Падаль
Сука, ненавижу! Я весь переполнен ненавистью… Ненавижу этих ****ых оголтелых высерков. Хулиганье, бля! При****ыши сучьи! Кучка тупых неорганизованных пидоров! Суки, ****ь, кретины ***вы, ****ёныши, мать их! Ненавижу этих уебков и мудил! Убивать их нужно! Кромсать им бритвой ебальники, чтоб собственной, *****, кровью умылись, ублюдки, нах. Ножом, сука, в бошку, чтоб кровища и мозги, на хуй, полетели…
Хватаю одного и со всего размаха бью его башкой о кафельную плитку в зассаном школьном туалете. Получи, сука! Я хохочу, он ревет, размазывая сопли и слезы по окровавленной роже… «Хули ты воешь, падаль?» - спрашиваю я, но прежде чем ответ успевает сорваться с его треснувших губ, я заколачиваю его ему обратно в глотку своим сапогом. Он уже не воет, только беззвучно сотрясается в истерике, я за волосы волоку его к унитазу. «Освежись, сучонок,» - я окунаю его в толчок, дергаю и держу ручку смыва, придавив ему голову сапогом. Несколько мгновений он дергается, стараясь изо всех сил не захлебнуться. Обмяк… Я сплевываю на него, но попадаю на пол, рядом с кровавым следом от его разбитой башки… Я закуриваю… Прямо в туалете, в нарушение всех мыслимых и немыслимых школьных правил… Иду и мою руки…
На выходе из сортира меня уже ждут: директор, завучи, учителя, ученики. Все молчат и смотрят на меня, будто я в чем-то провинился… Что я, собственно говоря, такого сделал – отмудохал малолетнего подонка, только и всего…
Я просыпаюсь, резко и полностью, смотрю в темноту потолка, чувствую, как по лбу моему медленно сползает студенистая капля холодного пота. Сон… Это всего лишь сон… Я бы никогда… хотя, черт его знает, говорят: «от сумы да от тюрьмы…» Рядом спит жена, горячая и домашняя, спит и видит хорошие сны, а я проснулся за полчаса до будильника, смотрю в черноту потолка, вспоминаю этот дурацкий сон. Я не должен так поступать, я даже думать не должен о том, чтобы так поступить… Я же учитель, а стало быть, умею (по крайней мере, должен уметь) решеть все проблемы педагогическими методами. Ну, неужели я зря учусь в институте, неужели зря сдаю все эти педагогики- методики-психологии. Нет, не зря. От****ить малолетку – это каждому под силу, а у меня есть миссия, цель, предназначение, карма: сеять разумное доброе вечное… Наверное…
Звенит будильник. Встав, я потягал гантельки, умылся, побрился, оделся, повязал галстук, подогрел чайник, налил кофе, сел, закурил. Где-то здесь подвох: я, значит, им «разумное, доброе, вечное», а они мне «пошел на ***». Неравноценный обмен получается. Ну, да впрочем, дети у нас цветы жизни, молодым везде у нас дорога, сердце отдаю детям и так далее, со всеми остановками песталоццикорчаксухомлинскийстудентчетвертогокурса. Детям можно все: им позволено забивать на школу, хамить учителям, курить за углом школы, учителю можно только прикидываться ветошью и не отсвечивать, а то, не дай Бог, загубит какой-нибудь цветок своими придирками и замечаниями. К черту цветы! Топчите грядки! Поджигайте палисадники!
Времени на моих золотых уже половина и мне пора в школу, на практику, в бой, где ни *** непонятно: где свои, где чужие, где линия фронта в конце-концов; поэтому я одеваю перчатки и кладу в карман пальто опасную бритву Solingen.