Хочется в укрытие. Без спроса и предупреждения просто взять и приехать в то самое место, где прошла часть моего детства.
На старой калитке, которую можно выбить несильным ударом ноги, висит ржавый замок. Сверху его прикрывает кусок резины, который если что-то и делает, то лишь мешает просунуть руку в щель и вставить ключ в проржавевшую скважину.
Деревянная дверь набухла от дождя и не сразу открывается. Но вот она поддается, и можно войти внутрь.
Внутри все так , как и должно быть: с прошлого лета все заросло травой, и не видно даже каменной дорожки к крыльцу. Если смотреть в непогожий серый день на двор и траву, можно подумать, что здесь пустырь и бог знает сколько времени никто не живет. А если светит солнце, то кажется, что ты в диком, необитаемом уголке мира человечьего. Это парадоксальная и потрясающая вещь- право собственности на землю. Право на кусочек этой планеты. Тут растет трава и нет ничего ценного, а все же это мое! Я могу делать то, что хочу, чувствовать себя свободной. И могу оставаться здесь одна столько, сколько пожелаю.
Дому уже немыслимо как много лет, он весь косой, и краска на нем облупилась. На одной из стен до сих пор остались следы мелков. Когда-то непослушный ребенок разрисовал тут всё цветными мелками из набора. Потом, правда, получил хорошенько по заднице, но это детали. Главное- следы пребывания живой детской души.
Нижняя ступенька крыльца уже не та, что была здесь изначально, потому что ребенок продавил её, пытаясь побить свой тысячный рекорд прыжков в скакалку…
Как вспомню, как он скакал, с каким упорством, просто удивительно!
Побить рекорд казалось самым главным на свете.
Как же давно это было! Совсем в другой жизни…
Десять лет назад. Никто еще не знал о мобильных телефонах, у родителей не было морщин на лице…И бабушка была еще молодой. Каждый вечер мы с ней ходили на родник или дальше, на мост, с которого было видно «море», как мы его называли. Впрочем, это действительно похоже на море.
Дом внутри совсем небольшой, и там всегда немного сыро : низина. Поэтому когда приезжаешь в первый раз после зимы и снимаешь замок с комнаты, там внутри всегда такой особенный запах. Сырость и что-то еще, но пахнет домом, хоть убей. А потом протопят печь березовыми дровами, и сырость постепенно уходит. Дом становится обжитым.
Три кровати, стол, комод и четыре стула- вот и все, что человеку нужно для счастья. А еще старый-престарый радиоприемник с одной единственной станцией. В моем детстве каждый вечер по радио шли постановки классических спектаклей или просто чтения. Так было здорово: сядешь на диване и слушаешь, как какой-нибудь известный актер читает рассказ так размеренно, вкрадчиво. Вечер, темнота за открытым окном, завешенным заленой сеткой, и тихий, уютный голос из радиоприемника. А когда приходила подружка, нам нравилось, чтобы по радио читали страшилки, потому что лучше всего бояться вместе в старом деревянном доме, пока взрослые сидят на террасе , обсуждают какие-то свои проблемы и пьют чай с тортом. Мы были такие маленькие, доверчиво-впечатлительные, чуткие, и если рассказывали про что-то страшное или таинтвенное, поворачивали головы друг к другу и делали страшные глаза,шумно выдыхая воздух. Одна голова темная, другая светлая…
А еще на даче всегда было море веселых развлечений. Одно время мы почти целые дни проводили у подсолнухов, ловя бабочек. Нам с тобой предки купили одинаковые костюмы майка-шорты: тебе красный, а мне синий, и вот мы в них ловим бабочек на подсолнухах самодельными сачкам с полиэтиленовыми пакетами, натянутыми вместо сетки. Капустница считалась легкой добычей, лимонница среднячком, а вот махаон считался редкостью. В конце дня мы подсчитывали, кто больше наловил, а твой старший брат-ботаник ( над которым мы издевались-стыдно вспомнить как, он ведь от нас даже в доме запирался ) рассказывал нам про расцветки и виды бабочек в средней полосе.
Или как в один прекрасный день мы открыли, что рядом с колонкой у нас залежи глины. После этого наше с тобой творческое мышление переключилось с рисования на лепку. И как следствие на моем крыльце вместо пятен краски появились глиняные блямбы. Рисовала лучше всегда ты, потому что я мыслила стереотипно, пыталась передать, что вижу глазами, а у тебя была склонность к сюрреалистическому представлению предметов, реализм тебя никогда не притягивал, ты видела все по-своему. Еще ты с детства классно шила на кукол, но в этом я тебя поддержать не могла, потому как чувствовала равнодушие к иголке с нитками, да и к куклам тоже. Лепить было классно, вечно грязные руки, фигурки, регулярно в конце дня выставляемые на солнце сушиться, а ночью планы, что слепить завтра, чтобы тебя переплюнуть…
А еще у нас было два сарая, Большой и Маленький. Они есть и сейчас, но теперь там лежат дрова, кирки, лопаты, уголь, разные инструмены, даже какие-то рога… А тогда там жили пауки, крысы и наши самые жуткие страхи. Там водилась нечисть, которая и пугала, и завораживала наши с тобой робкие фантазии, которые мы потом рисовали или лепили.
На самом деле только сейчас, смотря через срез времени на нас с тобой тогдашних, понимаешь, что такое мы были. Мы с тобой были ...эх, что там говорить!
Мелкие, очень разные, но дружные, незлые и счастливые дети.
А сейчас?Во что превратился мир вокруг нас?
Наши любимые дикие места застроили или превратили в свалку, наши близкие постарели, и что ждет еще впереди….
А начиналось всё так забавно: дедушка берет меня за руку и говорит, что хочет меня кое с кем познакомить. Я в ночной рубашке, резиновых сапогах и почему-то с лейкой. Подводит меня к ограде,разделяющей наши участки, а там - ты с папой, такая маленькая, прикольная. Большущие черные глаза… мне пять, а тебе семь. Ты захихикала: видимо, у меня был уж очень комичный вид: враждебный взгляд, ночнушка и лейка, и все же очень скоро мы начали бегать друг к дружке в гости, придумывать новые игры, делиться секретами и «серьезными» мыслями. Мы прятались от взрослых в огромном парнике для огурцов, там всегда было жарко и влажно и кишело полным полно сороконожек, прочих мерзких насекомых и еще лягушек.
Теперь парник больше не ставят. Все ушло, испарилось… Но наше с тобой детство было прекрасно! Как бы сложилось оно, если бы мы не познакомились? Я не знаю. Я рада, что мы пересеклись в этой жизни. Конечно, мы и ссорились, и дрались до синяков. Ты никогда не шла мириться первой, хотя я всегда чувствовала, что ты сожалеешь. Но это все равно, особенно теперь. Главное зародилось тогда и осталось сейчас. С тобой здорово и плакать и смеяться, бояться в темноте или мечтать, говорить глупости...
По-моему, вполне можно уверенно заявить, что у нас есть свой женский клуб, название которого я разглашать не буду, потому что это - вечная тайна. Ты, я и те, которые пришли в наш кружок позже,- мы дивная компания, которая не треснет, я надеюсь, и в дальнейшем. И мы никогда не состаримся! Не быть нам равнодушными, сухими, рассудтельными мертвецами при жизни! А твой удивительный, ни с чем не сравнимый искренний смех, надеюсь, будет и впредь звучать в моей, такой скучной без тебя, жизни...