Дзинь-дзинь-дзинь… Дзинь…
Это звенят маленькие железные палочки, которые хозяин бара повесил перед входом в заведение. Считается, что они отгоняют злых духов. К счастью, я не верю в паранормальные явления. А может и к сожалению. Человеку необходимо во что-то верить.
Дзинь-дзинь.
Эти палочки звенят каждый раз, когда кто-то входит или выходит.
Дзинь.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нового посетителя. На самом деле, мне неинтересно, кто вошел в бар. Этот механизм достался нам от животных: раздаётся звук, человек реагирует на него. Реакция на сигнал не является высшей нервной деятельностью. В такие моменты мы практически не можем контролировать свое поведение. Я знаю, что этот звук не несет для меня никакой опасности, но я все равно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на незнакомого мне человека.
Дзинь-дзинь.
Иногда интересно бывает наблюдать за этим. Раздается звук, все посетители бросают взгляд на дверь, а затем снова начинают заниматься своими делами. Звук, поворот головы, беглый взгляд, глоток из стакана, затяжка сигареты. Через пять минут все повторяется. Если ты сделал много глотков из стакана, то реагируешь медленно или не реагируешь вообще. Алкоголь притупляет реакцию. Если бы животные умели пить, эволюция, возможно, пошла бы по другому пути.
Бар находиться на окраине города, как раз там, где я живу. Он маленький и уютный, не такой, как бары на центральных улицах. И, с другой стороны, здесь нет обколотой молодежи, заблеванных туалетов и луж крови при входе. Я прихожу сюда иногда по вечерам, чтобы выпить стаканчик или два пива. Я живу один, у меня нет жены, нет детей, моя мать умерла, когда мне было двадцать пять, а отца я никогда не видел. Сейчас мне тридцать, и одни называют меня заядлым холостяком, другие неудачником. Я не соглашаюсь ни с тем, ни с другим. Не скажу, что мне нравится моя жизнь, но альтернатива также кажется мне не слишком привлекательной. Короче говоря, я сам не знаю, чего хочу.
Дзинь-дзинь-дзинь…
Уже третью неделю идет дождь. Осень в этом году началась в конце лета. Вода льется с неба днем и ночью и останавливается только на пару часов, чтобы потом пролиться с новой силой. Дождь делает серый мир города еще серее. В такое время люди становятся недовольными, раздраженными и озлобленными. Впрочем, люди всегда такие, серые как этот дождь. Когда большую часть времени проводишь в одиночестве, начинаешь многое замечать. Взгляд со стороны всегда более объективен. А я как раз нахожусь в стороне.
Нет, я не отшельник. Просто мне не нравятся телешоу, журналы для домохозяек, беспроцентные кредиты и наигранные слащавые женщины, с накладными ногтями и ресницами. Когда мне было десять лет, я хотел стать космонавтом, в двадцать я хотел создать рок-группу. В тридцать лет у меня есть работа, перспектива карьерного роста, квартира, машина, домашний кинотеатр, холодильник, микроволновая печь, набор фарфоровой посуды и пачка дисконтных карт.
Если бы сейчас началась мировая война, я бы ушел добровольцем на фронт.
Если бы одна из девушек за крайним столиком стукнула мне челюсть после того, как я сказал, что работаю ведущим на телевидении, то я предложил бы ей выйти за меня замуж.
Но она, скорее всего, натянет на себя улыбку (даже не так, а одну из своих улыбок), поправит прическу и, вероятно, переспит со мной сегодня ночью. Я прошу бармена налить мне еще один стаканчик.
Дзинь… Дзинь…
Поворот головы. Взгляд. Девушка. Серый промокший плащ, мокрые светлые волосы, большие голубые глаза, ноль косметики. Красивая. Замерзшая. Она выглядит встревоженной и даже испуганной. Она проходит в помещение и присаживается рядом со мной. Она изучающе глядит на всех.
Она смотрит на меня.
Я ловлю себя на том, что не могу отвести взгляд от её глаз. Что-то в ней не так, как во всех остальных. В людях всегда привлекают противоречия. Когда девушка начинает говорить низким хриплым голосом, это кажется нам жутко сексуальным. А девушки трепещут при виде мужчины, который нянчится с ребенком. Посетительница, которая сидит рядом со мной, кажется, состоит из одних противоречий. Милое красивое лицо, ухоженная кожа, ногти, взгляд, и тут же мокрые волосы, грязный плащ, скорее мужской, чем женский, на ногах что-то среднее между галошами и кроссовками. Перед ней лежит меню, она смотрит то в него, то на меня.
Я замечаю, что пепел моей сигареты сейчас упадет на барную стойку или мне на коленку.
Она смотрит на меня.
Я стряхиваю пепел и делаю глоток из стакана. Не нужно на нее смотреть. Затяжка сигареты. Глоток. Не смотри на нее. По телевизору девчонка в рваных джинсах надрывается в микрофон.
- Не хотите угостить меня чем-нибудь?
Не может быть! Она хочет, чтобы я ее чем-нибудь угостил! Я смотрю на нее, пытаясь понять, что ей на самом деле нужно. Глаза у девушки не голубые, а цвета морской волны. Когда смотришь в такие глаза, хочется что-то изменить в своей жизни. Она улыбается, но ей как-то неловко. Не похоже, что она просто ищет клиента на вечер. Впрочем, даже если и так, то почему бы и нет?
- С удовольствием. Что вы хотите?
Я не улыбаюсь, потому что мне не хочется.
- Я бы хотела чего-нибудь поесть. И выпить.
Я уже совсем не понимаю, что происходит.
- Заказывайте, что хотите.
Бармен с интересом наблюдает за нами. Я – постоянный клиент, и он хорошо меня знает, поэтому он удивлен происходящим. Скорее даже заинтригован. Я тоже заинтригован не меньше, чем он. Первый раз незнакомая девушка просит меня накормить её. Она не похожа на тех дам за крайним столиком. У нее что-то такое в глазах, чего нет у них. Возможно, это называется искренность. Девушка заказывает себе какой-то салат, солянку и коктейль со звучным названием «Морской бриз».
- Как вас зовут?
- Андрей. А тебя? – я решаю не тянуть резину и перехожу на ты.
Она немного медлит. Думает, соврать мне или нет? Не похоже, обычно в таком случае девушки заранее придумывают себе какое-нибудь имечко. Что-нибудь вроде Жанны или Марины.
- Аня. Меня зовут Аня.
Я улыбаюсь, сам не знаю почему. Что-то во всем этом есть очень странное. Или это просто я привык к другому.
- Промокла, Аня? Я не вижу у тебя зонта.
Она теряется на секунду.
- Я его потеряла.
Конечно, ну что тут странного: девушка потеряла зонт, промокла, замерзла, проголодалась, а кошелек с собой не взяла. Почему не попросить незнакомого мужчину покормить её? Возникает неловкое молчание. Я не могу отвести взгляд от её глаз.
- Почему ты один?
- Если бы я был с кем-то, то вряд ли бы мы с тобой познакомились, - я пытаюсь глупо острить.
- Логично.
Следующие пятнадцать минут мы сидим в тишине, потому что Аня полностью поглощена едой. Я курю сигарету и наблюдаю, как она поглощает пищу. Аня ест аккуратно, сразу видно, что человек знаком с правилами этикета. Любопытство уже плещет из меня, но я сохраняю невозмутимость. Всё-таки странная штука – жизнь, никогда не знаешь, что произойдет в следующее мгновение. Сегодня я бы мог выпить свои два стакана, пойти домой и лечь спать. А возможно по дороге меня бы сбил пьяный водитель. Я бы мог обменяться телефонами с какой-нибудь дамой за крайним столиком, и мы бы с ней встретились, скажем, в субботу. А потом еще раз. И еще. Через год мы могли бы пожениться. А возможно она ушла бы от меня к какому-нибудь популярном телеведущему.
Или пьяный водитель сбил бы ее, а не меня.
Но все выходит не так. Я сижу и курю, Аня доедает солянку, а девушки за крайним столиком просят бармена вызвать такси.
- Спасибо, Андрей, - в её глазах на самом деле чувствуется благодарность.
Бармен уносит пустые тарелки, хитро поглядывая на меня. Аня делает глоток из бокала и морщиться.
- Не за что, - я снова без причины улыбаюсь.
- Ты молчаливый, - она оценивающе смотрит на меня, - чем ты занимаешься?
- Я аналитик в софтверной компании. Мы занимаемся разработкой программного обеспечения. А ты кто?
- Я? Я юрист. Работала… то есть работаю Доме Правительства.
Аня выглядит уставшей и немного нервничает. Ухоженные ноготки барабанят по стойке.
- А здесь ты что делаешь? – я внимательно гляжу на нее, пытаясь понять, врет она или нет.
Ноготки продолжают царапать стойку, она смотрит куда-то поверх меня.
- Зашла погреться. Я не напрягаю тебя своей компанией?
- Нет, что ты. Мне приятно с тобой поболтать.
Я чувствую себя растерянным и даже смущенным. Она не пытается кокетничать со мной, не строит глазки, а просто пытается вести беседу. Я теряюсь в догадках, а она продолжает спрашивать меня о том, о сем. Такую девушку я встречаю первый раз в жизни. Тут точно что-то не так.
Дзинь. Дзинь-дзинь.
Дамочки, сидевшие за крайним столиком, с хохотом покидают заведение. У меня создается впечатление, что меня разыгрывают.
Мы разговариваем с Аней уже час, а я ничего о ней так и не узнал. Она отвечает уклончиво, но с другой стороны честно. С ней приятно разговаривать, и я совершенно забываю о том, что завтра мне на работу, и о том, что вообще существует что-то, кроме этой девушки, сидящей напротив меня. Последний раз со мной такое было лет десять назад. Я заказываю еще выпивку.
- Почему ты не женат? Или ты врешь мне? – она хитро щурит глаза.
- Не знаю, что тебе ответить, Аня. Наверное, не повстречалась еще такая, с которой мне бы хотелось провести всю жизнь, - отвечаю я.
- А какая тебе нужна девушка?
Такая как ты, хочется сказать мне. Но я понимаю, как глупо это прозвучит, поэтому просто пожимаю плечами.
Бармен предупреждает, что заведение закрывается через пятнадцать минут.
Она смотрит на меня.
Я смотрю на нее.
Дзинь-дзинь. Посетители начинают покидать бар. Мы тоже выходим на улицу. Дождь превратился в моросящую влагу. Разогретое алкоголем тело не чувствует холода. Я спрашиваю, куда она сейчас поедет.
Она смотрит на меня.
- Ты говорил, что живешь здесь недалеко…
Тут точно что-то не так. Неужели она хочет переспать со мной?! Вот так просто. Нет, она не такая.
- Хочешь пойти ко мне?
- Я не против.
Она говорит как-то робко.
Она смотрит на меня.
Я даю ей свою куртку и говорю, что дома у меня есть замечательный вермут.
Не помню, сколько мне было лет, когда я осознал, что никогда не стану секретным агентом. Или рок-музыкантом. Или главарем мафии. Писателем. Художником. Заговорщиком. Подпольщиком. Не начнется революция или война, инопланетяне не приземлятся у меня во дворе с целью захвата нашей планеты, на меня не будут охотится мафия или спецслужбы.
Всю жизнь я буду работать аналитиком. Я успешный молодой специалист. Начальство ценит меня. Возможно, мне повезет и я стану начальником отдела.
Моя жена будет работать бухгалтером или менеджером в небольшой фирме. Она вкусно готовит, любит детей, по вечерам листает журналы, а ночью мы по привычке занимаемся сексом, хотя уже не испытываем особого влечения друг к другу. Она старается быть хорошей женой. Мне будет не в чем ее упрекнуть.
Летом мы ездим отдыхать на юг. Всей семьей. Каждый раз по одинаковому маршруту.
Каждый месяц я исправно плачу кредиты.
Мои дети взрослеют.
Я седею и ухожу на пенсию.
Я посещаю врачей, пытаясь продлить свою никчемную жизнь.
Я умираю.
В семнадцать лет я писал стихи, которые были никому не нужны. Сейчас я составляю техническую документацию по строгим стандартам. Я изучил эти стандарты наизусть. Я живу по стандарту, я ем по стандарту, я пью стандартный кофе и чищу зубы стандартной пастой. Я сам явлюсь стандартом.
Сейчас около пяти вечера и я стою в стандартной пробке по дороге с работы. Когда твой автомобиль движется со скоростью пять метров в минуту, то невольно начинаешь выходить из себя. Стандартное ежедневное раздражение. Затем стандартный подъем на лифте и стандартный ужин. Но сегодня все немного не так.
Все дело в девушке по имени Аня.
Вчера, когда я привел ее к себе домой, мы не стали пить вермут и бросать друг на друга похотливые взгляды. Я не говорил, что она очень красивая, а она томно не смотрела на меня из-под опущенных ресниц. Вчерашний вечер не закончился стандартным сексом.
Аня просто уснула у меня на диване, пока я гремел бокалами на кухне.
Я стоял над ней с бутылкой вермута в руках и не знал, что мне делать. Она спала, подогнув коленки и положив руку под голову. Спала, как человек, который очень устал. Её рот был слегка приоткрыт, и в нем виднелись белые ровные зубки. Я пил вермут и смотрел, как она спит, а потом и сам неожиданно для себя уснул.
Будильник как обычно разбудил меня в половину восьмого. Первое, что я почувствовал после пробуждения, это страх, что Ани нет, и весь вчерашний вечер мне приснился. Но она спала рядом и не хотела просыпаться. Я тоже не стал ее будить.
В карманах ее плаща я не нашел ни документов, ни денег, ни ключей, ни косметики. Дамской сумочки у нее тоже не было. Я не знал, что мне делать с этим внезапно свалившимся мне на голову счастьем. Разбудить ее и выгнать из своей квартиры мне хотелось меньше всего, поэтому я оставил ключи на столе и поехал на работу.
Сейчас я подхожу к двери и снова чувствую страх. Я не боюсь того, что она ограбила меня, что у меня из квартиры вынесли мой компьютер, телевизор и все остальное.
Я боюсь, что она ушла.
Я не хочу, чтобы она уходила.
Я осторожно открываю дверь и захожу к себе в квартиру. Я чувствую, что здесь сегодня не так, как вчера и на протяжении последних нескольких лет. Это какое-то странное чувство, забытое давно-давно, но знакомое с детства.
Меня ждут домой.
Пахнет недавно приготовленной пищей, бежит вода из крана на кухне, в комнате включен телевизор. Меня одолевает какой-то тихий восторг. Я почти на цыпочках прохожу на кухню и вижу её.
Аня здесь.
Она смотрит на меня.
Она смотрит на меня, как испуганный ребенок, который боится, что его накажут за какую-то глупость.
- Привет, - она улыбается мне как-то смущенно.
Я стою, как вкопанный в полной растерянности.
- Привет, - из моих уст это звучит немного глупо.
- Ты можешь помыть руки перед едой.
Внезапно я начинаю смеяться. Я хохочу, как безумный. Конечно. Все правильно. Человек пришел с работы. Почему бы ему не вымыть руки прежде, чем сесть за стол? Я заливаюсь смехом. Что смешного в мытье рук перед едой?
Аня смотрит на меня с каким-то разочарованием.
Я направляюсь в ванную, чтобы действительно умыться и помыть руки. Смеяться больше не хочется.
На столе – ужин, мы едим молча, даже не поглядывая друг на друга. Наконец, я сдаюсь.
- Аня, что происходит? – я в упор смотрю на нее.
Аня молчит, уставившись в тарелку. Затем встает и поворачивается к окну. Я невольно любуюсь девушкой. На ней моя рубашка и все. Она задумчиво разглядывает серые крыши многоэтажек.
- Можно я поживу у тебя какое-то время?
Психологами замечено, что слабые и неуверенные в себе люди чаще говорят «нет», чем «да».
Я считаю, что «да и нет» - это два пути. Жизнь частенько ставит нас перед выбором. Конечно, редко нам приходится принимать сильные решения, но из множества незначительных складывается вся наша жизнь. Возможно, если десять лет назад в какой-то момент, который даже не отложился в моей памяти, я сказал вместо «нет» - «да» или наоборот, то сегодня моя жизнь совершенно не походила на ту, которую я веду сейчас. Мы сами творцы собственной судьбы. Мы помаленьку складываем ее из собственных решений и поступков, и, оглядываясь назад, уже трудно сказать, где ты совершил ошибку. На какой вопрос ты ответил неправильно?
Я пытаюсь сохранить хладнокровие.
- Тебе негде жить, Аня?
- У меня есть дом. Просто… просто, пока я не могу там появиться.
- Почему?
Аня молчит, продолжая изучать вид из окна.
- Андрей, я не могу тебе рассказать. Ты не поверишь и посчитаешь меня сумасшедшей. Пожалуйста, не проси меня об этом.
Я пытаюсь выглядеть рассудительным.
- Аня, я должен доверять тебе, если хочу разрешить пожить у меня. А как я могу тебе доверять, если ты скрываешь от меня все?
Она поворачивается и смотрит на меня. Прекраснее глаз я еще никогда не видел.
- Наверное, мне лучше уйти.
Она проходит мимо, направляясь в комнату. Я слышу, как она начинает переодеваться. Еще пара минут и я больше никогда не увижу ее. Так да или нет? Следуя стандарту, я должен позволить ей уйти. Да или нет?
- Аня, подожди!
Она смотрит на меня.
- Ты можешь остаться. Я хочу, чтобы ты осталась. Но обещай, что все расскажешь мне… когда-нибудь.
- Спасибо, Андрей. Я знала, что не ошиблась в тебе.
Сейчас около полуночи. Я сижу в кресле, в руке – бокал, в бокале – вино. Аня сидит напротив меня. Мы болтаем уже несколько часов.
- Когда мне было шестнадцать лет, - говорит она, - я встречалась с мальчиком. Я очень сильно любила его. Мне нужен был только он. Через год он ушел в армию. Я писала ему письма почти каждый день. Я была уверена, что дождусь его, и мы будем снова счастливы вместе. Но прошло меньше, чем полгода и я познакомилась с другим молодым человеком. Он дарил мне цветы, водил в кино, и я позабыла, что жду из армии другого.
Позднее я снова влюбилась. Мне было двадцать лет и я училась в институте. У нас был такой красивый роман. Но однажды я застукала своего возлюбленного с другой девушкой.
Аня замолкает, чтобы глотнуть вина.
- Потом я разочаровалась в любви. Нет, я не разочаровалась в отношениях мужчины и женщины. Но я поняла, что такой любви как в книгах или в кино не существует. Никто не способен на нее. Даже я сама. Такая любовь может существовать только в воображении. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Аня выпила достаточно вина, и ее язык немного заплетается.
- По-моему воображение – это наш самый злейший враг. В наших мечтах мы видим все не так, как оно на самом деле. Мы ставим слишком высокую планку. И столкновение с реальностью – это всегда разочарование. Мы не умеем восхищаться тем, что имеем, потому что ожидаем другого. Чего-то более лучшего. Так получается, что наша жизнь – это череда бесконечных разочарований. Мы живем от одного разочарования к другому, мечтая о чем-то хорошем. Если бы я разучилась мечтать, то наверняка была куда счастливее, чем сейчас.
Глаза у Ани грустные, она тяжело вздыхает и смотрит на меня.
- Мне кажется, что если у человека есть мечта, то он счастлив, - не соглашаюсь я, - если есть мечта, то есть цель. В жизни появляется смысл. Человеку необходимо чего-то добиваться, двигаться вперед. К сожалению, я, видимо, разучился мечтать.
- Значит, ты живешь без цели?
- Выходит, что так.
- Так поставь себе цель и двигайся к ней. Ты же этого хочешь?
- Какую цель?
- Да любую! Пусть даже самую сумасбродную!
- Это проще сказать, чем сделать, - я горько усмехаюсь.
- Говорят, что слабый человек может найти сотню причин, чтобы не делать чего-то. Он всегда найдет себе оправдание в том, почему он не сделал так или иначе. Сильные же люди просто делают.
- Получается, что я слабый?
- Я не говорила этого. Ты сам мешаешь себе жить так, как ты хочешь. Ты бы выгнал меня сегодня, потому что так правильно. Хотя с самого начала хотел, чтобы я осталась.
- Но ведь я позволил тебе жить у меня.
Аня улыбается.
- Возможно, ты на правильном пути. Ладно, давай спать. У нас еще целые выходные впереди.
- Ты по-прежнему не хочешь мне рассказать, что у тебя случилось?
Аня смотрит мне в глаза.
- Я обязательно расскажу тебе все, но не сейчас. Я еще не готова рассказать это кому-либо. Да и ты, я думаю, не готов услышать такое.
Она ложится и укрывается одеялом.
- Спокойной ночи, - слышу я в темноте ее шепот.
Почему-то мне не спиться. Я смотрю в потолок, а Аня тихонько сопит во сне рядом со мной. Раньше я любил слушать дождь по ночам. Сейчас пластиковые окна не позволяют этого делать.
Утром я проснулся оттого, что почувствовал, как кто-то смотрит на меня. Я открыл глаза и увидел Аню. Она лежала рядом, подперев рукой подбородок.
- Привет, - Аня улыбается мне.
- Доброе утро, - я первый раз просыпаюсь в таком хорошем настроении. Обычно с утра я хмурый и раздраженный.
- Голова не болит?
- Немного. Ты как себя чувствуешь?
- Отлично! – Аня вскакивает с дивана и направляется в ванную.
Я позволяю себе немного полежать. Сегодня суббота как ни как. В ванной журчит вода. Так странно, что я дома не один. Может быть именно этого мне не доставало последнее время? А может я просто влюбился в эту странную девушку?
Аня. Она такая необычная. Она многое скрывает от меня, и, вместе с тем, я почему-то ей доверяю.
Говорят, что любовь ослепляет. У этой поговорки есть и продолжение: слепого легко обокрасть. Вообще-то я скептик по натуре, но сегодня я намерено гоню от себя негативные мысли. Я не хочу думать о плохом. Я хочу ей верить. Я хочу ей доверять. Я этого хочу и наплевать на все остальное.
На подушке - ее светлый волос. Моя постель пахнет этой восхитительной девушкой. Я влюблен и весел. Мне хочется танцевать. Мне хочется петь. Мне хочется напиться и всю ночь шататься по улице. Мне хочется жить!
Я встаю и иду в ванную, а Аня на кухне уже начинает колдовать над завтраком. Сегодня все не так, как всегда, даже вкус зубной пасты кажется приятнее, чем обычно. Еда, кажется мне восхитительной. Кофе – самый ароматный из всех, которых я пил. Даже дождь за окном уже не кажется таким мерзким и серым.
- Что мы будем делать сегодня? – спрашиваю я Аню.
Она пожимает плечами.
- Не знаю, - она хитро смотрит на меня, - хочешь мне что-то предложить?
- Тебе нужна одежда, косметика и все остальное. Я предлагаю съездить и купить все необходимое.
Аня молча смотрит на меня.
- Ты хочешь сделать из меня картинку, чтобы показать своим друзьям?
Я чувствую, что начинаю краснеть.
- Нет, я просто хотел пригласить тебя в ресторан, а моя старая рубашка вряд ли подойдет в качестве вечернего наряда.
- В ресторан... – повторяет Аня, - не думаю, что мне следует появляться в людных местах. Хотя идея насчет одежды не так и плоха.
Я не спрашиваю ее, почему она не хочет появляться на людях. Конечно, мне интересно, но это не столь важно. Главное, что Аня рядом со мной.
Какой-то мудрый человек сказал, что любовь – это победа воображения над интеллектом.
На протяжении всей моей жизни у меня давили воображение и развивали интеллект. Способен ли я на любовь? Верна ли эта фраза? Я соглашаюсь с ней настолько, насколько у меня хватает воображения. А интеллекта у меня хоть отбавляй.
- Куда поедем? Знаешь, я не очень разбираюсь в магазинах.
- Куда угодно, только не в центр.
Мы спускаемся на лифте в подземный гараж. Когда я был маленький, то жил с матерью в маленькой квартирке в сером панельном доме. Она всегда говорила мне, что когда я вырасту, то у меня будет другая хорошая квартира, машина и все остальные атрибуты успешного человека. Если бы мать сейчас была жива, то наверняка гордилась бы мной.
- Так в какой магазин поедем? – спрашиваю я Аню.
- В ближайший.
На самом деле я ожидал другого. Я хотел повозить Аню по хорошим бутикам, купить ей дорогой косметики, посидеть в ресторане за бутылочкой вина. Я хотел, наконец, просто потратить на нее свои деньги. Зачем? Да потому, что так сделал бы любой другой обеспеченный мужчина. Это стандартное поведение.
Я сам поражаюсь себе.
Я – всего лишь маленькая часть этой серой липкой людской амебы, которую называют современным обществом.
Я презираю и отрицаю такое поведение, и в то же время не замечаю, как сам веду себя также.
Аня покупает самую недорогую одежду.
- Я не привыкла тратить чужие деньги. Мама учила так меня с детства.
Мы сидим в небольшом кафе и пьем кофе. За соседним столиком типичная семья – жена, муж и мальчик лет десяти. Ребенок самозабвенно уплетает картофель фри. Как в рекламе Макдоналдс.
- Я хотел сделать тебе приятное.
Я замечаю, что постоянно смотрю в ее глаза. Каждую минуту.
- Спасибо, я и так не знаю, чем тебя отблагодарить.
- Я не корыстный человек.
Ребенок за соседним столом с громким звуком высасывает остатки пепси из стакана через трубочку.
- Неужели тебе никогда не хотелось завести семью? – она видимо тоже обратила внимание на наших соседей.
- Я не хочу жениться только потому, что пришло время, потому что так надо, так правильно. Я хочу жить с женщиной, которую буду любить.
- А если любви нет?- Аня смотрит на меня лукаво.
- Я не задумывался над этим вопросом. В любом случае я не хочу стандартной бытовой возни. Мне хочется чего-то другого. Другой работы, других увлечений. Другой жизни в общем.
Она задумчиво разглядывает рекламу Макдоналдс, которая сидит за соседним столом.
- Чего тебе не хватает? У тебя есть все. Ты молодой, здоровый, умный, красивый, обеспеченный мужчина, уверенный в завтрашнем дне. Что тебе нужно еще? Жену? По-моему, многие девушки с удовольствием вышли бы замуж за тебя. Ты сам отвергаешь их.
- Если бы я точно знал, чего хочу, то все было бы не так.
- А как? – в голосе Ани звучат саркастические нотки.
- Не знаю... Иногда мне все бросить, уехать куда-нибудь и начать новую жизнь.
- Так уезжай! Кто тебе мешает?
Я молча верчу кофейную чашку в руках.
- Продай квартиру, машину, все, что у тебя есть, и отправляйся путешествовать автостопом по стране. Ты ведь хочешь новых свежих впечатлений? А потом напиши книгу о своем путешествии. Ты ведь хочешь самовыражения и признания? Ты ведь хочешь заниматься творчеством? Ты хочешь славы? Давай, действуй! Что мешает тебе?!
- Сомневаюсь, что я настолько талантлив, чтобы написать книгу.
- А, по-моему, не талантливых людей не бывает в принципе. Просто не все занимаются тем, чем надо.
Аня смотрит на меня в упор. Я смотрю на дно своей чашки. Я почему-то не могу смотреть ей в глаза.
- Ты сам мешаешь себе. Точнее не ты, а твоя программа, которую тебе закладывали с детства и закладывают до сих пор каждый раз, когда ты слушаешь радио у себя в машине или когда ты смотришь телевизор. Тебя программируют с глянцевых обложек журналов и с рекламных щитов на трассе. Каждому человеку забивают в голову этот алгоритм, навязывают мировоззрение и представления о счастье, любви и прочем.
Обществу не нужны миллионы и миллиарды поэтов, художников, музыкантов, бунтарей и бродяг. Обществу нужны инженеры, программисты, врачи. Такие как ты. Если каждый начнет жить так, как он хочет, этот мир развалиться, наступит разруха и анархия. Кто построит для тебя дом, в которым ты хочешь жить? Кто сошьет для тебя твой костюм и этот дурацкий галстук, который ты непонятно зачем надел сегодня? Кто продаст тебе еду в магазине? Кто напишет новую версию Windows для твоего компьютера?
Да, эта программа иногда дает сбой, и тебе в голову лезут подобные мысли, но в целом алгоритм непоколебим!
Аня смотрит на меня с каким-то нездоровым блеском в глазах.
- Нет, это неправда. Мы сами делаем свою судьбу!
- Это тебе только так кажется. Да, ты принимаешь какие-то решения, но только в рамках собственной программы. Ты не свободен по-настоящему. Ты находишься в скорлупе, которую сам себе создал. Твоя квартира, твоя машина, твоя работа, твой галстук – все это часть твоей скорлупы, в которой тебе тепло и уютно. Самостоятельно ты не сможешь разбить ее, потому что для тебя это равносильно самоубийству. А если это кто-то сделает извне, то только для того, чтобы приготовить яичницу. Чтобы посадить тебя голой задницей на раскаленную сковородку! Лиши тебя твоей скорлупы и ты останешься совершенно беззащитен!
Аня откидывается на спинку стула.
- Я расскажу тебе свою историю, - спокойно говорит она.
- Не надо, - почему-то я останавливаю ее, - то есть, если не хочешь, можешь не рассказывать.
- Я хочу рассказать, - Аня тяжело вздыхает, - вряд ли, конечно, ты поверишь мне.
- Схожу возьму еще кофе.
Я пытаюсь встать из-за стола. Аня хватает меня за руку.
- К черту кофе! Лучше послушай меня!
Я сажусь обратно. Семья Макдоналдс как-то странно поглядывает на нас, собираясь уходить. Наверное, отправляются рекламировать что-то еще. Например, новый семейный минивэн какой-нибудь японкой марки. Очень жаль, что в этом кафе нельзя курить.
- Я работала юристом, - говорит Аня, - я любила свою работу. Я старательно выполняла все поручения, мне прочили большое будущее.
Аня замолкает и растирает себе виски.
- Все было так безоблачно. Но однажды совершенно случайно я подслушала один разговор. Я не хочу называть фамилии. Они слишком известны. Короче говоря, готовится заговор. Люди рвутся к власти, используя при этом не совсем честные методы. Я стала случайным свидетелем.
Ноготки стучат по столу.
- Человек, которому я решила все рассказать, оказался заодно с заговорщиками. Это он все подстроил. Меня арестовали, а потом упекли в сумасшедший дом. Мне никто не верил. Меня считали безумной. Они пичкали меня какими-то таблетками и ставили уколы. После всего этого мне начало казаться, что я действительно схожу с ума.
И я сбежала. Я напала на санитара и сбежала.
Потом я шаталась по улицам, не зная куда пойти. Я оказалась слаба и беззащитна. Скорлупа. Меня лишили ее. У меня была работа, положение в обществе, маленький «Пежо» зеленого цвета, куча нарядов и все, чего может желать девушка в двадцать семь лет. А теперь я вынуждена была ночевать в подъезде какого-то дома на самом краю города.
Я молчу, пытаясь переварить услышанное. Аня смотрит на меня, покусывая губы.
- Потом я познакомилась с тобой. Я пошла к тебе, потому что не хотела провести ночь в подворотне. Я бы даже переспала с тобой, если бы ты настаивал на этом.
Несколько минут мы сидим в тишине.
- Я понимаю, что это звучит безумно. Верить мне или нет – тебе решать. Ты хотел правды – ты ее получил.
Я чувствую, что мысли в моей голове, заплетаются в толстый узел, который распутать можно лишь при помощи дамоклова меча. Мне хочется что-то сказать ей, но всякий раз, открыв рот, я замолкаю, поскольку не могу оформить свои мысли какую-то более или менее понятную фразу.
- Я не сумасшедшая, - шепчет Аня, наклоняясь ко мне.
- Я не думаю, что ты сумасшедшая, - наконец смог выдавить я из себя, - но в это так трудно поверить.
Я ожидал услышать все, что угодно. Наркотики, проституция, муж-извращенец… Но такое! У меня снова начинает складываться впечатление, что кто-то меня разыгрывает. Черт возьми, я же мечтал о чем-то подобном! И что мне теперь с этим делать? Было бы лучше, если она оказалась наркоманкой или проституткой.
Моя, как выражается Аня, скорлупа слишком крепкая.
Алгоритм устойчив и конечен.
Я вижу выжидающий взгляд, направленный на меня. Аня ждет от меня чего-то. Но чего?
- Что ты собираешься делать? – спрашиваю я ее.
Аня пожимает плечами.
- А что я могу сделать? Биться головой о стену? – ее голос звучит немного вызывающе.
За соседний столик присаживаются две молодые женщины, о чем-то весело щебеча.
- Знаешь, - говорит Аня, - я бы полжизни отдала за то, чтобы все вернуть на свои места. Я хочу вернуться в свою родную скорлупку.
- Послушай, может на самом деле все не так плохо. Любую проблему можно решить. Нам просто нужно сесть и подумать. Я помогу тебе.
Аня смотрит на меня с жалостью.
- Что ты можешь сделать?
Вопрос зависает в воздухе. Наши глаза встречаются и я вижу, что по ее щекам катятся слезы. Я молчу, потому что понимаю, что она права.
Да, я жалкий.
Я – ничтожный.
Я – всего лишь маленький кусочек дерьма, из которого состоит этот мир.
Я силен лишь в рамках своей ограниченности. Я царь и бог своего маленького мирка, заключенного под скорлупой. Жизнь – это то, что я вижу с экрана телевизора и страниц газет. Я не замечаю того, чего не хочу замечать. Что я могу сделать?
- Поехали домой, - я обнимаю Аню за плечи. Она прижимается ко мне как ребенок. Я глажу ее по голове, целую ее волосы, нашептывая какие-то банальные успокаивающие слова. Что я могу сделать еще?
- Мне кажется, что проблема расовой ненависти сейчас стоит очень остро. Хотя я не понимаю, почему цивилизованные люди ведут себя подобным образом. Лично мне все равно, какой цвет кожи у человека. Нужно бороться с подонками, которые пропагандируют расизм, - с праведным гневом на лице говорит мужчина в очках и галстуке.
Интересно, что бы сказал я, если на меня наставить камеру и сунуть под нос микрофон. Наверное, то же самое. Хотя на самом мне деле мне наплевать на расизм. Но разве я могу на всю страну, сказать об этом? Конечно, нет. В голове живо рисуется картинка:
- Молодой человек, что вы думаете о проблеме расизма в нашей стране?
- Знаете, никогда не забивал голову подобной чепухой…
Было бы забавно. Наверное, даже смешно. Начни быть до конца честным и откровенным, и люди посчитают, что ты спятил. Жизнь заставляет лицемерить нас на каждом шагу. Этим мы показываем обществу, что мы такие, какими оно хочет нас видеть. Наша правда не нужна никому, кроме нас. Да и нам самим-то она, собственно, ни к чему. Лицемерить гораздо легче и удобнее. Научись врать себе и обретешь счастье и спокойствие.
Да, меня интересует проблема расизма.
Да, я хожу на выборы.
Да, я люблю свою работу.
Да, мне нравится быть маленьким незаметным винтиком в большой машине.
- А сейчас у нас в гостях профессор факультета…
Щелк!
Популярное ток-шоу сменяется на экране рекламой жевательной резинки.
Мы с Аней расположились на диване напротив телевизора. За окнами уже темно, свет в комнате тоже выключен.
- А что, если сделать тебе поддельные документы? - я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на лежащую рядом девушку.
Аня смеется. Смеется не весело, не задорно, а как-то глухо и плоско.
- Ты нарисуешь мне их сам или у тебя есть связи в криминальном мире?
Она тоже поворачивает голову и смотрит на меня.
Я молчу, любуясь ее глазами. Около минуты мы просто разглядываем друг друга, будто пытаясь найти что-то необычное.
А может она действительно сумасшедшая?
- И все-таки я бы мог попытаться узнать, как это можно сделать, - говорю я.
- Я думаю, что не стоит, - ее голос звучит тихо и ровно. Аня опускает глаза. – Ты хороший человек, Андрей. И поэтому я не хочу, чтобы ты подставлялся из-за меня.
Мне хочется признаться ей в любви. Как-нибудь очень просто и по-детски непосредственно. Без всяческих вступлений и хождений вокруг да около. Искренне, короче говоря.
- Ты правда поверил в то, что я тебе рассказала? – Аня снова смотрит мне в глаза.
- Да, - тихо говорю я.
Если быть до конца откровенным, то где-то в глубине души у меня есть сомнения по этому поводу. Дело в другом: я хочу ей верить. Мне по большому счету все равно, лжет она или нет. Мне хочется, чтобы она была рядом со мной. Даже, если она действительно сумасшедшая. Пусть так. Но она привнесла в мою жизнь что-то такое, чего мне сильно не хватало.
Вот так и получается, что истина не нужна даже мне.
Да и что это такое – истина? Очередная абстрактная категория, которую выдумало человечество, чтобы лишний раз запутать себе в сложных умозаключениях. Точно так же, как и добро, зло, любовь... Эти вещи нельзя потрогать руками или положить в карман. Это всего лишь слова, и каждый человек сам наделяет их смыслом, удобным для него. Не существует абсолютной истины или абсолютной лжи.
Для меня сейчас правда заключается в том, что я хочу, чтобы Аня была со мной. И я на самом деле не кривлю душой, когда говорю, что верю ей. Любая вера исходит из желания верить.
- Я верю тебе и хочу помочь, - шепчу я. Наши лица находятся так близко друг от друга, что я чувствую теплоту ее дыхания.
Из динамиков телевизора доносится стрельба и грохот взрывов. Щелк. Становиться тихо и темно.
- Так лучше, правда? – Аня говорит мне прямо в ухо. Я не вижу, но чувствую, что она улыбается.
От такой близости сердце у меня замирает, и я не могу произнести не звука, боясь нарушить момент каким-нибудь глупым замечанием. Неясный свет из окна отражается в ее глазах.
Она смотрит на меня.
Ее взгляд – вот на что я обратил внимание в первую очередь два дня назад в маленьком баре на соседней улице.
Я закрываю глаза и чувствую, как теплые губы нежно целуют меня. Голова у меня идет кругом, я обнимаю Аню и прижимаю к себе ее податливое тело. Собственно, какая разница, врет она или нет, сумасшедшая она или здоровая? Я люблю ее, и мне этого достаточно.
- Подожди, - слышу я ее шепот.
Аня встает с дивана и настежь открывает окно. Комната наполняется звуками улицы и прохладным свежим воздухом. Порыв ветра бросает капли дождя на ее лицо и волосы.
- Зачем? - спрашиваю я.
- Ночью мы с тобой замерзнем и будем крепко прижиматься друг к другу во сне, чтобы согреться.
Ее силуэт на фоне окна кажется фантастически прекрасным. Она приближается ко мне, расстегивая рубашку. Я заключаю ее в объятья с твердым намерением не отпускать никогда.
У открытого Аней окна есть и еще одно преимущество – этой ночью я смогу слушать дождь.
Иногда в нашей жизни случаются такие моменты. Живешь-живешь себе спокойно в своей маленькой замкнутой идиллии, а потом – бабах! Что-то сваливается тебе на голову и заставляет жить по-новому, заставляет пересмотреть какие-то свои позиции и устои.
Ане на голову свалился правительственный заговор, мне – Аня.
Аня. Вообще-то мне никогда не нравилось это имя. Сейчас я его считаю чудесным.
Я стою у открытого ей окна и греюсь в лучах утреннего солнца. Наконец-то после трех недель непогоды можно посмотреть в синее лазурное небо. Солнечный свет, кажется, преобразил окружающий мир. То, что вчера казалось серым и унылым, сегодня в струящемся янтарном свете кажется милым и прелестным. Даже серая многоэтажка напротив подчинилась этой игре, и светит мне в глаза разноцветными бликами оконных стекол.
Такая погода влияет и на настроение людей. Вместо серых, безразличных лиц чаще можно увидеть жизнерадостную улыбку или услышать задорный смех. Особенно сейчас, когда в сентябре выпадает этот маленький клочок лета, люди пытаются успеть все, что не успели за прошедшие три месяца.
Интересно, сколько времени потребуется мне, чтобы успеть все, что я не успел за последние десять лет?
- Пойдем вместе в душ?
Аня проснулась и сидит на кровати, подогнув колени.
- Конечно, - улыбаюсь я в ответ.
Вся следующая неделя пролетела, как один день. Если бы я был художником, то непременно организовал бы выставку. Что-то вроде «Я и Аня», или просто «Аня». А может «Последняя неделя лета». Или «Начало осени». Я бы написал множество великолепных картин. Люди прохаживались бы по залу и впитывали созданную мной атмосферу.
Вот я и Аня пинаем золотистые листья в сквере. Я и Аня наблюдаем закат. Потом гуляем по пустынным улицам, а в свете фонарей ее лицо кажется особенно красивым. Вот мы с Аней на берегу реки. В парке. В кафе. Дома. На кухне. В душе. В кровати.
Я говорю ей, что возьму отпуск. Я не был в отпуске уже пять лет. В конце недели я пойду к боссу и он даст мне отпуск.
Как хочешь, пожимает плечами Аня.
Я говорю ей, что у моего друга за городом есть замечательный домик, где мы могли бы провести неделю или две. Двухэтажный деревянный домик с небольшим садом. В саду есть веранда, где мы могли бы сидеть по вечерам и даже ужинать.
Здорово, говорит она и обнимает меня.
Я никогда еще не испытывал в жизни столько счастья, сколько испытал за эту неделю.
В один из дней я все-таки задал Ане вопрос, который хотел спросить уже давно, но все никак не решался. Наверное, боялся обидеть ее. А может просто боялся услышать правду.
- Ты спишь со мной, потому что боишься, что я попрошу тебя уйти, - спрашиваю я.
- Ну что за глупости ты говоришь? – Аня смотрит на меня грустными глазами. – Ты все-таки так мне и не доверяешь.
- Я верю тебе. Просто для меня было важно это услышать.
Когда я первый раз увидел ее глаза, то мне захотелось что-то изменить в своей жизни. Кажется, что мне удалось это сделать.
Я крепко прижимаю ее к себе. Вот и хорошо, думаю я. Все замечательно.
И все было замечательно. Замечательно было в понедельник, во вторник, в среду... В четверг тоже все было замечательно.
А в пятницу все пошло к черту.
Резко и внезапно. Вот ты весел и беззаботен, а через минуту обнаруживаешь возле своей двери кучу людей с серьезными лицами, которые ждут твоего возвращения.
- Вы Андрей Одинцов? – спрашивает меня человек с хмурым взглядом.
- Да, а в чем дело? – я пытаюсь сохранить невозмутимость.
Перед моим лицом возникает милицейское удостоверение.
- Вы знаете эту женщину?
Удостоверение исчезает и появляется фотография.
Да, черт возьми, я знаю эту женщину. Ее зовут Аня, и она сейчас находится за этой дверью. Но я не могу отдать ее вам. Вы не должны забирать ее!
- Первый раз вижу, - отвечаю я и чувствую, как по спине проходит холодок.
- Мы располагаем информацией, что она живет с вами. Откройте, пожалуйста, дверь.
Я чувствую себя загнанным в западню. Второй милиционер напоминает об уголовной ответственности за сопротивление сотрудникам правоохранительных органов.
Ко мне приближается высокий человек в толстых очках.
- Она опасна, - говорит он, дыша мне в нос чесноком, - она психически нездорова. Она напала уже на двух человек. Ее необходимо изолировать.
Вы должны подчиниться. Это ваш общественный долг. Иначе вы будете наказаны. Ее будут лечить. Так будет лучше для всех. Не испытывайте наше терпение.
Нет, так не бывает. Почему вы так поступает со мной? Ключ дрожит в моей руке, но я отпираю дверь.
Аня сидит в кресле, сложив руки на коленях.
- Это она, - говорит мужчина в очках.
Я вижу, как ее берут за руки и уводят. Аня не произносит ни слова. Ее руки висят плетьми, она не оказывает ни малейшего сопротивления.
Она смотрит на меня.
Я чувствую себя предателем. Я не должен был позволить этому случиться. Я должен был помешать этому. Если бы я взял отпуск раньше, то мы бы уже были за городом и наслаждались жизнью. Нас бы не нашли. Если бы... Если бы неделю назад я не пошел этот проклятый бар, то никогда не встретил бы Аню. Если бы моя мать никогда не встретила моего отца, то я бы не появился на свет.
- Куда вы увозите ее? – мой голос глухой и низкий.
- В больницу, разумеется.
Почему я стою и ничего не делаю, спрашиваю я себя. Они хотят забрать мое счастье, а не могу и пальцем пошевелить.
Мужчина в толстых очках деловито протягивает мне свою визитную карточку.
- Доктор Зингерман, - представляется он.
- Я могу поехать с вами?
- Время посещения больных ежедневно с восьми утра до четырех вечера, - доктор пытается меня утешить, - с ней все будет в порядке. Не переживайте.
Я кричу Ане вслед, что приеду к ней завтра, что не дам ее в обиду. Я обещаю помочь ей. Она смотрит на меня с грустной улыбкой.
Наконец, дверь закрывается, и я остаюсь совершенно один.
Дзинь-дзинь...
Этот звук режет мне уши.
В баре как всегда немноголюдно. Играет тихая музыка, а я сижу на том самом месте, где когда-то познакомился с Аней.
Не хотите угостить меня чем-нибудь? Именно с этой фразы началось наше с ней знакомство. И еще эти колокольчики: дзинь-дзинь... Глоток, затяжка сигареты.
Я приходил к Ане в больницу каждый день. Мне позволяли проводить с ней по несколько часов. У нее было бледное лицо и тусклые глаза.
Аня говорила, что это все препараты, которыми они пичкают ее день за днем. Аня говорила, что они хотят убить ее. Я слишком много знаю, шептала она мне.
Я пытался успокоить ее. Я говорил ей, что люблю ее, что делаю все, чтобы вытащить ее отсюда. Я тоже люблю тебя, улыбалась она мне.
Врачи обещали, что когда-нибудь я смогу забрать ее, а медсестры подсмеивались за моей спиной, когда я приходил к своей любимой...
Вчера Аня выбросилась из окна и разбилась насмерть.
За крайним столиком снова задорный женский смех и звон бокалов. Бармен протирает стойку и подозрительно поглядывает на меня.
Аня пролетела шесть этажей и упала на разогретый солнцем асфальт. Доктор Зингерман сказал, что она вырвалась у санитаров, когда ее вели на процедуры, и выпрыгнула в открытое окно. Еще он сказал, что виновные в том, что недоглядели за больной, понесут административное наказание. Скорее всего, их лишат премии.
Дзинь-дзинь-дзинь.
Мне хочется закрыть уши руками, лишь бы не слышать этого звука. Мне кажется, что в следующую секунду в заведение войдет девушка в нелепом плаще и попросит накормить ее. Я, наверное, до сих пор не свыкся с мыслью, что Ани больше нет, что она умерла и я больше никогда не увижу ее. Вся эта история началась так неожиданно и так неожиданно закончилась. А была ли она, эта Аня? Может мне все приснилось?
Пепел с моей сигареты падает мне на коленку.
Мне хочется плакать. Мне хочется по-детски самозабвенно зарыдать прямо здесь, чтобы посетители недоуменно смотрели на меня и шептались за моей спиной. Возможно, кто-нибудь подойдет и спросит, что у меня случилось.
Я никогда не стану писателем или художником. Наемника или террориста из меня тоже не получится. Мне никогда не придет в голову бросить все и отправится путешествовать по стране. Правительственный заговор не имеет для меня абсолютно никакого значения. Сумасшедшая была Аня или нет тоже.
Я прошу бармена продать мне бутылку водки, не открывая ее.
Меня почему-то бросает в дрожь, хотя в баре достаточно тепло. Наверное, это из трещины в моей скорлупе дует холодный пронизывающий ветер. До встречи с Аней я был счастлив по-своему.
Дзинь.
Я больше никогда не приду в этот бар. Через пару дней я выйду на работу и начну латать свою скорлупку. Через пару лет я женюсь, потому что мне надоест жить одному.
Ани больше нет.
Я пасмурной черной тенью проплываю мимо крайнего столика. Девушки опять что-то празднуют. Наша жизнь – один большой праздник, поэтому не надо портить его ни себе, ни кому-то другому.
Дзинь-дзинь.
Я открываю дверь и выхожу в холодный осенний вечер. На улице темно и промозгло. Снова идет дождь, и солнца, наверняка, уже можно не ждать. Через месяц выпадет снег, и начнется долгая зима.
Я стою на пороге бара, а по моему лицу текут слезы, смешиваясь с холодной дождевой водой. Я плачу по Ане. Я плачу по себе. Я плачу по девушкам за крайним столиком, бармену и доктору Зингерману. Я плачу по этой дурацкой жизни и судьбе, которая нам всем уготована.