80-е годы
Саперов подняли по тревоге, коротко сообщив: строители, роя котлован под новый дом, обнаружили неразорвавшиеся снаряды... Уже по дороге к объекту командир взвода старший лейтенант Семен Харитонов, сидя рядом с водителем, привычно прикидывал, что там могли обнаружить строители. Склад? Бывшую огневую позицию?
За окраиной города машина остановилась. Саперы принялись за привычное дело: расчехлили приборы и внимательно, метр за метром стали прослушивать землю.
- Есть металл! И вот они уже осторожно начали переносить свои смертоносные находки в кузов машины, укладывая ржавые снаряды на “подушку” из речного песка.
- Окоп тут, - крикнул кто-то.
Бережно разгребая песок, они обнаружили останки двух солдат.
-Этот наш, - трогая руками истлевшую ткань гимнастерки, проговорил Харитонов, -а этот? Что-то непонятное: кивер, пояс с гербом. А ружье-то? Это что-то музейное, пожалуй, 1812 года...
2.
1941 год.
...Рядовой Иван Смирнов, неспешно и тщательно обживаясь в только что отрытом окопе, уложил в нише винтовочные обоймы, рядом пристроил две гранаты. Притоптал на дне окопа коврик из свежей полыни.
Потом поудобнее устроился, опершись спиной о заднюю стенку окопа, и прищурившись, стал смотреть туда, где за низкорослым леском затаились фрицы.
Но вот за деревьями зародился и, все, нарастая, стал накатываться рев моторов, перебиваемый тяжелыми, словно удары в большой барабан, залпами орудий.
Из леса, окутываясь чадным дымом выхлопных газов, поползли три танка с черно-белыми крестами на бортах. За ними частила пехота. Выбрав самого длинного, того, что размахивал пистолетом, Иван прицелился.
- Сейчас ты у меня крылышками то помашешь.
Палец плавно нажал на крючок, раздался выстрел... и длинный гитлеровец, взмахнув руками, упал на землю как сломанная ветка.
-Первый, - шепнул себе Иван.
Он не расслышал, как, прошелестев издалека, снаряд рванул рядом с окопом. Все исчезло для него...
С трудом разлепив глаза, Иван приподнялся на локтях. Сквозь свист в ушах расслышал грохот боя, и он понял - жив.
-Жив! Так вашу мать, - негромко крикнул он, пытаясь перевернутся на бок. А когда это ему удалось, он вдруг обнаружил, что в его окопе, развороченном взрывом и ставшем вдвое больше, кряхтел, силясь встать, еще один человек... Присыпанный землей, он сжимал в руке длинное, старинное ружье.
Вокруг трещали автоматные очереди, грохотали взрывы, а Иван внимательно разглядывал странного соседа: наш или не наш... Одет как-то чудно. Может, долбануть, его прикладом да скрутить, а там и доспрашать?
Иван отвел, было в сторону винтовку для замаха, но сдержался. Высокий головной убор соседа украшал спереди белый, металлический, двуглавый орел. Темно-зеленый кафтан с красными матерчатыми погонами был сильно заляпан грязью и копотью. На Ивана из-под козырька смотрели два настороженно - изучающих темных глаза. И вдруг под черными, запорошенными сизой пылью усами промелькнула улыбка:
-Ишь, затихает... Видать, выдохся басурман-то, - сказал незнакомец сдавленным голосом.
- Отбили, - автоматически согласился Иван и тут же, опомнившись, спросил: - Ты кто таков?
-Иван Лапоть мы, - спокойно ответил собеседник, - родом из Смоленской губернии, села Ивановки, бывший крепостной барина нашего Семигубова, мать его в душу. Ныне рекрут Семеновского полка.
-Какого полка? - опешил Иван Смирнов и вдруг рассердился . -Ты чего тут мелешь? Рекрут, барин. Ты что с неба свалился?
-Да нет, - спокойно произнес Ванька Лапоть, - как только пошел на нас француз, унтер-то наш, Карла толстопузая, бочка пивная в первом же бою убег. Тогда мы своего, из солдат, сами над собой поставили. Вот командир-то наш и кричит: ”Ближе их подпущай, ближе, сукиных детей. Покажем, что такое штык да пуля русская! Встретим по - суворовски!”
Прицелился я в одного французика, - зло сплюнул Иван, - Они вначале-то красиво шли. Один прямо нам ходу вино из бутылки пил... Сбил я его. С виду здоровый детина, а пульки малой хватило. Не помню, сколько бой шел, смотрю, бегут мусью. Вскочил я в атаку, да тут “подарок” послал басурман. Взорвалась надо мной бомба. Словно оглоблей по маковке садануло. Очнулся я, глядь, в окопе лежу. И ты тут.
3.
Иван слушал своего тезку, верил ему, и не верил. Это что же получается, с предком своим в одном окопе встретился. Помнится, как-то политрук рассказывал о той войне с французами . Мол, отступали наши, отступали, и Москву отдали. А потом как вдарили и погнали Наполеона по той же дороге, по которой он пришел... чуть ли не полтора века минуло с тех пор...
Иван достал кисет, подаренный ему на прощание женой, скрутил цигарку, затянулся крепким табачным дымом и протянул самокрутку собеседнику. Тот бережно принял цигарку, затянулся, и улыбка вновь блеснула из-под его усов.
-Хорош... Словно медку гречишного хлебнул.
-Хорош. - согласился Иван, - У тебя жена, дети есть? - спросил он.
-Была, - помрачнел солдат, - была и жена-красавица, и лапушка-дочка. Да беда сгубила, и любовь и жизнь нашу. Раз увидел барин жену мою в поле и приказал к себе отвести. Скрутили ее, на подводу бросили. Дочурка наша, шестой годок ей шел, бросилась к барину, кричит: ”Мама, мама!” Только тот и слушать не стал. Хлестнул арапником по светлой головке и укатил. Когда прибежал я, доченька моя лежала на дороге, а кровушка ее алая в пыли растеклась.
Перевернулось тут у меня сердце. Взял я рогатину - и к хоромам барским...
Снова затряслась земля от взрывов. Расцвела рваными ранами воронок. За артподготовкой поднялась в атаку новая волна вражьей цепи.
-Эх, браток некогда и поговорить то нам по человечески, - вздохнул Иван, поднимая винтовку, - а сколько рассказать хотелось о жизни нашей. Да некогда. Опять, гады полезли. Давай угостим их, как положено.
-Угостим, - поднял длинное свое ружье другой Иван, - досыта накормим.
Бой разгорался. Все гуще становился визг вражьих пуль. И когда убило одного Ивана, другой склонился над ним, закрыл ему глаза, вздохнул тяжко:
-Не дождалась тебя жинка, браток.
Взял Иван винтовку друга, передернул затвор, как будто всю жизнь это делал, прицелился, выстрелил.
-Ничего, - процедил он сквозь зубы, - ничего, сочтемся и за кровь, и за слезы. Хоть и чертово племя вы, а от пули не уйти...
Запнулся солдат. Нашел и его горячий кусок металла, прямо в сердце попал. Разжались пальцы, выпуская винтовку. Медленно осел Иван в окопе, руки бессильно уронил на землю. Промчался над окопом враг, подняв клубы дыма и пыли над дорогой, по которой погонят его назад.
4.
80-е годы.
Саперы осторожно перенесли останки солдат двух эпох. Похоронили их на окраине села, со всеми воинскими почестями.
Сияют под солнцем бронзовые буквы: ”Русским героям - вечная память и слава”
1987 г.