«…Уже не баловал Калинин
Кремлевским чаем ходоков»
А. Твардовский
Если бы только в чае было дело. Небольшая беда – чаем не баловал. Конечно, были грешки и побольше: с актрисочками амурничал, любовнице своей, милочке, соболье манто подарил из царского гардероба. Ну, да кто без греха. В общем-то, симпатичный был старичок, бородка клинышком. С одной стороны… с другой стороны…
Так или примерно так рассуждает автор статьи «“Всесоюзный староста” М.И. Калинин», опубликованной в газете «Вести-юг» 27 декабря 2001 г.
В жизни даже самого отъявленного злодея, несомненно, было что-нибудь хорошее. Гитлер, например, вообще был вегетарианцем. А Сталин в отрочестве трогательные стишки писал. Вот и Михаил Иванович начинал неплохо: землю пахал в Тверской губернии, в Ревеле на заводе стоял у станка. Да и позже – автор правильно пишет – он, большевик высочайшего ранга (член политбюро!), не самым отъявленным был головорезом. Его речи и статьи, собранные в книжке «О коммунистическом воспитании», содержат немало высоконравственных наставлений молодежи. Но когда на Украине умерло от организованного партией большевиков голода пять миллионов крестьян, Михаил Иванович сказал, что они оказались в беде из-за того, что ленились и отказались честно трудиться.
В делах неисчислимого множества политзаключенных подшиты обращения в ЦИК СССР, к Калинину, с протестами против произвола НКВД, его «троек» и «особых совещаний». Ни на одно из этих обращений ответа не последовало.
Это он, дедушка Калинин, любил говорить о дружной семье советских народов. И это его, Калинина, подпись стоит под указами возглавлявшегося им президиума Верховного Совета СССР о насильственном переселении немцев Поволжья, балкарцев, калмыков, карачаевцев… Он что, не понимал, что подписанные им бумажки обрекают на мучения целые народы, на безвинную смерть сотни тысяч его сограждан? Хотелось бы представить себе, какие чувства испытывал этот добрый старик, когда подписывал указ об условиях содержания особой категории заключенных, приговоренных к каторжным работам, указ, по которому жизнь человеческая оценивалась даже ниже, чем лагерная пыль!
Высший должностной пост советского государства носил чисто бутафорский характер, что верно, то верно. И это любил подчеркивать Сталин, прилюдно измываясь над «главой государства» на партийном застолье, когда таскал его за бороду, приговаривая: «Пей за русский народ, всесоюзный староста!»
Несколько лет подряд номинальный глава мировой державы униженно упрашивал Сталина выпустить из концлагеря жену, где она стеклышком давила гнид на рубахах заключенных.
Фантасмагория какая-то. Каков же должен быть градус нравственного и политического падения человека, чтобы совмещать в одном лице вершины злодейства и холуйства!
Сталин, однако, тоже проявил себя как добрый человек: когда Калинин умер, он разрешил его выпущенной из лагеря вдове идти за гробом.
А еще он приказал назвать присоединенный к Советскому Союзу город Кенигсберг (в вольном переводе – Княжьегорск) Калининградом. Твери, родине Михаила Ивановича, при его жизни названной Калининым, теперь вернули прежнее имя, а Калининград, никакого отношения к личности Калинина не имеющий, доселе живет с его именем и улицами Коммунистической и Павлика Морозова. Посредине площади у Южного вокзала на высоком пьедестале, напоминающем стакан для карандашей, стоит невыразительная фигура всесоюзного старосты, ничего не говорящая большинству горожан и приезжих. Гораздо более выразителен недостроенный монстр – Дом Советов, находящийся на месте взорванного в конце 60-х прусского королевского замка, уникального памятника прошлого. Недостроенное чудище, громоздкое и нелепое, смотрит на город имени Калинина зияющими глазницами незастекленных окон, и возвышается над ним как памятник коммунистической эпохе.
Так и не состоялся нюрнбергский процесс над этой эпохой и ее деятелями. Но есть высший суд – суд совести. «Всесоюзному старосте» он выносит свой вердикт: «Виновен».