Один мужик от горя-одиночества в лес забрел и потерялся. Прошло три года. В этом микрорайоне, где жили его родственники, жена с детьми, была одна охотница. Каждый божий день ходила она с собакой да с ружьем по загородным окрестностям, мимо вилл и заборов. Раз идет, вдруг собака залаяла, и шерсть на ней вздыбилась. Смотрит охотница, а перед ней на тропинке лежит колода, на колоде баба сидит, волосы седые чешет. Возьмет прядь лохматую в руку, да на месяц поглядывает:
- Свети, свети, ясен месяц!
Дивно стало охотнице. Отчего так, думает, собою женщина еще молода, а волосом, как пятидесятилетний сосед с пятого этажа, седа? Только подумала, а та словно мысль ее угадала:
- Оттого, - говорит, - я седа, что чертова елда надо мной надругалась!
Тут охотница и смекнула, что перед ней не простая баба, а из замка «новорученного». Сама лесавка! Пригляделась, и впрямь: сидит перед ней маленькая такая, серенькая, на ежа похожа. Обуяла охотницу классовая ненависть, нацелилась ружьем – бац! - и угодила в самый глаз. Застонала лесавка, повалилась через колоду, клубочком в калитку покатилась. Следом за ней побежала собака, а за собакой охотница. Шла, шла и добрела до горы, в той горе расщелина, в расщелине бомбоубежище. Входит в него, смотрит: лесавка на полатях валяется – совсем издохла, а возле нее сидит мужик, в одеяло завернутый, да горько плачет:
- Кто теперь тешить-ублажать моего маленького будет?
- Здравствуй, добрый человек, - говорит ему охотница, - скажи, чей ты и откудова?
- Ах, красна девица! Я и сам не ведаю, словно я вольного света не видал и нормальной бабы не знавал!
- Ну, собирайся скорей! Я тебя выведу на мирные территории.
Взяла его с собою и повела из пустыни. Идет да по заборам крестики чертит – на всякий случай! А этот мужик лесавкой был унесен, прожил у нее целые три года, весь-то искололся, отощал, да оборвался. Она его голым держала. Вот теперь ковыляет, как есть совсем без одежды, срам болтается. Пришли в микрорайон. Охотница стала выспрашивать: не пропадал ли у кого мужик?
- Это, - говорит одна, опознавшая, - мой бывший! Явился.
Прибежали дети:
- Тятя, тятя! Где ты был столько времени? Ни чаяли тебя и видеть больше!
А мужик стоит, руками хобот прикрывает, глазами хлопает – ничего не понимает, откуда столько детей набралось? Уже после стал помаленьку приходить в себя, обратно проситься, к жене, щей похлебать. Но там уж новый прижился, домовитый, по лесавкам не шастает. Пришлось охотнице взять на довольствие мужика. Он как выпьет, так все про трофеи рассказывает, которые в скале хранятся. Стали было искать бомбоубежище, в котором он проживал у лесавки, долго плутали, только не нашли.
***
Вот поехали однажды мужик со своей бабой, охотницей, в город. Оделись во все видное, в ресторан пошли. Сели за стол и потребовали себе вина и закусок: едят, пьют, услаждаются. Уже на сто долларов заказали, а все не унимаются: то шампанского, то устриц, то раков в молоке спрашивают.
- Слушай, муж, - очнулась охотница, - забираешь так много, а есть ли чем уплОтить?
- Да что ты все о деньгах, душа моя! Ведь я бывший миллионер!
При слове «миллионер» охотница принялась за раков с чистой совестью.
- Ты вот, солнышко лесное, даже и не знаешь, с кем дело имеешь, - повел искусную беседу муж.
- Да как же – я тебя, простите, с голым задом, из лесу вытащила! Умыла, обувку купила. Ты мне якорь в бок не суй.
- Попрошу не оскорблять, б*ять. Я – коммерческий директор! В третьем поколении.
- Ах, боже мой! - не своим голосом закричала жена. - Ведь нам всем смерть приходит...
Глядят, а в окна ресторана «Погребок», подземелья гребаного, так вода и хлынула. Наводнение!
- Господи, что же делать? Куда ж нам плыть? - засуетился мужик. Охотница встрепенулась:
- Дверь снесло, полезли в печь!
Подбежали они к старинной питерской печи. Полезли, не обращая внимания на сажу. На крышу взобрались. А там красота! Белые ночи, мосты над водами снесены все к черту.
Стоит счастливая парочка, кайф ловит неземной...
Это было там, где раньше находилось озеро Долгое, в прекрасную лунную ночь. Луна отражалась в воде, все было залито сиянием. Натянутые провода между домов сверкали стальным блеском.
Я не могла уснуть из-за этой луны. У меня не было штор, диск маячил на небе, ухмыляясь в лицо. Забралась под кровать, но серебряные струи текли по полу.
Мне начинало казаться, что вот-вот пойдет ливень и Нева опять вырвется из берегов. Мы будем все заперты в домах на сваях, отключат электричество. Никто не поможет, и только луна будет заглядывать к каждому из нас, хладнокровно фиксируя очередную смерть, мучая еще живых.
Встаю, подхожу к окну, распахиваю форточку. Я твердо знаю, чтобы не погибнуть, надо подавать знаки голосом. Я научилась выть на луну. Мне отвечают соседи, и нет страшнее нашей стаи в округе.
Замечаю плывущее тело в черном болоньевом плаще. Вздувшийся пузырь на спине утопленника напоминает парус пиратского корабля. Падаль. Видимо, кто-то выпрыгнул из квартиры. Чайки, огромные и наглые, утром растерзают, разнесут по кускам в зловонный залив.
Жду представления. Лунатики опять пойдут канатоходцами по проводам. Если позволит погода, они покинут жилища, заберутся на крыши, и фантасмагорическое шоу заставит назвать их имена.
Зрители прильнули к окнам. Приплюснутые к стеклу носы детей, скорбные лики матерей, высокие фигуры отцов. Как много обитателей в нашем районе!
Вот появился первый человек в черном фраке, в цилиндре. Милый трубочист! Он идет по воздуху и не кажется привидением, бредущим по кладбищу. Он танцует для нас, пружиня гибкими ногами. Все узнают знаменитого циркача.
С противоположной стороны балансирует угловатый мальчишеский силуэт, с неуверенными движениями, робкими взмахами рук и ног. Новичок, еще не ведающий главной опасности для сомнамбулы. Путь под ним плывет погостом с телами животных и людей. Широкая река замкнута бетонными стенами домов. Сон охраняет безумство лунатика, упрямо идущего навстречу трубочисту. Столкновение неизбежно, публика замерла…
- Ты че, совсем одичала? Прыгай давай! - мужик толкает охотницу. Она упирается, ведь крыша под ногами.
- Я замерзла, погладь мне грудь! - канючит женщина. Муж перетаскивает ее на катер, зацепившийся за крышу.
- Переждем, когда вода сбудет, - говорит он и целует ее в губы.
Итак, лунной ночью шли два лунатика навстречу друг другу по проводу, натянутому между домов. Ну видел же ты такую картину в детском воображении? Вспомни, как боялся луны, как магия слова «лунатик» заставляла фантазировать, представлять безжизненные пейзажи, людей, болеющих странной болезнью – сомнамбулизмом?
Но мужик не слышал. Сильный ветер с залива понес их катерок по воде. День плывут и другой плывут, а на третий стала вода сбывать, и так скоро – куда только она делась? Кругом сухо стало. Вышли на берег.
- Смотри, да ведь это же озеро Долгое! - охотница указала на заросли огромных камышей. Голубая глина окантовывала продолговатой формы озерцо. Утка оберегала выводок, девять желтых комочков. Чайки носились над ними, высматривая добычу.
- Да уж, занесло нас за тридевять земель, в тридесятое царство. Народ все чужой, незнаемый. Как тут быть, как попасть на свою землю? Денег при себе ни гроша, все в ресторане спустили, воздуху нету! - повел свой сказ Емеля.
- А начнем новую жизнь? Не пора ли проснуться, брат? - продолжила жена. - На работу устроимся? Надо наняться зашибить денег хотя бы на обратный проезд.
- Хорошо тебе, женщина! Ты везде устроишься, а я как трудовую книжку открою – там сплошные руководящие посты, я ж ответственный, панимашь ли?
- Ничего! И не таких борисов трудоустраивали. При мне будешь!
А в Коломягах тем временем строительство развернулось. Коттеджей налепили, озеро почистили. Хоть и тротуары у города пообрезали, застолбив собственность, микрорайон преобразили. Дворниками работают брюнеты в тюбетейках, строителями-высотниками горцы, подданные иностранных государств производят отделочные работы в квартирах ленинградских потомков.
Взяли парочку на работу – ремонт делать. Жену за старшого, мастером по обоям, а директора подмастерьем. Так-таки до самой осени и ремонтировали. После того собрали деньги, делить стали. Жена разделила поровну. Видит директор, что простой маляр равняет его с собою, ответственным и коммерческим, стал обижаться:
- Что же ты меня с собою равняешь, женщина?
- Да я вообще тебе только рубль на обед буду давать! Иди в свое бомбоубежище, антиглобалист проклятый!
Директор осерчал и принялся всячески ругать политику и порнографию в лице одной супруги. Она крепилась, крепилась, вдруг как тяпнет его в бок:
- Очнись!
И муж очнулся. Смотрит – все по-старому, как были в своей комнатухе, в избе не оклеенной, так и не выходили из нее. И жена – не охотница вовсе, ружья не имеет. Сидит перед ним старуха с разбитым корытом. Шамкает:
- Вот как рухнули наши надежды. Даже в город не съездили!
Фото Светланы Нюман