Отступники.
Для Эльвиры, которая своими стихами порождает образ и вкус.
Не нам судить, кто был прав и кто виноват. Историю пишут победители.
Побежденные уходят в вечность с клеймом Отступников и тиранов.
О. Громыко.
Мы все знали, что завтра будет последний рассвет в нашей жизни. Завтра мы должны были умереть. Каждый из нас знал это, и поэтому ничего не говорил. Сегодняшний день был последним для нас—Отступников, ничтожных, ненавистных, недостойных жить, по мнению остальных. Поэтому нам суждено было умереть. Мы должны были умереть. Не потому что сами искали смерти, нет, а потому что нам не позволяли жить. Мы не могли жить спокойно, потому что Отступникам нет места рядом с остальными людьми. Поэтому они приговорили нас к смерти. На рассвете. Считая, что застанут нас врасплох, когда придут в наш дом с оружием в руках. По их домыслам, мы должны будем спать. Они придут на рассвете… На последнем рассвете в нашей жизни.
И мы все знали об этом, но никто не собирался что-то менять. Да, мы все знали, что завтра для нас не наступит никогда, но мы молчали. И мы даже не ненавидели их-- жителей того города, желающих нас убить. У них не было на это особых причин. Просто нас считали Отступниками, ничтожными, не достойными жить…И нам почему-то было жаль их.
Да, завтра нам было суждено умереть, бессмысленно, глупо, хотя мы столько могли бы дать этим людям. Они боялись нас. Нашей силы, которая жила и в их душах. Вот только они не слышали ее, а то другое чувство, чувство стадного подчинения заставляло их всех ненавидеть нас. Ненавидеть за то, что мы были другими, не такими, как принято. Поэтому мы были Отступниками, и нам не было дороги назад в Город, где жили они. Хотя мы и не хотели возвращаться туда, но они не могли оставить нас в покое. Поэтому завтра мы умрем.
Я не знаю, как точно каждый из нас понял это, но мы были уверены в том, что сегодня был наш последний вечер. Наверное, нам пришлось многое переосмыслить прежде чем заставить себя так спокойно сидеть здесь, возле костра, даже не думая об обороне. Мы и так знали, что могли бы уничтожить и тот город, и всех его жителей. Мы могли бы отбиться, но какой ценой?
Я смотрела на них—девятерых Отступников, бывших моей Судьбой, моей Душой, моей Жизнью. Тех, кто завтра должен был умереть, а сегодня просто сидел у огня, как будто ничего не случилось. Вот только как-то слишком торжественно мы вели себя, словно играли странное действо, зрителем которому был целый мир. Это было действо Отступников, и ни один человек не мог понять и подглядеть его. И никогда уже не сможет, ведь завтра…
Пламя плясало, играя бликами в кубках с темным, кровавым вином. Десять кубков, десять Судеб, которые завтра оборвутся. Десять дорог, которые не распутать и не порвать. Можно только разрубить одним ударом острого клинка. Десять кубков с вином, идущих по кругу, так чтобы каждый выпил из кубка другого, впитывая и унося с собой часть его силы и души. Мы и так были единым целым. Теперь кровавое вино связало нас навсегда. Они все были во мне, все девять проклятых Отступников…
Обжигающий вкус огня, ярко-алого и смертоносного. Алые маки на снегу, лепестки кровавой розы, на которые больно смотреть. Как прикосновение и воспоминания Крина—Мастера Огня, передающего в вине свою любовь к нам и ярость к Ним. Крин… Резкий, импульсивный, чувственный. Огонь и страсть. Свет всех душ, Любовь всех душ… И ярко-бордовое вино дрожит в кубке…
Пряный запах мяты и мелиссы, желтые цветки лютика и одуванчика, как дыхание леса и всего живого. Как объятья луга и тонких тропинок полей. Вздох Кайи – Мастера Земли. И ее аромат, как букет полевых цветов, как запах хвои после дождя, как зов самого леса и мягкой травы, когда ступаешь по ней босиком. Кайя…Разум людской, сама жизнь, сама забота… И вновь кубок по кругу.
Хрустальная прохлада, серебристый вкус льда. Омолаживающего, ободряющего. И ураган хрупких звезд, успокаивающих и дающих забвенье. Льен… Мастер Льда, Неудержимый ни одним засовом, избегающий тепла, но несущий покой. Людское забвенье, людской сон, воплотившийся в снежный танец, поющий льдинками на окнах…Хрусталь, хрупкий и в то же время опасный хрусталь, ранящий ладонь. Льен…
Свободный полет, будоражащий души, зовущий сердца. Запах неба, звезд, свободы… вкус пушистых облаков, аромат горных эдельвейсов и ясных незабудок. Эленор… Мастер Воздуха. Неуловимая, как мечта, танцующая с ветрами и понимающая их. Вздох и дыхание земли. Быстрая и прозрачная. Дитя воздуха и света, как танец паутинки на ветру. Танец на лезвии ножа, где каждое неловкое движение—падение в пропасть. А там тоже полет…Эленор… Мечта людская, мысль человека, незримая, далекая, свободная. И тихий шепот вокруг.
Острота как у листьев осоки, горечь полыни, красота опадающей вишни, манящий запах сирени… Тысячи сторон, тысячи лиц и голосов…Реор… Мастер Слова, способный призывать за собой, способный заставлять и плакать, и смеяться. Звук флейты, превращающий мысли в песню, душу—в танец мира. Душа людская, тайна человека, зовущая за собой. И песня, как венок на могиле друга. Из тысячи цветов и ароматов. Реор…
Отступники, которым было суждено умереть. Те, кого не понимала даже их семья. Люди, у которых не было завтра, а было лишь сегодня. И они передавали кубки по кругу. В неясном ритуале, непонятном танце, прощаясь друг с другом…
Линкх… Мастер зверей. Запах ярости звериной, вкус заботы и нежности, аромат рябины в светлых волосах. И веточки барбариса. И листья папоротника. И неслышимый полет совы, и неясная поступь кота. Линкх… Звериная быстрота и грация, запах можжевельника, царапающего кожу. Вкус ягод калины, перемешанной с пыльцой цветов. И в терпком вине скользит волчья тень, и серебро луны отражается в глазах, и боль, и тоска застывают в песне на луну, оседая на дно кубка…Линкх.. .Скрытое в человеке, скрытое от себя самого. Горькое и незаметное. Как набегающее беспокойство в полнолуние.
Переливы лесного ручья, вкус росы на лепестках колокольчика. Капельки воды на кувшинке, опадающие от взмаха крыльев лебедя. Виала—Мастер Воды. Как небо, плачущее дождем, как тонкие ручейки-потеки на фиалке. Вкус сочных лесных ягод, блестящих от росы. Водопад, водоворот и спокойная гладь озера. Виала—печаль людская, слезы людские, чистота и хрусталь, который нельзя запятнать и замутить. Благо, дарящееся только самым близким. И капля соленого хрусталя падает в и так горькое вино, добавляя свой аромат. Но ей можно… Ведь она слезы людские, печаль человека, оплакивающая мир из-за своей любви. И кубок уходит.
Звук стали рассекающий воздух, неуловимые движения клинка и тела. Как стрела ясеня, уходящая в небо. Острые листья аира у берегов, вкус способный убить и исцелить. Белладонна и тмин. Ромашка и горечь чернобыльника. Мастер Меча Нитар, рассекающий клинком ночь и день. Защита наша, наш щит и меч. Наша твердость духа и вера. Запах дурмана и движения, сила и охрана. И кубок, принимающий отпечаток бессильной ладони. Нитар… месть людская, ослепленная их ненавистью и невидящая главного в этом пути.
Аромат черной розы. Невидимой и горькой, вкус подорожника, смешанный с пустотой. Бездна и бесконечность, застывшие в одном дыхании Вечности. И горечь, и тьма, и неуловимая тоска, и страх… Айхэ…Мастер Ночи. Таинственная и непонятная, пугающая и всепроникающая. Ночной цветок, раскрывающийся в полночь, пронзенная серебряной струной пустота и неизбежность. Людской страх и непонимание, людская тайна и ужас, скрывающийся за словами. Айхэ… Разговаривающая с ночью и душами…И в кубок неясно струится сама ночь, пробуя вино на вкус.
И кубок у меня, последней и первой в кругу. Мастера иллюзий. И вкус сна, приторный запах лилии и ванили летит вокруг, сменяясь запахом лимона и корицы. Сплетаются в клубок иллюзии и мечты, успокаивая воображения. Мои мысли обретают плоть, смеясь хрусталем и нитками жемчуга. Запах холодного перламутра, блуждающего среди лепестков жасмина. Я—Мастер Иллюзий…Фантазии и сказки людские, их тайны и воплощения…
И вино становится невесомым, как туман, оседая вокруг паутиной иллюзий, укрывая нас этим одеялом вкусов. Запахов, душ и мыслей. И все смешивается: и полынь, и мелисса, и лилии. Все вокруг—это мы. Десять отступников, проклятых на смерть и ненависть. А за что? За то, что посмели быть собой…Десять Отступников, десять душ, десять Судеб, десять проклятий. По одному на каждого. И одно, самое большое, на всех. Проклятье смерти. Ведь что еще можно пожелать нам, Отступникам, для которых завтрашний день—недосягаем.
Мы молчим, и тишина, окутывает нас, заставляя прижиматься друг к другу. Но нам нельзя думать о завтра, нельзя, потому что завтра не для нас. Для нас есть только этот вечер, а еще ночь. Они только наши, наши навеки, потому что они единственные, они последние. Потому что никто на свете так не наслаждается ими как мы. Только мы видим то, что другим сегодня не заметить… Прекрасное в одном миге. Прекрасное, которое есть всегда, но которое мы не замечаем, потому что всегда спешим. А мы заметили, потому что нам некуда спешить, нас не ждет никто и ничто, потому что завтра они придут сюда, они придут за нами…
И звонкий голос Крина разрубает тишину. Играй Реор! Играй, как можешь! Играй, то, что никогда не играл! И тонкие пальцы сжимают флейту, вдувая в ее жизнь. Играй, Реор! Играй для Проклятых Отступников, для которых нет завтра! И звуки, как невыразимая печаль, как песня мира, как его дыхание витают вокруг. И их не остановить…Играй, Реор, играй! Ведь завтра мы умрем. Играй!
И в этой музыке было все: и запах корицы, и наше кровавое вино, и серебряные кубки, идущие по кругу. Играй! Слышишь, играй! Играй о том, как поет ветер и сплетаются иллюзии. Играй об этом костре, о соленом хрустале в кубке, об отпечатке ладони от бессилия, о тени волка в бордовых сполохах, играй! Расскажи о теплых руках, держащих мир, о запахах хвои под серебром снежинок, про тень черной розы и жемчуг в лепестках жасмина, играй, Реор! Плачь флейта Отступника, смейся сквозь слезы, тони в вине забвенья, сплетай венок из наших душ, играй… играй…
И Льен хлопает в ладони, раскидывая снежинки над костром. И они не тают, кружась среди искр. И Крин рвется вперед, танцуя с огнем, шагая сквозь пламя, сливаясь с ним. И кровавые лепестки падают на снег. И начинается танец… Безумие, безрассудство, не понимание… И огонь, сливается со льдом, и ладонь жара к холоду, и нет покоя… И нет слез, и нет ничего, что не было бы нами. И нет никого, кто не слышал бы нас. И танец летит ввысь. И вода, слезами, кружится вокруг, и не понять, где Виала, а где хрусталь льда. И хоровод журчания ручейка, и мир, опустившийся на колени. И свет, пронзающий нас. Я знаю, что они могли бы сделать.
Я вижу пламя, которое не обжигает, лед, хрусталем сияющий вокруг, воду, дарящую жизнь. И на мгновение всплеск силы, несущей смерть… Ледяное прикосновение, сковывающие все .Разрушающий огонь, оставляющий лишь пепел, ярый поток воды… И они, Отступники, в центре этих сил, отдающие их миру, чтобы завтра не уничтожить его. Играй, Реор! А мы станцуем!
И среди льда и огня с водой мелькают запахи земли, прохладной хвои и ягод… И Кайя среди них, дарящая жизнь, вплетающая побеги в языки костра. Сила земли, способная сотрясать города. И она рвется в небо, где уже танцует над огнем Эленор. Потоками ветра, скользящими над миром. Танец на лезвии ножа, где боль, смешана с наслаждением. Где нет забвенья, где нет стен… Сила, сметающая все, что некрепко стоит на земле, сила урагана и прохладного ветерка в зной. Эленор…Играй, Реор! Мы будем танцевать с миром!
И Линкх скользит тенью, заставляя птиц петь над нами. И голос волка, срывается на стон, достигая луны. И мех блестит, и в глазах хрусталь. И вздох, и сила, способная растерзать…Танцуй, пока мы вместе, пой, пока можно слушать, пробуждай, пока мир не оглох. Играй, Реор, пока есть силы!
Нитар рассекает пустоту взмахом меча. Они едины, блик от луны, скользит по лезвию. И Нитар уже не он, а меч, сила, способная не только защищать, но и разрушать. И он питает этой силой мир, отдает ее, как и мы все, чтобы завтра, не уничтожить все, когда они придут на рассвете. За нами… Мы становились миром, мы были им, а он был нами. И никто больше не знал этого. Не понимал, что завтра убьют не только Отступников, убьют и часть мира. Даже мы этого не знали. Мы просто танцевали. А Реор играл. В последний раз. Громче!!! Так чтобы мир проснулся. Быстрее!
И Aйхэ темным силуэтом слилась с нами в танце. Тьма и Бездна, одиночество и Пустота. Тишина и серебро, ниткой связывающее нас. И сила способная убить страхом… И звонкий голос без дрожи в голосе. Играй, Реор! Играй пока можешь!
И Иллюзии рвутся туда, нитями, сплетая наши судьбы. И звезды падают к ногам и не гаснут. Цветы, лепестки, снежинки и искры. Сполохи костра и пение птиц, капельки росы и туман… Играй. Реор! Ты же знаешь, что это в последний раз, ты же знаешь, что мы завтра умрем! Мы даруем миру нашу силу, наш танец, который больше никто не станцует, наше действо, которое никто не повторит. Наши судьбы Отступников, проклятых, ненавистных. Играй, Реор! Мы будем танцевать, выплескивая безысходность и злость. Мы будем… И букет ароматов и цветов сплетутся в диковинный венок на могилу тех, кто был проклят… Играй, Реор! Быстрее! Громче! Играй, ведь завтра не наступит никогда!!!
И пришел рассвет. Наступило утро, скользнув лучем по нашим лицам. И никто не дрогнул, когда вдалеке показался конный отряд. Они шли за нами, и мы знали, что сегодня умрем. Мы знали это, когда танцевали, когда пробуждали этот мир, отдавая ему себя. Мы были Отступниками, проклятыми. Ненавистными. Сегодня мы умрем. От мечей тех, кто боялся и не понимал нас. Мы стояли молча, неестественно прямо. И ветер играл нашими волосами, вселяя покой. Мы же смотрели на рассвет. Последний в нашей жизни… Вино было допито, все слова сказаны, а танец пройден. Мы успели все, что могли. Оставалось лишь ждать…
Не знаю, что почувствовали они, когда увидели на холме десять фигур Отступников, стоящих прямо и смотрящих на солнце. Они ждали битвы, но мы не делали ничего. Потому что в этом не было смысла. Вся наша сила, отданная на один танец, на пробуждение самого мира, была рядом. Стоило лишь протянуть руку, но это не изменило бы ничего. Мы все равно остались бы для них Отступниками. Проклятыми и ненавистными. И им было все равно, на то, что мы могли им подарить…
Десять фигур молча смотрели вдаль. И это был не взгляд побежденных. Нет. МЫ были победителями, потому что остались собой. Вот тогда нам и показалось, что это все уже когда-то было: и кубки с вином, и танец мира, и наше безмолвное ожидание на холме. И мы улыбались, держась за руки и смотря вниз…
Они шли медленно, боясь нас, но тут кто-то отдал приказ. И все завертелось…
Нитар кинулся вперед, вскидывая меч для защиты, но в самый последний момент. Отводя его в сторону и ломая на пополам.. этот клинок не мог достаться им. Поэтому Нитар встретил их безоружным, но взгляд не опустил. Он поборол в себе ненависть и жажду мести. Он, сама ярая сила меча, он—защита и опора… И взмах чужого клинка, как блик света, тонкий и незаметный… И ясень, подкошенный падает на землю рядом с обломками меча. И осока охватывает тело, охраняя его. А на лице улыбка. И Кайя шепчет что-то земле, и стебелек плюща на безымянном пальце наливается кровью, тянясь к еще теплой руке Нитара в венке из осоки…
И взмах меча… И Крин падает на королевскую постель огня из кровавых лепестков розы, перемешанных с рябиной. И никому не подойти, слепит глаза от огненной печати…
В глазах Линкха боль. Мы все чувствуем боль друг друга. Он взмахивает головой, откидывая непослушную челку. И звонкий голос пронзает небо. Играй, Реор! Играй!!! И флейта плачет, сотрясая землю. И мы все окружаем Реора, не давая им добраться до него. Чтобы музыка звучала, что бы они видели и слышали, как уходят Отступники…
И Линкх падает, подкошенный стрелой. В его звериных глазах спокойствие и луна. Играй, Реор! И птицы запели над холмом, вторя флейте, потому что она пробуждала их…
Льен закрыл меня свои плечом. Он даже не дрогнул… алая кровь на серебре, как молчаливая клятва. И лепестки цветущей вишни, как снежинки покрывают его холодеющее лицо. И кубок катиться вниз по склону. Оставляя горький след вина. Вся земля дрожит, ощущая нашу смерть, сотрясаясь от боли, но мы молчим. Хрустальные потеки не в счет. Это капли дождя, так плачет само небо. Но почему в глазах туман?
И Кайя с Виалой за руки выходят вперед. Они поют на языке земли. И цветы распускаются вокруг, и сплетаются в венки. А в каждом из них молчаливая капля-слеза. И взмах клинка. И стон земли. А Реор играет громче, сильнее. Потому что боль пронзает его. Потому что он играет в последний раз. Потому что он Отступник, которого прокляли… И мы стоим, смотря на них, но большинство не двигается. Только двое самых сильных подходят ближе. Сжимая клинки. А Реор играет, и слеза оставляет потек на щеке…
Эленор рвется вперед, кружась в танце ветра. И на мгновение я вижу ее крылатую тень. И лепестки сирени окутывают ее, стоящую на лезвии ножа. А потом взмах и падение, похожее на полет в пустоту. До встречи, танцующая, до встречи…Пусть звучит флейта…
И Aйхэ вырывается к ним. Закутанная в ночной плащ. Они боятся ее, потому что она сама Смерть, она Бездна, и тьма, а в глазах застывают звезды. Взмах… И флейта захлебывается от боли, а черные розы окутывают ту, что дарила Менестрелю вдохновение…
И мы стоим вдвоем. Реор с флейтой, опустошенный и играющий в последний раз. И я—как стебелек на ветру, держащая всю боль в себе, хранящая все воспоминания и память. Мы делаем шаг вперед, ощущая как распускаются незабудки, голубые цветы, не позволяющие забывать. И я закрываю глаза… Флейта замолкает, но мир вторит ее мелодии. Он плачет. Рыдает, страдает от боли. Ведь они убивают и его…
Я заглядываю в душу воину, стоящему передо мной. И он медлит, но у меня уже нет выбора… И неуловимое движение и прикосновение губами к его лбу, вкладывая туда все, что рвалось наружу. В расширенных зрачках мелькают образы, ароматы, чувства. Болезненные, чарующие, уже такие далекие. Воспоминания Отступников… И он кричит! Кричит так, что содрогается все небо и земля, но стрела пронзает меня…
А парень кричит обхватив голову руками. Потому что он не может избавиться от всего, что отдала ему я. Ему не забыть запах сирени, лимона и корицы. Не забыть кубок, идущий по кругу, потому что это уже не мы пили его, а он сам. Наша память была его памятью. И он кричал. Потому что не мог забыть тот вкус горько-соленого вина в кубке. С запахом хвои, розы, жасмина. И это вино жгло его, сжимая изнутри. И он помнил все. Они все это помнили. Помнили танец в последнюю ночь нашей жизни, помнили флейту и вой волка от безысходности, и стон ветра от неизбежности. Они вдыхали эти запахи, несущиеся от земли, от цветов, плачущих росой. И они не могли забыть всего. Потому что этим жил и весь мир. Потому что весь мир пил то прощальное вино и танцевал возле костра. И терпкий запах полыни, горький, до боли горький стоял на языке…
А земля рыдала, небо изливалось дождем, содрогаясь от пустоты. И люди бежали, пытаясь укрыться от наших воспоминаний. И в городе они заливали все вином, но и оно напоминало им об этом утре. Земля же рыдала, укоряя их за все, но они не хотели слушать. Они не понимали, что теперь сами стали Отступниками, убившими частичку самих себя.
На утро они забыли все чувства. Только неясное беспокойство и тоска поселились в их сердцах. И на полнолуние они все просыпались в поту, вспоминая терпкий вкус вина на языке и звонкий голос кричал. Играй. Флейта, играй! Ведь завтра не наступит никогда…
А на нашем холме вырос диковинный сад. И никто не смог его разрушить, потому что сам мир охранял его. И маки переплетались с лютиками, и осока танцевала с жасмином. А незабудки хранили память. И только запах терпкого алого вина, как воспоминание о нашем последнем вечере витал вокруг… И мы были частью этого. А солнце согревало души.
Жители города же пытались забыть. Они написали свою летопись. Летопись победителей, которые уничтожили Отступников, ненавистных и проклятых. А нам было все равно, потому что в том городе НАСТОЯЩИХ ОТСТУПНИКОВ нас не держало ничего…
И невидимое терпкое вино вновь шло по кругу. И вновь мы сплетали наши души и Судьбы. Мы тогда знали, что завтра не наступит никогда. Завтра мы должны были умереть. Но мы Отступники не отступили от себя. Не позволили самим себе и друг другу уничтожить своей силой тот город. И это была правда побежденных. А побежденных ли?
И вновь вкус вина на губах. И дрожь, и соленая капля, и бессильный отпечаток ладони. И тот же звонкий голос, пронзающий небеса. Играй, Реор, играй! Как в тот день, когда завтра нам суждено было умереть. Играй, громче, для Отступников, для которых не было завтра. Играй, а мы будем танцевать…
1.12-2.12. 2003