одна
В пыльном офисе в центре города одна. Проигрыватель Windous Media воспроизводит музыку Anugama. Сейчас посмотрю в инете, что это за фолк... Почитала на «Прозе» чью-то мистико-сентиментальную повесть, местами увлеченно...
Теперь вечер. Я остаюсь одна. Мне чуть грустно, хотя об этом я и мечтать не смела. Впереди, как минимум, ночь, которую я проведу абсолютно одна, если только пожелаю. Но я могу пойти гулять. Могу встретиться с мужчиной. Могу позвонить подруге. Могу пригласить к себе другую подругу. Но лучше бы мужчину. Правда, тот мужчина, с кем рядом мне уютно, скрадывает вечер у домашнего очага. Не знаю... я его совсем не знаю... Я не подозревала, что у него есть дом. Я и сейчас не понимаю, что значит для него жена. Для меня это значит, что надо перестать о нем думать. Что вобщем я и делаю. Но не получается. Он позвонит мне вновь и вновь, и надо к этому быть готовой, чтобы не быть застигнутой врасплох, чтобы не ранить.
Кто он? Случайный попутчик, в которого, как ни странно, я почти не влюблена.
Может, позвонит другой мужчина, но это вряд ли. Встречи с ним я давно желала, теперь немножечко боюсь. Скорей всего он занят посреди недели. Хотя... кое-что зависит от меня, вернее от того, как часто я буду на связи. Ничего не стоит объяснять. Я не против встретиться с ним этот вечер... вернее даже "за", потому что одиночество давит меня своим фактом. Но если разобраться... мне хочется побыть "одна", наедине с собой...
Я бы пустила близкого мужчину, который не нарушил кипения жизни, не охладил, не расплескал, не опустошил. Но я ни близка ни с одним мужчиной... а приключений мне не очень-то и хочется. Хотя нота авантюризма прочно сидит во мне, ожидая лишь повода, чтобы сорваться, круша за собой строгие, кропотливо возводимые укрепления.
Одна...
Может прийти в голову работать. Просто, чтобы не откладывать назавтра дела, которые я могу сделать за сегодня. Тогда уж точно вечер пройдет вхолостую. Я никак не использую своё неожиданное одиночество.
Можно смотреть кино, или читать, или писать, или бродить по дому в поисках чего-нибудь, что можно приготовить.
Мне хочется, чтобы моё "одна" впитало в себя максимум характеров и настроений, и передалось, перелилось в сюжет моей жизни на самой высокой точке своего горения...
утро растянутое к вечеру
Женатый объявился после полудня.
Спросил, - ты еще хочешь меня видеть?
Пришел, едва успела умыться. Позвонил, как обычно, ни в дверь, а на сотовый. - Уже полвторого! - сокрушенно воскликнул он, глядя на часы, так словно ему давно пора бежать. И остался до пяти.
Мы пригубили коньяк с лимоном, и отправились в спальню, мучить друг друга до изнеможения. Он не старался подсадить меня так, чтобы я на нем себя забыла, кончила. Но гладил меня столь нежно, дотрагивался так чувственно, что я испытывала неутолимую жажду. Сам он оргазмировал быстро, как только входил, что бы я ни делала. На какие бы хитрости я не шла, стараясь продлить эрекцию, когда он вводил член вовнутрь, наградой мне было, - "кончил как партизан". И хотя мне хотелось кончать на нем, я иступленно догонялась с ним рядом, не узнавая саму себя.
В шестом часу мы пошли прогуляться. Он торопился на работу, но зашел в салон Subaru, где мне любезно позволили снимать. Он же не выносил камеру, направленную на него, поэтому везде получился размытый или недовольный.
По дороге на работу ему пришла идея, и он пообещал не задерживаться в редакции боолее чем минут на десять-пятнадцать. Женатый действительно скоро вышел, и мы пошли во дворик разговаривать. Сидя на качелях, болтали до темноты, прощупывая совместный бизнес. Он записывал цифры в блокнот, подсчитывал. Становилось прохладно. Вечер остывал, я зябко потирала плечи. - Ну что, теперь мне тебя провожать? - спросил он. Я с готовностью кивнула, и мы пошли обратно, в сторону моего дома.
На полпути мы расстались. Ему нужно было возвращаться к жене, а мне - подумать над его идеей, и завтра утром позвонить...
день напролет
Женатый разбудил меня коротким звонком на сотовый, едва начался рабочий день. Услышав обрывок сигнала, я мгновенно открыла глаза, еще не догадавшись, что это он. Шестое чувство заставило меня торопливо схватить трубку. Так и есть: буквы на дисплее высвечивают его фамилию. Зажав трубу в руке, я некоторое время лежала, нехотя соображая, что нужно сделать, и зачем. Можно было ему не перезванивать, я почти не успела соскучиться. Правда у нас была договоренность, но я могла не торопиться.
Потянув еще, сколько могу, время, я набрала его фамилию.
- Доброе утро, - голос был приветлив.
- Я к тебе зайду, в течении дня, ты будешь на работе?
- Не знаю.
- Можешь куда-нибудь пойти?
- Я уже сейчас собираюсь.
- Где тебя перехватить? - я начинала просыпаться.
- Угол Московского шоссе – Революционная.
- Через сколько ты там будешь?
- Наверняка быстрее тебя.
- Да, это правда. Ты меня разбудил, я еще не собрана.
- Позвони, когда будешь выходить.
Я не торопилась вставать, понимая, что взяла реванш по времени. Можно было вскочить, умыться и бежать. Подремав последние минуты, я проделала серию утренних упражнений в полной тишине, не тратясь на музыку. Меньше, чем через час звонила ему, что готова выйти. Он сказал, что на улице собирается дождь, и надо взять пиджак. Я ответила, что уже в туфлях и в пиджаке. Действительно моросил дождь. Мы встретились и пошли по его делам.
Мужчина был сердит. После того, как я ответила на заданный им вчера вопрос, он нахмурился еще больше. Мой ответ его не удовлетворял, и я наперед знала это. Мы молчали, словно ожидая друг от друга объяснений. Мне было что сказать, но я не прерывала тишины, чувствуя, что, как взрыв, последуют его возражения. Порвав на клочки бумажку, которую я заготовила на тот случай, если все пойдет хорошо, я заговорила с ним на посторонние темы. Но оба мы желали развязки. Не хотелось отказываться от проекта, задуманного накануне. Очень быстро мы дошли до Сбербанка, стало показываться солнце. Сняв с карточки тысячу, я вышла на улицу, так как в помещении не хватало воздуха. Пролистав газету, вернулась к женатому, и снова вышла. Он, как будто, не торопился, стоя у окошка платежей. Неожиданно звук его голоса, раздавшийся позади, заставил меня вздрогнуть.
- Я думал, ты ушла.
По правде говоря, я сама подумывала, не прошел ли он мимо, когда его долго не было.
- Куда ты потом? - спросил он.
- Домой...
- Домой вернешься?
- Ну да.
- И стоило из-за этого идти, ты могла бы сказать мне "нет" по телефону.
Я пожала плечами. - Тебе на работу?
Он неопределенно кивнул и остановился на углу, глядя куда-то вдаль.
- Чего ты ждешь? - поинтересовалась я.
- Да вон, смотрю, что там делают.
Проследив его взгляд, я увидела метрах в тридцати от нас, к крыльцу мехового салона, была приставлена лестница. Видимо меняли вывеску, или чинили навес. Салон не представлял более интереса. Мы перешли дорогу, разговаривая о том, что нам нельзя целоваться, потому что в автобусе может сидеть его жена.
- Пойдем дворами, - предложила я.
- Зачем?
- Там вероятно суше... А впрочем, и здесь высохло.
Носки туфель были неприлично забрызганы. Ни у меня, ни у него не оказалось одноразовой салфетки, чтобы их протереть. Он предложил купить в магазине. Понятно, - подумала я, чувствуя, что он тянет время, ища повод задержаться. Грудь наполнилась теплом.
Он ждал меня у выхода, изучая газету. Стоя у кассы, я любовалась его стройной фигурой. Во мне словно что-то оттаяло, и на глаза навернулась слеза.
- Давай зайдем во двор, найдем лавочку, ты нормально сядешь и вытрешь, - одернул он меня, когда я наклонилась, комкая салфетку. Лавочка сразу попалась на пути... Второй день я провожу с ним во дворе - то на качелях, то на лавочках. Без сигарет, и без вина. Мы разговариваем.
Немного подумав, женатый мужчина предложил вернуться к проекту на неожиданных и любопытных для меня условиях. Я колебалась. Задавала уточняющие вопросы, пока не поняла, что он говорит всерьез.
Живешь, обгоняя время. Он слушал меня, побуждая делать нужные звонки. Контакты с людьми из того мира добавляли недостающее вдохновение. Я наблюдала за его интересом, рассказывая истории из практики. Временами он зевал. Мы просидели на лавочке час или два, или больше, пока не проголодались.
Кафе оказалось закрыто до 26 августа. Накупив в магазине салат, мясо, сок и кефир, мы отыскали другую лавочку. Есть на улице - особое удовольствие. Не могу представить себе взрослых людей на нашем месте... скорее подростков, лишенных предрассудков.
Дождь погнал нас обратно. Мы едва успели до того, как крупные капли шумно не попадали на землю. Через коридор редакции, продолжили работу в кабинете с табличкой «отдел культуры» - два телефона и компьютер с интернетом. Намечался алгоритм первоначальных действий.
Женатый был недоступен, как студентка института благородных девиц. Мы вышли в девять, потому что за мной приехала подруга. Он спросил, - ты не хочешь нас познакомить? Это было для меня сюрпризом. Он готов был разговаривать, "если конечно, ей будет о чем, со мной поговорить, в чем я сомневаюсь". Сомнения оправдались. Подруга нелюбезно спросила, - о чем нам говорить?! Его это не обидело, он слаб на грубую прямолинейность, и потому, незамедлил откланяться, как ни в чем не бывало. Это задело меня.
Оставшись наедине с подругой, я поинтересовалась, в своём ли она уме.
- Если тебе не хотелось общаться, ты могла сказать «извините, я не расположена сейчас к общению». Это чужой человек, которого я тебе представила.
Подруга почувствовала фальш своей реплики. К тому же, она не имела ничего против нового знакомого. Что-то ее смутило, она защищалась. Неожиданное предложение пообщаться заставило ее повести себя резко, но сейчас не было причин на этом настаивать. – Для тебя это важно? – спросила она. Я ответила утвердительно. – Тогда давай вернемся, звони ему, - и она стала выкручивать руль.
Мы съехали на ту улицу, по которой он мог идти. Женатый был уже дома, но пообещал одеться и выйти. Поджидая его, мы свернули к гаражам, чтобы пописать, прячась за ее машину. Когда вернулись, он выходил из двора.
- Куда ехать? спросила подруга.
- Прямо, - показал он.
Мы спустились к спорткомплексу, и просидели до темноты, говоря о делах...
сегодня опять
День начался и закончился им. Милый разбудил меня звонком на сотовый. Я спросила о его планах, и пообещала через час прийти. За окном усиливался дождь. Чувствуя, что не успеваю, я перезвонила, сославшись на дождливую погоду за окном. Через двадцать минут он пришел сам. Принес пельмени. Вынес мусор. Накричал на меня, что я подсыпала щепотку приправы в бульон, и заставил съесть тарелку пельменей. После этого мы пошли заниматься делами. Сели в моей комнате. Он совсем неласковый, и никогда ко мне не пристает.
После звонка шефа, ему нужно было вернуться на работу. Он сказал, что я могу пойти с ним, и там мы можем продолжить. Мы отправились вместе.
Впустив меня в кабинет «отдела культуры», он стрелой вылетел, едва бросив сумку. Его не было минут двадцать. Вернулся он такими же скорыми шагами, как и вышел. Едва глянул в компьютер, и заговорил о делах. Пересев напротив меня, он чертил на листах схемы и спорил. Я кипятилась из-за того, что он перебивал меня, но весь этот разговор мне нравился. Два часа прошли как минута, а нам еще о многом надо было поговорить. Решили продолжить путь вместе, и на деловую встречу поехали вдвоём.
Он поднялся в агентство, и вызвал интересующую нас личность. Сев в кафе торгового центра, мы обсуждали открытие второго офиса. Засиделись так, что нас попросили оттуда, показав на часы.
На улице было зябко. Милый нашелся, "напомнив", что нам еще нужно заехать в пару мест. Мы простились с вероятной партнершей. Пошли пешком. Он был в приподнятом настроении, и что-то возбужденно рассказывал. Совсем как мальчишка, - подумала я, и взяла его за руку. Он постепенно утих... чутко, как животное. Мы держались за руку, но этого становилось недостаточно.
Я хлюпала носом и желала только одного - его тепла и ласки. Мы остановились. Я спросила, - хочет ли он общаться со мной, как с женщиной, или только как с "деловой партнершей". Последнее словосочетание звучало нелепо. Он ответил, что хочет, как с женщиной, и как с партнершей, и выжидающе смотрел на меня. Переступив на другую ногу, я оказалась к нему так близко, что, не выдержала и прислонилась. Меня обдала горячая волна. Он коснулся губами моего рта. Прикрыв глаза и слабея, я чувствовала легкие прикосновения губ, щеки... Он остановился, и, в очередной раз, сказал, что не любит этого делать при людях. Я отстранилась. Уже темнело, прохожих не было. Мне сложно было его понять.
Все же мы стояли близко, и он смотрел мне глубоко в глаза, так что губы тянулись к нему. Он говорил, что не хочет на меня кричать, особенно при людях. Что когда он это делает, ему плохо. И что хочет, чтобы я слушала, что он говорит, а не тянулась его поцеловать. Сказал, что нужно договариваться, откладывать дела и заниматься друг другом.
Стремительно темнело. Мы дошли до следующего перекрестка. Стали прощаться. Завтра он должен был уехать с женой к ее родителям на выходные.
- Если будут вопросы, - звони, можем до обеда поговорить.
Я переспросила, и он еще раз подтвердил, что в первой половине дня готов увидеться. Мы встретились губами. Он сказал, - до завтра.
я проснулась
Сегодня я опять услышала звонок. Радостно рванулась из кровати, зная наверняка, что это он.
– Ты уже встала?
- Я вскочила…
- Сын еще спит?
- Как же… полтора часа, как забрасывает меня игрушками.
Мы поговорили… Как и планировал, он уезжал к родителям жены на выходные.