Глава пятая. Сто пудов динамита.
Сидя у себя в издательстве, Макс без остановки водил мышкой по подкрыснику, смотрел на монитор, а думал совсем о другом. Следовало нарисовать виньетку. В восточном стиле. Как завершение к какому - то рассказу в дамском журнале. Рассказа Макс не читал, поскольку не любил дамские журналы, а виньетку рисовал, как приказали. Работа длинная, кропотливая и страшно нудная. На ушах у него были наушники плеера, и музыка отчасти спасала, отчасти действовала, как уксус на рану.
Эта самая музыка (Селин Дион из "Титаника") играла в машине у Вики, когда они ездили с Максом в прошлую субботу на природу. Так Вика все время говорила - на природу. Это означало - на предмет интима. У Вики был муж. Она была старше Макса на двенадцать лет. Дом ее мужа стоял прямо рядом с домом бабушки Макса в Мятном. Муж Вики был очень богатый человек - даже не по местным меркам.
Вика была тогда трезвая, но как пьяная. Смеялась беспрестанно, вела машину зигзагами, по уродливым лесным дорогам мчалась, как ненормальная, налетела дном авто на пень.
- Осторожнее! - крикнул Макс.
Вика обняла его за шею одной рукой и пощекотала ему затылок. От этой ласки Макс немедленно и всегда сходил с ума.
- Виктория...дурочка моя любимая!
Вика выбрала полянку, вытащила из багажника мягкий коврик и две подушки. Вокруг коврика заколыхались ромашки. Запахло медом. Вика в длинном белом платье на хорошо загорелом теле выглядела божественно. Макс упал около нее и прижал ее к себе так страстно, как только мог.
- Погоди! - сказал она. - Погоди, дурашка! Смотри, чего у меня есть!
Из крошечной белой сумочки она достала пакетик и трубочку. И пакетик, и трубочка были хорошо знакомы Максу. Вика всегда имела запас травки. Но не паршивой афганки, перемешанной с семенами, как у Лесика, а настоящей американской сенсимильи. Макс отлично знал ее действие. Набил трубочку. Втянул дым первым. Вика - после. Уже от первых двух тяг во всем теле возникла тягучая нега. Глаза стали тяжелыми, мир - в мутных оттенках, запахи и прикосновения заострились, точно ножи.
- Ай, как же хорошо, - простонала Вика.
Она наклонилась к животу Макса, сама расстегнула его ремень, и дотронулась сначала руками, потом языком, потом губами. Макс не смог сдержать стонов, потому что это было сверхулётно. К тому же Вика даже под кайфом не забывала расположиться должным образом - так, чтобы Макс видел ее глаза, ее губы, ее движения - вверх - вниз, и еще такие особенные, как бы навинчивающиеся...
- Вика, дурочка... я щас кончу...
Она засмеялась, оторвалась от него, и взмахнула вверх своим платьем, чтобы снять его. Ореховая кожа - вот и все, что было под платьем. Светлые волосы - в резкий контраст с кожей.
Ну, и разве мог Макс думать о какой - то восточной виньетке, черти б ее драли? Он слушал Селин Дион, и изредка обнюхивал свое запястье. Ему казалось, там остался запах Викиных духов. Хотя, какие, на фиг, духи, это было в субботу, а сейчас уже среда... Потом он глянулся - весь отдел замер за компьютерами, вышел из Программы "Illustrator", открыл "CorelDraw", и нашел незаконченный файл. На зеленом поле, среди ромашек, нагая женщина лежала на ковре под солнцем. И занялся ромашками и одуванчиками, а они рисовались хорошо под Селин Дион.
- Максим! - укоризненно сказала Татьяна Петровна. - И что у тебя в голове, Максим?
Как она ухитрялась всегда подойти сзади так незаметно, Макс не понимал. Он немедленно убрал Викторию с ромашками и вернулся к виньетке. Татьяна Петровна, начальник отдела, еще покачала головой и перешла к столу Светки. И Светка оттуда показала исподтишка Максу язык.
В перерыве, когда все пошли в ближайшее кафе, через дорогу, Макс подошел к телефону и набрал номер Виктории. Номер ее квартиры в городе, хотя было мало надежды, что она сейчас в своей городской квартире. Да, ее муж имел квартиры и в городе, и в Москве тоже, поэтому Вика бывала то там, то здесь.
Нет, одни гудки.
- Макс, - спросила после перерыва Аннушка, - ты подработать не желаешь?
Аннушка иногда подбрасывала Максу работу: рисовать рекламки для местного телевидения.
- Конечно, - сказал Макс, - всегда пожалуйста.
Потому что деньги всегда нужны. Доехать до Мятного было не дорого, но и не дешево, а Макс мотался туда каждую неделю. Лучше было, когда Вика бывала в городе.
И сегодня она в городе оказалась. Возвращался Макс поздно, потому что после своей виньетки еще рисовал для Аннушки детские летние одежки на фоне проклятых ромашек и одуванчиков. А, выйдя из издательства, вдруг увидел в чужой машине, стоящей напротив, Викторию. Она сидела спиной к нему, но он сразу ее узнал: светлые волосы вроспуск, особый наклон головы и манера держать сигарету, как карандаш. Он подождал, пока схлынет поток машин, и шагнул туда. Но в машину к Вике сел уже какой тип с пакетом, из которого торчало горлышко шампанской бутылки.
- Вика! - крикнул Макс.
Машина поехала. Вика Макса не увидела. Вся кровь у него закипела, он не знал, идти или стоять. В конце концов, побрел, сам не зная куда, ноги его повели. Конечно, привели к Викиной квартире. Это было совсем близко от издательства.
Макс поднялся на третий этаж. Можно было и не звонить. Из - за двери нахально пела Селин Дион, и отдаленно смеялась Виктория.
Макс вышел и поплелся по улице. Ему хотелось бы лечь и умереть прямо на асфальте. Мужчина не был муж Вики. И Вика обещалась Максу, как только будет в городе, позвонить ему.
Он зашел в дешевую пивнушку , где сидели всегда только конченые алкаши, заказал себе чекушку водки и самого противного жигулевского пива, и долго пил это все, не заедая. Как и когда он вернулся домой, Макс помнил плохо. Наутро пришлось пить "Упсу" и слушать лекции матери на темы раннего алкоголизма.
- А тут тебе девушка звонила весь вечер, - сказала мать, - а тебя и дома не было.
- Какая девушка? - встрепенулся Макс.
- Сказала Виктория, - ответила мать, - приятный такой голос.
Макс тотчас бросился в коридор и набрал Викин номер. Вика взяла трубку практически сразу. Макс знал, что телефон у нее в этой квартире прямо над ее кроватью.
- Да -а? - лениво спросила Вика.
- Это я, котик, быстро проговорил Макс, - а я тебя видел вчера. С кем это ты в машине ехала?
- А, это Шурик, - засмеявшись лениво, сказала Вика, - это по бизнесу мой знакомый, из Питера. На один день приезжал, ночью - уже назад. А ты что, следишь за мной, что ли, зайчик?
- Нет! - поспешно заверил Макс. - Я просто с работы выходил и видел вас в машине...
- Я хочу тебя увидеть сегодня, - сказала Виктория. - Ты до какого часа работаешь?
- Я - до пяти, но я отпроситься могу.
- Отпросись, пожалуйста, я к двум все свои дела закончу, и мне скучно будет...
Обида на подлую Вику тотчас у Макса прошла. Он дорисовал виньетку на работе, а потом сказал Татьяне Петровне, что ему надо бежать домой, потому что ночью прорвало трубы, и мать заждалась его, подставляя тазики и ведра.
- Иди, конечно, - сказала Татьяна Петровна, - вечно у тебя все не слава богу.
По дороге к Викиному дому случилось забавное происшествие. Девушка садилась в троллейбус, и из ее сумочки, крошечной, но очень сильно набитой, выпал блокнотик. Макс бросился понимать, а двери уже захлопнулись, и девушка укатила в неизвестность. Блокнот остался в руках у Макса.
Он открыл его. На внутренней стороне обложки был нарисован профиль Непонятно, мужской или женский, видно было, рисовали, не отрывая ручки от бумаги. Макс усмехнулся. Такими фокусами он забавлялся в восьмом или седьмом классе.
Далее был ряд телефонов, причем некоторые были длиннющие, восьмизначные. Мобильников тогда ни у кого не было, хотя у очень богатых людей они существовали. Макс листнул еще страницу. Телефоны, адреса, имена.
- Вот ****юшка! - сказал Макс.- Теперь ведь обыщется!
А на следующей странице было следующее:" Привет! Я верю, что когда - нибудь ты это прочитаешь. Я знаю, какой ты: ты сумрачная душа, ты бродишь среди людей, как заблудившийся охотник в лесу. Каждая твоя мысль - драгоценный камень, только неограненный, потому что ты не умеешь еще гранить. Ты будешь когда - нибудь великим, все для этого есть: пылкое сердце, острый ум, особенная душа, которую лепили духи в параллельном мире по особому заказу. Заказывала я. Именно такого. С черными глазами, в которых отражаются сразу миллион жизней и смертей, с длинными пальцами, чтобы ты рисовал меня днями и ночами. Высокого и сильного, потому что тебе далеко идти. Ко мне. Другая женщина никогда не подойдет тебе, потому что заказ духи исполнили на все сто! Они смастерили зеркальное отражение моей души. Вместе мы составим самую ослепительную по красоте Гармонию.
Теперь осталась чепуха. Найти друг друга. Я знаю, ты уже идешь. Я жду."
- Интересно, - сказал Макс. Полистал блокнотик дальше. Там были какие - то вензеля, мелкие рисуночки, всякая чепуха, которой люди исписывают тетради на скучных лекциях или заседаниях. Макс вернулся к странному тексту, перечитал его еще раз, потом еще. Инстинктивно посмотрел в ту сторону, куда ушел троллейбус. И положил блокнотик в свой рюкзак.
Он хотел показать этот текст Вике, но Вика открыла ему дверь в черном прозрачном пеньюаре, а под пеньюаром - в черных чулках на ажурном поясе. И текст вылетел у Макса из головы моментально.
Тем не менее, блокнотик остался у Макса. Он вырвал оттуда листки со всякой дребеденью, а телефоны и магический текст оставил. Вместо профиля на обложке вклеил фотку Вики, которую сам подработал в фотошопе: сделал фон из брильянтов и брильянтовых искр. И теперь всегда с ним были и Вика и текст. А в блокнот Макс писал свои телефоны, свои адреса, в общем, сделал его своим блокнотом.
Уже осенью блокнот как - то попал в руки Пашке. Макс достал его в кафешке, где гуляли Пашкин день рождения, чтобы посмотреть телефон Аллочки, своей сотрудницы, которая нравилась Витьке, и которую Витька хотел сюда, в кафешку, пригласить (Лесик была в очередном отъезде).
- А чьи это телефоны тут? Ни фига, и сотовые! - спросил Пашка, схватив блокнот.
- А я не знаю, - ответил Макс. - Я его нашел.
- Во прикольно! - воскликнул Пашка.- Потом подурить можно будет. Позвонить по чужим телефонам.
На текст Пашка и внимания не обратил, зато увидел фотку Вики и воскликнул:
- А она что у тебя тут делает?
- Это моя подруга, - сказал Макс, краснея.
- У Макса с ней сильный лямур, - сказал Витька. - Межпрочим, чужая жена! Так что его могут зарэзать за углом!
- Да вряд ли, - сказал Пашка, - я ж ее знаю. Это не баба, а сто пудов динамита. Она с нами на конференции по дизайну была в Москве. Так зажигает с мужичками, только в путь!
- Ну, когда это было - то! - искусственно насмешливо спросил Макс.
- Когда? В этом августе.
Макс сделал вид, что ему все равно, а самому прямо дурно делалось от мысли, что Вика врет, что Вика его использует. Ведь текст - то он относил мысленно к ней. Ее видел зеркальным отражением...
Ночью, вдрибадан пьяный, Макс посмотрел на портрет Вики, который он начал писать сразу после находки магического текста, и ему стало страшно, холодно и плохо. Он вышел в коридор. Матери не было - уехала в Мятное, к бабушке. Макс набрал номер телефона Вики. Никто не ответил. В Мятное Макс звонить не мог - вдруг, там муж.
Тогда он вернулся, взял блокнот и стал, от нечего делать, звонить по чужим номерам, которые остались на первой страничке. Где - то не брали трубку, где - то спрашивали скучно: "Алё?"
На одном из номеров, которые все значились под именем Борис, трубку взяли сразу.
- Алло, - глупо сказал Макс, потому что на том конце провода молчали.
- Привет, - сказал низкий женский голос. Он был свежий, как будто его обладательница и не спала совсем.
- Привет, - сказал Макс. - А я вам звоню.
- Понятно, что мне, - сказала Незнакомка, - что ты хотел?
- Просто поболтать, - сказал Макс.
- Недурно. В три часа ночи? - она засмеялась. - И где ты так наотмечался?
- На дне рождения у друга.
- Хорошо посидели?
Макс даже трезветь начал. Чужая девушка болтала с ним легко и без враждебности, как будто знала его сто лет.
- Не очень, - сказал он. - Мне друг сказал, что мне подруга изменяет.
- В жопу послать такого друга, - сказала Незнакомка, - он что, у ней в ногах стоял при этом?
- Нет, конечно, - засмеялся Макс, - но я сам подозреваю, что это правда.
- Тогда в жопу такую подругу, - сказала Незнакомка.
- Надо бы, - сказал Макс, - но я ее люблю.
- Очень сильно? - спросила Незнакомка.
- Очень, - вздохнул Макс.
- А ты, видно, влюбчивый!
- Как вы поняли?
- По голосу. Кстати, у тебя голос красивый.
- И у вас. Вы не поете?
- Раньше пела. Сейчас я больше пишу.
- Романы? Или стихи?
- Роман. Один пока. И то его нет. Только обрывки. Собираю их в целое. Мешают, падлы!
- Кто?
- Обстоятельства, мать их!
Макса так увлек этот странный разговор в три часа ночи неизвестно с кем, что он не заметил, как они проболтали целых полчаса. В трубке запищало и выключилось. И только сейчас Макс понял, что разговаривал с межгородом. Перезванивать он побоялся - все - таки, мать могла заподозрить странное, когда пришлют счета за телефон, и там будет разговор в три часа ночи длиной в полчаса.
Но про этот разговор он не сказал Вике. Странно, а рассказывал ей все, что происходило в его жизни. Просходило до обидного мало. Вот у Вики жизнь ключом кипела: поездки, презентации, встречи, вечеринки. Как - то она сказала Максу:
- Ты в субботу свободен? Поедешь со мной на театральную вечеринку в Тулу. У меня там подруга актриса, звезда тамошнего театра. К ним из Москвы несколько звезд приезжает на гастроли, она меня приглашает.
Макс поехал, еще бы, с превеликой радостью. Было разукрашенное фойе театра, шикарно накрытые столы и были звезды (вблизи довольно - таки помятые), двое мужчин и женщина. Кроме того, весь тульский бомонд был здесь.
- Викуся! - радостно приветствовали Вику всяческие дамочки в ошарашивающих одеждах. Вику многие знали, поскольку у нее был собственный дом моделей в Подмосковье. Она там бывала редко, и дизайном занимались вместо нее два модельера, Вика только прибыли получала. Вкус у нее самой, по мнению Витьки, был первобытнообщинный. Но дамочки Вику очень уважали. А потом одна напилась и сказала, глядя в упор на Макса:
- Это кто? Твой очередной жиголо? Сколько их у тебя? В каждом городе завела?
- Ага, - самодовольно ответила Вика, - хочешь, парочку подарю?
Макс ушел от нее к столу. Его так трясло, что он мог бы ее и ударить. Сжал кулаки добела. Вика даже не подошла. Продолжала с кем - то болтать. А потом спросила Макса:
- А ты чего сидишь один? Тебе здесь скучно?
- Виктория, - сказал Макс, - ты правда, считаешь меня за жиголо?
Виктория расхохоталась, обняла его и прошептала на ухо:
- Я у этой бабы увела любовника. Это было еще лет пять назад, а она никак не успокоится. Нашел, на что внимание обращать, любовь моя!
Когда она говорила вот так - любовь моя, с низким придыханием, Макс все ей готов был простить.
Осень была в разгаре. Макс с матерью поехали в Мятное, копать картошку. Сосед - Викин муж, был там. С утра ходил на охоту. Пришел довольный и пьяный, когда Макс, его мать, бабка с дедом и дядька с сыном картошку уже выкопали. И сказал, что сейчас угостит всех утятиной. Уток, правда, щипали и жарили мать и бабушка Макса. А мужчины тем временем развели костер и сварили на нем картошки. Сосед приволок из погреба дорогой коньяк, а женщинам - вино. Стол поставили под старой грушей, на которую Макс лазил еще ребенком. Стали пить, есть и петь песни.
- А где ваша Викуся? - спросила бабушка Макса.
- Викуся в Питере, - ответил ее муж, криво усмехаясь.- У нее там съезд модельеров. Проще говоря, Викуся поехала свою ****у проветрить... она же ****ь! Кошка драная!
- Да будет тебе, Алексей! - сказала бабушка. - Из избы сор не выносят. И она нормальная женщина.
- ****ь она, - тихо и грустно сказал Алексей, - живет со мной за деньги...
Макс три дня не мог ни есть, ни пить. А Виктория вернулась из Питера и первым делом позвонила ему:
-Я так соскучилась, Максимка, маленький! Приходи!
Он и забыл все моментально. Побежал к ней в десять вечера, и первый раз в жизни не пришел домой ночевать. Мать утром ругалась на чем свет стоит.
- Я взрослый мужик, мать, - хмуро ответил он, - когда ты это поймешь!
- Ты забыл, какое у тебя заболевание? - закричала мать. - С тобой что угодно может случиться! А я буду с ума сходить от неизвестности!
После работы Макс даже домой идти не хотел, хотя знал, что мать уже угомонилась. Вика уехала к мужу, в Мятное, но Макс блаженствовал от воспоминаний от прошедшей ночи. Бродил по аллеям и собирал кленовые листья. Какая - то сладкая тоска все - таки разъедала сердце. Но он не обращал внимания, собирал листья, а потом дома сделал из них букет и стал писать его акварелью.
- Ты прям как маленький, Максимка! - засмеялась мать. - Листочки какие - то собираешь, господи прости!
Вика потом получила эту акварель в подарок.
- Слушай, а ты знаешь, у тебя талант, - сказала она.- Я это в Москве покажу, знающим людям. Может, мы тебя раскрутим, Максик!
Он сделал еще две акварели: одну с рябинами на холме над водохранилищем, другая получилась размытая и большинству людей непонятная: серые и розовые облака и выступающая из них кисть женской руки с кольцом на среднем пальце. Вместо камня в кольце был бутон черной розы. Мать этой картинки не поняла, а Витька и Лесик сказали, что это супер, гораздо лучше рябин и листочков.
- Это вторая реальность, - сказала Лесик, - ее не всем дано видеть. Ты как будто заглянул за грань сознания.
Вика этих картин долго не видела. Потому что Макс ее долго не видел. В городе ее не было, в Мятное Макс не звонил, и сама она не звонила. В это время Максу предложили преподавать компьютерную графику в студии у одного из бесчисленных приятелей Витьки. Аудитория была смешанная: студенты, подростки, несколько взрослых. Макс был моложе некоторых своих учеников и смущался. Это отнимало два раза в неделю время по вечерам, но приносило некоторый доход, да и куда его было девать - то, время? Красивых пейзажей больше не было, на улице стояли серые туманы и черная грязь, транспорт был набит битком, и ехать в нем Макс не мог. Шел пешком под зонтом, приходил домой весь мокрый. Мать, глядя на его мучения, позвонила психиатру, у которого Макс был на учете уже с семнадцати лет.
- Может, положим его на курс в клинику? - спросил психиатр.
Но Макс пришел в ужас при мысли, что Вика узнает, что он лежит в психушке. И стал применять испытанное средство: "Балтику".С "Балтикой" можно было ехать в набитых троллейбусах спокойно.
А потом Макс услышал на курсах разговор Аксенова и Новицкого. Аксенов был постарше Макса, наверное, пятикурсник, рыжий и нахальный. А Новицкий - смазливый еврейчик, всегда одетый в одну фирму.
- Это что за чикса? - спросил Аксенов, заглядывая на монитор к Новицкому. - Где ты ее скачал?
- Нигде. Это моя знакомая.
- Сам фоткал? - спросил Аксенов. - Неплохой у нее буфер.
- А то! - самодовольно сказал Новицкий. - Я с ***выми не связываюсь. К тому же она богатая. Сама меня в ресторан пригласила.
- У меня бы не хватило нахальства на бабские деньги жрать и пить!
- Да ей только за счастье! Ей деньги девать некуда, и потрахаться она любит до смерти. Я вчера от нее еле живой ушел.
Разговор мог быть о ком угодно, но Макса как будто кто - то повел к монитору Новицкого. Оттуда смотрела Вика - в серебристом пеньюаре, которого Макс никогда не видел, с подобранными волосами, с грудью, открытой почти до сосков. Новицкий поставил ее на заставку. Весь компьютерный центр будет на нее любоваться целыми днями.
Макс закончил занятия, а потом каким - то образом добрался домой и прямо на глазах у матери взял из шкафчика пузырек с таблетками, которые ему прописывали от панических приступов. Таблетки были старые. Приступов сто лет не было.
- Ты чего? - спросила мать, оторвав глаза от сериала.
- Голова чего - то кружится.
- А, ну выпей.
Макс выпил одну, не дурак же он был, чтобы пить их все, когда мать дома. Забылся черным сном до утра. А утром не поехал на работу, а с пузырьком в кармане и бутылкой минералки ушел в закрытый двор за магазином сувениров. Вечерами здесь собиралась всякий городской андеграунд: панки, наркоманы. Утром не было никого, и Макс сел на ржавую трубу под заколоченным подъездом и стал глотать таблетки по одной, запивая их минералкой. Сразу две проглотить было тяжело: крупные. Проглотив десять штук Макс сделал перерыв. Потом достал из рюкзака маркер и написал на стене над "pank not dead" готическим шрифтом:"Я все равно люблю тебя, Вика". От этих слов сделалось муторно, или таблетки уже начали растворяться в желудке. И слезы покатились по щекам сами собой, а потом Макс снова начал глотать таблетки. Остановился, потому что в глазах потемнело, и впал в странный ступор.
- Глянь, одному уже как хорошо, - сказал девичий голос.
- Ну, этот сильно stoned, - ответила вторая девушка, - видишь, по колесам спец!
Макс их плохо видел. Два силуэта. Высокая и маленькая. Блондинка и брюнетка. Одеты они были как призраки, а может, это уже мерещилось? Высокая склонилась над ним. На лбу у нее висели цветные индейские бусы:
- Слушай, Мел, а он не кайфует. Он, похож, отравился!
- Пацан, эй, ты как, в порядке? - спросила вторая.
Макс ничего не мог ответить. Он ничего и не чувствовал, и очнулся уже на чужом диване под странным ковром с изображением какого - то экзотического бога или демона. И такая же экзотическая девица сидела у него в ногах. С длинными прямыми волосами, увешанными бусами. И с глазами, по - кошачьи обведенными зеленым.
Голова адски болела. Во рту стоял вкус желчи.
- Я где? - спросил Макс.
- В нирване, - сказала вторая девица, выплывая откуда - то из полумрака. Эта была еще чуднее. В юбке сшитой из лоскутов разного цвета и черной майке с красной шнуровкой крест - накрест. В пупке у нее был пирсинг в виде паука.
- Ты зачем обожрался таких странных колес, придурок? Да еще в таких дозах? От них не балдеют. Это психические таблетки. От них сразу - кранты!
- Так я этого и хотел, - полумертвым голосом сказал Макс. - Не получилось, что ли?
- Юльчик, посмотри на дурака! - сказала блондинка с пауком. - Он даже не чувствовал, как мы с ним возились! Мы тебя, ****ый карась, тащили оттудова, на такси везли, сами тебе желудок промыли.
- Мел, он в коме был, я же говорила тебе. Он ничего не чувствовал, - сказала брюнетка в бусах.
- На фига же вы это делали? - спросил Макс убитым голосом.
Блондинка резким движением сняла с левого запястья причудливый браслет. И сунула под нос Максу руку в страшных рваных шрамах.
- Видал? Я думала, это уж наверняка. И то спасли. И больше не хочу. Хочу жить до девяноста лет!
- А таблетки мы все глотали, как же! - добавила Юльчик. - Это ерунда! Это по - любому откачают!
- Нет такой причины из - за которой надо умирать, - сказала Мел.
- Есть, - сказал Макс. - Когда твоя возлюбленная, оказывается, ****ь...
- Ну, и фиг с ней! - сказал весело Мел. - Пусть себе ****ует! Еще из - за ****ей травиться! Другую найдешь, баб на свете, как собак нерезаных! Ты пацан симпатичный.
Макс лежал у них часов до пяти дня. Девчонки оказались отличные, поболтали, немного привели в норму, даже покормили чем - то типа бульона.
- Специально для тебя курицу купили! - сказала Мел. - Хотя сами вегетарианки! Цени! Не все такие ****и, как твоя Вика!
- Вы классные, - сказал Макс, - давай с тобой встречаться, Мел!
- Не, - сказала Мел, - я сейчас в депрессии. Только недавно замуж вышла, притом за такую сволочь! Я не могу никого любить.
- А ты, Юльчик? - спросил Макс.
- А я лесбиянка, - спокойно сказала она и улыбнулась, - ничего, Макс, я тебе дам книгу :"Пять путей к Будде". Научишься медитировать, и вся эта хрень пройдет.
Макс пытался медитировать, рисовать, учить английский, но его тело поневоле жаждало Вику, и он не спал по ночам, и сдавленно рыдал в подушку. За тот месяц он похудел на семь кило. Мать уже собиралась на серьезе положить его в клинику.
Позвонила Виктория. Как ни в чем не бывало. Конечно, она же не знала, что Новицкий поставил ее фотку на заставку. И что Макс травился таблетками и не спал по ночам.
- Привет, сладкий мой!
- Привет, - глухо ответил Макс.
- Ты чего, не рад мне, солнце? Меня так долго не было в городе, а ты и не рад?
- Я рад, Викуся!
- Приходи ко мне. Я ужжжжасно соскучилась. Я во Францию ездила.
Макс пришел. Казалось, история с Новицким была сном. Вика, и правда, была во Франции. Привезла кучу сувениров. И подарок Максу: этюдник прошлого века с потемневшей благородной позолотой, купленный на набережной Сены. Потом был умопомрачительный секс. А после секса Макс пошел в ванную, а Вике позвонили. И, выходя, он слышал последние ее слова:
- Конечно, сегодня. Буду ждать, Сеня.
Сеней звали Новицкого. Макс не спросил ничего. Все равно бы наврала. Успокаивал себя, что, наверное, это кто - то другой, кто - то по делам, по работе. Но было ему до такой степени хреново, что он опять напился. Правда, не сильно - и малой дозы хватило. Мать уже спала под телевизор. Услышала шаги Макса, приподняла голову и опять заснула. Макс вышел в коридор, и, сам не зная зачем, набрал номер из чужой записной книжки.
- Да? - спросила Незнакомка. - Папа, это ты?
- Нет, - сказал Макс, - это я.
- А, - она засмеялась, - я тебя узнала, Ночной Призрак! Ты ведь с межгорода звонишь? Я по звонку поняла.
- Ну, да, - сказал Макс.
- Сегодня что - то рано. Только десять часов.
- Мне так плохо, - сказал Макс, - я, наверное, чокнутый, что надоедаю вам.
- Нет, - сказала Незнакомка, - мне скучно, я одна дома сижу. Как твоя подруга?
- Она точно - шлюха, - сказал Макс, - я ее ненавижу. И люблю. Разве так бывает?
- Все бывает, - ответила Незнакомка. - Ты ненавидишь ее на ментальном уровне. А любишь - на физическом.
- Я из - за нее чуть не отравился, - сказал Макс, - спасли.
- Ну, и хорошо. Жить стоит, а то зачем было рождаться?
- Мы же не сами родились!
- Сами, - возразила Незнакомка. - Ни одна душа просто так не приходит в мир.
- Я знаю, я читал. Буддийская философия. А как ваш роман?
- Я уже закончила первую часть. Ты знаешь? Главный герой похож на тебя.
- Ты же меня никогда не видела! - засмеялся Макс, впервые назвав Незнакомку на ты.
- А воображение писателю на что? Я думаю, ты высокий. И глаза у тебя такие ... черные и глубокие. И смотришь ты как бы отстраненно, как бы сквозь вещи и людей. Одеваешься в черное.
- Ну да, - сказал Макс, - ты что - ясновидящая?
Она вдруг бросила трубку. Макс удивился, набрал номер еще раз. Трубку не взяли. Еще раз, и ее взяли.
- Что случилось? - спросил Макс. - Ты почему отключилась?
- Ты куда звонишь, козел? - вдруг ответил грубый мужской голос.- Ты кому звонишь?
- Я ошибся номером, - сказал Макс. И положил трубку. Он не хотел доставлять проблемы Незнакомке. Это же явно был ее муж. Для отца голос чересчур молодой.
И тут ему пришла в голову мысль - написать ее, Незнакомку. Она же смогла придумать его образ. Почему ему не сделать того же?
Он купил в художественной лавке холст и краски, загрунтовал по всем правилам, и пока грунт подсыхал, делал наброски. Искал их в воображении. Ходил по городу и всматривался в женские лица. Пока на наброске была только рука с телефонной трубкой. Но эта затея отвлекала Макса от мыслей о Вике.
Вика была сама ангел. Приезжала к окончанию работы к издательству и забирала Макса. На своей машине везла его в ресторан, а потом - к себе. Как - то даже они ходили вместе на день рождения к жене местного художника. И Вика показала художнику акварель Макса - с листьями.
- Это необычно, - сказал художник, - но не мой стиль. Я не поклонник импрессионизма. Да импрессионизм и умер в девятнадцатом веке. У вас старомодный юноша, Виктория.
Зима была в разгаре. Картина Макса - в самом зародыше.