Глава 20.
- Давай, зёма, собирайся! В легион едем.
Конечно же, Александр не понимал русского, но догадался, что дорога скоро начнёт раскручиваться в обратную сторону, уж больно часто стали произноситься знакомые слова. Всё делалось споро – каждый воин знал свой манёвр, и это было нормально для Александра, он лишний раз убедился, что находится в расположении очень могущественных войск. Чего стоит хотя бы способность их технических устройств сообщать о положении дел друг другу в подразделения на расстоянии! Мгновенно! Хорошо, что эта сильная армия - наши друзья!
Крутящиеся над головой листы железа даже своим грохотом и свистом не напугали бенефикария Александра, и он без робости залез в трясущуюся кибитку. Пусть видят, что не робкого десятка! Но вскоре странный транспорт приподнялся, и несколько трясясь, полетел, всё больше удаляясь от земли.
Всё было нормально. Ему дали что-то выпить, и ужас отступил, хотя несносно хотелось назад, на землю. Однако, через пол часа, и это желание притупилось. Теперь, осознав, что находится в безопасности, Александр разглядывал в круглое окно проползающую в тряске землю. Некоторые Холмы казались ему раньше недосягаемыми, а сегодня машина переносила его через них легко, без натуги и так обыденно! Он посмотрел на своих попутчиков. Их лица не выражали какой-либо напряжённости или испуга. Некоторые позёвывали. За окошком было интереснее: Море казалось вздувшимся, и если бы он из книг, наверняка, не знал, что земля имеет форму диска, то мог бы подумать, будто вся Земля круглая, как огромный апельсин.
Такой необычной красоты он не видел в своей жизни давно, с того дня, как перед отъездом из родного дома поднялся на самый высокий холм. Тогда, оглядывая простор ласкового моря, он думал, что вся жизнь впереди готовит ему прекрасные подарки. Конечно, какой из него воитель! Даже приобрести телосложения достойного атлета, ему так и не удалось. Так выходило, что будущее каждый раз бросало ему спасительную ниточку в виде какой-нибудь придумки, и не приходилось Александру, как иным решать многие проблемы, меряясь силой, или добывая необходимое силой мускулов. Иногда ему было даже немного неловко того, что так просто приходили к нему мысли о том, как можно рационально использовать силы для достижения необходимого результата. В Армии его ценили за это и командиры и товарищи, но ничего, подобного летающему дому он даже не пытался представить себе. Он не верил, что такое возможно, а теперь его самого машина несёт над холмами, реками, и безо всякого труда! Просто потому, что ей повелели те, кто управляет всем этим железом.
По земле он шёл бы до лагеря целый день, а тут… Не хорошее чувство зависть. Он решил забыть эту мысль, и помогло ему то, что вскоре увидел он внизу свой лагерь. Узнал он его не сразу, ракурс был непривычен. Но вот началось снижение. И всё стало узнаваемым. Даже палатку свою разглядел! Отточено ровная геометрия завораживала. Лагерь выглядел красиво: ровно прочерченные дорожки между палатками, и площади перед воротами, и в самом центре лагеря. Он вдруг подумал о том, что он - единственный из всех живущих сограждан, кто видел с высоты то, как выглядит лагерь римского легиона. Знает то, что лагерь так красив сверху своими правильными линиями! Александра поразило всё это настолько, что он стал старательно запоминать подробности, желая после нарисовать всё увиденное точно и безошибочно! Сколько же товарищей его сейчас мечется под ветром от взмахов гигантских стальных ножей этого механизма, по прямым, как тетива, проходам и проездам!
Наблюдавшие с земли за грохочущим чудищем, стали невольно пятиться. Едва заметили, что странное сооружение медленно опускается, снижаясь точно над преторием, прямо посредине площадки. Странное нечто зависло, почти у самой земли, мощным вихрем поднимая клубы пыли.
По приказу трибуна Сергея один из его центурионов открыл круглое окно, заделанное стеклом, и бросил вниз, на преторий, металлический тубус с лентой апельсинового цвета. Убедившись в том, что послание приземлилось вполне благополучно, центурион дал знак воину, управляющему механизмом, и тот кивнув головой, тут же заставил сооружение вновь подняться, и довольно быстро лететь прочь.
Оказавшись снаружи оборонительного вала и стены из брёвен, машина наконец опустилась на песчанистую землю. Вновь подняв клубы пыли, она, словно со вдохом, присела. Гул начал медленно стихать. Все засуетились, приводя в порядок свою экипировку. Подошёл Лазарь:
- Ну, собирайся, пойдём к воротам. Сначала с тобой вместе, чтобы в легионе убедились, что ты свой и не пленный. Тебя узнают?
- Да, должны. Сегодня наша когорта несёт охрану.
- Отлично, а то не хочется умереть от дружеской стрелы. Готов?
- Готов.
- Тогда, вперёд!
С башенок возле ворот почти одновременно доложили о том, что от летающего чудища отделились две человеческие фигуры и движутся в сторону ворот.
- Легату Зосимусу срочно: они идут! Два человека, видимо для переговоров, направляются левее «могилы» к воротам. Один из них одет, как римский легионер. Похож на пропавшего ночью бенефикария Александра Понтийца!
Я тебе поясню некоторые слова, читатель. Не все в наше время знают про то, что напротив въездов в лагерь рылись траншеи, защищавшие его от лобовой атаки конницы и подвоза машин, способных сокрушить ворота. Размером они были не велики, два метра на метр, так и прозвали их сами легионеры «могилами». Преторий – он же плац у германцев. Но пора вернуться к повествованию.
Ворота отворились ровно настолько, чтобы выпустить человека из лагеря. Вышли трое. Обходя ровчик с той же стороны, навстречу гостям вышли: Марк Симплиций, командующий шестой когортой, которая и была подразделением Александра, Вегеций Флавий – ближайший помощник легата Зосимуса, и командир первой когорты, третьим же был Лев Солидус – он сегодня отвечал за караул, и считался полиглотом. Кроме того, именно он был непосредственным командиром Александра.
С настороженностью встретили отцы-командиры своего блудного бенефикария. Лазарь удивился тому, что солдаты говорят на греческом, а командиры на латыни, Лев же стал переводить, и диалог пошёл:
- Я, Бенефикарий Александр Понтиец, вчера поздно вечером, находясь в охранении местных жителей, внезапно оказался около железной самоходной катапульты в момент её проникновения сквозь частокол на охраняемую мной территорию. Должен признаться, что был напуган и растерян, но оружия не оставил, и, придя в себя, проник внутрь механической повозки называемой обслуживающими ее солдатами БМД. Проявляя максимальную дружественность, мне удалось убедить солдат прекратить атаку, и покинуть расположение лагеря, сославшись на большую численность нашего легиона. После этого, путём хитрых расспросов и рассказов, я выяснил следующее: атака на лагерь была произведена ошибочно, так как в темноте командир БМД принял наш лагерь за лагерь мятежников, которые за несколько часов до этого попытались напасть на ночную стоянку солдат БМД.
При отражении нападения ими был убит командир первой центурии второго манипула пятой, мятежной, когорты Деций Стратон. Вот его наградная пряжка плаща, подобранная мной на месте боя и гибели Деция.
Даже во время моего нахождения в расположении неизвестных, и непосредственно в палатке у военного трибуна Сергея, мне была оказана честь и доверие сохранения при себе моего оружия. Проведя переговоры, в результате которых мной было выяснено, что возглавляемые трибуном Сергеем войска являются дружественными нам, хорошо обеспечены съестными припасами, и невероятным по силе вооружением. Мне удалось убедить трибуна Сергея и его центурионов в необходимости встречи с военным легатом Зосимусом. Я посмел предположить, что нашему легиону пошло бы на пользу оказание ими помощи со снабжением продуктами здесь, среди враждебно настроенных жителей территорий. Кроме того, от центурионов и трибуна Сергея военный легат Зосимус может узнать достоверную информацию о Риме, «Августе» и Константинополисе.
Было заметно, что доклад Александра Понтийца частично снял с Зосимуса и его подчинённых бремя тревоги. Им не верилось в то, что всё может так замечательно разрешиться! Мыслимо ли такое, чтобы находясь здесь, в далёком походе, обнаружить дружественный отряд военных, согласный поделиться припасами! Не хитрость ли! Они с недоверием переглядывались, пока Флавий, щурясь от солнца, и, казалось, улыбаясь, не проронил:
- Неожиданно. Слишком похоже на плохо сочинённый миф! Это ты писал послание, Александр?
- Да, на их папирусе и их чернилами.
- Что ж, ты поступил как грамотный и хитрый центурион своей центурии, переслав нам образец их карты.
- Благодаря обучению моим центурионом.
- Да, он также будет награждён, но пока нам праздновать нечего, и мы не знаем наверняка, насколько правдивы их слова про расположенность к нам.
Когда трибун будет готов прибыть в лагерь?
- Как только откроют ворота его колеснице – вмешался Лазарь Леониди - в нашей армии используются новые названия должностей. Я – сержант Лазарь Леониди, что соответствует центуриону, командующему центурией. Я имею право говорить от лица моего трибуна. Я являюсь его личным помощником при разговорах на рамейском языке. Что передать моему доверителю?
- Мы приглашаем его на трапезу с легатом Марием Зосимусом, правда трапеза наша более, чем скромна. Лазарь, ответь мне, ты видел Деция Стратона мёртвым?
- Да, и каждый из нашего отряда.
- А ты можешь дать прямой ответ на вопрос о том, какой смертью умер предатель Деций Стратон, он пал от меча или стрелы?
- От страха.
- Да, на него это похоже, он всегда показывал нам неожиданные поступки, да и особым мужеством в последние годы не отличался! – заключил Вегеций Флавий, и сам рассмеялся своей шутке вместе со своими воинами.
… Прошу вас к нам в гости. Смелее, подавайте знак своему командиру!
Вегеций повернулся к воротам и крикнул:
- Открыть ворота и пропустить колесницу гостей!