«Если человек лишен чувства юмора,
значит, было за что…»
(народная мудрость из Интернета)
Когда Сергей впервые увидел Евгению, красавицей назвать ее было трудно: распухший красный нос, живописные потеки туши на щеках, размазанная помада… Какое счастье, что от слез дурнеет только лицо! Вот был бы ужас, если бы бурные рыдания деформировали еще и девичью фигуру. А она у Евгении была хороша!
Итак, она рыдала, а он – утешал! Так и познакомились.
Сергей потом тысячу раз проклял тот день, когда ему понадобилось зайти в бухгалтерию к симпатичной расчетчице Танечке. Танечки там не оказалось, там вообще не было никого, кроме этой самой рыдающей девицы.
И Сергей сдуру бросился ее утешать. И утешил. Причем так напористо, что они стали встречаться.
Когда Евгения не рыдала, она была чудо как хороша! Помимо прелестной фигурки природа наделила ее огромными синими глазами, точеным носиком и пухлыми аппетитными губками. Сергей моментально влюбился в нее. Буквально по уши! Или нет? Чёрт… теперь, спустя годы, ему стало казаться, что это сработал первобытный охотничий инстинкт, не позволивший ему упустить роскошную дичь, в совокупности с самолюбием молодого мужчины, выбору которого сразу же обзавидовались все друзья-приятели.
И еще – эта его вечная привычка кого-то опекать и утешать! А Евгению приходилось утешать постоянно… Несмотря на сногсшибательную внешность, девушка всё время комплексовала и была уверена, что окружающие ее всегда в чем-то ущемляют. К примеру, назовет ее кто-то из присутствующих Женечкой, а она тут же в слезы:
- Как он мог! – рыдала она, - Женечка – это так пошло! Неужели трудно запомнить, что я Евгения, Евгения, а не какая-то там Женечка!
Или, к примеру, толкнут ее в метро, а она тут же в истерику:
- Это они нарочно, нарочно! Неужели не видят, что я здесь стою?
Но самое странное было в том, что капризная красавица была начисто лишена чувства юмора. Но Серега, ослепленный ее красотой, долго не замечал, что его возлюбленная смеется только в исключительных случаях.
- Какая тупость! – заявляла она, если Сергей не предупреждал Евгению о том, что рассказанная история – анекдот.
- Вы что, издеваетесь? – спрашивала она, когда при ней шутили.
- Не понимаю, чего вы все ржали? - возмущалась она, выходя из кинозала после показа комедии.
Над ней подтрунивали, она в ответ рыдала, Сергей, как всегда, утешал.
Он и сам не заметил, как они оказались во Дворце Бракосочетаний.
Всё было чудесно. Ресторан, гости, тамада, оркестр … Молодая была великолепна. Когда она в своем пышном сияющем платье танцевала первый «семейный» вальс со свежеиспечённым мужем, гости наградили их такими аплодисментами, что у всех буквально заложило уши!
Вдруг… Вот так всегда – чуть что, и возникает это волшебное слово, после которого сюжет меняет свое направление. Дело в том, что в зале был скользкий пол. Да и подошвы Сережкиных новых ботинок – тоже. На очередном крутом вираже вальса юный муж вдруг (!) поскользнулся и, лишь успев отпустить руки, чтобы не увлечь за собой новобрачную, позорно хлопнулся на задницу посреди банкетного зала! Взвизгнув трубой, умолк оркестр. Смущенно кашлянул Тамада. Торопливо задвигались стулья…
И тут в полной тишине раздались странные, икающие звуки. Сергей поднял голову и оторопел. Из-под потрясной фаты на него глядело красное, странно подурневшее лицо Евгении, и именно из ее некогда миленького ротика неслись эти звуки, перемежающиеся веселыми взвизгиваниями:
- Ой, смешно! Ой, не могу! Ну, умора!
Молодая смеялась. Чуть ли не впервые при нём совершенно искренне. Чувство юмора у нее, оказывается, все же было. Правда, весьма своеобразное. В дальнейшем Серёжа не раз убеждался в этом.
Ну, например, когда по телеку показывали юморные передачи. Тогда Евгения торжественно усаживалась перед экраном, и старательно растягивала уголки губ, изображая улыбку, когда за кадром включали смех. Потом укоризненно смотрела на мужа, и назидательно произносила:
- Вот, опять ты не смеешься! У тебя, Серёж, совсем нет чувства юмора…