На Дерибасовской стоят и беседуют два еврея. К ним подходит третий:
– Я не знаю, о чем вы говорите, но ехать надо.
Так пусть же этот бородатый анекдот послужит эпиграфом к небольшой зарисовке о «нестандартной» эмигрантской судьбе.
Семен Львович Левиссон личность во многом легендарная. Ходят слухи, с него писал одного из своих героев Сергей Довлатов. Насколько это верно, судить не берусь. Равно как и утверждать, что этот человек действительно существует. Не исключено, что он – своеобразная народная эмигрантская сказка, виртуальный персонаж, современный солдат Швейк, чья биография с каждым рассказчиком обрастает все новыми и новыми подробностями.
Говорят, правильно запущенная сплетня уже через пять дней становится настолько непохожей на себя, что только опытный глаз может рассмотреть в ней первоисточник. Опять же, не удержусь от цитирования старого анекдота.
Шел Пушкин, мимо ехал извозчик, обдал поэта грязью. Пушкин ухмыльнулся и дальше пошел. Через некоторое время это происшествие, обросшее подробностями и дополнениями, в пересказе «через сотые руки» выглядит так: вчера Гоголь рыбу ловил, камнями в прохожих кидался, и ругался просто жутко.
Не претендуя на истину в последней инстанции, хочу просто рассказать о том, как я собирала по крупицам информацию о Семе Левиссоне – гражданине несуществующей Тихоокеанской капиталистической республики. Существует он на самом деле или это всего-навсего хорошая байка, решать вам.
Все фактографические неточности прошу простить и относиться к этому материалу больше как к беллетристике, нежели как к журналистскому очерку.
Впервые о Семене Левиссоне мне довелось услышать еще в восьмидесятые, в период расцвета кооперации, когда вчерашние мастера на все руки открыли частные лавочки и начали зарабатывать неплохие по тем временам деньги. Родился этот человек в Одессе, в семье портных. Лет до двадцати с небольшим ничем не отличался от таких же молодых людей, успел отслужить в армии, говорят, обладал замечательным актерским талантом, великолепно играл Гамлета, на скрипке и на бильярде. Причем лучше всего на бильярде – здесь почти все легенды о нем сходятся – и однажды по подозрению в жульничестве (как можно жульничать при игре в бильярд, не знаю, это уже вопрос к профессионалам), был сильно поколочен и выброшен вместе с кием на улицу с пожеланием больше никогда не приближаться к игровому столу.
Дальше легенды начинают противоречить друг другу. Одни утверждают, что беспутного молодого человека подобрал двоюродный дядька и увез в Киев, вторые гласят, что Семен сам решил сделать ноги от греха подальше, ну а третьи и вовсе рассказывают о сложных перемещениях между Одессой-мамой, Ростовом-папой и Праматерью всех городов русских, когда Сему можно было видеть чуть ли не в трех местах одновременно.
В любом случае, видно, что человек он был непоседливый, и тяга к перемене мест в нем проснулась рано.
Коллекционируя мифы об этом человеке, я часто натыкалась на то, что многие из них буквально буква в букву повторяют некоторые эпизоды, что придает некоторую достоверность нашему персонажу.
У Семы Левиссона, видимо, был просто редкий дар находить ненужных людей в ненужное время и в ненужном месте. Дальнейший виток его биографии приходится на конец восьмидесятых, когда он уже вовсю трудился в Киеве в собственной мастерской по пошиву одежды «Монтана», а как говаривал незабвенный Остап Бендер, «вся контрабанда делается на Малой Арнаутской». В те времена массового наплыва дешевых вещей из Китая еще не было, поэтому псевдо-«Монтана» пользовалась спросом, тем более что шил Семен хорошо. По крайней мере, джинсовая куртка, которую мне довелось носить в то время была, по словам продавшего ее человека, сшита именно самим Левиссоном. Тогда эта фамилия уже дважды мелькнула в разговорах моих знакомых, и не удивительно, что запала в память. Отдам должное куртке, из которой я давно выросла, она относилась несколько сезонов, а потом еще и перешла «с барского плеча» моей родительнице. Сделана куртка была на совесть.
Вместе с кооперацией, как известно из курса новейшей истории, начал бурно развиваться и бизнес по сравнительно нечестному отъему денег у предпринимателей. Местный рэкет довольно долго Сему не трогал, тут легенды опять же приписывают Левиссону то бурный роман с дочкой местного мафиози, то уважение воров в законе к мастерству портного, то просто невнимание к скромной персоне Семена. Однако, как известно, Бог не фраер, и однажды Левиссон крупно пролетел с партией товара, предназначенной как раз для тружеников криминального фронта. Товарищи пролетарии с большой дороги с характерной настойчивостью стали разыскивать Сему, дабы при помощи подручных средств объяснить молодому человеку правила ведения бизнеса в условиях одичавшего недоразвитого рынка.
Здесь, опять же, дороги легенд расходятся в разные стороны. Мне известны как минимум четыре сюжетные линии. Первая, грустная. Сема был пойман, сильно бит, но выжил, после чего добровольно покинул улицы Киева. Вторая, монтекристовская. Сема был не только пойман, но и загремел на нары, где оказался в камере с личностями, уважающими ремесло портного и даже носивших шмотки, сделанные лично Семеном Левиссоном. При помощи связей в криминально-правоохранительном мире и системы «не подмажешь – не поедешь», Сема отделался условным сроком, но уехал в Таганрог, куда ему посоветовали направить свои стопы соседи по камере. Третья, фаталистическая. Обладая хорошим чувством интуиции, Сема вовремя понял, когда игры с представителями теневого бизнеса подходят к той грани, когда надо сматывать удочки и успел вскочить на подножку поезда «Киев-Ростов» буквально за считанные часы до того, как к нему в дом наведались «братки». Наконец, четвертая, стандартная. Говорят, Левиссон был человеком вспыльчивым и загорающимся идеями. Кто-то подбросил ему идею о том, что Таганрог испытывает острый недостаток в портных, поэтому именно там ждут Сему молочные реки и кисельные берега.
Однако факт остается фактом: если смотреть на похождения Левиссона в хронологическом порядке, то в следующий раз его следы всплывают именно на родине Чехова. К этому моменту Семену Львовичу уже перевалило за тридцать, и семьей он обременен не был. Но ничто не вечно под луной, в том числе и холостяцкая жизнь. Когда я была в Таганроге, то даже виделась с представительницей ЗАГСА, якобы лично освятившей синей печатью паспорта гражданина и гражданки Левиссон. Опять же, легенда на легенде: представительница ЗАГСА утверждает, что девушка была «очень милой еврейкой», молва приписывает ей армянские корни, личности, заслуживающие доверия, клянутся, что «Нинка Левиссон, урожденная Пилипенко – это ж казачка в пятнадцатом поколении».
Впрочем, национальность супруги Семы нас интересует мало. Известно только, что женщина это была настырная, способная уломать даже жителей Африки купить партию валенок «Большевичка» и уверенной, что муж-еврей не роскошь, а средство передвижения. Года через три семейной жизни она напрямую заявила своему благоверному, что детей ему не видать до тех пор, пока они не пересекут границу СССР, государства, которое рухнуло, напомню, в начале девяностых, как раз после отъезда Левиссона. Вот такое забавное совпадение.
В те времена евреи эмигрировали только в Израиль, который советским МИДом не признавался, и даже носил забавную приставку «С.У.», то есть «страна условная». Семен и Нина Левиссоны, подозреваю, что не без помощи связей сильной половины этой супружеской пары, достаточно быстро оформили необходимые документы, и эмигрировали в Тель-Авив.
Тут их брак дал трещину. О причинах гадать не буду, хотя легенды утверждают, что Нина Левиссон через полгода после развода нашла себе пару в Израиле, зато Семен неведомыми путями попал из Израиля в Германию. Здесь, в Лейпциге, он создал при помощи какого-то своего друга контору по типу бендеровской «Рога и копыта», занимавшуюся невнятными операциями по купле-продаже чего-то кому-то.
Моисей Соломонович Вайтенберг, замечательный стоматолог и по совместительству пианист, клялся и божился, что контора Семы Левиссона занималась самыми стандартными деловыми операциями, и что сам Сема чтил уголовный кодекс в лучшем смысле этого слова. Ему вторит Анна Яковлевна Штельц, уважаемая женщина, ныне пенсионерка, а в прошлом преподаватель игры на фортепьяно. Я понимаю, что все эти мнения однобоки, и высказывают их люди, считающие самого Семена Львовича чуть ли не святым человеком. Сомневаюсь, чтобы немецкие органы правопорядка придрались к Левиссону ни с того ни с сего. Причины однозначно были.
Плюнув на свою компанию и партнеров, Сема собрал вещи и опять же неведомыми путями вернулся в Россию. С распростертыми объятиями здесь его, естественно, никто не ждал, а «челноки» уже насытили отечественный рынок вполне приличной одеждой, способной составить конкуренцию любому отечественному портному, даже если это сам Семен Львович Левиссон.
Неугомонная авантюрная жилка, проснувшаяся в Семе еще в период его работы портным, со временем превратилась как выражалась бывшая одесситка, а ныне гражданка Франции Рива Зольценхайм, «в одно большое шило в одном маленьком, не приспособленном для этого месте».
Это было время расцвета бирж. Сема устроился работать брокером на одну из них где-то на юге России. Криминал в этой сфере к тому моменту обосновался довольно прочно, однако, как известно, «Земля имеет форму чемодана, за углом встретимся». Угол был неудачным: завернув за него, Сема столкнулся нос к носу с теми самыми братками, которые вроде как пытались навести порядок в его бизнесе, еще когда он занимался пошивом курток в Одессе. Братки были не из верхних мафиозных эшелонов, полагаю, что тогда «топ-менеджмент» криминала восьмидесятых уже успел несколько раз смениться и даже перейти большей своей частью в мир иной.
Одним словом, граждане с большой дороги Сему узнали, были крайне обрадованы появлению столь давнего знакомого в их краях и не преминули напомнить, что за ним числится должок еще с прошлых лет. Оглашенная сумма Левиссона не обрадовала настолько, что южные края он покинул в крайней спешке, даже не потрудившись забрать вещи.
Какая логика заставила Сему Левиссона направить свои стопы в Санкт-Петербург, ума не приложу. Возможно, устав от юга, он решил попытать счастья в северной столице. Поскольку батюшка Семы постарался вдолбить в своего ребенка как можно больше сведений о мировой культуре, Левиссон-младший устроился экскурсоводом в некоей компании-однодневке, занимающейся туристическими услугами. Тогда экскурсоводам платили мало, любителей поводить группы приезжих по туманному Питеру найти было тяжело, короче, Сему взяли «с руками и ногами» даже без необходимых бумаг. Впоследствии, говорят, сам Левиссон очень сдружился с бывшим экскурсоводом, а к тому моменту руководителем какой-то фирмочки. Экскурсовод с удовольствием делился с Левиссоном своими знаниями об истории и архитектуре Питера, а сам Сема, обладавший незаурядной памятью, потом пересказывал эти сведения, правда, в более вольной форме, гостям Санкт-Петербурга.
Город Петра Великого характерен нестандартными людьми, и эти люди имеют привычку встречаться. Иногда это приводит к последствиям просто катастрофическим для населения Земли. По счастью, рандеву Семена Львовича Левиссона и безумного гражданина, чье имя история не сохранила, имело эпохальное значение только для самого Семы.
Безумный гражданин заразил Левиссона идеей создания Тихоокеанской капиталистической республики. Идея, скажем прямо, не новая, уже озвученная в мировой литературе, но Семе она пришлась по душе.
Безумный гражданин, как гласят легенды, испарился вместе с некоторой Семиной наличностью, взятой для "подъема трудящихся масс" и больше в жизни Левиссона не появлялся. Можно только догадываться, какую авантюристскую жилку он задел в беспокойной левиссоновской душе, но Сема, развернувшись на сто восемьдесят градусов, собрал немногочисленные пожитки, и бросив невесту, которая уже созрела для брака с таким любопытным, пусть и небогатым человеком, отчалил в Новосибирск.
Почему начинать новую революционную жизнь он решил именно с этого города, и что произошло в психике этого человека, сказать теперь уже не может никто. По счастью, КГБ в те времена уже теряло свою силу, поэтому никто не заинтересовался столь подозрительным поведением тихого еврея.
Дальше начинается просто фантастика. Открыв ногой дверь первой попавшейся "желтой" газеты, Сема в пять минут обаял главного редактора, и уже на следующий день газета вышла с цветной фотографией Левиссона на первой полосе и заголовком "Гражданин Тихого Океана". С точки зрения профессионалов, возможно, в этом интервью содержался полный бред. Но опыт российской истории учит, что чем безумнее идея, тем больше народу она может за собой увлечь.
Народ идеей проникся. Вместе с сотрудниками правоохранительных органов, позвонивших редактору и высказавших недоумение по поводу столь провокационного материала. Желтой газете только того и надо было. Умело подняв бучу по поводу нарушения свободы слова, редактор поднял Сему на щит и быстро приобрел славу борца за правду. Сема маячил с ним везде, и в скором времени его переманило к себе местное отделение "зеленых", решившее использовать мысль о Тихоокеанской республике в своих корыстных целях. Левиссон недолго крутился в этом окружении, потому как понял, что его нагло используют, и примкнул к очередному невразумительному политико-экологическому движению, направлявшемуся на свой симпозиум где-то в Крыму.
Крымские вина, солнце и популярность сделали свое черное дело, и Сема ощутил себя великим. Поэтому после окончания симпозиума остался в Крыму, нашел себе какую-то совершенно пролетарскую работу, но продолжал крутиться в кругах местной элиты.
Как уже предупреждалось в начале этого рассказа, я опираюсь только на слухи и легенды, подтвердить которые довольно затруднительно. В частности, никак невозможно проверить, откуда у Семена Левиссона обнаружились средства и "мохнатая лапа" для дальнейших бурных действий. Мифы гласят, что он был в фаворе у какой-то вдовы, неожиданно скончавшейся и оставившей ему наследство.
Так это или нет, неясно. Известно только, что из Крыма, минуя родную Одессу, он сначала отметился в Ростове-на-Дону, где задержался на пару месяцев по непонятным делам, оттуда уехал в Москву, а из Москвы улетел в Нью-Йорк.
Америка привыкла к разным колоритным персонажем. Тогда угроза мирового терроризма ее не будоражила, в противном случае, боюсь, местные полицейские начали бы выяснять, откуда в аэропорту появилась группа лиц с плакатом "Welcome to America, Mr. President of Silence Pacific Republic".
Сойдя на благословенную американскую землю, Сема обнаружил, что его здесь не особенно ждут. То есть, ждут, но желательно с финансовой помощью для новых членов клуба поклонников С. Левинсона.
Семен Львович, как несложно догадаться, летел в Соединенные Штаты с прямо противоположной целью и надеялся, что его присутствие автоматически добавит ему не только политических очков, но и наличности. Не вышло.
На счастье Семы, в Нью-Йорке нашелся один из его старых знакомых, некогда процветавший в криминальном мире, а потом остепенившийся и ставший законопослушным американским гражданином.
– Семен, – сказал этот джентльмен, когда Левиссон переступил порог офиса. – Вы ничуть не изменились, разве что ума у вас стало еще меньше, но по местным меркам вы все равно гений. Мне очень нравится эта ваша мулька про Тихоокеанскую республику, но не пора ли вам обратить свой взор куда-нибудь в более приличное место. Например, на бизнес. Говорят, у вас хорошая деловая хватка.
Семины навыки в вопросах обработки брокеров оказались востребованы, и буквально через полтора года мистер Левиссон стал вполне уважаемым и респектабельным бизнесменом средней руки. Возможно, он и по сей день занимался увлекательной работой по скупке и продаже акций, но тут на его пути попалась некая особа, которую все окружение звало просто Мурочкой.
Мурочка была молода, наивна, симпатична и легко зажигалась глобальными мыслями. Встретив Сему и узнав в нем того самого "гражданина Тихого океана", она вцепилась в него хваткой бультерьера.
На счастье мировой беллетристики, подобные мурочки встречаются в жизни авантюристов не так уж и редко. Именно они подбивают своих благоверных на еще более безумные поступки. Сема очень долго сопротивлялся напору, но в конце концов крепость пала. И сразу же после заключения брака молодожены оставили за спиной Америку, и полетели...
Правильно, полетели они в Новую Зеландию. Потому что именно отсюда, по мнению безумного гражданина, столкнувшего Сему с правильной дороги, начнется становление Тихоокеанской капиталистической республики.
... И вот на этом пока одиссея Семена Львовича Левиссона обрывается. Точнее, обрывается ее известная часть. Приземлились ли Мурочка и Сема на другом конце земного шара или со свойственной им небрежностью развернулись и полетели в обратную сторону, история пока умалчивает.
Но если завтра на улице к вам подойдет благообразный гражданин с горящим взором и предложит вам войти в правительство Тихоокеанской капиталистической республики, сразу не отказывайтесь. Потому что наши авантюристы, как показала мировая история, способны на многое.
Статья опубликована в новозеландской газете «Наша гавань»