Stabat Mater dolorosa

 
 
Вот и Голгофа…
Мария вздрогнула, она знала предание, что на этом холме пророк Иеремия написал книгу Плача.
Здесь он скорбел о разрушении Иерусалима.
Нет сил больше идти…
Вечернее солнце жжёт лицо как в полдень.
Сердце больше не может видеть сквозь очи кровь сына, которая оставляет след от Дамасских ворот.
Вдруг, всё стало темнеть перед глазами, и Мария увидела страшные тени за спинами людей.
Призраки полулюди, полуживотные, чьи руки были в крови всех убиенных в прошлом и будущем,
 двигали человеческими телами, и заставляли людей выкрикивать оскорбления и хулу.
Жажда вкусить человеческую плоть двигала их челюсти, превращая их страшные лица в ужасающие гримасы.
Не в силах самим прикоснутся к Иисусу, они натравливали на Него пёструю обезумевшую толпу.
Раздирая клыками и когтями невидимую душу, они побуждали к ненависти каждого, кто был под их властью.
Их голоса были утробны и низки по звучанию.
Если бы львов и медведей научили человеческой речи, они говорили бы подобным голосом.
Мария стала терять сознание, но Иоанн, подняв её с земли, сказал: Мария… стоит ли тебе идти за Ним?...
 Пойдём, мой сын… -
прошептала Мариам, и, опираясь на руку брата Иакова, последовала за толпой.
………………………………………

Вершина холма уже была наполнена кровью из разорванных вен распинаемых.
Римские солдаты, закалённые в боях, видевшие многое, совершали казнь с каменными лицами.
Важные учителя народа, стояли невдалеке, и о чем-то говоря между собой,
одобрительно кивали головой в сторону крестов.
Душа Марии словно вышла из тела…
Она видела всё со стороны.
Мария, пойдём домой, -
сказала ей Иоанна, и вытерла холодный пот с её лба.
- Нет, моя подруга… я останусь с Ним…

И вот третий крест был поднят над скалой.
Череп холма был увенчан последним распятием…
Вдруг Иоанн содрогнулся.
Ты ведешь это…, -
спросил он мать Христа.
И посмотрев в её глаза, понял, что она давно всё знает.
Тёмное облако, душным кольцом окружало крест, чёрные руки тянулись к нему
из смрадного тумана, скрежет и гул, как из глубокой пещеры, где рушатся камни,
доносился от осязаемой тьмы.
Он задыхался.
Под тяжестью тела, под жерновом незримого проклятия, которое опускалось на Него.
Отец! Ты оставил меня… прими же их! –
простонал Спаситель, и умер.
Серным дождём обрушилась бездна Шеола на бездыханное тело.
 Пройдя сквозь раны, тьма с воплем вышла наружу, ибо Души уже не было.
Солнце стало терять свой обычный блеск.
Воздух застыл каменной слюдой в поднебесном пространстве.
Земля задышала прахом могил, и древние холмы и долины пришли в движение.
Народ в страхе побежал к городу, а войны,
 достав амулеты своих богов, упали в ещё не застывшую кровь осуждённых.
Мария, стоя на коленях, плакала.
Она молитвенно шептала слова:
Сын мой… я так надеялась, что слова Твои о смерти, только притча…
Но вижу, что меч страданий, прошёл сквозь моё сердце…

Один из римских воинов, придя в себя, крикнул подчинённому: cito hasta!
 percussura!
 И тот пронзил Его грудь острым копьём, чтобы удостовериться в смерти.
В одно мгновение, Мариам почувствовала, что в её сердце, сердца всех матерей мира, о которых все забывают, когда праздным взором видят растерзанное тело
человека на дороге,
от колесницы иерусалимского вельможи, или от рук разбойников,
 или от зубов диких зверей, или от побиения камнями по закону,
который дан немилосердным людям.

Что знают они о праведности? – подумала Мария, вспоминая рождение Сына,
и то, как Иосиф, втайне от религиозных учителей народа и священников,
хотел отпустить её с миром.
И как впоследствии Ангел назвал его праведным, ибо он был милосерден.
Я понимаю Тебя мой Бог…,-
думала она.
Все идущие за Тобой, были отвергнуты миром…


Иоанн и Иоанна с Марией Магдалиной, взяли под руки скорбящую мать, и неторопливым шагом
отвели её в дом Марка, на окраину города.