Глава 26.
После завтрака войска принялись обживаться на новом месте, а Сергей, вместе с Пясецким и Шаповалвым направился в палатку Зосимуса.
Марий встретил их с некоторым волнением. Пригласил присесть на низеньких диванчиках, на которых удобнее было бы возлежать и философствовать, нежели делом заниматься. Но тут по его приказу были внесены детали разборного стола, хоть и сделанного под стать высоте дивана, но позволявшего вполне комфортно заниматься с бумагами.
Причина взволнованности выяснилась почти сразу. Марий честно признал, что его солдаты строили крепости, термы, колизеи, виадуки и аквидуки, пирсы и дворцы, заводики и дороги, но никогда это не было строительством целого города, со всеми его взаимными хитросплетениями, не создавалось его подчинёнными ни разу проекта какого-либо значимого населённого пункта. Термин «населённый пункт» Марий почерпнул из речи Нечаева, и он ему пришёлся по сердцу.
Среди принявших участие в обсуждении данного вопроса строителей или архитекторов не было, и потому воцарилось недолгое молчание.
Предложил выход из создавшегося положения всё тот же Яцек: он предложил ничего не изобретать, а копировать планировку улиц и строений с современного города Гданьск, в котором проглядывают направления развития архитектуры средневековья. Основной же идеей его было – создать город будущего в прошлом. Пусть изящные пяти- шестиэтажные здания высятся у ратушной площади, пусть будет проложена ливневая канализация и отгорожена проезжая часть. Пусть будет построено здание крытого рынка, в котором крестьяне и купцы смогут продавать свой товар круглый год. Если бы Сергей не прервал Яцека, тот бы мог долго перечислять, но после водяной мельницы ему пришлось остановиться. Марий всплеснул руками и спросил:
- Мои солдаты могут построить всё, но вы сами-то, можете нарисовать то, о чём говорите, чтобы они поняли чего мы ожидаем от них?
И вот тут пан Пясецкий всех удивил, достав из своего рюкзачка альбом с красочными фотографиями и архитектурными планами. Издание было целиком посвящено Гданьску, с которым у поляка было связано множество детских воспоминаний. Увы, читатель, увы мне, за то что не могу я передать то, как выглядит лицо человека, видящего чудо! Марий скорее был похож на ребёнка, нежели на уверенного и невозмутимого военачальника, когда перед ним открылись цветные картины из жизни будущего! Он с жадностью разглядывал каждый снимок и тут же просил у пана Пясецкого пояснений к ним. Марий пригласил своих ближайших помощников, и те присоединились к совещанию.
Книгу проштудировали настолько капитально, что к сумеркам, когда заседание завершилось, уже каждый, словно побывал в Гданьске, и настолько хорошо он себе представлял этот, пользуясь военной терминологией, населённый пункт, что мог принимать участие в строительстве и судьбе будущего города. Но самое важное, это то, что сам Зосимус загорелся желанием построить такой город, и даже составил план первоочередных мероприятий.
День, как корова языком слизнула, но Сергею впервые, за эти восемь дней, не было жаль потраченного времени, хотя, он и поймал себя на том, что подсознательно, как отпускник, считает каждый день, отпущенный ему для жизни здесь.
В палатке, чтобы не развращать древних, радист со смаком закурил. Наши вздохнули. Вот. Это та самая атмосфера прокуренного армейского быта, которого им здесь так не хватает! Даже Яцек улыбнулся:
- Курите-курите! Я же столько прожил в общежитиях!
Шаповалов тоже кивнул, и задумался, а после сказал:
- Простите меня, други мои, но я давеча, ненароком, слыхал ваш разговор про то, почему поляки русских не любят. Разрешите высказать своё мнение на сей счёт?
- Просим, будет очень интересно – отозвался Яцек.
- Вот вспомните, когда в Польше всё было нормально, то и про русских плохо не думали, так?
- Так, согласился Яцек, но не совсем: коммунисты нам говорили, как нам жить, и мы ничего не могли сделать иначе. Но все понимали, что за их спинами СССР, и молчали. А против русского народа - нет!
- Так вот, суть в том, что когда народу плохо, то он ищет прежде всего причины вне себя самого! В Европе не любят поляков, так, Яцек?
- Так, они думают, что когда мы к ним стали ездить на работу, у них зарплаты стали меньше. Уровень жизни снизился.
- Правильно, а про то, что это от изменений в экономике, после объединения, уровень жизни стал выравниваться в среднеевропейский, нивелироваться, про это думать не хотят. А зачем? Вот ведь – приехал «польский Петр», которым всю Европу пугают, и это всё объясняет. Он с Востока, значит дикарь, которому всего будет мало. И состояние такое в экономике от того, что он вывозит валом их национальный продукт. Согласен, Яцек?
- Именно так.
- Сравните, друзья мои, и вы убедитесь в абсолютном сходстве точек зрения. Существуют законы поведения толпы, предоставленной самой себе, и, к сожалению, здесь просматривается один из этих законов. Нет, и не было плохих народов. Перед Богом мы все равны!
- Эвальд Викторович, - вошёл в дискуссию Сергей Нечаев – Выходит, что надо просто набраться терпения и пересидеть эту ситуацию, пока экономика не нормализуется? Тогда и в душах у людей порядок восторжествует!
- Я не склонен так считать, уважаемый Серёжа. Вот ведь какая забавная штука происходит… Что такое история, как наследие прежних поколений?
- Это увековеченная память о делах людей. Выдающихся личностей.
- Хорошо, а если бы они просто не захотели делать то, что сделали, это бы изменило историю?
- Конечно, если ничего не делать, то ничего и происходить не будет!- вставил слово Яцек.
- Отлично! Следовательно история – это память в поколениях о том, что сделала та или иная личность, а личность – это внутренний мир, проявление души человека. Так?
- Ну, так, так! Какие-то детские вопросы! – это снова Сергей.
- Внимание! Значит поступками, зафиксированными в истории человечества руководят души людей. Мы это доказали только что. Значит само тело человека существует для того, чтобы служить человеку в проявлении свойств его души, путём воздействия на физический мир. Другими словами: дела человека – это физическое выражение или утверждение его мыслей или отображение состояния души. Например ломка мебели в гневе. Вот и выходит, братцы, что тела наши даны нам, как персональные авто-, на время, чтобы мы могли творить, ако Боже, ибо созданы по образу и подобию. А вот что при этом у нас в душах творится?
Один создаёт Мадонну Бенуа, а другой – станок для пыток.
Вот и подумайте ребята, имеют право учёные, осознающие данную истину сидеть и просто смотреть, как люди успокоятся, и перестав создавать пыточные станки, примутся создавать Мадонну Бенуа, «Войну и мир», «Бесса мемучо», не наломают за это время дров? Если б были все шибко верующими, то толпу бы вера от этого воздержала, но такого повального верования нигде в мире нет, вот и выходит, ребятушки мои, что мы призваны Господом нашим не давать строить людям пыточные станки, коль скоро мы владеем знанием того, к чему слепость неизбежно приводит. Наше дело на сегодня - направлять не вполне разумную стихию в русло созидания, а не разрушения самих себя, как физических тел, и не допускать также развращения душ, которое приводит и к этому самому, пыточному станку!
Шаповалов обернулся на шум сзади себя. Оказалось, что это радист торопливо гасит недокуренную сигарету об дно миски из нержавейки. Заметив к себе общее внимание, он слегка смутился, и, чувствуя необходимость объяснить такоё поведение, пояснил:
- Больше я здесь курить не стану, а то наловчатся делать «пыточные станки» из-за меня! Пусть лучше невиданный город строят!
- Вот! Поступок настоящего интеллигента, к коим, смею судить, и мы с вами себя, втихую, причисляем – отреагировал Шаповалов.
- Выходит, что интеллигенция нужна для того, чтобы, видя все грядущие опасности для душ человечества, осознавая это, подталкивала своими поступками толпу в русло созидания, а не разрушения? Так выходит? Это что ж, мы должны отслеживать, чтобы, в слепоте, наши товарищи не свернули с дороги, указанной самим Богом? А священники? – не унимался Сергей.
- Они делают то же самое, но другим способом. И ещё им даны дополнительные функции и права. Это опора нравственного состояния общества, а мы, скорее лоцманы, или, точнее, шкиперы на барже, которую тянет трос времени.
- Круто! – подытожил радист.
Сергей размышлял, а затем высказал то, что наработала его голова, и это поразило всех:
- Выходит. Что мы здесь, как в деревенской семье, где старшие дети заботятся о младших и учатся сами быть добрее, заботливее, и, главное, отыскивают то направление, по которому после их душа всю жизнь будет идти! Это как школа для нас! В смысле для наших душ! И школа для легиона в поиске вектора развития их, младших, чтобы наглядно видели, чего могут достичь, став старше, если будут старших слушать!
Шаповалов согласно покачал головой:
- Выходит, что так. ОН, попустив нам кольцо, видимо хочет, чтобы мы научились не вмешиваться в чужую жизнь с недобрым на душе. Лучше уж, чтобы еду копировали и редкие книги.
Яцек тоже обозначился: Хватит! А то сейчас начнём выяснять ответ на любимый вопрос русской интеллигенции: что делать, и после до утра не уснёшь, всё думать будешь про муки совести! Много думать по ночам - вредно! Оставьте на завтра, я вас, как людей прошу!
Хорошо, - согласился Сергей, тогда будем отбиваться. Всем отбой, последний гасит свет!