Глава 7.Красные цветы на белом фоне.
- Максим, - сказала Аллочка тихонько, - вот эскиз, Аннушка доделала.
- Ага, - отозвался Макс, - положи здесь. После обеда начну его.
И продолжил рисовать затейливую розу - в праздничный номер ко Дню Учителя.
- Максим, - сказала Аллочка еще тише, - а ты куда обедать пойдешь?
- Чего? - спросил он и снял с ушей наушники. Плеер играл куда громче Аллочкиного голоса.
- Куда ты пойдешь обедать? - спросила Аллочка. И покраснела, как свекла. При ее белых - пребелых волосах, стянутых назад в хвост, это было особенно сильно видно.
- В "Лакомку", - недоумевающе ответил Макс, - а что?
- У меня вчера у бабули день рождения был, - сказала Аллочка, - столько всего наготовили...много осталось. Хочешь, я тебя угощу? Я принесла там салат, и пирог, и котлеты...
Макс понял, что Аллочка к нему клеится. Причем, активно. Это было удивительно, потому что он Аллочку никогда не замечал. Девочка и девочка. Сидит где - то сзади. Кажется, корректор. Зато Витька ее сразу заметил, когда заходил пару раз к Максу на работу.
- Классная девочка, - заметил он тогда, - такая уся белая и пушистая... что будет, если она травки покурит? Сюрреализм полный!
- Да ну тебя! - отмахнулся Макс. - Сидит какая - то мышь белая. Она даже пива - то наверное, сроду не пила, а ты ей - травки...
-Ладно, - сказал Макс, - останемся в отделе. Спасибо, Аллочка.
Аллочка опять покраснела, теперь от удовольствия. Макс посмотрел ей вслед, когда она пошла к своему компьютеру. Фигурка хорошая. Жопка ничего. Волосы в хвосте - почти до самой талии. Правда, одежда невзрачная. Никакой голубой свитерочек, никакие джинсики. На ногах что - то совсем немодельное. Прическа, как у восьмиклассницы... По сравнению с Викторией - серое пятно на стене. Но Виктория опять пропала на три недели. Макс устал мучиться. Ничто в жизни не мучило его так, как эта немыслимая женщина.
"А что?" - подумал он. - "Вике можно что хочешь делать! А мне нельзя? Вот заведу себе девчонку. Сама клеится. Витька говорит - клевая..."
В обеденный перерыв все творческие и технические работники дружно умотали в соседние кафе обедать. Остались только тетки в бухгалтерии, которые по жизни жарили там картошку и вообще разводили пиры горой. Но они были далеко, в другом конце коридора, а Макс и Аллочка остались вдвоем.
Алочка ловко расстелила салфеточку, разложила свертки и тарелочки. Котлеты, колбаса, рыба в кляре. Пирожки, печенье. И в термосе - кофе.
- Неплохо, - сказал Макс. За едой оказалось, что он стесняется больше, чем Аллочка. У Аллочки оказались слишком незабудковые и большие глаза. И смотрела она наивно. Короче, Макс привык к Вике, которая была взрослая, раскованная, страстная и нахальная. А Аллочка от него ждала взрослости и нахальства.
- Все ужасно вкусное, - сказал Макс, - кто у тебя так классно готовит, Аллочка?
- Мама, бабушка. И мы с папой помогали тоже, - сказала она. По улыбке - ну, точно, восьмиклассница. Макс вдруг подумал, что не знает, сколько ей лет. А спрашивать (по каким - то дебильным правилам) женщину о возрасте нельзя.
- А ты какой институт закончила, Аллочка? - задал он хитрый вопрос.
- Я еще на втором курсе, - сказала она, - в педе, на литфаке. Я заочно учусь. Я хотела после школы на журфак, но там стоит очень дорого. Меня тетя сюда устроила, а девчонки здесь сказали - иди в пед, он для издательства годится.
" Значит, лет девятнадцать. Даже не красится. Даже уши не проколоты," - подумал Макс критически.
Но вблизи Аллочка казалась свеженькой, кожа - прямо персиковая. Такая кожа была у Марианны. Макс уже и забыл, какая кожа у совсем молодых девушек...
- А ты учишься, Максим? - спросила Аллочка.
- Да, тоже на заочном. Я на программиста учусь.
- Трудно?
- Так себе.
Разговор, блин, как в пионерском лагере, подумал Макс. Надо было придумывать что - то, и он, наконец, придумал:
- Пойдем сегодня в кино, Алла? Хочешь?
- На какой фильм? - спросила она.
"На "Калигулу", - так и подмывало ответить Макса. Но вслух он ответил:
- Не знаю, там посмотрим. На семь часов. Идет?
На последний сеанс ее явно не отпустят мама, папа, бабушка и тетя.
- Хорошо, - с радостью согласилась Аллочка, - где встретимся?
Договорились около издательства, поскольку Аллочка здесь недалеко и жила.
Макс после работы позвонил и рассказал Витьке.
- Ну ты козел! - заржал Витька. - Увел у меня девочку. Не девочка, а пэрсик!
- У тебя Лесик есть.
- У тебя тоже Викуся есть, Мисс ****а Вселенной.
- Знаешь, ты бы так не говорил ваще - то.
- Ладно, я пошутил, чувак, ты же понимаешь шутки? Смотри, не выеби эту Аллочку в первый же вечер.
- Я у тебя спрошу разрешения, когда можно будет.
- И спроси! Таких девочек можно ****ь где - то на пятнадцатом или семнадцатом свидании.
- Серьезно?
- А то! У меня есть удостоверение слесаря - гинеколога. Я все знаю.
И, кажется, начался Новый Роман!
Сходили в кино. Сходили на дискотеку. Сходили в кафе. Вместе обедали в издательстве каждый день. Аллочка таскала всякую снедь. Начались звонки. Макс - Аллочке. Аллочка - Максу. Чаще, конечно, Аллочка Максу.
Макса это начало увлекать - с одной стороны. Они гуляли по скверикам, где сверкали со всех сторон желтые и оранжевые осенние листья. Ходили на берег водохранилища, над которым небо синее - пресинее. Макс сделал два карандашных рисунка - опять осенние пейзажи, и подарил их Аллочке. Аллочка была в восторге, и все ее родственники тоже. Но Аллочка как - то не въехала в любимые рисунки Макса: с облаками и женской рукой, с оленем, бегущим по крышам пятиэтажек, со звездами, падающими с фиолетового ночного неба в пивную кружку.
- Не нравится? - нарочно спросил ее Макс.
- Я больше природу люблю, - сказала Аллочка смущенно.
Макс уже побывал у нее дома, сидел у нее в комнате на диване, потом бабушка приносила им туда чай с плюшками. И они даже уже целовались. Аллочка закрывала глаза, когда целовалась.
И в эту пору вернулась Вика.
- Алё, сладкий, - сказала она в телефонную трубку. Голос с хрипотцой. Усталый и призывный. У Макса дико застучало сердце.
- Викуля, ну где ты была так долго, солнце?
- В Эстонии, там выставка наших моделей была, Адам организовывал. А Адам такой тормоз, его одного отправлять нельзя... приходи ко мне, Максик. Я соскучилась.
Макс помчался просто сломя голову. У Вики было темно, нарочно завесила все окна. И красные свечи горели на столике. Вика любила такой антураж. Встретила Макса в японском халатике, налила какого - то редкостного ликера, привезенного из Прибалтики. Сидя напротив нее, Макс вдруг обратил внимание, что вокруг глаз у Вики уже имеются тонюсенькие морщинки, а губы у нее - усталые и с опущенными уголками.
Да, Аллочка была персик.
Но стоило Максу поцеловать Вику, он об Аллочке больше и не думал. Противно было думать об этой дурацкой пресной Аллочке. Тем более, тело стосковалось по сексу нестерпимо. Вика выжала его жар до последней капли.
- Давай на ковре? Давай около стола? Теперь полижи меня, Максик!
- Вика! - сказал он, когда они, полумертвые, мокрые, истерзанные, лежали поперек кровати.
-Ты самая офигительная женщина в мире, Вика! Я тебя безумно люблю!
- Хм, - довольно улыбнулась Вика, - спасибо! Ты такой миленький, Максимка!
Только идя домой, Макс подумал - а она - то мне не сказала! Она не сказала, что любит меня!
И никогда не скажет.
- Где ты был? - спросила сонно мать. - Девочка твоя звонила, Аллочка. Целых три раза.
- Да фиг с ней, мам, - пробормотал Макс, - достала она меня, малолетка дурацкая.
И пошел в душ.
Назавтра Аллочка сидела за своим столом несчастная, с явно опухшими глазами, бледная. Посмотрела на Макса затравленно. Ему стало стыдно и жалко ее. Он подошел к ее столу.
- Кисуль, ты обиделась? У меня вчера срочный заказ был ... у одного друга комп накрылся, пришлось до ночи провозиться.
Аллочка кивнула, глаза у нее засветились, а Максу, когда он сел за свой компьютер, было очень хреново. С одной стороны - Аллочка на фиг не нужна. Это понятно. Это не изменится. С другой стороны - Макс Вике на фиг не нужен. И это тоже никогда не изменится.
А Макс любит Вику. Любит Вику, и умирая, будет любить Вику.
В этот день Макс проводил Аллочку с работы до дома, по дороге купил ей в киоске белого котенка и сказал, что пойдет домой отсыпаться - устал, поздно лег...
Пошел в пивнушку и напился. Голова стала туманная и больная. Но все мысли из нее испарились. Сделалось легче. Макс зашел на почту и спросил:
- А можно междугородний разговор заказать?
- Можно. Код знаете?
- Знаю, - сказал Макс, хотя понятия не имел, код какого именно это города.
И набрал номер Незнакомки.
- Привет!
- Кто это? - сонно спросила она.
- Ты меня забыла?
- А, - просыпаясь, протянула она, - Ночной Призрак! Давно тебя не было!
- Я как - то звонил, а меня мужик козлом обозвал.
- Он способен, - засмеялась она, - он не разрешает, чтобы мужчины мне звонили.
- Почему?
- Потому что он мой муж.
- А сейчас где он?
- Уехал в Москву. Наличку скинуть.
- Что это такое?
- А, сама не знаю! Ну, как у тебя дела? Как твоя возлюбленная?
- Она меня не любит.
- А ты?
- А мне, кроме нее, никто не нужен.
- Надо же, - сказала заинтересованно Незнакомка, - везет же бабе. А меня никто не хочет любить.
- Почему? Ты же красивая.
- Откуда ты знаешь? Ты меня видел, что ли?
- Нет, я чувствую. Я же художник. Кстати, я пишу твой портрет.
- Да?! А как назовешь?
- Незнакомка у телефона.
- Неинтересное название. Лучше так: Девушка из Ночных Грез.
- А ты дописала роман?
- Нет еще. У меня была депрессия. Потом был выкидыш. Потом сессия. Потом мы поехали на Канары.
- Послушай, Канары, это же очень дорого. Значит, ты бизнес - леди?
- Я? - она засмеялась. - Нет. Я конкубинатка.
- Что это такое?
- Это женщина, которая живет в браке по расчету. Слушай, хочешь, я тебе позвоню сама? Тебе будет дорого, а мне по фигу. Какой твой номер?
- Я с почты звоню. Почему же тебя никто не любит, Девушка из Ночных Грез? Ну, муж - то тебя любит?
- Ну, как умеет, так и любит... это не то, Ночной Призрак.
- Мы любим тех, кто нас не любит, и гоним тех, кто любит нас, - сказал Макс, - это мне как-то моя первая возлюбленная говорила, Марианна.
- Права твоя Марианна.
И снова автоматически отключилась линия, Макс заплатил и пошел домой, отрезвевший, печальный, несчастный.
Вика уехала в Мятное. Позвонила оттуда, предупредила, говорила ласково. Мысли у Макса, тем не менее, были смятенные, и он решился. Если Аллочка согласится на секс - значит, он с Викой порвет и женится на Аллочке. Ему уже двадцать второй год. У Аллочкиных родителей есть вторая квартира, а детей кроме Аллочки нет, и они с радостью отдадут хату любимой дочке. С Викой все равно никакого будущего нет, потому что она - конкубинатка - раз, и Мисс ****а Вселенной - два.
Ему совсем не хотелось думать о Вике плохо, но он измучился вконец, и мать снова грозилась положить его в клинику.
- Аллочка, - сказал он, когда они снова сидели у нее дома на диване, - мне надо с тобой серьезно поговорить.
Аллочка посмотрела на него огромными перепуганными глазами.
- Я не хочу больше гулять за ручку. Я взрослый. Я хочу не только тебя целовать. Я тебя хочу по - настоящему.
Аллочка заерзала и подобрала под себя ноги, как будто Макс собирался отодрать ее немедленно и извращенным образом. Кстати, в Романе с Максом она даже юбки носить стала. Даже короткие! Ножки у нее, между прочим, были классные (хотя и хуже, чем у Вики).
- Я не против, нет, я не против, Максим, я тебя люблю, я тебя давно люблю, но я же никогда этого не делала. я совсем не умею...
Поскольку родителей дома не было, все тут же и состоялось.
Макс шел потом домой, растерянный, налетая на прохожих, и думал - напиться или позвонить Витьке, рассказать?
Рассказывать - то нечего.
Тельце красивое, кожа как персик. Волосы в распущенном состоянии великолепны. На этом плюсы заканчивались.
Белье - позорный белый трикотаж. Лобок заросший. Ноги, как деревянные. Все тело как деревянное. И вдобавок - слезы и стоны, точно не секс, а изощренная пытка. Садизма в Максе от природы не было ни капли.
- Фу, мерзость какая! - сказал он сам себе слух.
Одно только поразило - алые капли на белой простыне. Они расплывались, как лепестки мохнатых подводных цветов. Подобного сочетания цветов Макс никогда не видел. Пришел домой и стал рисовать увиденную картину - алой акварелью на мокром картоне. Использовал самые разные оттенки красного, смешивал, возился допоздна.
- Максим, ты ел чего - нибудь? - крикнула мать, придя с работы.
Он даже не ответил. Смешивал и рисовал.
- Ты совсем чокаешься! - закричала мать. - Я завтра же позвоню Дмитрию Ивановичу, и мы тебя госпитализируем. Не захочешь сам, положим насильно. Я не хочу, чтобы ты попал в психушку навечно!
- Мать, - сказал Макс раздраженно, - если я от кого чокнусь, то это от тебя!
Мать посмотрела на него испуганно и ушла на кухню. Потом принесла ему молча тарелку с пельменями.
- Спасибо, - сказал Макс.
- Ешь немедленно, - сказала мать.
"Красные цветы на белом фоне" были закончены к трем часам ночи. Макс повалился спать, и снились ему безумные сочетания цветов, странные лица, он едва проснулся на работу.
Аллочка смотрела на него гораздо более влюбленно, чем обычно.
"Ну, хоть эта влюбленно смотрит", - подумал Макс, -"может, это она в первый раз такая была. Может, я ее потом научу. Что с нее много требовать."
Они остались, как всегда, обедать в отделе, и Аллочка сказала полушепотом, глядя ему в глаза:
- У меня ключ есть от второй квартиры. Можем вечером туда пойти. Если ты хочешь.
- А ты хочешь? - спросил он.
Она кивнула.
На свете существует вид сексуального извращения - любовь из благодарности. Макс почувствовал, что это начинает захватывать его. Аллочка над ним не издевалась, как Вика и любила его. Поэтому на вторую квартиру они вечером пошли и повторили интим. Извращенная любовь Макса моментально испарилась. Персиковая Аллочка не гнулась, как деревянная. Огромного труда стоило даже ноги ей согнуть в коленках. Вместе с тем она порывалась бесконечно целовать его, и Макс не осмеливался действовать с нею грубо. Хотя желание такое нарастало. Стряхнув опасную жидкость на простыню, Макс отдохнул чуток, а потом все - таки сделал Аллочке замечание (все - таки, будущая жена):
-Тебе надо здесь какой - нибудь хаер сделать. А то так немодно.
- Какой? - спросила она, тотчас завернувшись до груди в одеяло.
Макс стянул с нее часть одеяла и показал пальцем:
- Вот здесь хотя бы побрить, по бокам. Оставить посередине полосочку. Так симпатичнее будет.
У Вики там была выбрита бабочка. Иногда на бабочку даже наносились блестящий гель и стразы. Но до этого Аллочке век не додуматься.
На другой день Аллочка была как по заказу - с полосочкой. Так было уже чуть - чуть более приемлемо. Тогда Макс сказал ей, что и бельишко стоило бы сменить.
- Тебе ж не двенадцать лет - такое носить.
Она стала покупать разнообразное белье: черное, красное, голубое, в конце концов Макс счет ему потерял.
Он взял Аллочку с собой в ночной клуб. С Витькой и Лесиком. Витька и Лесик должны были заценить.
- Ну, что сказать? - сказал Витька, когда они вышли вдвоем в туалет. - Белая, пушистая. В койке, наверное, как бревно. Я бы поигрался месяц и послал на фиг. Мне такая свежесть быстро надоедает.
- Я хочу от Вики избавиться, - сказал Макс, - я от нее чокнусь.
- А с этим пэрсиком ты от скуки чокнешься.
Черта нельзя поминать всуе. Вика зашла в этот же самый клуб. С ней была Анжелка, ее подружка, кажется, фотограф. Анжелка первая и сфотографировала своими лупышками Макса с Аллочкой. Макс держал Аллочку за талию. Вика увидела, и от ее взгляда у Макса все внутренние органы секунд на пять отключились. И, возможно, даже заморозились. Вика стремительно подошла к их столику. Показала на Аллочку:
- Это что такое?
Вика была великолепна. Черное платье с разрезом до бедра. Брильянты на пальцах и в ушах. Волосы струятся по плечам хитрыми змейками.
Витька вскочил первый, приобнял Вику:"Викуся, привет, садитесь к нам, поболтаем..."
Витька, как верный друг предчувствовал бурю, шторм и страшные разрушения.
- Это что за чучело? - повторила Вика, показывая на Аллочку. Макс уже Аллочку не обнимал. А потом, не спрашивая больше Макса, Вика приказала Аллочке:
- Ну - ка, пошла вон отсюда!
Аллочка вскочила, в ужасе глядя на Макса. Кажется, даже спросила еле слышно:"Максим?"
- Я сказала, пошла вон! - рявкнула Вика так, как она орала только на своих подчиненных, если они что - то нарушали.
Бедная Аллочка, вся в слезах, рванула к двери. Макс даже не обернулся. Никто за Аллочкой не побежал. Только Лесик ехидно сказала:
- Бедный пупсик!
А потом достала свой извечный портсигар с готовыми косяками и предложила:
- Унесемся, ребятишки?
Ночью Вика даже не спросила Макса про Аллочку. И он ни словом не возмутился на то, что жуткая Вика, сволочь, стерва и изменщица, разрушила его будущий брак. Погружался в нее бесчисленное количество раз. С нежностью. Со страстью. С ненавистью. С восторгом.
Вике все можно. Потому что она - единственная на свете.
В понедельник Аллочка сидела в отделе бледная, с остановившимся взглядом, вид - тяжелобольного человека. Макс старался в ее сторону не смотреть. Аннушка подошла, бросила ему на стол эскиз и сказала с отвращением:
- Сволочь ты, Волков!
И все бабы в отделе смотрели на него, как на врага народа. Сучка Аллочка еще и разболтала своим подругам.
- А тебе урок, - сказал Максу компьютерный наборщик Сашка, - не заводи романы на работе! У меня это - правило. Не сри, где ешь.
Впрочем, это забыли недели через три. Все, кроме Аллочки. Она с Максом никогда больше не здоровалась.