Вам трудно было бы назвать ее красавицей, но как только я увидела эту девушку, готова была завопить на весь мир: «Никого красивее не видела!».
Она была очень уж худа и бледна, словно нарисована дрожащей с похмелья рукой художника-графика, разве что глаза являли собой два ярких пятна цвета щедро заваренного чаю. Но не было в ней ни капли того аристократизма, который бы мог облагородить этот портрет и которым наделяли своих героинь русские литераторы. Я всегда видела ее только в белом, с каким-то дореволюционным то ли пучком, то ли узелком неопределенного цвета волос на затылке. И выражение лица ее было хищным, словно у совы или дикой кошки.
Особенно плотоядной казалась ее физиономия, когда я впервые попала к ней в руки. Просто зверь какой-то. Похоже, не выпустит, пока не добьется своего. Она хлестко шлепнула меня пониже спины, но удар пришелся по ногам и потому получился смазанным. Было больно, но я не издала не звука. Тогда она снова замахнулась – я зажмурилась, но не пикнула.
- Ах ты маленькая паршивка!
И только третья ее попытка увенчалась успехом. Я сдалась и заорала во все горло.
Вот такой она была суровой, моя первая женщина.
Самая обычная акушерка, помогавшая принять роды у моей мамы.