Хотя Танька и подметала, и пылесосила, и мыла пол, ходить по нему всё равно было колко, если босиком. Тапочки она никак найти не могла, а почему не надевала туфли, сама не понимала: совсем отупела от слёз и успокоительных таблеток! Руки все были в зелёнке - мазала порезы на ступнях. Она ещё в первый день, когда только это узнала, перебила весь хрусталь и фарфор его бабушки. Чёртовой бабушки! Да и сам он, Лёшка, чёртов сукин сын! Как он мог!
Танька никак не могла смириться с уходом мужа. Ну ладно, ругались они последнее время по-страшному, что правда, то, правда. Ну, перетрахал он подряд всех своих секретарш. Ну, завёл он себе теперь постоянную «фифу» (неприятно, конечно!).
Ну и что? Многие так живут!
После отчаянного буйства прошедших дней Таньке малость полегчало. Она даже смогла спокойно сесть и свести «дебет с кредитом». Нашла на Денискином столе красный карандаш, листочек в клеточку, и разделила бумагу вертикальной чертой на две половинки. Над левой половинкой написала: «плюсы моей жизни» и нарисовала жирный красный крестик.
Под знаком плюс, она вписала: оставленную ей мужем двухкомнатную квартирку в пятиэтажке, в которой они вместе жили «до того», и купленную на её имя старенькую «Ауди». Туда же добавила обещанное ежемесячное пособие на оплату своей учёбы в колледже, на содержание ребёнка и вообще – на жизнь. «Доучиться помогу, - прокомментировал денежную помощь Лёшка, - а дальше – сама крутись, не маленькая». Ввиду летних каникул, ребёнок Таньки, десятилетний Дениска, был отправлен в деревню к бабушке. И Танька, вздохнув, вписала это тоже в «плюс» - без мамкиной помощи Дениску не вырастить! Дальше Танька приплюсовала всех своих подружек, разделивших с ней по телефону предательский уход мужа.
С минусами дело обстояло хуже. Стоило написать: «Я – брошенная жена», как захотелось снова чего-нибудь разбить. Кроме того, из домашнего сейфа исчезла вместе с мужем кругленькая сумма «зелени» и все Танькины «брюлики», подаренные Лешкой за десять лет семейной жизни. Вместе с мужем ушла уверенность в завтрашнем дне и радужные перспективы богатой жизни в свеженьком особняке, который тот предусмотрительно купил только после их развода. Да и не это, в конце-то концов, главное! Главное, - Денька теперь останется безотцовщиной… Танька так надеялась, что муж все-таки признает сына! Уж она так Лешку уговаривала! Можно было, конечно, предложить сделать анализ ДНК. Но раньше не хотелось злить мужа, теперь же это было Таньке явно не по карману…
Записывать минусы было очень обидно. Но психолог, к которому потащили её сразу после развода сердобольные подружки, сказал, что это помогает, и Танька плакала, но писала. Одного листка не хватило, и Танька пошла искать чистую бумагу.
Найти что-либо было трудно. Бывший муж, не церемонясь, опять перерыл на днях все вещи, в поисках очередной, забытой им фигни! А после его ухода сама Танька опять крушила всё вокруг в очередном приступе отчаянья.
Танька вспомнила, что чистая бумага для принтера была в комоде, в одном из выдвижных ящиков под упаковками с новыми колготками. Она открыла ящик, разрыла всякий хлам, и рядом с коробкой с фаллоимитатором, игрушечными наручниками и прочей ерундой из сексшопа нашла почти полную пачку бумаги. Под пачкой оказался толстый большой конверт с фотографиями. Руки Татьяны затряслись, конверт упал, цветные разноразмерные фотки рассыпались по полу. Тоскливо взвыв от унижения, Танька плюхнулась на ковёр среди пёстрых картинок своей минувшей жизни.
Сидеть на полу тоже было колко, халатики Танька носила самые коротюсенькие. Она любила демонстрировать своё красивое тело: аккуратные стройные ножки, круглую попку, высокую пышную грудь. Поэтому легко соглашалась, чтобы муж фотографировал их интим.
Тогда, в минувшей уже жизни, это казалось весёлым развлекаловом, но теперь… теперь Таньке вдруг вспомнилось, что её бывший муж не отличался чистоплотностью, и она еле терпела некоторые его сексуальные закидоны. Господи, а анальный секс! Говорят, к нему можно привыкнуть, и попа болеть не будет. Говорят, что многим это даже в кайф. Но Танька так и не привыкла, хотя считала, что такой крутой мужик, как её Лёшка, имеет право за свои бабки на полный пакет секс-услуг. Теперь же ей до слёз было обидно видеть на фотках свою многострадальную задницу и его наглую рожу…
Наверное, именно такая была у него физиономия, когда он лениво цедил по телефону: «Слышь, Тань, это… развожусь я с тобой. Адвокаты мои, того… всё уладили, придёшь, тока подпишешь».
И Танька послушно поехала с Лёшкиным юристом в ЗАГС, где вяло ответив: «Да, согласна, … нет, фамилию оставлю…», привычно поставила, почти не глядя, свою подпись на каких-то бумажках.
Знакомое лицо «придворного» Лёшкиного юриста было сухим и надменными. «Гад, - зло подумала Танька, - а раньше-то как лебезил: - Танечка, то! Танечка сё…»
За все десять лет замужней жизни Танька приучилась подмахивать, не глядя все эти справки, счета, распечатки и гербовые бумаги. Лёшка вечно мухлевал с какими-то складами, фирмами, поставщиками. И на Таньке время от времени «висели» то какие-то грузовики, то нерастаможенные фуры, то чьи-то торговые точки. Всё это тасовалось, как колода карт, переходя из одних рук в другие, и Татьяна, поставив очередную подпись, тут же забывала об этом, так как «не её это было, собачье дело», как любил говаривать Леха.
Танька тряхнула конверт. Последние фотографии почему-то не хотели вываливаться из конверта, и Татьяна попыталась достать их рукой.
Это были не фотки.
В руках у Тани оказалась гербовая бумага с печатями и кучей подписей, вслед за ней посыпались какие-то счета, чеки, справки. Она хотела сунуть всё обратно, но вдруг взгляд выхватил знакомое слово: «БРУТКА» - название основной фирмы мужа, самой крупной, со стабильными доходами и, как говорил бывший Лёшкин партнёр Боря Рухлин, с большим будущим.
Это его, Борино имя стояло первым в названии: Б - Боря, РУ – Рухлин. Танька вспомнила, как давным-давно ещё до замужества, весёлый Борька кормил её, молоденькую голодную медсестричку из Подмосковья чёрной икрой и рассказывал о создании фирмы. Как придумывал для фирмы название. «А последние буквы будут ТКА, - хохотал он, - фамилия моего партнёра Ткачук, зовут его - Алексей, вот и получается: ТК – Ткачук, А – Алексей, а всё вместе БРУТКА! Я тебя как-нибудь с ним познакомлю». Татьяна плохо помнила историю Древнего мира, но название и само по себе было смешное, и она смеялась, запивая солёненькую икру сладким тягучим «Бейлисом».
- Эх, такую девчонку из-под носа увёл! – вздыхал потом Борька на Танькиной свадьбе. И Танька тогда впервые подумала, не поторопилась ли она согласиться с напористыми ухаживаниями высокого нагловатого красавчика Лёшки!
- Лёшка, Тань, он повидней будет, - сказала тогда мамка, - а этот, Борька твой, тьфу! Мелкий, чернявый какой-то…
И Танька стала жить с Лёшкой. Потом «залетела»… Сына Алексей так и не признал:
- Откуда я знаю, с кем ты его нагуляла, - лениво втолковывал он рыдающей Таньке, - да и сама ты посуди, мало ли, что в жизни случится, а матерям-одиночкам всё же пособие полагается.
Но в загс повёл.
«Вот так и стала я Ткачук Татьяна», - горестно подумала Танька и гербовая бумажка откликнулась чёрненькими чёткими буковками «Ткачук Татьяна Михайловна, председатель совета директоров фирмы «БРУТКА»…»
- Что? - Таня не поверила собственным глазам! Она зашелестела бумажками, вчитываясь, разбираясь, стараясь понять. По всему получалось, что она купила фирму у Борьки и Лёшки вместе с контрольным пакетом акций. И вдруг вспомнилось всё. Какие-то испуганные разговоры про наложку, про банковский кредит; странные пьянки с чужими обшарпанными личностями; случайно подслушанный разговор мужа по телефону: «… да ты чё, она ж дура полная! Подмахнёт опять, не глядя, и дальше всё будет подписывать. Не дрейфь, Борь, мы же партнёры…»
Потом… потом вспоминался какой-то банкет… пьяный в дым Боря и его странная фраза, сказанная Лёшке – « И ты, Брут!»
Дальше пошли вдруг какие-то непонятные Таньке сплетни о неожиданном уходе Бориса из фирмы «БРУТКА». Поговаривали, что без Лёшки все это не обошлось.
Татьяна с тех пор редко видела Бориса. Так, пересекались на каких-то тусовках. Говорили, что Боря затеял новое дело. То ли с немцами, то ли с финнами. Он по-прежнему был весёлым. По-прежнему энергичным. И удача, как всегда, шла к нему в руки. Но Татьяне было не до того! Опьянённая после постоянного безденежья «сытой», как говорила мамка, жизнью, она трудолюбиво вила своё гнездо, честно и благодарно отрабатывая Лёшке все его «благодеяния».
Ну а Борис так и не женился. Кто говорил, что такие, как Борька, вообще не женятся, кто уверял, что он до сих пор Татьяну любит…
Из раздумий Таньку вывел телефонный звонок.
- Здравствуй, Танюш, я слышал, ты теперь свободная женщина? – раздался в трубке весёлый Борькин голос, - Как ты там? Помощь не нужна?
- Нужна, Борь. Мне очень нужна твоя помощь. Найди мне хороших юристов. Хочу кое-что поменять в своей жизни. Помнишь, ту историю с вашей фирмой? Знаешь, что за листочек я сейчас держу в руках?
- Ты, Тань, бумаги нашла? – голос Бориса стал серьёзным, - То-то мне говорили, что Алексей злой, как собака ходит, серьёзные документы потерял. Погоди, я сейчас приеду, а то ты сама в них ничего не поймёшь.
- Нет, Борь, я теперь, кажется, начинаю кое-что понимать. И не только в бумагах.
Танька улыбнулась.
Она крепко сжала в руке конверт, и вдруг ясно поняла, что знает точно, чего ей хочется сильнее всего на свете. Желание было таким ярким, что Татьяне стало даже весело. Весело впервые с того дня, когда муж сообщил ей, что они разводятся.
Таньке страстно, остро, мучительно хотелось оттрахать Лёшку в задницу! И пусть он теперь ползает перед ней кверху задом и жалобно просит: «Тань, может, хватит?»