коварство сильно, оно противится розовым порывам небесного светила и ничто не нарушает спокойствия момента.
Когда полоса света отступает от моего убежища, наползает холод и с ним вместе серая дымка. Минута, две, три, и я знаю, что сейчас на меня нападет чувство, которое загнало меня в эти края месяц назад. Становится пусто. Не просто пусто, а совсем пусто, так, что нет силы, сдерживать окрик «вернись» в сторону уходящего света. Нет силы стоять на месте и смотреть, как последние розовые отблески бессильно уходят к краю жизни, уводя эту жизнь за собой. И единственное, что мыслимо в этот момент это бежать за солнцем, бежать от холода и пустоты вперед, не взирая на топь и опасность гибели.
Я приехал сюда не случайно, но там, где меня знают, никто не мог бы представить, куда меня занесло. Это так на меня похоже. У меня отпуск.
Для меня оказалось главным научиться находить на краю своего сознания то, что удерживало бы сознание именно на краю. Поэтому я здесь.
Болотная дымка обволакивает пространство в мышиную мантию. В сумерках оживает потустороннее. Мне навстречу по болоту идет девочка. Я знаю ее уже месяц, а может больше. Она любит петь и танцевать, а мне нравится на нее смотреть. Это не призрак, это моя память, играющая в прятки по своим законам. Эта девочка запрещает мне ступать по топи, потому, что если я оступлюсь, ее уже никогда не будет.
Здесь прошлое и будущее неразделимы, поэтому мы беремся за руки и выходим вместе из леса.
«Тебе пора домой?», утверждает вопросом моя девочка. Пора, теперь уже точно. Солнце никогда не отдыхает, даже, если оно бессильно отступает к западу, это только для того, что б к утру одарить улыбкой востока.
Свечи на столе отбрасывают отсветы на бревенчатые стены сруба. Запах сухой травы отчетливо приятен. Последняя ночь перед новым шагом в неизвестное должна быть отражением мистерии, поэтому я тушу свечи и ложусь спиной на травяной матрас в центре моего жилища. Я выбрасываю из себя все мысли, отслужившие службу в прошлом и всем существом ловлю новое, не стараясь облекать в слова то, что чуть позже, теперь я знаю, в полноте станет всей моей жизнью.