Глава четвертая. Улыбайтесь - это всех раздражает!
Строительный мусор и камни раскалились под солнцем. Жар исходил от спин в официальных пиджаках. Среди пиджаков выделялась только Эди в черной рубашечке, раскованно расстегнутой почти до пояса и ажурных черных брюках а - ля гарем. Переводчику можно одеваться, как нравится. Сегодня Эди работала переводчиком, потому что на двести километров окрест Дмитровска ни одна душа не знала турецкого языка. А лучшие строители в России - это турки. А начальство Дмитровска строило себе спортивный комплекс для отмывания денег. А Эди говорила по - турецки не хуже, чем по - русски. Потому могла позволить себе срубить бабок с начальства за услуги переводчика.
- Ваш родной язык - турецкий? - спросил у Эди вкрадчиво архитектор Господин Энвер, пока начальство лазило по камням, ахало, охало и обходилось без Эди.
- Да, - сказала Эди бесстрастно. Глаза у турка были блестящие, как две маслины. И масляно заглядывали за пределы широко расстегнутой кофточки. Эди посмотрела в раскаленное летнее небо.
- Это сразу заметно, - продолжил Господин Энвер, - у мадемуазель истинно турецкие глаза... а вы постоянно живете в России?
- Что он спросил? - вовремя подвернулся самый маленький ростом из начальников.
- Господин Энвер восхищается российскими пейзажами и утверждает, что сумеет сочетать планировку с природой Дмитровска, - нагло ответила Эди.
Русские начальники тоже хотели бы посмотреть за пределы кофточки Эди так смело, как турок, но им это было не дано чисто генетически.
Все ходили между гор гранита, шлакоблоков и куч песка, и говорили почти хором. Много голосов - по - русски. Два голоса - по - турецки. Много немолодых мужчин коровьими глазами поглядывали на нахальную черную кофточку.
- Сейчас поедем обедать, - сказал Главный, любезно дотронувшись до локтя Эди, - нам уже накрыли. Мы будем рады, если вы останетесь с нами.
Эди осталась. Спешить было некуда. Жара и пекло, скука и пыль. Дома - мать в очередном приступе депрессии ( приступы депрессии аккуратно чередовались с приступами эйфории), и старший брат - в приступе обиды на мать.
- Можно отсюда позвонить? - спросила Эди у официанта, который носил яства на длинный стол в столовой самого богатого совхоза.
- Конечно, можно, - ответил официант. И провел Эди в кабинетик, видимо, завстоловой. Эди набрала номер длиннющим ногтем - черным и с металлическими блестками.
- Лёлька? Привет. Да, я все еще здесь. Да заебалась уже. Щас будет коллективная русско - турецкая пьянка. Слушай, ты одна дома? Можно, я сегодня у тебя переночую? Прекрасно. Я деньги получу за перевод, отметим. Бахнем. Ага. Давай.
Официант слушал зачарованно, стоя в дверях. Эди не обращала на него внимания. Как предмет мебели.
- А вы переводчица, да? - спросил официант, глядя на черную кофточку даже более ошалело, чем Господин Энвер.
- Ага, - сказала устало Эди, - там водка на столе будет?
- И водка, и коньяк, - заверил официант, - и жрачки мерено - немерено... А вы из Москвы?
- Я из Дмитровска, - сказала Эди.
Только сейчас она обратила внимание, что официант молод и хорош собой. И представляет собой тот особый, чернявый, печальный и утонченный типаж, который неизменно привлекал Эди. Хотя взгляд его далеко не блистал интеллектом. Но для состояния жары, усталости и затянувшейся депрессии он был - самое то.
- А ты - здешний? - спросила Эди.
- Да, - ответил официант, - у меня отец - завстоловой. Он с вами пить пошел. А я здесь летом подрабатываю, а так я учусь в Москве.
- В ветеринарном вузе? - спросила Эди с обидной усмешкой.
Мальчик не обиделся.
- Ага, у нас полдеревни там учится...
Эди кивнула, придав себе серьезнейший вид.
- Я - Эди. А тебя как зовут?
- Игорь.
- Давай, Игорь, плесни мне здесь водочки! За знакомство! А то неохота мне к этим старым кобелям идти трезвой. По пьяной лавочке мужики легче переносятся.
Игорь подсуетился, и добыл запотевшую бутылку, две стопки и тарелочку с красной рыбой.
- Великолепно, - сказал Эди, - где так быстро с****ил?
- А в холодильнике, - просто ответил Игорь, - там для вас накупили, мы потом месяц доедать будем!
- Окей, - сказала Эди и сама наполнила стопки.
Парень выпил и поморщился. Эди вылила в себя водку, как лекарство. И немедленно налила по второй.
- Куда гонишь? - удивился Игорь, который уже понял, что Эди - свой человек. Несмотря на турецкий язык, черную кофточку и длиннющие серьги в виде змей.
- Надо, - твердо сказала Эди, - я свой ритм знаю. Мне хреново в данный момент, и состояние хреновости и усталости можно снять только быстрым допингом.
Игорь проглотил водку, подражая Эди, но все - таки поморщился. И начал весело рассказывать что - то о воровстве в самом богатом совхозе, о пьяных купаниях местной молодежи в речке, гонках на мотоциклах и сидениях у костра.
- Романтика, - сказала Эди, - офигенно.
Она удобно расположилась на столе завстоловой между телефоном и стопкой черных папок. Игорь сел верхом на стул. Из зала уже неслись веселые голоса.
- Пойду, - сказала Эди, - пару рюмок они без переводчика обходились. А щас турок захочет какой - нибудь тост толкнуть. Дурной русский пример - он же заразителен.
Она вышла в зал и была приветствована радостными воплями. Немедленно ей накатили порядочный фужер водки и такой же - вина.
- Вино не пью, - сказала Эди, - Коран запрещает.
- И водку тоже? - с горьким сожалением спросил Главный. Эди посадили между ним и Господином Энвером.
- Про водку в Коране не сказано, - ответила Эди.
Мужики загоготали, турок спросил, над чем смеются, Эди перевела дословно. Турок тоже заржал и погладил застенчиво Эди по руке. Эди сказала ему надменно по - турецки:
- Боюсь, что это не понравится моему отцу, члену дипломатического корпуса Стамбула!
Турок немедленно отвял. Эди отведала понемногу от всех яств: икры, лимончика, семги, сметанки, картошечки с салатом, крабов, персиков, кальмаров, винограда... Перевела парочку дурацких тостов. А потом мужикам все стало понятно без переводчика, и она спокойно удалилась из - за стола, в кабинет завстоловой. Тем более, и деньги за работу Главный ей уже отдал. В кабинете Эди села на стол и сама налила себе стопку. Игорь, проходя из кухни с подносом, заметил ее и подмигнул. А потом пришел к ней уже без подноса. Они сели рядом и без дальнейших разговоров начали целоваться.
Эди была вся горячая - от жары, от водки и от горячих мыслей, которые жгли ее изнутри.
Игорь был весь горячий от жары и собственных незамысловатых инстинктов.
Поэтому поцелуи получались особенно жаркими. Уже через пять минут Игорь сказал:
- Поедем на речку?
- На чем? - спросила Эди.
- На мотоцикле, - сказал Игорь, - у меня есть!
Итак, Эди и Игорь мчались на мотоцикле на речку, названия которой Эди не расслышала, да и не стремилась запомнить. Речка была шириной метра в три, а глубиной - в два, отрада для дачников и местной молодежи. Никого на речке не было, и Игорь с удовольствием переплыл ее раза четыре туда и назад. Эди брезгливо стояла по колено в воде и задумчиво смотрела на водомерок, которые бегали у ее ног. Она бывала не раз на наших курортах и в Анталии, куда возил ее отец, поэтому мелкая речушка с водомерками была ей неинтересна. Она вышла на берег. Игорь бросился за ней. Последовало насильственное вовлечение в воду, с визгами и воплями, после чего Эди выскочила на берег, отчаянно матерясь, а Игорь следовал за ней. У него была неплохая фигура (отметила Эди), молодая загорелая кожа, и он умел целоваться. Природа, деревня, не испорченные цивилизацией! В машине состоялся акт соединения, и он был таким же жарким и откровенным, как поцелуи в столовой. Эди сама надевалась на горячий поршень, чем владелец его был очень удивлен. Ритм задавала Эди, как задавала она и ритм выпивания водки. Мальчик служил средством. Служил, кстати, достаточно верно.
- Уф! - сказала в конце Эди, поправляя волосы. - Недурно! А дальше че будем делать?
Игорь помчал Эди назад в деревню. Здесь он обзвонил друзей и назначил им встречу на восемь вечера. Эди это вполне устроило, ибо спешить ей было некуда. А до тех пор Игорь пригласил Эди в самое романтическое место самого богатого совхоза - на сеновал!!!
На сеновале было темно даже днем. Пахло распаренным сеном. Эди, ползя за Игорем на четвереньках, оглушительно громко чихнула.
- Здорово пахнет, да? - констатировал Игорь. И в темноте наткнулся рукой на распахнутую нахально кофточку. Он уже узнавал ее на ощупь.
Их губы соединились.
- А ты замужем? - спросил Игорь после серии поцелуев.
- Нет пока, - сказала Эди.
Она пыталась сказать это равнодушно, но - откроем секрет - сказала это слегка огорченно. Поскольку, по всем меркам - российским и турецким - она в 24 года была безнадежной старой девой. Из тех, кого мужчины боятся, как паранормального явления.
- Я тоже свободный! - весело сказал Игорь, из чего Эди заключила, что он моложе ее, минимум года на три.
Далее было с перерывом три или четыре соединения. Эди и Игорь потеряли им счет. Оба были горячие, потные, довольные и влюбленные до предела.
"Она классная", - думал Игорь, - "так трахается! Такой кайф!"
"Он классный!", - думала Эди, - "так трахается! Глупенький, но искренний!"
Эди надо было думать глубже. Сколько уже таких было? Сколько раз надо было очнуться вовремя?
Проклятая турецкая кровь! Она не позволяет думать глубже вовремя!
Потом они уснули. Секс и водка способствуют крепкому сну. Так было проведено время до восьми вечера.
Эди и забыла, что обещала заночевать у Лельки. Собралась веселая компания человек в 20. Мальчики и девочки в возрасте от 17 до 30. Самые разнообразные, деревенские, дмитровские, московские, даже питерские. Красивые и прыщавые. Продвинутые и отсталые. В фирме и в резиновых галошах. Среди них было несколько хорошо знакомых Эди. Была даже парочка бывших одноразовых любовников, которые немедленно начали смотреть на нее одновременно виноватыми и вожделеющими глазами.
Расположились уютно на корягах на берегу реки. С собой были принесены: водка, лимонад, магазинные упаковки селедки, чей -то домашний салат в эмалированной миске, картошка сырая (ее закопали в золу и благополучно забыли) и картошка - чипсы, апельсины, колбаса, яблоки, копченые окорочка. Игорь пытался представлять Эди друзьям. Эди улыбалась во весь рот. Но уже через два часа ей стало безнадежно скучно. Веселое опьянение давно прошло, и подступало опьянение тяжелое, тоскливое, печальное. Эди хотелось домой, но она знала, что дома - сплошной мрак. Ей хотелось спать, но она знала, что не уснет. Игорь обнимал ее развязно за талию, а она видела, что в компании есть парни гораздо лучше Игоря. Но они были заняты какими - то безликими девками. И Эди дождалась, когда стемнело, и пошла по берегу, от компании прочь. Игорь этого не видел, поскольку пошел купаться с парнями.
На берегу расположилось еще несколько компаний. Это был местный дмитровский курорт. Вокруг костров мелькали лица и руки. Тел в темноте не было видно. Эди подошла к одной из компаний. Отсвет от костра упал на ее ноги. Она шагнула ближе, чтобы разглядеть сидящих. И они увидели ее брюки а - ля гарем, ее кофточку и светящиеся в темноте белые волосы.
- Девушка, садитесь к нам, - сказал один из парней. Эди и до этого заметила, что у этого костра были практически одни парни. Только одна тощенькая блондинка примостилась между здоровенных лбов.
Еда здесь была куда солиднее - шашлык, арбузы, пиво, запеченный морской язык.
- Хотите рыбки? - спросил тот, что пригласил ее к костру.
- Хочу, - сказала спокойно Эди.
Услужливые незнакомцы налили водочки и запивки, положили на одноразовую тарелку рыбу и к ней - лимон...
- У вас цивильнее, - заметила Эди.
- А то! - захохотали они. И Эди обнаружила, что эти - повзрослее, пошире в плечах. В улыбках у них мелькали золотые зубы, а на толстых шеях светились золотые цепи.
- А я вас знаю, - сказал, выплывая из темноты Очень Коротко Стриженый, - вы ди - джей из Дмитровска.
Эди усмехнулась.
- Ну, отчасти так.
- Че это такое - отчасти? - спросил Очень Коротко Стриженый.
- Я же не работаю ди - джеем, - сказал Эди, - это просто хобби.
- А, - понимающе сказал Очень Коротко Стриженый. И Эди его лицо тоже показалось знакомым. Но мало ли было в ее жизни разных лиц и рож? Она легко проглотила водку и впервые за день закурила.
- Курите? - удивился Очень Коротко Стириженый.
- Иногда, - сказала Эди, не глядя на него.
- А я не курю, - сказал он. Снял с себя пиджак и набросил его Эди на плечи. Она посмотрела удивленно.
- Холодно же, - сказал он. И тут же представился:
- Борис.
Эди улыбнулась демонстративной улыбкой.
- Очень приятно. Эдиль. Можно - Эдиль Хусейновна. Можно - Эди!
Борис помолчал. Потом сказал:
- Я слышал, у тебя отец нерусский.
Эди продолжала улыбаться.
- Ага. А ты что, обо мне справки наводишь специально?
- Нет. Не специально. Хотя спрашивал пару раз... так просто.
- Так просто ничего не бывает, - сказала Эди.
- Скажи, что ты запал на девушку, Бока! - засмеялся сосед слева от Эди, Еще Короче Стриженый.
- Какая интересная погоняла - Бока, - сказала Эди.
Ее улыбка, похоже, только поджигала Боку на дальнейшие безумства.
- Это не погоняла. Это уменьшительное. От Борьки. А это мой братан, Виталя.
Виталя пожал Эди кончики пальцев, и она заметила у него на руке две мощные золотые печатки.
- А вы не из Дмитровска? - спросила Эди. Рожи были ей отчетливо знакомы, точно, она видела их в клубе и Дмитровских барах по праздникам.
- Мы из Качалова, - ответил Бока, - а в Дмитровске гуляем иногда... там у нас друзья. Но мы чаще в Москве гуляем. Че в Дмитровске делать, деревня сраная.
- Истинно так, - сказала Эди. Она поняла, кто такие Бока и Виталя. Братья Панины, они держали целую сеть магазинов, причем не только в районе, но и в области, и даже, как говорили, в Москве. Эди не очень хорошо знала их, поскольку они жили в селе Качалово, в семи километрах от Дмитровска.
Она съела кусок морского языка и сказала:
- Спасибо, вкусно.
- Я сам делал, - сказал Бока.
- Великолепно, - заметила Эди.
Тогда Бока вдруг сказал ей почти на ухо:
- Поехали в ресторан, а?
- Это где же здесь рестораны? - засмеялась Эди.
- В Мятном, - сказал Бока, - там довольно приличное место сделали...там летом москвичей полно, дачников. Посидеть можно. Поехали, а?
Эди кивнула головой. А почему нет?
Бока сказал что - то своим парням. И встав, повел Эди за руку к своей машине. Машина была большая, серебристая и с тонированными стеклами. Эди присвистнула:
- Неплохой у тебя транспорт!
- У меня еще три есть, - сказал Бока без всякого хвастовства. - В этой хорошо на костер ездить. Она внедорожник...
Эди плюхнулась на мягкое сиденье. Протянула ноги вперед. Места там было для них достаточно. Бока сел рядом, включил свет и какую- то музыку. Блатные хриплые песни.
- Такая музыка пойдет?
- Пойдет, - сказала Эди. Ей было все равно.
Они не успели отъехать, как к машине подбежала какая - то фигура. Это был Игорь, как следует пьяный, махающий руками вроде мельницы.
- Ты, значит, смылась от меня? Так, да? Проститутка ты, а не переводчица! Шалашовка драная!
- Кто это? - спросил Бока.
- Да так, - сказала Эди. - Никто.
Бока вылез из машины и что - то сказал Игорю, Эди от хриплых аккордов не расслышала. Игорь заорал что - то в ответ. И тогда Бока преспокойно ударил его кулаком в челюсть. Игорь покачнулся и упал. Эди вышла из машины.
- Ты его не убил? - осторожно спросила она.
- Не, вырубил просто. Чтобы не выебывался, больше, чем положено. Такое чмо...
Эди видела, конечно, что у Игоря были лучше фигура, лицо, обхождение. Но он был проигравшим, а глубинные восточные инстинкты не позволили дочери турецкоподданного жалеть проигравшего. Она села к Боке в машину, и они помчались. Ехали около пятнадцати минут, и за это время Бока не сказал ни слова. Вообще, разговор давался ему с трудом. Эди это было все равно. Она устала и до Мятного дремала, откинув голову на мягкое сиденье.
Ресторан, и в самом деле, имелся. С фигурной крышей, какими - то керамическими украшениями по стенам, пальмами и ковром. И отдельными кабинками.
- Юля, сделай нам кабинку, - коротко сказал Бока официантке, которая, в отличие от официанток дмитровских баров, была одета не просто в джинсы, а в накрахмаленный фартучек поверх джинсов.
- Щас, Боренька, - ответила официантка и побежала вперед, пропихиваясь между танцующими в центре под какие - то тягучие мелодии.
Кабинка тотчас была "сделана". Бока и Эди сели друг напротив друга в темноватом помещении за малиновой занавеской.
- Да, эффектно, - сказала Эди, - интересно, окупается это у них?
- Это Виталин ресторан. Братана, - пояснил Бока, - говорит, летом очень даже выгодно.
Бока ничего не заказывал, а официантка сама натащила полный стол всего: водку, шампанское, сок, салаты, оливки, жюльены, бутерброды с икрой.
- Ты здесь часто, что ли бываешь? - спросила Эди.
- Не, не очень, - ответил Бока. И сам налил Эди шампанского, - но бываю.
Они молчали. Бока смотрел на Эди тяжелым взглядом. Эди улыбалась, чтобы разозлить его или вывести из себя. Было бы прикольно вывести из себя такого буйвола. Но он даже не нервничал по поводу таких мелочей.
- Ты горячее будешь? - спросил он.
- Я мясо не ем, - сказала Эди.
- Тогда рыбу? - спросил Бока, и сам сказал официантке:
- Лосося, Юля.
Юля кивнула и убежала.
Эди стала болтать. Тяжело было сидеть и ничего не делать. Бока слушал, подливал ей шампанского, себе - водки по глоточку, и молчал. Принесли лосося. Лосось был сделан с рисом и какими - то деликатесными приправами, Эди ела его без смущения. Проснулся аппетит, ушло опьянение.
- А тебя дома искать не будут? - спросил Бока.
- Не будут, - сказал Эди. - Я там никому не нужна. Я вообще никому не нужна.
Впервые за день она перестала улыбаться.
- Эди, - сказал Бока, - все хорошо будет. Не думай о плохом.
И взял ее за руки. Руки Эди с длинными пальцами и черными ногтями утонули в здоровенных лапах с короткими пальцами.
И тут в кабинку шагнула, запутываясь в малиновых занавесках крупная девица в джинсах и кофте с люрексом. Волосы у девицы были распущены по плечам, как у русалки.
- Вот ты где! - яростно сказала девица.- С ****ями время проводишь!
- Наташка? - спросил Бока.- Ты чего сюда притащилась? Уходи. Я тебя не звал.
- Конечно! Еще бы ты позвал! - заорала Наташка так, что даже музыка стихла.
И все посетители с интересом посматривали в сторону этой кабинки.
- Пошла отсюда! - сказал Бока, не вставая из - за стола, - и не хера за мной бегать. Ты мне до жопы надоела, истеричка долбаная.
- А вот эта - лучше? - заорала Наташка, указывая на Эди растопыренными пальцами. - Вот эта шалава нерусская? Да у нее каждый день во рту по сто ***в! Это все знают!
Эди встала, схватила Наташку за предплечье, и с неожиданной ловкостью швырнула ее на пол. Ресторанчик восхищенно взвыл. Эди нагнулась, схватила Наташку теперь уже за запястье, и таким макаром вытащила на середину зала. Потом вернулась к Боке в кабинку.
- Ну, ты даешь! - восхищенно сказал Бока. Эди села.
- Это что, каратэ? - спросил Бока.
- Нет, - коротко сказала Эди, - дзю - до. Я в Москве на курсы ходила, когда там училась. Разрядов нет, но уж такое чмо завалю.
- Классно завалила, - отметил Бока. И выглянул из кабинки, посмотреть. Наташку увели умываться на кухню сочувствующие официантки.
- А кто она? - спросила Эди.
- Да никто. Крутил с ней весной. Уже давно достала меня. Дура деревенская.
Эди отпила еще шампанского.
- Поехали ко мне? - спросил Бока, взяв ее за руку. - Хочешь? Просто посидим, видак посмотрим...
- Поехали, - спокойно сказала Эди. Ночевать - то надо было где - то. А к Лёльке уже поздно, по - любому.
Когда Эди и Бока выходили из заведения, какая - то женщина в золотистом платье подняла голову и кивнула Боке, выпустив сигаретный дым из угла губ:
- Приветик, Борис!
- Приветик, Вика, - буркнул неприветливо Бока.
Эди мельком видела женщину. У нее были сливово - черные глаза и ярко накрашенный рот.
- А это кто? - спросила она.
- Жена партнера по бизнесу, - мрачно сказал Бока.
Эди подумала, что жена тоже, наверняка, с Бокой крутила. Но не высказала вслух своих предположений. Ей было это как - то по фигу.
И вообще, она разглядела женщину, и не обратила внимания на ее партнера. А это был юноша с таким взглядом, за который Эди отдала бы жизнь. Но он тоже не посмотрел на Эди. Он держал за руку Вику. Это был Макс. И он, и Эди опять пропустили знаки судьбы. Такие по жизни они были простофили.
Ехали минут тридцать. Эди спала, склонив голову на плечо Боке. А потом он на руках понес ее в дом. Она проснулась и заулыбалась опять своей нервной улыбкой, открывающей неестественно белые зубы.
- Это мы где, Борис? - спросила она.
- Дома, - ответил он.
Потом она, не особо разглядывая роскошь незнакомого особняка, спросила, есть ли здесь душ.
- Конечно, есть, - сказал Бока.
В душе Эди очнулась. Кафель был, как в пятизвездочных отелях Анталии. Ванна - черная, со звездами. На потолке - мозаика.
- Ни фига себе, живут люди в селах, - сказал она сама себе.
Она вышла, завернувшись в большой мужской махровый халат. С мокрыми волосами. Нарочно смыв всю косметику. Бока посмотрел на нее и сказал:
- Ты такая классная.
Эди засмеялась.
- Не, честно.
- Верю.
- Ты прям как девочка, такая молоденькая.
- Где мне лечь? - спросила Эди. - Я устала, офигительно!
Он повел ее в соседнюю спальню ( вообще, действие разворачивалось на втором этаже). Включил свет. Хрустальная люстра, достойная спальни Анжелики, маркизы ангелов, освещала чудовищных размеров лежбище с красными простынями.
- Ни фига себе, как сексуально! - сказал Эди. Бока немедленно впился ей сзади губами в шею.
- Э, нет! - сказал Эди, - иди сначала тоже в душ!
Он пошел.
- Слушается, животное! - усмехнулась Эди. Взяла с подзеркальника щетку, причесала мокрые волосы, скинула халат и залезла, голая, под красное одеяло. Кажется, еще заснула до прихода Боки. Кажется, даже увидела какой - то сон. Сон прервался новыми поцелуями в плечо. Эди увидела сквозь сонную дымку Боку. Он лежал рядом. Из одежды - только золотая цепь на шее. И еще густая растительность от шеи до низа живота. Живот, кстати, имелся - еще не пузо, но уже нечто определенное.
- Слушай, а кто тебе сказал, что можно? - спросила Эди. - Наташка твоя, да? Ты меня звал видак смотреть. А про это мы не договаривались.
- Ну, если не хочешь..., - начал он растерянно.
- Лежи, - сказал Эди.
Он лег.
- Сколько тебе лет? - спросила она.
- Двадцать восемь. А ты думала - больше?
- Ниче я не думала.
Она погладила его рассеянно по груди, а потом решила себе вообразить, что это Игорь или Марио. Тогда можно будет застрять здесь еще ночи на две, и фиг с ними, с мамашей и братом.
Секс состоялся - обыкновенный, стандартный, удовлетворивший обоих, ничего плохого не скажешь. Особенно, если воображать, что это с Игорем или с Марио.
- Эди, - сказал Бока, - выходи за меня замуж.
Утром Эди позвонила домой. В трубке возник сначала недовольный голос брата, а потом понеслись истерические крики, то на низких нотах, то на высоких. Эди сидела за кофе, к которому были извлечены из холодильника все подходящие к кофе вещи, которые в холодильнике нашлись: масло, сыр, икра, креветки, кусок шоколадного торта.
- Мам, не кричи, пожалуйста, а то я совсем не буду разговаривать.
- Ты с отцом будешь объясняться, дрянь, шлюха! Отец звонил поздно, а тебя дома нет! Почему я должна за тебя отвечать! Отец приедет, он тебе голову оторвет за такие выходки!
- Я ему сейчас сама перезвоню.
- Ты, откуда ты перезвонишь, идиотка, он в Стамбуле!
Эди повесила трубку и спросила у Боки:
- Можно позвонить за границу?
- Влегкую, - отозвался тот. - Коды знаешь?
- Знаю.
Отец взял трубку сам, хотя - было достоверно известно, в Стамбуле он жил с какой - то женщиной, француженкой.
- Папа, это я, Эдиль, - сказала Эди по - турецки. - Папа, можно тебя попросить? Перезвони маме, объясни ей. У тебя лучше получается на нее воздействовать. Я выхожу замуж. Да, это точно. Хочешь поговорить с моим женихом? Он здесь. Его зовут Борис.